Девочки пришли в приют, написали несколько объявлений: "Нужны деньги на операцию слепой собаке. Кто может, приносите в приют Яне Субботиной или Марине Зайцевой".
Вечером они расклеили на соседних домах объявления и приготовились ждать пожертвований.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Заботы директора приюта
Директор приюта Дарья Максимовна Листьева сидела за столом в кабинете и разговаривала по телефону. Каждое утро начиналось с того, что ей приходилось что-либо выпрашивать у попечителей либо выискивать спонсоров и умолять помочь брошенным детям.
– Поймите меня, пожалуйста! – говорила она кому-то в телефонную трубку, – срочно требуется приобрести для детей обувь, колготки, платья, костюмы для мальчиков, куртки. Я взываю к вашей доброй душе: помогите детям. Если можете, деньгами, мы принимаем любые денежные суммы.
Когда на другом конце провода откликались отзывчивые люди, в глазах Дарьи Максимовны моментально вспыхивали радостные искры, и она отвечала:
– Хорошо. Спасибо. Немедленно подъеду к вам.
Потом она набирала следующий номер по списку, лежащему перед её глазами.
– Добрый день! Иван Тимофеевич, – обращалась она к директору строительной фирмы, – это Дарья Максимовна, из приюта. Прошу прощения, но я вынуждена опять просить вашей помощи. Нам нужно провести ремонт. Совсем плохи дела: штукатурка сыплется детям на головы, заменить проводку, покрасить стены. Линолеум новый постелить на пол, все запинаются за дыры, рамы оконные заменить, есть такие, что от ветра ходуном ходят. Хотелось бы, пока лето, привести в порядок помещение. Но мы нищие. Денег на необходимые вещи нет. Спасибо вам, Иван Тимофеевич, за доброту вашу, за понимание. Жду от вас человека.
Облегчённо вздохнув, опускала трубку на рычаг и принималась изучать глазами перечень неотложных дел и список телефонных номеров успешно работающих предприятий города.
– Надо выпросить у кого-то денег на оплату нескольких путёвок для ребят в летний лагерь, – сказала она вслух, хотя никого рядом не было. –Необходимо отправить тех ребят, кто переболел в прошлую зиму. Детям требуется восстановить здоровье. Кого попросить? Кто у нас самый добрый и понимающий? Пожалуй, следует звонить Георгию Дмитриевичу. Может, он приютит в своём спортивно-оздоровительном лагере и наших ребятишек? – она набрала номер телефона директора Дворца спорта.
– Простите, можно слышать Георгия Дмитриевича? Это Листьева из детского приюта.
В телефонной трубке заиграла мелодия, и вскоре раздался мужской голос:
– Слушаю вас, Дарья Максимовна.
– Георгий Дмитриевич, здравствуйте! Я к вам за помощью. Прошу вас, устройте в лагерь на сезон моих подопечных.
– Они что, все спортсмены? Сколько их?
– Никакие они не спортсмены. Прошу за самых ослабленных и хилых, они зимой переболели гриппом, их десять человек. Им нужен свежий воздух и усиленное питание, необходимо за лето укрепить здоровье.
– Ну, что с тобой делать! Думаешь, у меня денег куры не клюют? Своих проблем выше головы. Ну, ладно, найдём для сирот места. Приезжай, забирай путёвки.
– Спасибо вам, Георгий Дмитриевич!
Дарья Максимовна поставила жирный плюс напротив слова "путёвки" в длинном списке неотложных дел и сказала:
– Сегодня удачный день, просто душа радуется, как хорошо всё получается!
В кабинет кто-то постучал.
Войдите! – ответила она.
Вошла Венера Андреевна, медсестра.
– Вы мне нужны, – встретила её Дарья Максимовна, – Проходите. Составьте список ребят, кто в прошлую зиму болел гриппом. Я нашла для них путёвки на летний отдых. Насчёт других тоже договорюсь, но этих отправить нужно в первую очередь.
– Хорошо, сделаю, – ответила Венера Андреевна. – Вчера я проверяла чистоту и порядок в комнатах в средних группах. Представляете, что я при этом обнаружила?
– Ну, что вы обнаружили?
– В тумбочке у Осиповой нашла противозачаточные таблетки и неиспользованные гигиенические пакеты. Представляете?
– Это та самая Осипова, которую к нам привели из подвала два года назад? Девочка подверглась насилию в семье опекунов, её изнасиловал родной дядя, поэтому она убежала из дома и стала жить в подвале, так?
– Она самая, – кивнула Венера Андреевна.
– Девочку лишили невинности ещё до приюта. Сейчас нужно тактично поговорить с ней, узнать, с кем она вступила в половую связь, срочно показать гинекологу. Я говорила вам, Венера Андреевна, чтобы вы завели специальную тетрадь, где каждый месяц отмечали по списку месячные у девочек. Иначе мы приют превратим приют в родильный дом для подростков.
– Я отмечаю в тетрадке критические дни у девочек. Осипова меня обманывала. Каждый месяц приходила ко мне в кабинет, брала пакеты, а сама ими не пользовалась. Вот хитрая! Сейчас такая пропаганда свободной любви, что нам, пожалуй, нужно будет выдавать презервативы и контрацептивные препараты детям каждый день.
– Нам денег на это не хватит, – мрачно усмехнулась Дарья Максимовна. – Я догадываюсь, с кем общается Осипова.
– С кем?
– С новым водителем.
– С Кириллом?
– Да.
– Откуда такие сведения?
– Во-первых, я один раз сама видела, как он мило разговаривал с ней. Во-вторых, ко мне на улице подошла его бывшая жена и упрекнула меня: кого вы взяли на работу? Он же отбывал наказание за изнасилование.
– Если это так, то я немедленно его уволю. Но в его документах нет никакого компромата. Нормальная трудовая книжка и права в порядке, я сама проверяла. Значит, скрыл от меня этот факт. Может, бывшая жена на него наговаривает? Прошу вас, Венера Андреевна, немедленно поговорите с девочкой и покажите её гинекологу. И вообще, если у нас такая ситуация с Осиповой, то необходимо всех девочек проверять у гинекологов, как минимум, четыре раза в год.
– Не все девочки такие.
– Я понимаю. Но ведь нельзя дело пускать на самотёк. Бывает, и в благополучных семьях происходит то же самое. Там один, максимум два ребёнка. А у нас их шестьдесят человек. И воспитателей не хватает. Но это не должно отражаться на детях. Мы за них в ответе перед обществом. У них нет родителей, и мы ответственны перед своей совестью за их здоровье, нравственность, образование, за всё. Но мы физически не в состоянии следить за каждым ребёнком. Поэтому регулярные проверки девочкам не повредят. Я не хочу, чтобы меня потом, когда у кого-нибудь родится ребёнок, склоняли на каждом совещании. Постоянно будут упрекать, что мы с вами просмотрели. Так ведь?
– Я поняла, сейчас пойду и поговорю с Осиповой. У меня ещё один вопрос. Снегирёв Слава лежит в больнице. Ему выставили окончательный диагноз. Необходима операция на позвоночнике. Её стоимость 80 тысяч рублей. – Да, это для нас очень и очень серьёзные деньги. В бюджете на этот случай денег нет. Беру эту заботу под свою ответственность. Буду искать спонсоров.
В дверь постучали.
– Входите, – разрешила директор.
На пороге стояла женщина-милиционер с двумя детьми.
– Здравствуйте! Вот, привели к вам пополнение. Принимайте.
– Здравствуйте, – ответила Дарья Максимовна.
Она перевела взгляд с милиционера на детей.
– Откуда они?
– Одного нашли в цыганском доме. Его использовали для продажи наркотиков. Цыган арестовали, а его к вам. Сколько лет ему, он не знает, звать Серёжа. В школе ни одного дня не учился, родители умерли, он остался один, цыгане подобрали. Девочку нашли в теплотрассе, в Николаевке. Жила с бомжом и бомжихой. Возле церквей просила милостыню. Деньги отдавала своим покровителям. Они в теплотрассе живут уже три года, и девочка с ними. Звать её Люда, фамилию не знает. Родителей у неё нет.
Дарья Максимовна сочувственным взглядом посмотрела на прибывших детей.
– Вы садитесь, – она жестом пригласила сесть женщину-милиционера и ребят на стулья у стены.
Все сели. Милиционер протянула Дарье Максимовне бумаги и сказала:
– Вот документы, посмотрите, распишитесь. Один экземпляр я заберу.
Дарья Максимовна просмотрела бумаги, подписала, один экземпляр оставила у себя на столе, другой передала милиционеру, та ушла, оставив детей.
– Ну, ребята, рассказывайте: откуда родом, сколько лет, как зовут, где родители, где жили? – директор пристально рассматривала новеньких.
Дети молчали. Девочке было на вид лет десять, её внешность, как и внешность мальчика, говорила сама за себя. Дети улицы. Грязные, давно немытые руки, чёрные ушные раковины, спутанные, нечёсаные волосы. В глазах отчуждение и страх. Одежда, если эти лохмотья можно назвать одеждой, была явно с чужого плеча. На девочке подвязанная бечёвкой юбка, поверх неё рваная шерстяная кофта с завёрнутыми рукавами. На мальчике чёрного цвета трико и футболка на вырост, она доставала ему до колен.
– Сережа, – тихо вымолвил он.
– Хорошо. Расскажи, Серёжа, где и с кем ты жил?
– С цыганами, в Покровке.
Покровка – самый криминальный район в отношении наркотиков. Здесь его можно приобрести в любое время суток.
– Сколько тебе лет?
– Не знаю.
– Ты в школе учился?
– Нет.
– Чем занимался, что делал у цыган?
– Продавал дозы.
– Как ты это делал?
– Когда кто-то приходил к дому и просил гашиш или героин, я выносил. Мне отдавали деньги, а деньги я отдавал хозяину.
– Ты пробовал наркотики?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Нет, – тихим голосом сказал он.
– Ты не куришь?
– Курю.
– У нас дети не курят. А где твои родители?
– Умерли. У меня никого нет.
– Ты понимаешь, где сейчас находишься?
– Да. Это приют.
– Ты отсюда не убежишь?
– Не знаю. Куда бежать? Дядю Колю и тётю Таню в милицию забрали.
– У нас дети в школе учатся. Хочешь учиться?
– Да.
Девочка была менее разговорчивой. Она с трудом выдавливала из себя каждое слово. Так же, как и Серёжа, не знала сколько ей лет, своей фамилии; не знала имён родителей, где родилась.
– Так ты что, в теплотрассе всю жизнь жила? – спросила Дарья Максимовна.
– Нет, с бабушкой, потом бабушка умерла и меня тётя Вера к себе взяла. Я три зимы живу в теплотрассе.
– А бабушку твою как звали, ты помнишь?
– Баба Тоня.
– Где вы жили? В городе?
– Нет, в деревне.
– В какой?
– Не знаю.
– Звать тебя как?
– Люда.
– Венера Андреевна, – обратилась Дарья Максимовна к медсестре. – Пожалуйста, займитесь детьми. Всё, как положено. Организуйте полную санитарную обработку: мытьё, стрижка, чистая одежда. Потом накормить и определить в группы.
Венера Андреевна увела ребят.
Дарья Максимовна взяла в руки список неотложных дел и углубилась в него. Ей помешал телефонный звонок. Она сняла трубку.
– Добрый день! Беспокоят из городской администрации. Дарья Максимовна, ваш воспитанник Воробьёв Александр на всероссийской заочной математической олимпиаде среди школьников завоевал первое место, с чем мы вас поздравляем! Сегодня нам позвонили из Москвы. Ему вышлют приглашение на две недели отдыха в подмосковном лагере для одарённых детей.
– Очень рада, благодарю вас за приятную новость.
В кабинет вошла Нина Сергеевна.
– Дарья Максимовна, нашу певунью Яну Субботину просят выступить на дне города. Будет народное гуляние, праздничное шествие. Нам нужны разноцветные воздушные шары и букеты цветов. У нас в этом году хорошо расцвели пионы и тюльпаны. Яна будет петь на главной концертной площадке, напротив городского театра.
– Ну, что ж! Пусть выступает. У девочки талант. Пусть все знают, какие у нас ребята: Саня Воробьёв стал лауреатом математической всероссийской олимпиады. Представляете, куда взлетел? Какой уровень! Молодец, мальчик! Мне только сейчас позвонили из администрации города и поздравили с победителем.
После обеда к Дарье Максимовне пришла медсестра Венера Андреевна.
– Новеньких устроили по группам, – доложила она. – Их теперь не узнать. В чистой одежде, умытые, постриженные, они стали на детей походить. А то выглядели, как дикари. С Осиповой я разговаривала, она призналась, что с водителем была в интимных отношениях. Он её возил на природу, в лес, на озеро. Гинеколог её осмотрела, к счастью, девочка не беременная. Я её теперь на особом контроле держать буду.
– Какой наглец водитель! Что творит! – в сердцах с возмущением сказала Дарья Максимовна. – Его под суд нужно отдать за такие дела, это растление малолетних! Да ведь с судом связываться – целая волокита. Нервов не хватит. Доказывать мне придётся. Спросят – какие у вас доказательства? Истцом-то я буду! Всё на мои нервы! Когда мне по судам ходить? Тут рабочего дня не хватает, чтобы текущие вопросы решать. Девочка не беременная, может на суде отказаться от того, что была с ним в интимной связи. Как доказывать? Только шумиху создадим вокруг приюта. Да мне легче во сто крат уволить подлеца с работы, и все дела. Так и сделаю. Моя бы воля, – таких бы в тюрьму без разговоров сажала бы на пожизненное заключение.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Поздравление героя
На ужин дети увидели на столах куски пироги.
– Разве сегодня у кого-нибудь день рождения? – недоумённо спрашивали они друг у друга.
Когда все расселись по местам, в столовую вошла Дарья Максимовна и сказала:
– Ребята! В нашей жизни не так часто бывают счастливые дни. Но, тем не менее, сегодня как раз счастливый день для Саши Воробьёва и для нас. Ведь мы живём одной большой, дружной семьёй, у нас принято вместе отмечать радости. Все мы знаем, что у Саши уникальные способности в области математики. Он побеждает на городских, районных и областных олимпиадах, он гордость нашего приюта. И вот сегодня мы узнали радостную весть: Саша стал одним из призёров всероссийской заочной олимпиады по математике. В течение года Саша решал и отправлял в конкурсную комиссию задания. И вот итог – он победитель! Саша, позволь мне от себя лично и от имени воспитателей и преподавателей поздравить тебя с заслуженной победой. Мы все рады за тебя, гордимся тобой. По этому случаю сегодня у нас чаепитие с пирогами, которые испекли повара. А тебе, Саша, мы дарим два билета на вечерний сеанс в кинотеатр "Луч". Все захлопали в ладоши и закричали: "Ура!". Саша встал, смущаясь от неожиданного сообщения, сказал:
– Спасибо вам, Дарья Максимовна, воспитателям и педагогам, а особенно Кларе Степановне, она меня всегда поддерживала духовно, вселяла уверенность в победе. Я благодарен всем за заботу и внимание.
– Саша, ты скоро поедешь на две недели в подмосковный лагерь для одарённых детей, – добавила Дарья Максимовна.
Все снова захлопали, а Саша прижал руку к сердцу и раскланивался в разные стороны, повторяя несколько раз:
– Спасибо, спасибо, спасибо!
На его лице сияла счастливая, радостная улыбка.
После ужина он подошёл к Яне и сказал:
– Яна, пойдём в кино?
– Поздравляю тебя, Санёк! Как это здорово! Такой успех!
– Да, ерунда!
– Хорошо, пойдём, я только переоденусь.
Яна вернулась через десять минут, и они пошли в кино. По дороге мальчик предложил:
– Рядом с кинотеатром мой дом, где я жил, когда с моей мамой было всё хорошо. Мне надо её навестить, давай, зайдём?
– Давай, – согласилась Яна. – Почему живёшь в приюте?
– Мать лишили родительских прав, она постоянно пьёт вино и нигде не работает.
Они подошли к пятиэтажному обшарпанному дому, зашли в тёмный, неубранный, пахнущий мочой подъезд. Санёк позвонил в квартиру на первом этаже. Дверь открыли не сразу. После длинного третьего звонка за дверью раздался осипший женский голос:
– Миша, это ты? Ты что, ключи не взял?
– Мама, это я, Саня, – громко сказал мальчик.
Дверь, с множественными следами повреждений, которые, как лакмусовая бумажка, определяли социальный статус проживающих за ней людей, после долгой возни и поиска ключей, распахнулась. В тёмной, узкой прихожей стояла неухоженная, с опухшим, серым лицом женщина. Когда увидела гостей, её настороженное лицо смягчила беззубая, широкая улыбка.
– Ой, Саня! Сыночек! Как я рада, что ты пришёл! Проходи, – засуетилась она, отходя назад, давая ребятам пройти в квартиру.
В квартире стоял тяжёлый, застоявшийся запах табака и чего-то кислого. Стены, неизвестно когда в последний раз крашенные известью, были забрызганы бурыми пятнами, в углах, под потолком, висели длинные нити паутины. Единственное окно было без штор, их заменяла выцветшая от лучей солнца газета. На стеклах – вековой слой пыли и грязи. Видавший виды набор мебели: старый, кособокий диван, который стоял в разложенном состоянии, прикрытый серым байковым одеялом, круглый стол и две дощатые табуретки – подчёркивал нищету и убогость жилища.
– Садись, Саня, на диван, и ты девочка, – засуетилась хозяйка. – Я уснула и не сразу поняла, что кто-то в дверь звонит, – оправдывалась она за свою нерасторопность.
Дети сели.
– Мама, я зашёл сказать, что скоро уеду в Москву, мне дадут путёвку в лагерь. Так что две недели меня не будет.
– Вот это новости! Как хорошо! – воскликнула женщина. – А деньги-то на поездку, где ты возьмёшь? – тут же взволнованно произнесла она. – У меня нет ни копейки.
– Не волнуйся, мне бесплатную путёвку дают, – успокоил ребёнок разволновавшуюся мать. – Мне за победу в конкурсе выделили.
– В конкурсе? Это хорошо, я когда-то тоже в конкурсах в школе участвовала, приятно, когда награждают. Извини, Саня, плохо себя чувствую, нечем даже вас угостить.
Дверь в квартиру открылась, и в комнату вошёл обросший мужчина в трико и старом, засаленном, потёртом пиджаке. Увидев молодых людей, радостно воскликнул:
– О, у нас гости! Да какие гости! Молодёжь! Я вот как раз бутылочку купил, – он выставил на стол бутылку вина, достав её из внутреннего кармана пиджака. – Думаю, почему дверь открытая? А тут, оказывается, гости! Это хорошо!
– Куда ты ставишь? – гневно напустилась на мужчину мать Сани. – Неси на кухню. Не видишь, дети навестить меня зашли? Мой сыночек путёвку получил, в Москву поедет, он у меня умный, грамотный, а ты тут с бутылкой, убери её!
Мужчина поспешил исправить ошибку и унёс вино на кухню.
– Отобрали, ироды, у меня сына, – неизвестно на кого ополчилась женщина, – кровиночку мою, – запричитала она. – Не верь, Санечка, что мать твоя плохая, я тебя люблю. Душа моя вся о тебе изболелась. Она заплакала, нисколько не стыдясь слёз. Саня смутился. Он торопливо сказал:
– Не плачь! У меня тебя никто не отбирал, видишь, я к тебе прихожу. Подожди, вырасту, будем вместе жить. Ладно, мама, мы пошли, до свидания, у нас билеты в кино, – он встал, вместе с ним поднялась Яна.
– Хорошо, деточки, счастливо вам. Как вернёшься из Москвы, приходи, – попросила мать, вытирая рукой мокрые от слёз глаза.
Они вышли на улицу, оба с наслаждением вдохнули полной грудью свежий воздух.
– Ты с рождения живёшь в приюте? – спросила Яна.