Где же хоромы запакованного в тройку человечка с жестяным голосом - Туева? Ага, вот дворец в два этажа, белесая башенка вознеслась к небу, уже обозначившему звёзды… У подножия мерцают обёрнутые прозрачной плёнкой, ещё нетронутые кубы кирпича. Замер, как огромная цапля, кран. Слава богу, не слышно собаки…
В стороне, за кустами я заметил длинный вагончик, такой же, как у Василия с друзьями, в окошке играло голубое марево работающего телевизора. Я постучался в дверь.
- Кто?! - точно как Василий, спросили изнутри.
- Соседи,- ответил я, надеясь, что человека с загипсованной рукой не тронут, даже если будут раздражены моим визитом.
Дверь распахнулась - на пороге стоял голый по пояс здоровяк с усами. Он смеялся - видимо, только что смотрел весёлую передачу. Кивнул, приглашая к разговору.
- Алексей Иваныч просил вечерком подойти… по делу.
- Алексей Иваныч? Сегодня его не будет. Он завтра…- Сторож оглянулся на экран телевизора.- Он же по субботам.
- А, выходит, я спутал…- Я уже хотел пойти прочь, я получил, что хотел, но, заметив, что усатый снова уставился на меня, будто припоминает, видел он меня раньше или нет (а он ведь мог меня и видеть в посёлке), я исказил лицо, нянча руку.
- Что с хваталкой?
- Да вот сломал… Ну, пока. - Напрягшись, ожидая чуть ли не удара в спину, тем не менее как можно медленней я потащился через бор к дороге. Нет, сторож не окликнул меня, не догнал.
Я брёл домой и ругал себя: "Ну и что такого ты выведал? Ну, это коттедж Туева. Ну, скажешь ты людям, что Туев, тот самый, который баллотируется в губернаторы, врёт… ну и что?! Люди только руками замашут: "Все они врут!" Наверняка у него и машина есть. И что тут такого? Плюнь, старина. Не трать время. Есть ещё хорошие книги, которые ты не читал или читал, пугаясь, урывками когда-то, лет тридцать назад. Например, Солженицына полистай… или Набоковым насладись.."
Жена дома, конечно, беспокоилась - сама открыла дверь, едва заслышав, как на этаже остановился лифт:
- Ты где был, Коля?!. Ой, грязный… ты что, упал? Ты с кем-то пил?
- Нет. Но сейчас бы выпил. Знаешь частушку?..
- Да ну тебя с твоими частушками. Студентов разлагаете…
- Есть и без мата, тонкие. Вот, например, шедевр. Почти моцартовская лёгкость.
Поживу, повеселюся,
В жопу жить переселюся,
Вставлю раму и стекло,
Будет сухо и тепло.
- Да что с тобой? - Увидев, как я швырнул на диван томик Чейза: догадалась.- На дачу ходил? Ну как там? Мог бы картошки принести заодно…
- Завтра.
Назавтра я действительно принёс сумку картошки из своего погреба, но к строящемуся дворцу Туева больше не ходил - ну его к чёрту. Всё равно его не выберут губернатором - мелковат. Там среди кандидатов есть такие волкодавы… Один толстый, помнится, сидел, развалясь, шевеля пальцами на мошне,- вот кто людям нравится. Сила в нём чувствуется. Умение и помолчать. А этот всё обещает, скрипя голосом, словно у него душа болит. А наверняка только зубы болят. Или геморрой замучил от сидения на месте.
А вот у меня рука болит. Рука - это великая, необходимейшая штука. Писать-то ничего не могу. Только читать.
И я пару недель читал хорошую литературу - то стихи Бунина, то рассказы Набокова. Но не газеты. К чёрту всю вашу современную лживую дребедень…
3.
Хоть у меня слегка асимметричное лицо, и нос длинный, и очки с квадратной чёрной оправой на носу, и мои студенты упорно называют меня Мефистофелем, я человек добрый. И никому никогда не желал зла.
Но когда вчера вечером случайно услышал по телевизору, что во второй тур вышел вместе с кем-то Туев, тот самый, у меня в глазах потемнело. И я не мог ночь спать.
Да как такое могло случиться?! По нему же видно с первого раза, что, раздуваясь, как медуза, он всё врёт, врёт! Как его могли пропустить в решающий тур?! Кто у него противник?
Утром включил новости: вот горе, последним соперником у Туева оказывался старичок с подбородком вроде стакана, бывший первый секретарь. Все демократы и либералы вылетели из игры?! Что же вы, балаболы? А из этих кто лучше? Наверное, всё же старик, а?.. Этот хоть откровенно говорил: "Да, я был секретарь обкома, верил в идеалы социализма (правда, уже не коммунизма), да и сейчас верю… но я умею работать с людьми…" При всей моей нелюбви к партийцам я понимал: дурак не смог бы организовать строительную фирму… А у этого старика за его сутулой спиной - огромная строительная фирма "Феникс" (оставим в стороне сарказм по поводу названия).
Показали кусочек из очередного их состязания. Туев к сегодняшним дням уже раздулся до размеров канцлера Коля из ФРГ (может, бронежилет надел?), голос его скрежетал теперь как трактор, идущий по гальке и щебню, с наслаждением и ненавистью. На любой вопрос отвечал мгновенно, без запинки, подхватывая ещё и не произнесённую до конца фразу, точно заранее знал её (возможно, и знал?). И уже не стеснялся в своей торопливости. Как гриппозная лихорадка, его подгоняло ощущение: ещё немного - и вот она, власть!
Растянув губы и играя желваками, цитировал стихи Маяковского и всевозможные цифры. Он всё помнил: в каких районах какие удои, каким был урожай в прошлом году, а каким - до развала СССР, называл фамилии и бывших руководителей хозяйств, и нынешних, и прежних агрономов, и теперешних… было непонятно, как человек может столько помнить… видно, готовился, как в бой, на смерть. И было ясно всем, в том числе и старичку напротив с его менее яркой памятью, - скорее всего, Алексей Иваныч и победит. Туев. Народный кандидат, как было напечатано на показанной листовке.
Сегодня он приехал на телестудию в скромном сереньком костюмчике, был без галстука, в украинской вышитой по вороту рубашке. И несколько раз повторил, уже не боясь показаться смешным, что всё детство ел одну картошку, пил разведённое родниковой водою молоко - не хватало на всю семью ("Нас, едоков-то, было семеро!") … что страдания простого народа ему близки, как крест на груди.
Его бледнолицый старый соперник смотрел на него странным взглядом - то ли восхищаясь, то ли с оттенком страха. И было непонятно: неужто он, строитель, да и просто внимательный человек, не ведает, что у Туева как минимум есть дача, вот она, строится в садово-огородном товариществе "Солнышко"?! Может, "фениксовские" люди и строят? Но старик не напомнил о громкой лжи Туева. Ворон ворону глаз не выклюет, или просто порядочный человек?
Но ведь этот Туев уже набрал 32 процента голосов, а старик - всего 25… Ещё немного - и Туев может стать губернатором нашей огромной, измученной бедностью и бездорожьем области! Вот этот скромный пока молчит, только шарики ходят под щеками, тихий, с красными ручками на столе, может стать на пять лет нашим Отцом родным - его так уже назвали, говорят, местные казаки и даже саблю с буркой подарили!
- Ну нет!.. - я стукнул загипсованной рукой по столу и взвыл от боли. - Нет!..- Повторяю, хоть я и добрый человек, но меня этот танк достал. Я же помню: он не моргнув глазом соврал перед всем народом. Ну, сказал бы: да, строю за городом… Но он соврал. Значит, понимал: народу это понравится. И если сейчас его развенчать, народу не понравится.
Я снял трубку и позвонил бывшему своему студенту Диме, на телевидение. Он там подвизается в качестве руководителя одной из программ с названием "Глаза в глаза".
- Мне бы срочно Саврасова. Дима, ты? Есть дело, приезжай ко мне с утра.
Дима явился в восемь ноль-ноль (так рано?!) с телекамерой в кофре, и мы на его служебной "Ниве" покатили в строящийся дачный посёлок. По дороге, крича и протирая со сна глаза, я ему рассказал про Туева.
- Наверно, уже смеёшься надо мной?.. но видишь, Дима, у меня рука плохо заживает… пью лекарства, живу, как при солнечном затмении… и вот, вдруг захотелось отомстить… хотя бы одному мерзавцу… жестоко! И боль отойдёт. И он, глядишь, не победит! Ведь лжец! А, Дима?!
Дима, курчавый парень с лобастым лицом Бетховена, жевал жвачку и улыбался. Карие его глаза в раздумье ходили вправо-влево, перескакивая с дороги на облака, на вершины деревьев.
- Мы его разденем, - хмыкнул он. - Как королеву красоты на подиуме. Но вы не с того конца начали…- И он резко развернул машину, едва не слетев в кювет, и мы поехали обратно в город. - Я всё беру на себя. А вам, Николай Петрович, советую воспользоваться фантастическим случаем и сыграть до конца…
- Что ты имеешь в виду?
- Потом.- Он захохотал, видимо, придумав некий эффектный кадр. - Потом, двенадцатый том… Вот вы, доктор наук, профессор… сколько получаете в месяц?
- Я?..- "Ниву" трясло, было больно руке, и я раздражённо буркнул:- Какая разница?! Главное, платили бы вовремя… а то с Нового года…
- Ну, "лимон" получаете? Старыми? Нет?.. И машины у вас нет, так? И дачку вашу я видел, сарай на бетонных ногах. А он, этот Туев, если хотите знать, член совета директоров трёх заводов, Госэнерго и чего-то ещё… всяких акций у него мешок.
- И что?!
- Прежде всего мы убедимся, что он при всём своём цинизме и равнодушии к людям, конечно, умный человек. Видите ли, ни дачи у него, ни машины… Бедненький. Приехали!
Машина рывком встала возле мэрии нашего города. Даже не запирая "Ниву" (программу "Глаза в глаза" побаивались в городе все), Дима, таща обнажённую телекамеру, а за ним и я, вошли в здание, и милиционер возле лестницы с красной дорожкой даже не спросил, к кому мы идём.
Мы буквально взбежали на третий этаж. Дима тут всё знал, сразу свернул налево.
- Здрасьте, я - Саврасов,- объявил Дима в приёмной с портретом Президента на стене и аквариумом с красными рыбками у входа. - Областное телевидение.
Секретарша, долговязая женщина с красной розочкой рта, вскочила из-за столика и, старательно улыбаясь Диме, ответила:
- Мэр в Москве. За него - первый зам, Никита Михайлович. - И она показала глазами на дверь в противоположном конце холла.
Было ясно, что она рада, что шефа нет и можно телевизионщика сплавить к другому начальнику, тем более что, судя по воинственному виду Димы, вопрос будет обсуждаться весьма щекотливый.
Мы направились к заместителю. Пока шли до двери мимо фикусов и кактусов, девица, видимо, уже позвонила Никите Михайловичу, и он встретил нас буквально за порогом. Это был массивный, угрюмый, как медведь, мужчина с золотыми перстнями на пальцах.
- Дмитрий Иваныч? - Представьте себе, он знал, какое у Димы отчество. - Есть проблемы?
- Кто даёт разрешение на строительство коттеджей в товариществе "Солнышко"? - выпалил в лоб Саврасов и слегка отступил в сторону как бы для того, чтобы лучше видеть всего собеседника.
Мужчина умел держать удар: он не удивился вопросу, кивнул, закашлялся, достал голубенький платок, медленно вытянул губы, будто уже готов ответить, но надо ещё губы вытереть. Думал. И наконец очень тихо, словно бы доверительно, словно бы это была великая тайна:
- Стратегически вопрос решает, конечно, мэрия… где, какие товарищества… Но конкретные участки распределяет управление по земельным делам. Позвать?
- У Туева есть участок?
- У какого Туева? - спросил заместитель мэра, прекрасно, конечно, понимая у какого, но соображая, как лучше ответить.- У спортсмена? Так он не Туев, Дмитрий Иваныч, - Чуев!
- Нет, у Туева, у Алексея Иваныча,- едва улыбнулся Дима, и только сейчас я понял, почему он стоит, отступив в сторону,- камеру-то, опущенную к полу, он держит за ручку, приподняв кверху объективом, и крохотная красная лампочка сбоку горит - камера работает, пишет! - У кандидата в губернаторы есть?
- Нет, нет!..- вдруг испуганно ответил мужчина.- Однажды он хотел попросить землю, да передумал.
- А что так?! - допытывался мой бывший студент. - Сейчас же всем дают.
- Да говорит, у его мамы, в районе… а он, знаете, из Старо-Партизанского родом?.. у них огород. Как захочет покопаться в почве, так едет к ней.
- А кому принадлежит коттедж, который строится в "Солнышке" возле соснового леса?
- Ну, там много чего строится,- вдруг закаменел лицом хозяин кабинета. Он уже увидел камеру.- Я-то здесь недавно, всего год. Позвать Кирюшина? Он должен быть в курсе… - Никита Михайлович крупными шагами прошагал к столу, набрал номер и, не снимая трубки, буркнул в микрофон, торчащий над аппаратурой:
- Сан Саныч… я. Ну-ка зайди… тут телевидение.
- А что им? - быстро прощебетал невидимый Сан Саныч.
- Спрашивают про коттеджи возле Красного леса… - Хозяин кабинета отключил линию, махнул рукой, не глядя в глаза, на мягкие кожаные кресла. Мы с Димой переглянулись - у строительных участков уже есть свои, весьма красивые названия.
В дверь вбежал сухонький чиновник, похожий на кузнечика, подмышкой зажаты в прозрачных папках бумаги:
- Здрассьте, сдрассьте, господа… Вы про те строения? - Он положил на приставной столик папки, выстрелил пальцами над ними, как картёжник. - Трудно сказать. Внаглую лезет теневой капитал… построят без спросу - а их кокнут. Ведь не снести потом… А давать землю мы им не давали. Вот, - он стремительно вынул нарисованную на принтере схему. - Видите, участки номер двадцать, двадцать один… они ничьи!
- Но как же ничьи?! - хмыкнул Дима, давно уже направив снизу на Кирюшина телекамеру. - А строители говорят: Туеву строим… и сторож там живёт, говорит, по субботам Алексей Иваныч приезжает?
- Ну, может, он и приезжает… воздухом подышать! - стремительно заговорил чиновник, стреляя пальцами и собирая их под ладонь.- А эти строители, бомжи эти… они могут и про вас сказать, что вам строят.. а может, строят какому-нибудь Синему или Графу… - Кирюшин повернулся к Никите Михайловичу. - Надо бы милиции нашей там поработать. Ага, Никита Михайлович?
Хозяин кабинета не отвечал, глядя на него отчуждённо, как бы отстранясь, явно отдавая его нам на съедение.
- Разве неправда, Никита Михайлович? - простонал чиновник.
- Хорошо,- заключил мой бывший студент. - Вы можете сейчас дать справку, что этот участок… ну, который как бы туевский…
- Двадцатый? - понятливо спросил, всё ещё хлопоча руками над столом, Кирюшин.
- Да, двадцатый. Что он никому не принадлежит.
- Справку?.. - до Кирюшина только сейчас дошла суть просьбы. На него жалко было глядеть. Он покраснел, оглянулся на Никиту Михайловича, но понял, что помощи ему не будет.- Но ведь я могу чего-то не знать?.. Может, сам шеф в рабочем порядке кому-то пообещал… вот приедет - и уточним.
- Но пока-то, на сей момент, земля не отписана никому? - настаивал Саврасов, подняв на плечо телекамеру и снимая уже напрямую чиновника. - Пока что официально участок ничей?
- Формально… да… - пролепетал Кирюшин.
- Справку можете дать?
- Ну чего ты мнёшься, будто в чём-то виноват?.. - прогудел раздражённо заместитель мэра. - Ты же говоришь правду?! Вот и дай им, раз просят…
Кирюшин молча, враз намокшими глазками смотрел на заместителя мэра. И трудно было угадать, какой шёл между ними сейчас неслышный разговор.
- Иди, иди, пиши, ставь печать… Мы люди маленькие, действуем по закону. Пока земля ничья, она ничья… А я пока кофейком угощу.
Кирюшин выбежал, жестикулируя, как бы повторяя про себя все сказанные им самим слова - то ли сказал, так ли. А заместитель мэра тем временем нажал на кнопку, и секретарша с красной розочкой губ внесла поднос с двумя чашками и конфетами в вазе.
- Я сам не буду, давление… - пояснил человек-медведь. - Аппаратуру-то выключите, пожалейте аккумулятор. Я ничего добавить больше не смогу, говорю вам - человек новый. А может, и ненадолго сюда пришёл.
Слова эти им были сказаны неспроста. Наверное, как и везде, в мэрии шла своя подковёрная борьба, и кто знает, не послужит ли таинственный случай со строительством дворца для Туева на не оформленной в собственность земле ещё одним полешком в огонь, который всегда горит под очередным мэром города.
Но Диму Саврасова в настоящую минуту эта борьба мало интересовала. Я помню его по институту: если он вцепится в одну тему, как бульдог, то, пока её не размочалит до полной ясности, не отступится. Так было, помню, с охотничьими приметами ангарчан.
Дима глянул на часы, подсел к столу, я - тоже, но у меня правая рука в гипсе, а левая дрожит, и вообще мне не до кофе. Саврасов же спокойно выпил чашку с чёрной жидкостью и сидел, отдуваясь. Наконец в кабинет вернулся совершено поникший Кирюшин. Он протянул Диме листочек бумаги. Дима глянул на текст, кивнул, и чиновник-кузнечик выбежал вон.
- Спасибо, - сказал мой бывший студент. Мы с ним поднялись и пошли прочь по красным коврам.
Дима, как я понимаю, ликовал, губы его дёргались, весело змеились, но он сдерживал себя. И лишь когда мы выскочили из здания на площадь, Саврасов расхохотался.
Мы прошли мимо чёрных лакированных "Волг" и зеркальных "Тойот" к замаранной грязью зелёной "Ниве" телестудии.
- Теперь - туда!.. - Мотор машины взревел, и мы покатили за город.- А теперь вот что. Вы, мой дорогой учитель, просто обязаны использовать сей фантастический, невероятный случай. Поскольку земля ничья, а Туев явно врал, что у него нет дачи, вы становитесь на законных основаниях владельцем прекрасного дворца и земли. А если где-то найдём ещё его машину, то и машины. - И, не давая мне возразить, Дима заорал: - И попробуй Туев скажи, что это всё - его!
- Ты… ты с ума сошёл!.. - у меня голос даже пресёкся.
- Это он сошёл с ума. И пока не миновал срок голосования, я думаю, надо везде заявить, что земля и коттедж ваши! И он не посмеет возразить, не будь я Дмитрий Саврасов. Слишком многое для него поставлено на карту!
- Да бросьте шутить, Саврасов!.. - застонал я. - Мне ещё не хватало на старости лет влезать в авантюры. Я вас попросил только развенчать, а вы…
- А мы и развенчаем! - рычал Дима, крутя баранку. - Я даже подозреваю, он сам вас упросит сказать, что всё - ваше! Под дулом телекамеры, конечно. Даже счастлив будет это сделать. Этот клоп… он же нашу с вами кровь пил всю жизнь… а сейчас - хватит! Баста!
- Нет! - схватил я его за руку на руле, и мы чуть не влетели в кусты. - Отвезите меня домой! Вы не понимаете, как всё это серьёзно… Там охранник… он вооружён…