2
Как я и предполагала, у отца и Хайди прелестный белый домик с зелеными ставенками и открытой верандой с креслами-качалками. Повсюду - куда ни кинь взгляд - цветочки в горшочках, а у входа свисает желтый керамический ананас с приветливой надписью "Добро пожаловать!". Как же! Воплощение настоящей американской мечты! Только белого штакетника не хватает!
Я остановила автомобиль на подъездной дорожке у дома, заметив в открытой двери гаража побитый "вольво" отца и припаркованный рядом с ним новенький "тойота-приус". Как только я заглушила двигатель, в уши ворвался беспокойный гул океана, - должно быть, он совсем близко. Действительно, стоило заглянуть за угол, и перед глазами открылась великолепная картина песчаного пляжа со скудной растительностью и синей безграничной стихией, стремящейся к горизонту.
Любуясь пейзажем, я снова предалась размышлениям о правильности спонтанного решения. Как только такая глупость могла прийти в голову, удивляюсь до сих пор, ведь подобные порывы вовсе не свойственны моей рассудительной натуре! С каждым километром, отделяющим меня от маминого дома, бессмысленность проведения всего лета в обществе Хайди становилась все очевидней. Неужели мы будем соображать групповой маникюр на троих: для нее, меня и младенца? Или пойдем вместе жариться на солнце, надев модные топики с гламурными надписями?..
Перед глазами мелькнуло улыбающееся лицо Холлиса на снимке возле Тадж-Махала, и снова налетело ощущение тоски и одиночества, которое неотступно преследует меня в родном доме… Нет, пути к отступлению отрезаны! К тому же я не виделась с отцом с самой свадьбы. Восемь недель лета - это последний шанс наверстать упущенное, а потом начнется студенческая жизнь. Настоящая жизнь взрослого человека!
Я собралась с духом и вышла из машины. По крайней мере, успокаивала я себя, на все уговоры и предложения Хайди улыбнусь, отделаюсь вежливой отговоркой и, в конце концов, просто спрячусь в отведенной мне комнате. И нет проблем!
Нажав на кнопку звонка, я отступила на шаг и постаралась придать лицу дружелюбное выражение. Дверь никто не открывал. Я позвонила еще раз и придвинулась ближе, каждую секунду ожидая услышать дробный цокот каблучков и непременно радостный возглас Хайди: "Одну минуточку!" Но так ничего и не дождалась.
Я повернула ручку, и дверь с легкостью поддалась, бесшумно открываясь.
- Эй! - позвала я, и возглас эхом заметался в желтых стенах коридора, украшенного живописными картинами в рамках. - Есть кто дома?
В ответ - тишина. Я вошла в дом, закрыв за собой дверь, и вдруг заметила, что океан зашумел чуть иначе и гораздо громче, будто начинается прямо за углом. С каждым шагом по коридору гул становился все оглушительнее, и я решила, что скоро наткнусь на открытое окно или заднюю дверь, но вместо этого попала в гостиную. А в гостиной - в эпицентре бушующей стихии - с младенцем на руках сидела Хайди.
Честно говоря, на долю секунды я засомневалась, что передо мной Хайди. Никогда прежде я не видела ее в таком состоянии! Волосы собраны в неряшливый кособокий хвостик, непослушные пряди падают на лицо. Вместо модного платья - поношенные спортивные брючки и огромная не по размеру футболка с сальным пятном на плече. Голова откинута назад, глаза закрыты. Может, она спит? Но тут мачеха тихо прошипела сквозь зубы:
- Если разбудишь ее, я тебя убью!
От удивления я так и застыла на месте, потом опасливо отступила назад и нерешительно пролепетала:
- Извини, я только…
Хайди широко открыла глаза, а потом, сузив их до щелочек, огляделась по сторонам. Увидев меня, она сильно удивилась и вдруг совершенно неожиданно расплакалась.
- Боже, Оден! - запричитала она, сдерживая вырывающиеся рыдания. - Извини меня, пожалуйста, я совсем забыла, что ты должна… и потом, я думала… ой, это вовсе не оправдание…
Хайди смолкла, продолжая осторожно покачивать крошечную девочку, безмятежно посапывающую на ее руках. Даже не верится, что это хрупкое, беззащитное существо - моя сводная сестра!
С растерянным видом я оглядела комнату, пытаясь сообразить, где искать отца. И определила, что источник громкого рева не настоящий океан за окном, а маленькая белая коробочка на журнальном столике - ну, знаете, такой специальный генератор звуков природы. Вот скажите, кто слушает записанный на пленку шум океана, когда в двух шагах находится самый что ни на есть настоящий?! Прямо бессмыслица какая-то!
- Гм, - заговорила я снова, стараясь привлечь внимание плачущей Хайди. Да где там! Ее рыдания перемежались с громкими всхлипами и тонули в ревущих волнах фальшивого океана. - Могу я… помочь?
Судорожно всхлипнув, Хайди подняла на меня взгляд. Боже мой, на кого она стала похожа?! Под глазами темные круги, на подбородке красноватая угревая сыпь.
- Нет-нет, все в порядке, - ответила она без энтузиазма, а по щекам потекли новые потоки слез. - Я просто так… все хорошо, честно.
С моей точки зрения, хорошего здесь было мало. Однако мне не удалось продолжить мысль, поскольку в дверях появился папа с кофе и коричневым бумажным пакетиком в руках. Измятые брюки цвета хаки, расстегнутая верхняя пуговица на рубашке, сползшие на кончик носа очки - кое-что в этом мире совершенно не меняется! Разве что на лекциях отец щегольнет галстуком и твидовым пиджаком, ну а кроссовки - неизменный атрибут, не зависящий от выбора одежды.
- Ты уже здесь! - обрадовался папа и обнял меня. Пока он сжимал меня в крепких объятиях, Хайди прикусила губу и с отрешенным видом уставилась на океан за окном. - Как доехала? - спросил отец.
- Хорошо, - ответила я, принимая предложенный кофе. Второй стаканчик он взял себе, а последний поставил на стол перед Хайди. Та бросила на стакан непонимающий взгляд, будто видела его впервые в жизни.
- Ты уже познакомилась со своей сестричкой? - поинтересовался папа.
- Пока нет.
- Тогда не будем терять время! - Он отложил пакет и склонился над Хайди, чтобы взять ребенка. Хайди в очередной раз всхлипнула, но папа даже глазом не моргнул и повернулся ко мне с младенцем на руках. - Вот она, наша Фисба!
Я посмотрела на миниатюрное личико новорожденной сестрички и поразилась ее кукольным чертам. Крохотные остроконечные реснички обрамляют закрытые глаза. Пухлые щечки, редкие волосики. Одна ручка высунулась из пеленки, а на ней малюсенькие пальчики, сжатые в крошечный кулачок.
- Какая красивая! - произнесла я фразу, приличествующую случаю.
- Настоящая красавица! - гордо улыбнулся папа, покачивая малютку на руках, и тут ее глаза открылись.
Она посмотрела на нас, моргнула пару раз и неожиданно, совсем как ее мать перед этим, заплакала.
- Ну вот, - огорчился папа, пытаясь ее снова укачать, но Фисба заревела еще пуще. - Дорогая? - повернулся он к Хайди, до сих пор не сдвинувшейся с места и не поменявшей позы, только руки устало повисли по бокам. - Кажется, малышка проголодалась.
Словно робот, Хайди молча повернулась к нему, забрала Фисбу и отвернулась к окну. А девочка ревела все громче и громче.
- Давай оставим их одних, - предложил отец.
Захватив со стола бумажный пакетик, он жестом поманил меня за собой к раздвижным стеклянным дверям, ведущим на террасу. В другой раз я бы обязательно лишилась дара речи от открывшегося взору пейзажа - сразу перед домом простирался песчаный берег и бескрайний синий океан. Но сейчас я нет-нет, но кидала взгляд в сторону гостиной, из которой Хайди вышла, так и не притронувшись к кофе.
- Она не заболела? - не удержалась я от вопроса после того, как отказалась от кекса, вынутого папой из пакета.
- Нет, просто устала, - объяснил отец, откусывая кусочек от кекса. Крошки посыпались на рубашку. Он смахнул их рукой и продолжил: - Малышка ночами не спит, а от меня пользы мало из-за строгого режима сна. Сама понимаешь, для успешной работы необходим полноценный девятичасовой сон. Я по-прежнему пытаюсь уговорить ее нанять няню, но Хайди против.
- Почему?
- Ну, ты же знаешь Хайди! - воскликнул он так, будто я действительно ее хорошо знаю. - Она привыкла справляться сама, и ей обычно удается преодолевать трудности. Не волнуйся, через пару месяцев, а они самые трудные, все утрясется и Хайди придет в себя. Вот помню, когда Холлис родился, мама чуть с ума не сошла. У твоего братца были такие сильные приступы колик - мы ночами не спали с мамой, укачивали его на руках, а он вопил словно резаный. А его аппетит! Господи! Он высасывал все молоко до последней капли и все равно оставался голодным…
В который раз папа завел старую шарманку о трудностях воспитания детей, знакомую мне до последнего слова, так что я, попивая кофе, пустилась в созерцание местных достопримечательностей. Слева от нас стоит еще несколько домов, а после них начинается общественный пляж, уже "оккупированный" многочисленными пляжными зонтами и загорающими. Вдоль пляжа тянется набережная с дощатым настилом, окруженным торговыми павильонами.
- Ну а сейчас, - смяв в руках обертку от кекса, папа сунул ее в пакет, - мне надо вернуться к работе. Так что давай я покажу твою комнату, а поговорим потом за ужином. Как тебе такой план?
- Я не против.
Мы вернулись в дом, который по-прежнему захлестывали оглушительные звуки океана. Папа укоризненно покачал головой, склонился над генератором шума и выключил его. Внезапно наступившая тишина оглушила своей бездонностью.
- Ты еще работаешь над книгой? - спросила я, чтобы только нарушить ее.
- Да, знаешь, меня наконец-то посетило вдохновение, и я скоро закончу роман, - ответил папа. - Остались последние штрихи: дописать да соединить части воедино.
По лестнице мы поднялись на второй этаж и прошли мимо детской комнаты. Через приоткрытую дверь я воочию разглядела розовые стены с шоколадно-кремовой окантовкой, которые Хайди описывала в письме. Правда, внутри стояла тишина и никто не плакал. По крайней мере, я ничего не услышала.
Папа открыл дверь следующей комнаты, приглашая войти.
- Извини за тесноту, - прибавил он, когда я остановилась на пороге. - Зато из этого окна самый лучший вид.
И он не шутил. В крошечной комнате едва умещались односпальная кровать с комодом - да, не хоромы, зато единственное окно выходит на безлюдное пространство из песка и воды.
- Здорово! - решила я.
- Согласен. Это мой бывший кабинет. Правда, когда мы устроили детскую за стенкой, пришлось переехать в дальний конец дома. Не хотелось тревожить малышку шумным творческим процессом. - Папа усмехнулся, словно поделился со мной удачной шуткой. - К которому, кстати, самое время возвращаться. Для моего творчества утро - самая продуктивная часть дня. Увидимся за ужином, договорились?
- Хорошо.
Я посмотрела мельком на часы: всего пять минут двенадцатого. Ладно, найду чем заняться.
- Отлично.
Папа пожал мне руку и, бормоча что-то себе под нос, ушел. Когда он проходил мимо розово-шоколадной детской, я услышала стук закрываемой двери.
Я проснулась в шесть тридцать вечера от детского плача.
Впрочем, слово "плач" вряд ли даст точное представление о переливчатых воплях, рвущихся из сестричкиной глотки: Фисба надрывалась с такой яростью, словно решила доконать всех своим ревом, а заодно вознамерилась испытать пределы возможностей своих легких. Крики малышки были прекрасно слышны из-за тонкой стенки между нашими комнатами, но когда я вышла в коридор в поисках ванной, то чуть не оглохла от вибрирующих децибел.
В полумраке коридора я затаила дыхание возле розовой комнаты, прислушиваясь к крикам. Они становились громче и пронзительней, потом на секунду замолкали, но, к сожалению, только для того, чтобы возобновиться с новой силой. В какой-то момент я испугалась, что на плач малышки так никто и не прибежит, а затем, в один из редких и коротких мгновений затишья, расслышала успокаивающий голос, повторяющий: "Ш-ш-ш, тише-тише".
Тихий шепот острой иглою кольнул в самое сердце, вызывая в памяти картины, глубоко запрятанные в подсознании. Вот родители снова ругаются ночи напролет, а я лежу в постели, пытаюсь отгородиться от скандалов и провалиться в спасительный сон. Без устали повторяю про себя: "Ш-ш-ш, тише-тише, все будет хорошо!" Я прокручивала в голове короткую фразу тысячи раз за ночь, и она стала для меня как молитва. Заветные слова, доносившиеся сейчас из-за двери в перерывах детского плача, вызывали странное смущение, поэтому я решительно отошла от розовой комнаты.
- Папа? - позвала я отца, но он даже головы не повернул, продолжая неподвижно сидеть за письменным столом у стены, вперив сосредоточенный взгляд в экран компьютера.
- Гм? - прозвучало-таки в ответ.
Я оглянулась назад в сторону розовой комнаты, потом снова обернулась к отцу. Он ничего не печатал, сидел неподвижно и по-прежнему изучал экран монитора. Перед ним на письменном столе лежал желтый блокнот с наспех записанными каракулями. Неужели папа провел здесь все семь часов, пока я спала?!
- Может… гм… - смутилась я. - Может, я начну готовить ужин?
- А разве Хайди не приготовила? - удивился он, не поворачивая головы от экрана.
- По-моему, она до сих пор успокаивает малышку, - объяснила я.
- Вот незадача! - Наконец-то папа обернулся в мою сторону. - Ну, если проголодалась, рекомендую пройтись до закусочной, в квартале отсюда. Об их луковых кольцах, зажаренных в панировке, ходят легенды!
- Наверное, вкуснятина! - улыбнулась я. - Может, и Хайди что-нибудь закажет?
- Конечно, спроси у нее обязательно. А мне принеси, пожалуйста, чизбургер и знаменитые луковые кольца. - Папа сунул руку в задний карман, вынул пару купюр и протянул мне. - Спасибо, Оден, я действительно признателен тебе за заботу!
Я взяла деньги, чувствуя себя последней дурочкой. На что я, собственно, надеялась?! Конечно, папа не может пойти в закусочную вместе со мной. В конце концов, у него недавно родилась дочь и есть жена, о которой необходимо позаботиться.
- Да не за что! - пролепетала я растерянно, но папа уже отвернулся к экрану монитора и, наверное, не расслышал моих слов. - Постараюсь вернуться поскорей.
В розовой спальне Фисба по-прежнему надрывалась в яростном плаче. Ну, хоть беспокоиться о тишине нет необходимости! Я дважды громко постучала в дверь, а через секунду та со стуком распахнулась, и на пороге показалась Хайди.
Она выглядела еще изможденнее, чем прежде, если такое вообще возможно. Хвостик с головы исчез, и волосы паклями свисали налицо.
- Привет! - сказала я, вернее, почти заорала, пытаясь перекричать громкий плач. - Я собираюсь в закусочную заказывать ужин. Что тебе принести?
- Ужин? - повторила Хайди, тоже повысив голос. Я согласно кивнула. - А что, уже время ужинать? - удивилась она.
Я посмотрела на часы, словно для подтверждения своей правоты.
- Уже без пятнадцати семь.
- Ох, ну надо же! - воскликнула она, закатывая глаза. - Я собиралась приготовить праздничный ужин к твоему приезду. Даже меню распланировала заранее: курица в гриле, тушеные овощи, другие деликатесы. А тут доченька что-то так раскапризничалась…
- Да все нормально, не беспокойся, - поспешила заверить я. - Я иду заказывать гамбургеры. Папа говорит, неподалеку есть отличная закусочная.
- Твой папа дома? - недоуменно спросила Хайди, укачивая Фисбу на руках, а потом выглянула в коридор через мое плечо. - Мне показалось, он ушел в университет.
- Он в своем кабинете, - ответила я. Хайди придвинулась ближе, видимо не расслышав ответа. - Пишет книгу, - повторила я громче. - Ну так я пойду. Что тебе принести из закусочной?
Она устремила унылый взгляд в глубь коридора, куда падал свет из полуотворенной двери папиного кабинета, и, кажется, совершенно забыла обо мне и Фисбе. Как возможно последнее - не представляю: в узком коридоре от оглушительного рева просто лопались барабанные перепонки!
Наконец молодая мама, словно очнувшись, начала что-то бормотать, потом оборвала сама себя и секунду спустя горестно вздохнула:
- Принеси что-нибудь на свой выбор, и спасибо тебе, Оден.
Я кивнула, а Хайди осторожно прикрыла за собой дверь. Последнее, что я увидела, - это покрасневшее от натуги лицо плачущей сестрички.
Слава богу, на улице было гораздо спокойнее. Тишину нарушали лишь умиротворяющий гул океана и привычные городские мотивы: детский гомон, включенное радио в автомобиле, громко работающий телевизор в соседнем доме. Знакомые звуки услаждали слух, пока я шла по жилому кварталу к торговому центру.
Торговый центр городка представляет собой длинную узкую набережную, вдоль которой выстроились в ряд торговые павильончики: киоски, палатки, салоны, где продаются дешевые пляжные полотенца и инкрустированные ракушками часы. Тут же размещаются разнообразные пиццерии и кафе. Где-то по пути мне попался даже модный бутик (если это слово уместно в данном случае) под названием "Клементина", с огромным оранжевым навесом над входом. На двери висел приклеенный лист бумаги, на котором крупными буквами было напечатано: "Ура! Девочка! Фисба Каролина Уэст родилась первого июня весом в три килограмма сто граммов!"
Так вот он какой, магазин Хайди! Сквозь витрину виднеются ряды с развешанными футболками и джинсами, чуть в стороне - отдел косметики, а за стойкой жгучая брюнетка в розовом легкомысленном платье разглядывает свой маникюр, прижимая плечом к уху мобильный телефон.
Впереди я наконец разглядела закусочную, которую так расхваливал отец. "Кафе "Последний шанс" - лучшие жаренные луковые кольца на всем пляже!" - гласит вывеска над входом. Однако прежде предстояло пройти мимо магазина велосипедов, перед которым на деревянной скамейке разместились несколько ребят моего возраста. Видимо, мальчишки коротали время, обсуждая свои проблемы и параллельно разглядывая прохожих.
- Дело в том, - сказал коренастый парень в спортивных шортах и с бумажником, висящим на цепочке, - что название должно нести в себе силу. Настоящую энергию, понимаешь?
- Важно, чтобы оно имело смысл, - возразил высокий, худощавый, немного грубоватый на вид подросток с кудрявыми волосами. - Поэтому надо принять мой вариант: "Коленчатый вал" или просто "Коленвал". По-моему, идеальное название для магазина.
- Такое ощущение, что у нас магазин по продаже автомобилей, а не велосипедов, - заспорил коротышка.
- В велосипедах используется принцип коленчатого вала, - отстаивал свое мнение его собеседник.
- А в автомобилях нет, что ли?!
- Ага, а еще в поездах! - ехидно добавил тощий.
- Предлагаешь назвать магазин "Все для поездов"?
- Еще чего! - вспылил его друг, пока двое других парней смеялись. - Просто хочу сказать, что скрытый смысл названия не должен быть непременно эксклюзивным.
- Да кому нужен твой скрытый смысл? - вздохнул коротышка. - Нам нужно запоминающееся, цепляющее название, благодаря которому товар будет иметь успех. Что-нибудь вроде "Классные велосипеды" или "Летучие велики"!
- Как ты себе представляешь летучие велосипеды? - вступил в спор парень, стоявший ко мне спиной. - Глупость какая-то!
- Вовсе нет, - пробурчал подросток с бумажником на цепочке. - Кстати, какие у тебя предложения? Только отмалчиваешься или все критикуешь.