1. Немейский лев
I
Пришел я туда в десять. В канцелярии средних лет женщина в очках, с небольшой сединой в красивых когда-то черных волосах, небрежно взглянув на мою папку с документами, сказала:
– Канцелярия на прием документации работает с двух.
– А до двух? – спросил я. – Что она делает до двух?
– Работает на выдачу документации, – объяснила женщина, кутаясь в темно-зеленую вязаную кофту. – С девяти до часу. А с часу до двух – обедает.
– Понятно, – ответил я и вышел на улицу, не очень-то расстроившись. Служба находилась в самом что ни на есть центре города, и я отправился бродить по красивейшим местам. Вернулся около половины третьего, довольный прогулкой и обедом. К женщине выстроилась очередь. Я добрался до нее где-то к трем часам. Она взяла у меня папку с документами и, бегло просмотрев их, вернула, заявив:
– К сожалению, не могу принять.
– Почему? – Я ожидал чего угодно, но только не такого начала.
– Месяц назад вышло указание руководства. Все пакеты документов, сдаваемые гражданами и юридическими лицами, на получение разрешений на строительство, могут быть поставлены на входящий только с визой инспектора службы, курирующего район, где расположен земельный участок. У вас… – она еще раз взглянула на документы, – проспект Тореза… Лев Васильевич – инспектор. Румянцев. Зайдите к нему в сорок пятый кабинет. А потом с его визой – ко мне.
– А указание руководства – оно, конечно же, устное, да? Или есть внутренний регламент? – начал было я, но тут надавили сзади, из очереди, какой-то дядька завопил:
– Ты чего там треплешься, юноша? Тебе же русским языком сказали: иди к инспектору. Вот и иди… Дай нам-то сдаться!
Я оглядел очередь и с удивлением обнаружил, что почти все смотрели на меня хмуро и злобно. Забрав документы, пошел к Румянцеву. Остановился перед его дверью, читая объявление. Румянцев, написано на табличке, Л. В. Приемные дни: вторник с 14 до 18, четверг с 10 до 13. Не очень-то подходит. Я дернул дверь за ручку – она оказалась закрыта. Походил немного по коридорам службы, а затем, вернувшись к заветной двери, попробовал подергать еще раз. Закрыта. Я постучал. Никакой реакции. И пошел восвояси. Вторник – завтра, думал я, ничего страшного. Сразу отправился в квартиру: нагулялся днем.
Во вторник выбрался из дома в половине второго – и сразу в службу. Поднялся на третий этаж к кабинету Румянцева. Никаких изменений. Дверь закрыта. Никого нет. Я сунулся в соседнюю дверь – там были признаки жизни, но меня остановили граждане, сидящие в очереди.
– Куда вы? – спросила меня симпатичная блондинка с ворохом бумаг в руках. – Мы тут в очереди вообще-то…
– А, – единственное, что пришло мне в голову. – Извините. А не знаете, где Румянцев?
– Нет, – сухо ответила она и отвернулась. Ко мне обратился пожилой мужчина в потертом коричневом костюме:
– Он болеет. Две недели уже. Ветрянка. Вы вот привиты, молодой человек?
– А фиг его знает, – ответил я. – Мама занималась. Позвонить ей?
– Да не, – улыбнулся мужчина, – это я так… На всякий случай…
– А я не прививалась, – вновь вступила в разговор блондинка, – принципиально.
И, нахмурив симпатичный лоб, добавила:
– И мяса не ем.
– Принципиально? – спросил я.
– Да, – ответила она и снова отвернулась.
– А его кто-нибудь замещает, не знаете? – спросил я мужчину, а он внимательно посмотрел на меня и ответил вопросом на вопрос:
– Вы первый раз здесь, молодой человек?
– Да, – честно признался я и покраснел, как будто речь шла о моей девственности.
Блондинка вновь повернулась и уставилась на меня, а мужчина улыбнулся:
– Вот это да! По-хорошему завидую вашей чистоте, юноша.
– Было бы чему, – огрызнулся я. – Мне вон документы надо сдать на разрешение…
– Ну, это у вас вряд ли получится. Придется ждать выхода Румянцева.
– Чего это? Исполнение государственной функции связано с конкретной личностью? Ай-яй-яй…
Мужчина вздохнул и грустно посмотрел на блондинку. Та направилась к кабинету, из которого только что вышел молодой парень в красивом черном костюме. Остановилась, взявшись за ручку двери, и проговорила:
– Интересный экземпляр. Давно таких не встречала.
И скрылась за дверью. Пожилой мужчина тихо спросил, разглядывая мои ботинки:
– Как тебя зовут, сынок?
– Юра, – ответил я.
Очередь, пока мы болтали, увеличилась на двух человек.
– Отлично, – ответил он, протягивая мне руку. – А меня – Аркадий. Вот что, Юра, смотри, как я мыслю. По опыту. Если твоя цель – получить документ, то лучше бы тебе играть по их правилам, если же цель – повоевать, тогда нужно найти своего Санчо Пансу. Война твоя будет – с мельницами. Ветряными.
Я задумался на минутку. А потом сказал, улыбаясь:
– Можно же и то и другое…
– Думаешь?
– Ага. Кто у этого Льва Васильевича начальник?
– Наталья Андреевна. Мы, собственно, к ней и стоим. Она отвечает за правобережные районы.
Блондинка вышла из кабинета. Засобирался Аркадий. Сказал, направляясь к двери:
– Попробуй сходить к ней. После меня.
И исчез за темно-коричневой дверью кабинета. Я сел на его место, на скамеечку, и уже в сотый, наверное, раз начал перелистывать бумаги. Аркадий вскоре вышел и, улыбнувшись, пожелал мне удачи.
В кабинете я сразу же очутился в поле зрения гордо восседающей на кресле голубоглазой, красиво стареющей женщины. С подкрашенными, черными как смоль волосами. Глаза ее смотрели на меня с весельем: настроение у дамы было хорошее. Она повернула голову к соседке по кабинету – молодой загорелой девушке в очках, – продемонстрировав мне свой гордый римский профиль, и сказала кокетливо:
– О, Ритка, смотри. Это откудова к нам такого красивого мальчика замело?
Я повернулся к зеркалу, висящему справа от входа, на тыльной стороне шкафа, и не увидел там ничего необычного, кроме разве что трехдневной щетины и взъерошенных волос. А сам вспоминал, где уже слышал эту ремарку.
– Садитесь, – она кивнула в сторону стула. – Что у вас там?
Ну конечно. "Любовь и голуби". Я сел напротив нее и протянул документы. Она взглянула на заявление:
– Проспект Тореза. Вам к Румянцеву.
– Наталья Андреевна, он болеет.
– Знаю. Но не лепрой же… Поправится.
– Когда?
– Ну откуда я знаю? Я же не доктор. Пить бросит – и поправится, думаю. Иммунитет он себе подорвал. Вы, мужики, вечно так: первые сорок лет вливаете в себя всякую дрянь, а следующие двадцать по докторам бегаете да по аптекам. Правда, Рит?
– Не знаю, Наталья Андреевна, – отвечала девушка, не поднимая глаз от документа. – Мой благоверный пока на первом этапе. Пока только вливает. А по аптекам бегаю я. За глицином себе и ему за активированным углем.
– А что потом? – серьезно спросил я.
– Когда – потом? – непонимающе переспросила Наталья Андреевна.
– Ну как: до сорока – вливаем в себя дрянь, до шестидесяти – бегаем по врачам, а потом? После шестидесяти? Я видел несколько представителей мужского пола, перешагнувших этот рубеж…
– Да ладно? – серьезно удивилась она. И только глаза смеялись, окутывая меня мартовской голубизной. – Ничего себе! Ты слышала, Рит? Тебе вот сколько, красавчик?
– Двадцать пять, – ответил я, улыбнувшись. – Двадцать шесть через месяц будет. В апреле. Восьмого. В "Лидо" буду отмечать. Придете?
– Не знаю, – ответила она, вынимая из папки мое заявление, – не знаю. Как звать будешь… Да, Ритка? Сходим?
– Я не очень-то люблю "Лидо"…
– А что любите? – спросил я у Риты, наблюдая за действиями Натальи Андреевны. А она, взяв мое заявление, писала на нем какую-то резолюцию.
– Оперу люблю. И балет.
– Мне Мариинку снять? – съязвил я.
– Не. Лучше какой-нибудь кабачок рядом. Чтобы в воздухе чувствовался аромат искусства…
– Аромат пива нефильтрованного там будет чувствоваться, я думаю, – добавила Наталья Андреевна, протягивая мне бумаги. – Иди сдавай в канцелярию.
– Спасибо, Наталья Ан… – начал я, но та оборвала меня на полуслове:
– В канцелярию, я сказала. Не порти впечатление о минуте.
И я послушно удалился, попрощавшись с дамами. Направился в канцелярию. Документы приняли. Дама в темно-зеленой кофте мельком еще раз пробежалась по бумагам и поставила на заявлении входящий номер:
– Через месяц звоните. Будет результат.
– Спасибо.
Попрощавшись, я вышел на улицу. Падал снег. И тут же таял, образуя грязные лужицы. Я направился к Невскому проспекту, думая, что же за ерунда здесь происходит с системой дренажа. Никакой обуви из нубука. И никакой замши. Слышите, никакой.
II
На следующий день я плотно погрузился в работу по второму объекту, благо первый обещал мне месяц простого ожидания и положительного исполнения государственной функции. Бывший автосалон "Рено" на Пулковском шоссе требовал быстрого косметического ремонта почти всех помещений, и я плотно засел там с прорабом Андреем, обсуждая тонкости работы. Чтобы получить этот объект, батя купил стопроцентную долю в юридическом лице, которому принадлежало здание автосалона, и земельный участок, где оно находилось. На две недели я погряз в рутине ремонта, скалой нависал над Андреем и его бригадой, чтобы команда не превратилась из прораба и великолепной семерки (а именно столько рабочих трудилось в бригаде Андрея) в омерзительную восьмерку, в заваленный набок знак бесконечности. Говорят, такое бывает с ремонтами. Это двухнедельное наблюдение и контроль за трудом физическим, концептуально-созидательным, видимым невооруженным глазом, успокоили меня настолько, что в голове все чаще возникала мысль: мол, показалось – у страха глаза велики, зря батя и Юлька так хаяли этот город. И ноутбук открывался реже. И сон укрепился.
Именно тогда, когда я уже полностью расслабился, контролируя установку мебели, на ресепшен раздался звонок. Прошло ровно две недели с моего похода в службу.
– Алло, – спокойно сказал низкий мужской голос. – Мне нужен Юрий Юрьевич.
Ну слава богу, подумал я, Юрий Юрьевич хоть кому-нибудь нужен. От Соломатиной за две недели – три звонка и пять СМС. А обещала приехать!
– Слушаю вас. Это я.
– Отлично. Меня зовут Лев Васильевич Румянцев. Я инспектор службы строительного надзора. Документы по Тореза смотрю…
– Здорово! – ответил я. – А то нам строить пора…
Возникла пауза. В низком голосе засквозили нотки удивления:
– Ну, это вряд ли. Отказ вам планирую писать.
Я впал в ступор на пару секунд, а потом отреагировал, наверное, не совсем так, как ожидал инспектор:
– Фиговые у вас планы, Лев Васильевич.
На той стороне – никаких пауз. Как будто со мной разговаривал робот.
– Это документы у вас, Юрий Юрьевич, фиговые. Заехали бы ко мне. Переговорить. Можно не в приемное время.
– Завтра можно?
– Нужно. Чем раньше – тем лучше. В одиннадцать давайте.
– Хорошо. Буду.
Я повесил трубку. Понятно, чего он хочет, непонятен только объем аппетита. Вряд ли тут можно ограничиться парой борзых щенков.
III
Во вторник семнадцатого марта произошла моя первая встреча со Львом Румянцевым. Мужчина лет сорока, полноватый, с залысинами, одетый в черные брюки и белую, немного мятую сорочку, уютно расположился в мягком офисном кресле у окна. Я зашел, поздоровался, сел напротив и сказал, улыбнувшись:
– Выздоровели, Лев Васильевич? Или мне держаться подальше?
Тот отреагировал мгновенно, опять напомнив мне робота: пробурчал в ответ, не отрывая взгляда от какого-то документа:
– Я абсолютно здоров. Как бык. Но держаться вам лучше подальше. Особенно если будете продолжать в том же духе.
Он посмотрел на меня очень умным, спокойным взглядом, я же оглядывал его заваленный бумагами стол.
– Вы кто вообще? – спросил он, удостоверившись, что я внял его просьбе. – Мы договаривались?
– Да. На одиннадцать. ООО "Геракл". Автосалон на Тореза…
Батя вечно придумывал странные названия для своих юридических лиц. В последнее время его потянуло на мифы Древней Греции.
– Так… ООО "Геракл"… – пропел низким голосом Румянцев, отыскивая на столе нужную папку. Найдя, заметил:
– А, ну вот же она! Помню – вчера смотрел. У вас проект здания не соответствует градостроительному плану участка. Как вы так умудрились запроектировать?
У нас был один, стандартный проект здания, по которому батя строил автосалоны и в Москве, и в Сибири.
– А в чем несоответствие? – спросил я, пока не очень понимая, что делать.
– Да во всем. Озеленение. Количество парковочных мест. Отступы от красных линий. Безобразие, а не проект.
– Серьезные замечания, – ответил я. – А зачем вы меня позвали? Устыдить? Сообщаю: мне очень стыдно, Лев Васильевич… Где у вас пепельница?
– Курите?
– Нет. Посыплю голову…
– Не переигрывайте, молодой человек. Могу помочь.
– Каким образом?
Он молча протянул мне маленький желтый стикер с телефонным номером и именем.
– Спасибо, – единственное, что я нашел уместным сказать в такой интимной ситуации, и пошел на выход.
Звонить сразу не стал. Сначала связался с центром. Так я стал называть московских коллег и родственников. И папа, и потом Юля Торопова орали благим матом, что это придирки чиновников, что все у них идеально или близко к идеальному, но по их оговоркам я понял: документы детально никто не проверял. И на мой прямой вопрос, что делать, ругаться или звонить, они ответили: смотри по ситуации, но лучше, наверное, договариваться.
И я начал набирать номер, но тут меня сбила СМС от Соломатиной, которая спрашивала, как у меня дела, и докладывала, что ей пока не вырваться из столичных тисков, как бы она этого ни хотела. Я ответил ей какой-то грустно-лирической фразой и набрал телефонный номер со стикера.
IV
Дело не удалось отложить в долгий ящик. Мужчина со стикера – его звали Константин – предложил мне перейти улицу, где находилось здание службы, и, пройдя сто метров по противоположному тротуару, завернуть в ресторан "Купаж" на первом этаже отеля "Беладжо". Он попросил сделать это немедленно, так как у него через полчаса начнутся переговоры, а сейчас как раз есть время, чтобы заняться моим вопросом. И я, как воспитанный юноша, сделал все то, что предлагал мне Константин, максимально быстро, и уже через четыре минуты сидел за столиком ресторана напротив него и его спутницы – девушки с каштановыми волосами и веселыми зелеными глазами. Константин протянул мне руку и сказал, кивнув в сторону девушки:
– Привет. Это Наталья – замдиректора одной кадастровой конторы. У нас переговоры через полчаса с клиентами. Вопрос можешь озвучивать при ней – своя в доску. Давай на ты, ладно?
– Ладно, – ответил я и в двух словах рассказал ему о визите к Румянцеву.
Константин, выслушав меня, полез в карман клетчатого итальянского пиджака и, вытащив носовой платок, смачно в него высморкался:
– Извините. Простыл что-то. Неделю уже сопли. Итак, задача стандартная. Варианта два. Первый: через две недели получаешь отказ, переделываешь проект, сдаешь по новой. Времени – месяца два теряется. Второй: переделываем пять – восемь страниц проекта, отдаем их нашему другу в службу вместе с благодарностью. Он их сам вставляет там, куда надо. И несет твое разрешение на подпись.
– Каков размер благодарности? – спросил я.
Константин, взяв у меня желтый стикер, написал на нем цифру.
– Хорошо, – ответил я. – Пойду согласовывать с центром.
Потянулся за курткой, которую кинул рядом с собой на стул, но тут к разговору присоединилась Наталья.
– Погоди, – она залезла в сумочку. – На тебе, – протянула мне свою визитку. – Если будут вопросы по кадастру или землеустройству, звони смело.
– Хорошо, – ответил я и, разглядывая ее длинные красивые пальцы, добавил: – Только по кадастру и землеустройству?
Она улыбнулась, осветив полумрак ресторана этой улыбкой:
– Ну и по регистрации еще можешь.
– Окей, – ответил я и, положив в карман пластиковый прямоугольник ее визитки и желтый стикер, направился к выходу.
Думать я пошел только для виду. Цифры, написанные Константином на стикере, нисколько не удивили меня, несмотря на юный возраст и "девственность" в таких вопросах. Все-таки я приехал из Москвы, а раньше около года крутился в столице по папиным делам. Я и не собирался обсуждать сумму с центром. Набрал Константина уже к вечеру, сказал, что все согласовано, и, получив от него алгоритм действий, поехал домой. Разогрел себе пиццу в микроволновке и, запив ее черным чаем, лег спать.
А сон не шел. Мои мысли прыгали, как мячик, по футбольному полю сегодняшнего дня, который, по правде говоря, не был перенасыщен событиями. Но что-то все-таки не позволяло провалиться в забытье сна, и я, встав с кровати, направился на кухню для инвентаризации спиртного в холодильнике. Обнаружил початую бутылку "Саузы", которую я открыл в первый день в Питере. Налил себе рюмочку и выпил, не доставая ни соли, ни лимона. Потом снова пошел к кровати, но задержался по ходу, у кресла, где валялись мои джинсы. Взял их, чтобы аккуратно убрать в шкаф, и тут из заднего кармана на ковер вывалились желтый стикер и визитка Натальи. Я поднял их и вернулся на кухню. Сел за стол, налил еще рюмку, выпил и внимательно посмотрел на визитку. Наталья Владимировна Остахова. Заместитель генерального директора ООО "Айсберг". Я вспомнил пронзительную зелень ее глаз. Каштановые волосы. И длинные красивые пальцы, протягивающие мне пластиковый прямоугольник. Мне срочно нужен вопрос по кадастру, подумал я, наливая себе "Саузу". Или по землеустройству. Или по регистрации. Я понял, что мешало московскому юноше, зазнайке и вундеркинду, отправиться в объятия Морфея. Зелень глаз незнакомки по имени Наталья. И ее длинные пальцы. Без украшений. С аккуратным бесцветным маникюром. Выпил еще одну рюмку текилы и отправился считать овец.
Я получил разрешение на строительство здания автосалона через два дня после общения с Румянцевым, в среду, в канцелярии, и скинул отсканированную копию Тороповой. Рассчитавшись с Константином, связался с неким Валентином Олеговичем, телефон которого мне дал папа. Он мог помочь в получении ордера на установку строительного забора, и сделал это с большим мастерством, за два рабочих дня. Таким образом, к концу недели у меня на руках было все, чтобы начинать строительство.