10
Он угадал: троица направлялась именно туда.
А чем еще им заниматься? С тоски помирать, драться друг с другом, играть в "морская фигура на месте замри", уроки делать? Нет, припереться в бар, смотреть, как старшие играют в карты, и попытаться стырить пару жетонов со стойки бара, чтобы сыграть пару раз в "Mortal Kombat".
Черт побери.
Только об этом все трое и думали.
Единственная проблема заключалась в том, что один лишь Федерико Пьерини мог делать все, что пожелает, послать отца подальше и шляться до поздней ночи. А у Андреа Баччи и Стефано Ронка возникали некоторые трудности в отношениях с родителями, однако они, стиснув зубы и нарываясь на ругань и шлепки, следовали за своим главарем.
Они ехали рядом, в темноте, посередине дороги.
Спокойные, как стая молодых гиен на охоте.
Гиены, псовые с африканских равнин, живут стаями. Молодые особи, однако, образуют свои группы, отдельно от семьи. Они охотятся вместе, помогая друг другу, но подчиняются правилам жестокой иерархии. Устанавливается она во время ритуальных схваток: главой над рядовыми членами стаи становится самый крупный и смелый (альфа) самец. Они жадно блуждают по саванне в поисках пищи. И никогда не нападают на здоровых животных. Только на больных, старых и маленьких. Окружают антилопу, сбивают ее с толку тявканьем, кусают - у них мощные челюсти и острые зубы, - пока она не падает, и в отличие от кошачьих, которые сразу ломают жертве позвоночник, едят ее прямо так, живьем.
Федерико Пьерини, альфа-самцу гиен, было четырнадцать лет.
Он все еще учился во втором классе средней школы, так как дважды оставался на второй год.
Американские нейрофизиологи проводили исследования групп заключенных в Соединенных Штатах. Отобрав самых жестоких и злобных (грабителей, насильников, убийц и т. д.), они проанализировали их электроэнцефалограммы. Они использовали не стандартный энцефалограф (ЭЭГ), анализирующий общую мозговую активность, а более сложный, способный зафиксировать активность разных отделов коры мозга. Они покрыли череп испытуемых электродами, а потом показывали им документальный фильм о производстве спортивной обуви.
Нейрофизиологи заметили, что в большинстве случаев у подопытных активность лобной части была слабой и менее выраженной, чем у нормальных (хороших) людей.
Лобные доли мозга отвечают за восприятие информации, поступающей из внешнего мира. Другими словами, за способность сосредоточиться, например, чтобы посмотреть фильм и, даже если он смертельно скучный, досмотреть его до конца не отвлекаясь, не поднимаясь с места, не беспокоя соседей, в худшем случае - сопя и то и дело поглядывая на часы.
В результате этого исследования можно выдвинуть гипотезу, что жестокие люди не способны сосредоточиться, и это несомненно связано с их вспышками агрессии. А поскольку жестокие люди постоянно испытывают беспокойство, подавить которое они не в силах, вспышки агрессии служат для них своего рода разрядкой.
В общем, если вы случайно помяли чужую машину и водитель выходит, сжав кулаки, с намерением размозжить вам голову, не пытайтесь задобрить его, подарив ему книжку о кометах или абонемент на кинофестиваль, - это не поможет. В такой ситуации лучше всего, как сказал бы Пьетро Морони, смыться.
А все эти рассуждения мы привели, чтобы объяснить два факта:
1) Федерико Пьерини был самым злобным из окрестных парней.
2) Федерико Пьерини был абсолютно не способен к учебе. Учителя говорили, что он не может сосредоточиться, подтверждая тем самым выводы американских нейрофизиологов.
Федерико, высокий, худой, хорошо сложенный парень, уже брил усы и носил серьгу в ухе. У него был орлиный нос и маленькие глазки, угольно-черные и вечно прищуренные. В падающей на лоб черной как смоль челке сверкала седая прядь.
Он обладал всеми необходимыми свойствами, чтобы стать вожаком стаи.
И он умел им быть.
Держался нагло, самоуверенно и принимал решения сам, но умел внушить подчиненным, будто они тоже в этом участвуют. Он не ведал сомнений. Ничто, даже самое страшное, казалось, почти его не задевало, словно у него выработался иммунитет к страданию.
"А мне на все наплевать!" - повторял он.
На самом деле так оно и было. Ему было наплевать на отца, которого он называл жалким неудачником и бабой. Наплевать на бабушку, жалкую слабоумную старуху. Наплевать на школу вместе со всеми придурками учителями.
"Достали на х…" - была его любимая фраза.
Стефано Ронка, маленький, смуглый, с густой шевелюрой и постоянно влажными губами, был суетлив как блоха на амфетаминах. Всегда готовый сдаться при нападении, он охотно наносил противнику удар в спину. Говорил он высоким, как у всезнайки-кастрата, голосом, наглым надрывным тоном, бесившим всех окружающих; у него был самый длинный и острый язык в школе.
У Андреа Баччи, получившего прозвище "Перекус" из-за любви слопать на ходу кусок за куском целую пиццу, имелись две большие проблемы.
1) Он был сыном полицейского. "А все полицейские должны сдохнуть", как утверждал Пьерини.
2) Он был круглый, как сырная голова. Белобрысые волосы ему стригли под ноль. На маленьких редких зубах он носил огромные посеребренные скобки. Когда он говорил, ничего было не разобрать. Слова тонули в потоках слюны, он картавил, а произнося "з", присвистывал.
Над этим белобрысым толстяком сразу хотелось поиздеваться, но делать этого никто бы не посоветовал.
Кое-кто по неведению попытался сообщить ему, что он похож на кусок сала, усыпанный веснушками, и тут же оказался на земле. Баччи, навалившись сверху, стал бешено молотить его кулаками по морде, и только вчетвером его умудрились как-то оттащить от жертвы, а потом еще четверть часа толстяк орал во все горло, изрыгая нечленораздельные ругательства и пиная дверь туалета, где его заперли.
И только Пьерини мог себе позволить издеваться над ним, потому что чередовал оскорбления типа "Знаешь, как ты мерзко выглядишь, когда жрешь?" с похвалами самыми приятными и точно рассчитанными. "Конечно, ты самый сильный в школе, и я думаю, что если ты по-настоящему разозлишься, ты размажешь даже Фьямму". Пьерини постоянно держал его в состоянии подвешенном и неудовлетворенном. То он говорил, что Баччи его лучший друг, то предпочитал ему Ронку.
Рейтинг лучших друзей Пьерини менялся ежедневно, в зависимости от его настроения и погоды. Иногда, впрочем, он бросал обоих и уходил со старшими.
Словом, Пьерини был переменчив, как ноябрьская погода, и неуловим, как хищная птица, а Ронка и Баччи бились, как два соперника-ухажера, за любовь своего вожака.
Баччи подъехал к Пьерини.
- И что мы будем теперь делать? Что мы завтра скажем Рови?
Учительница биологии велела им сделать доклад о муравьях и муравейниках. Они хотели сфотографировать большие муравейники в лесу Акваспарты, да вот деньги потратили не на фотопленку, а на сигареты и порножурнал. А потом пошли ломать автомат для продажи презервативов рядом с аптекой Борго Карини.
Автомат отодрали от стены и положили на рельсы. Когда проехал междугородний экспресс, автомат взлетел как ракета и приземлился в пятидесяти метрах в стороне.
В общем, единственное, что им удалось - обзавестись таким количеством презервативов, что можно было трижды перетрахать всех девчонок в округе. Монетоприемник так и остался внутри автомата, целый и невредимый, как швейцарский сейф.
Они зашли за дерево и принялись примерять добычу.
Ронка, засунув член в презерватив, быстро задрочил, подпрыгивая и крича:
- Я с этой штукой смогу ебать негритянок?
Дело в том, что Пьерини говорил, будто трахал негритянок на Аврелиевой дороге. Он рассказывал, что ходил с Риккардо, официантом из "Старой телеги", Джаканелли и Фьяммой к чернокожим проституткам. И что он это делал на диване, на обочине шоссе, а она орала по-африкански.
Впрочем, кто знает, может, так оно и было.
- Негритянки и фонарного столба не почувствуют, у них там такая дыра. Они заржут, если увидят такую штучку, - сказал Пьерини, поглядев на член Ронка.
Ронка умолял Пьерини на коленях, чтобы тот показал свой.
Пьерини закурил, прищурился и вытащил свое добро.
Ронка и Баччи впечатлились. Теперь стало ясно, почему негритянки давали их вожаку.
Когда пришла очередь Баччи, он сказал, что ему не так и хочется.
- Пидор! Ты пидор! - орал Ронка.
А Пьерини добавил:
- Или ты показываешь, или мотай отсюда.
И бедняге Баччи пришлось доставать.
- Какой маленький… Смотри-ка… - начал издеваться Ронка.
- Это потому, что ты толстый, - объяснил Пьерини. - Если похудеешь, у тебя вырастет.
- Я уже сел на диету, - доверчиво сообщил Баччи.
- Видел я, как ты сел на диету. Ты вчера пятьдесят тысяч лир на пиццу потратил, - возразил Ронка.
Игра исчерпала себя, когда Ронка помочился в презерватив и, довольный собою, стал прохаживаться с желтым шариком на члене. Пьерини прожег презерватив окурком, залив штаны Ронки, и тот чуть не разревелся.
Потом они отправились в лес искать муравейники, но по дороге набрали огромных тараканов, облили их бензином, подожгли и стали бросать в муравейник, как зажигательные бомбы.
Это занятие им понравилось.
- Рови мы можем сказать… что не нашли муравейник. Или что фотографии не получились, - засопел Баччи.
Хотя они ехали медленно и был собачий холод, Баччи умудрился вспотеть.
- Так она и поверила, - заметил Ронка. - Может, списать откуда-нибудь? Картинки из книжки вырезать.
- Нет. Завтра в школу не идем, - объявил Пьерини, затянувшись сигаретой, торчавшей изо рта.
Последовала короткая пауза.
Ронка и Баччи обдумывали эту мысль.
На самом деле решение было самым простым и верным.
Вот только…
- Не-е-ет. Завтра я не могу прогуливать. Отец за мной после школы заедет и если меня не найдет… И потом, в прошлый раз, когда мы ездили на море, я им наврал, - робко сказал Баччи.
- Я тоже не могу, - сказал Ронка, внезапно посерьезнев.
- Ну, вы как всегда обоссались… - Пьерини помолчал, чтобы до них дошло, и продолжил: - По-любому вам прогуливать не придется. Завтра будет выходной, в школу не пойдет никто. Есть идея.
Эта идея уже какое-то время крутилась у него в голове. И теперь пора было осуществить ее. Пьерини часто приходили в голову гениальные идеи. И всегда все они по сути были хулиганскими.
Вот, например, некоторые из них: на Новый год он подложил бомбочку в почтовый ящик, в другой раз выломал служебную дверь "Стейшн-бара" и спер оттуда конфеты и сигареты. А еще он проткнул шины автомобиля учительницы Палмьери.
- Как? В каком смысле? - не понял Ронка.
Завтра был самый обычный четверг. Никаких забастовок. Никаких праздников. Ровным счетом ничего.
Пьерини выдержал паузу, докурил, швырнул окурок подальше, пока друзья с нетерпением ожидали.
- Значит так, слушайте внимательно. Сейчас мы едем в школу, там берем твою цепь и обматываем вокруг ворот, - и он указал на цепь, болтавшуюся под сиденьем велосипеда Баччи. - Завтра утром никто не сможет войти, и мы все отправимся домой.
- Классно! Гениально! - Ронка был в восторге. Как Пьерини такое только в голову приходило?
- Поняли? Никто в школу не пойдет…
- Ну да. Только… - Баччи явно пришлась не по вкусу эта идея. У него был велосипед "Graziella", маленький, расхлябанный, без переднего крыла; когда он ехал, то коленками доставал до подбородка, а эта цепь, которую подарил ему отец, была единственной приличной деталью его велосипеда. - Я не хочу ее вот так терять. Она кучу денег стоит. К тому же у меня могут спереть велик.
- Ты совсем дурак? Кому он нужен, твой велик? Любого вора при виде твоего велика стошнит. Полиция может у тебя его брать и использовать как тест, чтобы ловить воров. Хватают одного и показывают ему твой велик. Если его тошнит - значит вор, - захихикал Ронка.
Баччи показал ему кулак:
- Пошел в задницу, Ронка. Свою цепь отдай!
- Послушай, Андреа, - вмешался Пьерини, - моя цепь и цепь Стефано недостаточно крепкие. Завтра утром директор позовет кузнеца, и он в момент их снимет, и мы сразу войдем, а если там будет твоя - хрен он ее откроет. Прикинь, сидим мы себе спокойненько в баре, а кузнец не знает, что делать, и учителя матерятся. Придется вызывать спасателей из Орбано. И все благодаря твоей цепи. Понял?
Баччи сдался.
Разумеется, приятно было думать, что твоя цепь перепугает всю школу и спасателей из Орбано.
- Идет. Застегнем ее. Какая мне разница? На велик старую возьму.
- Отлично! Поехали. - Пьерини был доволен.
Теперь у них нашлось занятие.
Но тут Ронка засмеялся и стал приговаривать:
- Идиоты! Ну и идиоты вы! Кретины! Ничего не выйдет.
- Что еще? И чего ты ржешь, придурок? - прервал его Пьерини. Рано или поздно он все зубы пересчитает.
- Вы кое о чем не подумали. Ха-ха-ха.
- О чем?
- О кое-чем неприятном. Ха-ха-ха.
- Ну, и о чем же?
- Итало. Он увидит, когда мы будем ее вешать… Из окна его дома хорошо видны ворота. Он может и стрельнуть…
- И что смешного, а? Ничего смешного. Вот засада! Ты понимаешь, если мы ее не привяжем, завтра надо нести доклад! Только такой придурок, как ты, может над этим ржать.
Пьерини дал Ронка пинка, и тот чуть не упал с велосипеда.
- Извини… - пробормотал он, потупив взгляд.
Но Ронка был прав.
Проблема налицо.
Из-за этого сволочного сторожа могла пойти псу под хвост вся операция. Он жил рядом с воротами. А с тех пор, как в школу забрались воры, охранял ее, как цепной пес.
Пьерини расстроился.
Дело становилось опасным. Итало мог их увидеть и рассказать директору, и потом, он же был чокнутым, совершенно чокнутым. Говорят, он заряженную двустволку держит рядом с кроватью.
"И как это сделать? Надо бросить эту затею… нет, так не пойдет".
Он не мог вот так просто похоронить великолепную идею из-за какого-то старого засранца. Любой ценой, хоть ползком, в грязи, как червяки, но они должны повесить цепь на ворота.
"Я туда идти не могу, - думал он. - Я уже получил предупреждение месяц назад. Должен пойти Ронка. Но он же полный кретин, его стопроцентно засекут".
Почему у него самые тупые друзья во всей округе?
И в этот момент вдалеке возник огонек велосипеда.
11
"Спокойно. Держись спокойно. Ты должен выглядеть как обычно. Не показывай, что боишься. И что спешишь, тоже", - повторял про себя Пьетро, словно молитву.
Он ехал медленно.
И хотя он решил не задаваться этим вопросом, он продолжал терзаться мыслью о том, почему эти трое так озлобились на него.
Он был их любимым развлечением. Мышкой, на которой кот пробует когти.
"Что я им плохого сделал?"
Он им не мешал. Держался сам по себе. Никому ничего не говорил. Позволял им делать, что хотят.
"Хотите быть главными - ладно. Вы самые крутые в школе - ладно".
Но почему же они не оставляют его в покое?
А Глория, которая ненавидела их еще больше, чем он, ему тысячу раз говорила, чтобы он держался от них подальше, потому что рано или поздно они его…
"Забьют насмерть!"
… Достанут.
"Спокойно".
Они были прямо перед ним. В нескольких метрах.
Теперь он не мог избежать встречи, спрятаться, ничего не мог сделать.
Он снизил скорость. Он уже различал темные силуэты за рулем велосипедов. Он отъехал в сторону, давая им проехать. Сердце колотилось, во рту пересохло, язык стал рыхлым и шершавым, как поролон.
"Держись уверенно".
Они замолчали. Остановились посреди дороги. Наверное, узнали его. И готовились.
Он подъехал еще ближе.
Они были в десяти… восьми… пяти метрах…
"Держись уверенно".
Он сделал глубокий вдох и заставил себя не опускать взгляд, смотреть им прямо в лицо.
Он был готов.
Если попробуют окружить, надо рвануть вперед и проехать между ними. Если не поймают, им придется разворачивать велосипеды, это дает ему преимущество. Может, этого будет достаточно, чтобы доехать до дома целым и невредимым.
Но случилось нечто невозможное.
Нечто абсурдное, более абсурдное, чем встреча с марсианином и коровой, поющей "О sole mio". То, чего Пьетро совершенно не ожидал.
И что окончательно сбило его с толку.
- А, Морони, привет. Это ты? Куда едешь? - услышал он голос Пьерини.
Это было невероятно по разным причинам.
1) Пьерини не назвал его Говнюком.
2) Пьерини говорил с ним вежливо. Такая тональность была нехарактерна для голосовых связок этого ублюдка - до сегодняшнего вечера.
3) Баччи и Ронка с ним здоровались. Махали ручками, как приличные воспитанные детки, встречая тетю.
Пьетро потерял дар речи.
"Осторожно. Это ловушка".
Он стоял неподвижно, как дурак, посреди дороги. Теперь всего пара метров отделяла его от жуткой троицы.
- Привет! - хором воскликнули Ронка и Баччи.
- При… вет, - еле выдавил он.
Кажется, Ронка с ним поздоровался впервые.
- Так куда ты едешь? - переспросил Пьерини.
- Домой.
- А, домой…
Пьетро, держа ногу на педали, был готов рвануть с места. Если это ловушка, то рано или поздно они на него нападут.
- Ты сделал доклад по биологии?
- Да…
- А о чем?
- О малярии.
- А, малярия, здорово.
Хотя было темно, Пьетро видел Баччи и Ронку, согласно кивавших за спиной у Пьерини. Словно вдруг все трое стали микробиологами, специализирующимися на малярии.
- Ты делал задание вместе с Глорией?
- Да.
- А, хорошо. Она молодчина, правда? - Пьерини продолжил, не дожидаясь ответа: - А мы сделали задание о муравьях. Это гораздо хуже, чем малярия. Слушай, а тебе правда нужно домой?
"Правда ли мне нужно домой? Что за вопрос?"
Что он должен отвечать?
Правду.
- Да.
- А, жаль! Мы тут кое-что придумали… кое-что веселое. Ты мог бы поехать с нами, к тому же тебя это тоже касается. Жаль, было бы веселее, если бы ты поехал с нами.
- Правда. Было бы веселее, - подтвердил Ронка.
- Намного веселее, - подхватил Баччи.
Целый спектакль. Три плохих актера исполняют плохо написанные роли. Пьетро сразу это понял. И если они думали его удивить, то ошиблись. Ему на их веселье совершенно наплевать.
- Жаль, но мне пора домой.
- Знаю, знаю. Просто мы сами не можем справиться, нам нужен четвертый, и мы подумали, что ты… в общем, можешь нам помочь…
В темноте лица Пьерини было не видно. Пьетро слышал только его шелестящий голос и шум ветра в ветвях.
- Поехали, это недолго…
- Что вы собираетесь делать? - Пьетро наконец произнес это, но так тихо, что никто не понял, пришлось повторить: - Что вы собираетесь делать?
Пьерини опять его перехитрил. Одним прыжком он соскочил на землю и вцепился в руль велосипеда Пьетро.
"Молодец. Вот и все. Он тебя провел".
Но вместо того чтобы ударить, Пьерини оглянулся и обхватил рукой Пьетро за шею. Что-то среднее между борцовским захватом и дружеским объятием.