* * *
Виктория поняла, что мальчишка не будет выписываться, и что это его настроила бабка Катя, разрушив её планы.
Третий год жизни с Петром был уже невыносим для Виктории. Три года тому назад, когда невзрачный, не старый ещё мужчина стал настойчиво добиваться её внимания, она сначала отшучивалась, улыбаясь как и всем больным, приходящим в регистратуру, а потом, познакомившись с его судьбой – а заодно и с его медицинской книжкой, – сделала для себя некий вывод. К тому же, врач-онколог, близкий её знакомый, то ли ошибочно, то ли специально, чтобы отпугнуть Викторию от соперника, сказал, что жить этому чахлику не более года осталось, и тем самым подтолкнул Викторию к "плану-перехвату". Виктория согласилась сходить с Петром в кино, потом посидела с ним в кафе, потом побывала у него дома. Когда увидела ухоженную квартиру, добротную мебель, решила бесповоротно: будет Пётр её. Стала законной женой и владелицей квартиры, если бы не это отродье, Стас.
Один год Виктория ещё терпела постоянное нытье Петра, беспомощное барахтанье с ним в постели, после чего у неё сутки болела голова, мышиную мордочку пасынка, везде сующего свой нос. Обманул её онколог, или сам обманулся. Пётр повеселел, поздоровел даже. Не входило это в стратегические планы Вики. Она уже не стала скрывать своего истинного отношения к мужчине, которого не любила, всем своим поведением подчёркивала своё пренебрежение, и Пётр начал пить. Появилась у неё формальная причина обвинять Петра, унижать и оскорблять. Пётр лёг в больницу, и Виктория была уверена, что это начало его конца. Почти открыто она стала встречаться с Никитой Петровичем, молодым врачом-травматологом.
* * *
Потрёпанный "жигуль" зелёного цвета стоял в ряду нескольких машин неподалёку от задних дверей поликлиники. Он смотрелся бедным родственником на фоне иномарок. Стас занял позицию на скамье у двери. Он был уверен, что Виктория его не узнает из-за своей близорукости, а врач его не знает. Фотоаппарат, как игрушку, Стас перебрасывал с руки на руку, иногда прицеливаясь в заходящих в двери. Он так увлёкся этой игрой, что пропустил момент выхода Виктории с бородатым узколицым человеком в очках. Она что-то увлечённо говорила бородатому, а тот кивал в ответ. Она держала его за руку, улыбаясь, заглядывала ему в лицо. Стас, не маскируясь, щёлкнул посадку Виктории в машину – бородатый открыл перед ней дверцу. Машина поехала в противоположную от квартиры отца сторону, к центру. Может быть, там квартира бородатого?
Дома Стас вертелся около бабы Кати, надеясь, что она начнёт разговор с дедом про "стерву" и назовёт адрес бородатого. Баба Катя была увлечена закаткой помидоров в банки и только посапывала.
На плёнке фотоаппарата было всего три вполне невинных кадра, что явно недостаточно для предъявления Виктории обвинения в супружеской измене.
Стас готовился к экзаменам, но ещё раз пощёлкал кадры у дверей поликлиники, такие же невпечатляющие, как и в первый раз. "Жигуль" опять поехал к центру. Стас зашёл во двор своего дома, в котором давно не жил, и сел на скамью детской площадки. В песочнице возились дети, бабушки, молодые мамы бдительно следили за малышней. Стас держал в поле зрения двери своего подъезда.
– Чего здесь сидишь, не заходишь? Здорово! – Вовка с мячом в руках подошёл сзади.
– У вас же дома никого нет?
– Да. Мамаша появится, – Вовка глянул на наручные часы, – через час, не раньше.
– Я тогда пойду. – Стас искал оправдание своему приходу. – Хотел с Викторией Владимировной поговорить.
– Заходи тогда. Диск интересный прокрутим, пока матери нет.
– Пойду я… А кто её на зелёных "жигулях" возит?
– Зелёных? Не видел…
– Я случайно… Возле поликлиники… – Стасу было неудобно перед Вовкой, но тому было всё равно.
– Я её дела не знаю… Ладно. Пока, если спешишь…
Стас пожал руку сводному брату. Вовка не врёт, это не в его стиле. Хороший он парень, не в свою маму.
Отойдя от дома, Стас достал фотоаппарат из кармана и посмотрел на счётчик. Ещё целых шесть кадров осталось. Подумав, Стас пошёл в фотоателье.
– Что вам? – глядя куда-то в сторону, небрежно спросила приёмщица, молодая модно одетая женщина.
– Мне вот это… – Стас стеснялся смотреть на глубокий вырез кофточки приёмщицы.
– Что – это? Проявить, распечатать?
– Да, да… Распечатать.
Заполняя бланк заказа, приёмщица заученно вела опрос: "Размер?.. Так… Матовое, глянцевое?.. Всё равно, тогда глянец… Фамилия?.."
Стас назвал фамилию. Женщина глянула на Стаса, хотела что-то сказать…
– Сегодня выполнить ваш заказ не успеем – конец рабочего дня. Завтра, часам к двум, пожалуйста. – И вручила Стасу корешок квитанции.
Стас не заметил ни её взгляда, ни смены тональности. Завтра после двух у него в руках будет "вещдок", можно тогда показать отцу. Пусть знает и решает…
* * *
Звонок телефона отвлёк Викторию от чтения очередной книжки Дарьи Донской. Романчики этой дамы подтверждали собственное мнение Виктории о том, что женщины умнее этих олухов, самцов, и ими можно всегда манипулировать в своих интересах. Виктория глянула на часы – скоро десять. В это время обычно звонил из больницы Пётр, нудно рассказывал о лечебных процедурах, клялся в своей любви и преданности. Пусть его там лечат, пока не залечат. Процесс его болезни необратим, и ждать конца недолго.
– Слушаю.
Виктория ожидала глуховатый голос Петра, но звонила Юля, подруга-соперница, более молодая и удачливая красотка местного разлива.
– Викуля, привет! Я тебе с работы звоню…
– Юлечка, как я рада тебя слышать! Как жизнь?
– Почти нормально. У тебя как? – в обычном вопросе подруги угадывался подтекст.
– Тоже почти нормально. Жаловаться не буду. Как твой Коля?
– Коля весь в делах. Прикупил ещё один киоск… А как Петя?
– Петя сейчас в больнице. Но поправляется, – Виктория свои планы подруге не раскрывала.
– Значит, ты, Викуля, холостякуешь? Такое время терять нельзя!
– Ну что ты, Юлька! У меня ребёнок взрослый, заботы…
– Не скромничай! Против фактов не попрёшь…
"Какие это факты? Почему эти факты интересуют её?"
– Факты, факты! – щебетала Юля. – Они у меня в руке прямо. Ты послушай! Вчера перед закрытием заходит к нам невзрачный такой заморыш, парнишка, отдаёт плёнку в проявку и печать. Фамилию свою назвал – я ахнула. Твоего Пети фамилия. Поняла?
– Ну и что? Пётр своему дохлику фотоаппарат недавно подарил, к дню рождения. Нащёлкал, наверно, что попало…
– Не "что попало"! Я сегодня попросила мастера нашего срочно обработать, и представляешь? – Юлия сделала паузу. – На плёнке один снимок старухи со стариком, на остальных ты, Викочка, и не одна, а с бородачом каким-то, и все у зелёной тачки. Ты и стоишь с ним, за руку держишь, улыбаешься. И в машину садишься. Вот тебе и факты. Фотофакты.
– Да ты что! Этот гадёныш, значит, хочет меня подставить!.. Понимаешь, Юлька, Пётр ругается со мной, пьёт, но мне верит, никаких подозрений, а тут… Пацан его к разводу толкает, факт… Бабка, жаба старая, настраивает мальчишку. Что же делать?
– Викуль, по старой дружбе помогу. С тебя, конечно, поляна в приличном кафе. Фотографии парень не получит.
– Юлька! Поляну в любом ресторане… Я тебя…
– Ладно, ладно! Все будет тип-топ! Целую…
Ну вот, настроение у Виктории испорчено. Никита, как нарочно, дежурит до утра, и расслабиться не удастся. Но Юлька молодец! Ах, гадёныш!
* * *
Стас перелистывал свой любимый детектив, заснул поздно. Сон был сумбурный, с отцом, с Викторией… Рано проснувшись, Стас не находил себе места. Бабка заметила его метания.
– Стасик, ты потерял что-то? Не потерял?
– Нет бабуля. Всё в норме…
– И вчера вечером допоздна свет жёг. Читал, что ли?
– Читал, читал…
– Счас куда идёшь?
– Поеду в Университет, проверю себя в списках.
– Ну, езжай, раз надо.
В Университете Стас потолкался в вестибюле, где на щитах были вывешены списки. Списка вчерашнего ещё не было. Стас постоял в очереди в буфете, где утоляла жажду толпа взволнованных мальчишек и девчонок, уже не школьников, но ещё и не студентов. Нос с носом он столкнулся с Вовкой, круглая морда которого выражала великую радость.
– Я трояк получил. Трудовой! В шпору даже не заглядывал. А ты как?
– Четвёрка у меня по физике.
– Поехали ко мне… – Вовка запнулся на этом слове, – то есть к нам. Я позвонил мамаше, она торт обещала… И вообще…
– Нет, не поеду. Ты лучше скажи, как там… Из больницы какие вести?
– Там, вроде, лучше. Батя каждый день звонит.
"Батя… Какой это по счёту у него… Хотя Вовка-то ни при чём".
– Если что изменится там, или отца выпишут, найди меня, ладно? Запиши мою группу.
Списки всё не приносили. Стас был уверен, что меньше четвёрки за диктант не получит и решил идти в фотоателье. Он шёл пешком, не спеша, рассматривая витрины многочисленных магазинчиков и киосков, поглядывая на часы. Стрелки на его часах еле ползли.
Афишные тумбы и ограждения улиц были сплошь завешены плакатами гастролёров шоу-бизнеса. Разглядывая эту мешанину, Стас отвлёкся и, глянув вновь на часы, увидел, что уже начало третьего. Он ускорился, а перед дверью фотоателье остановился, перевёл дыхание. Передав корешок квитанции приёмщице, он замер в ожидании. Приёмщица медленно, чуть ли не по складам прочитав фамилию, изобразила скорбь на искусно подкрашенном лице.
– Вы знаете, молодой человек, у нас случилось "ЧП", перегрелся проявитель и, как результат, у трёх клиентов плёнки испорчены, в том числе и ваша…
– Как… наша? – Стас потерял дар речи.
– Минуточку. Я вам сейчас покажу, – приёмщица исчезла за перегородкой и тотчас вернулась с полупрозрачными лентами плёнок. – Вот, смотрите, что осталось.
Стас молчал, сражённый наповал. Его ожидания эта крашеная кукла подрезала на корню. Он почти не понимал, что она ему говорила дальше.
– Это наша вина. Производство, знаете, не бывает без брака. Мы вам компенсируем. У вас плёнка "Кодак голд" была? На тридцать шесть кадров? Мы вам даём новую плёнку и квитанцию на бесплатную проявку и печать. Сделаем без очереди…
Стас побрёл к остановке. Идти пешком ему не хватало сил. Он и не подозревал, что в квартире отца уже звонил телефон, и Виктория Владимировна улыбалась, получив отчёт подруги.
Недосып прошлой ночи и стресс из-за утери фотофактов сделали своё дело: отказавшись от ужина, Стас завалился в кровать и мгновенно заснул. Утром он проснулся свежим, с ясной головой. Пропажа снимков не казалась ему уже трагедией. Надо ему "копать", как говорят менты в фильмах, глубже. Время пока ещё есть, отец в больнице. И надо сдать последний экзамен.
С утра до обеда он сидел, готовясь к математике. После обеда, зарядив фотоаппарат, опять сторожил Викторию у поликлиники. В этот раз зелёная машина не подъезжала, а Виктория ушла домой пешком.
За ужином баба Катя завела разговор о Виктории. Вездесущая вдова Варька известила бабу Катю о том, что зелёный "Жигуль" стоит во дворе у старой пятиэтажки в районе рынка.
– Делать твоей Варьке нечего… – буркнул дед, вроде бы и не заинтересованный ходом следствия.
Стас в разговор старых не встревал, но заметил, что дед доволен сообщением бабы Кати.
* * *
В школе Стас не любил историю из-за тупого заучивания дат – войн, революций, царствований… Математика нравилась логикой. Причинно-следственной связью. Стас лихо разделался с длиннющим алгебраическим примером, осилил задачу по геометрии с тригонометрией, и чуть не сбился в простой арифметике со многими скобками, но нашёл ошибку и исправил вовремя – сдал. За оценку был уверен: не менее четырёх баллов. Пирожок и бутылка "Спрайт" подкрепили силы Стаса, и он пошёл на поиск зелёного "Жигуля". Он обошёл дворы вокруг рынка – машины такой не было.
Чтобы развеяться, Стас сходил на рыбалку, а вечером перед сном почитал любимый детективный роман, и уснул, думая о способах добычи фотофактов.
С утра в пятницу Стас приехал в Университет. Первокурсников факультета собрали в лекционном зале. Вовка уже был там, и забронировал Стасу рядом с собой.
– Батю из больницы выписали, и он дома, – первым делом сообщил он Стасу. – Приходи завтра к двум. Мать устраивает праздник по случаю выхода отца из больницы и нашего поступления в Универ. Обязательно приходи!
Стас пообещал, не раздумывая. Он соскучился по отцу, по-прежнему любил его детской любовью.
– Конечно приду!
* * *
На звонок в такую знакомую дверь открыл Вовка.
– Молодец! Точно вовремя, – и пожал Стасу руку.
По коридору встречать Стаса шёл уже отец. Он показался Стасу похудевшим и уменьшимся ростом. Отец улыбался несмелой жалкой улыбкой. Обнимая его, Стас почувствовал, насколько тот стал костлявее, словно потерял мышцы, и жалость кольнула ему сердце.
– Здравствуй, сынок! – отец щекой прижался к щеке Стаса. – Поздравляю тебя с поступлением!
– Спасибо, папа! – Стас словно ощутил вкус этого простого родного слова.
– Проходи, проходи! – Отец подталкивал Стаса к двери в гостиную, где уже стояла празднично одетая накрашенная Виктория. Она сделала встречное движение руками, словно желая обнять Стаса, но, встретив его взгляд, тут же опустила их. Сложив губы сердечком, пропела: – Поздравляю, Стасик, тебя от всей души! – и отошла к накрытому столу.
Стас сел возле отца, Вовка рядом с матерью. Повисла тягостная минута тишины.
Вовка, зыркнув по лицам сидящих, нашёлся первым, встал с рюмкой в руке:
– Ну, выпьем за здоровье нашего бати! Долгих лет тебе, Семёнович!
Пётр нерешительно взял наполненную рюмку, глянул на Викторию. Потом, махнув левой рукой, выпил до дна.
Вовка, зажевав долькой помидора, кивнул Стасу:
– Не потребляешь?
– В семье не без урода, – жёстко пошутил Стас.
Отец глянул на Стаса с испугом, потом на Викторию, которая скривила губы в презрительной улыбке. Вовка хохотнул и вновь наполнил рюмки. Он явно продвинулся в общении с алкоголем. Выпивка для него стала явно не в новость.
– Предки! – обращаясь к отчиму и матери, Вовка поднял рюмку. – Давайте встречный тост в честь нас со Стасом. Я прав?
– Золотко моё! Конечно, ты прав! Тост за нашу молодёжь, за наше будущее! За вас, мальчики! – Виктория потянулась и поцеловала Вовку.
Стас заметил, что вторую рюмку отец выпил, уже не раздумывая. Он порозовел и повеселел. Значит, у него всё пойдёт по тому же кругу, приближая развязку. Виктория, быстро глянув на Стаса, отвела взгляд. Ненависть к этой женщине захлестнула Стаса. Сделав вид, что закашлялся, закрыв рот платком. Стас вышел из-за стола и прошёл в ванную. Здесь висело новое зеркало, а на резной полочке выстроились флаконы, баночки с мазями, бутылки со спреями, какие-то приспособления – всё, что телеящик рекомендует для похудения, омоложения, умягчения и украшения, целый арсенал оружия для охоты на мужчин. Не для отца же!
Спустив воду из бачка и смочив волосы, Стас вновь сел за стол.
– Всё в порядке? – отец уже с трудом ворочал языком. – Может, выпьешь всё же? Для аппетиту…
– Не буду я, – сказал Стас вполголоса.
Виктория общалась с Вовкой. Оба подпитые, мать и сын, нашли общую тему для беседы.
– Я пойду, папа…
Не дожидаясь ответа Стас встал из-за стола.
– Стасик, ты куда? Торт ещё будет… Чай или кофе? – Виктория тоже встала. – Ты не обиделся? Извини, если что.
– Нет. Не обиделся. Просто пойду…
Вовка смотрел на Стаса понимающе, не вступая в разговор. Провожая Стаса до двери, проговорил:
– Зря ты, Стас…
– Нет. Не зря, – Стас пожал Вовке руку. – Пока. До встречи в Универе.
* * *
– Ну, всё! Спасибо, ма! – Утерев крошки торта с губ, Вовка вышел из-за стола. – Пойду, погоняю в баскет.
– Вова! Ты же пьяный! Разве можно физически нагружаться! – запричитала Виктория. – Нельзя! Лучше приляг…
– Мать, ты что? Разве я пьяный? Это так, для разогрева. Вот после игры в "Лаванде" мы отметим с ребятами!
– Вова! Я за тебя боюсь. Вон, посмотри на… нашего Петра Семёновича…
– Всё, всё, мама… Если задержусь, не волнуйся, я с командой.
"Бог мой! Что с мальчиком делать? Скорей бы уж рядом с ним был настоящий мужчина, а не этот дохляк…"
Виктория зашла в спальню, набрала номер телефона.
– Никита! Привет, дорогой! Хочу к тебе… Ну… у! У меня же праздник, сын поступил в Университет. Студент! Отметили дома, но хочу с тобой этот праздник отметить, по-настоящему! Значит, я к семи буду… Ну, вредина! Вовка к друзьям ушёл, а больной наш наклюкался на радостях… Уложу, уложу его аккуратно в постельку… Жди!
Виктория зашла в гостиную. С отвращением посмотрела на дремлющего в кресле Петра. Махнув рукой на неприбранный стол, пошла в ванную.