Неисправности в "вольво"-760-турбо: инструкция
...ввиду того, что в вопросах секса никто не говорит правду...
Зигмунд Фрейд, "Мои взгляды на роль сексуальности в этиологии неврозов".
1. Приборы и регулировки
Добро пожаловать в безжалостно маленький мир городского прелюбодея! Билл Байуотер целовался взасос с женщиной по имени Серена. Они неистовствовали языками как раз в том месте, где кончается Суссекс-Гарденс и потоки машин стремглав объезжают треугольный грязный островок из деревьев и травы, прежде чем разлететься в разных направлениях: к Гайд-парку, или Паддингтону, или к автостраде М40.
Билл оттягивался - это словечко подростков здесь весьма кстати - так, как бывало с ним в молодости. Не то чтобы прикосновения его губ, языка к губам и языка к языку были чуть менее опытными или не столь уж эротически взрывными, как обычно ожидают от мужчины, нет. Просто Серене на днях удалили доброкачественную опухоль на щеке. Чуть-чуть ледокаина. Разрез и отсос - и всего лишь два шва. Ерунда! "Возможно, было бы благоразумно, - говорил хирург, любуясь бархатной кожей в ложбинке ее необычайно крупной груди, - если бы в течение следующей недели или около того вы не использовали свой рот в иных целях кроме еды?"
Он был прав, когда произносил это заключение в вопросительной форме - риторически, так как она вообще почти не использует свой рот для еды, довольствуясь диетическими добавками и кокаином. Серена привыкла быть "этакой" девчонкой, но теперь она - "та еще" женщина. Как подобает светскому человеку, она устроилась в пансион благородных девиц в Швейцарии, где ее обучили оральному сексу. Спустя несколько месяцев она соблазнила Билла. Нельзя сказать, что он к этому не был готов.
"Мне на щеке сделали небольшую операцию", - предупредила Серена. Взмах ее ресниц взволновал од- ноокисный загрязненный воздух. "Будь нежнее с этой стороны..." - Она погладила заклеенную эластичным пластырем щеку. Их тела сплелись. Ее бедра слегка раздвинулись в поисках опоры на его бедре. Ее губы жадно впились в его рот - даже такого знатока, как Билл, изумила цепкость этих губ. Он позволил рукам поласкать ее в области копчика. Большим пальцем стал лениво вычерчивать ручейки и узоры на изгибе от ягодиц до талии. Серена застонала ему в рот. А в ухо гудел мчащийся неподалеку транспорт. Тогда он сосредоточился на ласках той части ее тела, которая не успела еще онеметь.
Занимаясь сексом, Билл четко сознавал время: 6 часов 30 минут вечера; место: Суссекс-Гарденс, шоссе W2; и предполагаемый путь передвижения: каждый день приблизительно в это время его жена Ванесса возвращается домой на велосипеде через Суссекс-Гарденс. Велика вероятность того, что Ванесса увидит Билла, занимающегося сексом с Сереной, потому что Билл - он с ужасом это признает - по меньшей мере шестидесяти футов ростом. Он возвышается, будто расставив ноги по обе стороны двухрядной ухабистой бетонной площадки, принимая форму синего холщового тоннеля для грохочущего транспорта. Ванесса непременно увидит его - эдакого Колосса Родосского, - вот-вот она промчится по ухабам перекрестка на Эдгар-роуд и потом будет выжимать педали по Суссекс-Гарденс.
Билл вовсю трахается с этой проституткой, целуется взасос... Его единственное оправдание в том, что она рядом с ним - крошечная кукла. Одной рукой он держит ее сверху, прижимая извивающееся тело к своей огромной, колючей щеке. Надо быть чертовски нежным для того, чтобы сорокадюймовым языком отведать сладость ее двухдюймового бутона. Белое атласное платье-"рубашка" Серены задралось на бедрах. Она без колготок - на ней только белые трусики с кружевной вставкой на лобке.
- Билл! - кричит Ваннеса снизу. Она изо всех сил колотит передним колесом по его ноге, прямо по косточке, выступающей сбоку через мокасины. - Билл, ты что делаешь?!
- Что я делаю? - Он искоса глядит на нее, будто она застала его во время легкой задумчивости - привычного подсчета рентабельности двойных окон или полного страхования. - Что я делаю? - Он смотрит на извивающуюся в его руке полуобнаженную женщину, а потом осторожно опускает ее на противоположную от жены сторону дороги. "Ах, она, или точнее... Это всего лишь кукла, дорогая, ну, не станешь же ты ревновать меня к кукле".
Да, к кукле бы она не стала ревновать, а к Серене точно приревнует, так как та - не просто кукла, но еще, как и ожидалось, модель. Чувствуя на себе лазерные лучи пристального взгляда жены, испепеляющего сквозь здания, заграждения, сейфы, людей, Билл вырвался из объятий, о которых прежде не мог и мечтать. Вернее, такое случалось, но только мимолетно. Как еще он мог поступить с Сереной, ну разве только снять номер в отеле "Ланкастер" на полчаса? Нет, нельзя, это выплывет в отчете о расходах по кредитной карточке. Для кустарников Гайд-парка они были слишком старыми, а о "вольво"-760-турбо не могло быть и речи из- за всевозможных неисправностей автомобиля.
Серена пришла на прием к своему психотерапевту, чьи врачебные покои располагались на Суссекс-Гарденс. Они договорились о встрече в ее машине. Металлическое рандеву. У Серены был Вестминстерский пропуск, у Билла - нет. Билл никак не мог отыскать счетчик времени - он представлял Серену стареющей, с покрывающимся морщинами лицом, как дряблое яблоко на подставке для сушки. Когда наконец-то нашлось свободное место - возле пункта обмена шприцов на Саус-Варф-роуд, - в кармане уже не осталось монет: ни фунта, ни двадцати центов. Хочется выпустить сперму и умереть - одновременно. Он остановил одного, двоих, троих прохожих - раздобыл достаточно монет, чтобы заплатить за двадцать минут секса. Паркуешь "вольво" - и хватаешься за вульву. Платишь за место - и можешь жить.
Минуты тикают в ее израненном рту. Пока - уверенный, что в любой момент получит билет - Билл остается с Сереной. "Звони!" Они звонят друг другу до тех пор, пока шатающийся Билл не перейдет дорогу и не исчезнет в направлении Паддингтонского вокзала.
Нельзя сказать, что опасность миновала. Он заводит "вольво", наслаждаясь тем, как после щелчка машина начинает гудеть и постепенно оживает. Но, сорвавшись с места, понимает - у него нет ни малейшего оправдания тому, чтобы в этот день и в это время находиться в этой части Лондона, - что машина до абсурда длинная. Он поворачивает направо, выезжая с Лондон-стрит, и уже едет по Суссекс-Гарденс, а задняя часть автомобиля все еще ползет по Прайд-стрит. В тот миг, когда он подъезжает к светофору на углу Вестборн-стрит, хвост машины еще тащится через предыдущий перекресток, заставляя всех водителей сдать назад и вызывая в свой адрес здоровую тираду проклятий, которые сопровождаются длинными гудками автомобилей: "Ты-ы-ы гре-е-ебаный при-и-и-идурок!"
Внезапно Билл понимает, что единственная возможность избежать разоблачения - притом, что он едет в автомобиле восьмидесяти футов длиной, - это отправиться на Вествэйскую эстакаду, и тогда он резко сворачивает направо. Когда он огибает треугольный островок, где они трахались с Сереной, его поражает вид задней части машины, едущей по другой стороне. Он смотрит в окно собственного автомобиля и видит на заднем сиденье разбросанные обертки от конфет и медицинские журналы. Боже! Какая гибкая ходовая часть у этого "вольво" - уж они-то знают на заводе в Кальмаре, что способны на многое! Точно знают, так как им приходится строить экструдомобиль восьмидесяти футов длиной, вот такой, как этот, который видно за версту...
Почувствовав возвращение "вольво" к нормальной длине и получая анонимность автострадной эстакады, Билл Байуотер начинает рыться в нагрудном кармане рубашки в поисках сигареты. Прикуривает сигарету от одноразовой газовой зажигалки. Та зажигалка, что на приборной панели, давно уже не работает. Год назад или около того Билл беспечно прикурил сигарету, осторожно помахал зажигалкой в воздухе, а после выбросил ее в окно автомобиля. Одной из неисправностей - хотя вряд ли это означало предел для "вольво"-760-турбо - было отсутствие крепежного шнура у зажигалки.
Другая неисправность автомобиля связана с пепельницей. Пепельницу аккуратно разместили на приборной панели в центре, но при выключенной коробке передач пепельница не открывается, причем полностью вынуть ее можно только на первой передаче. Об этих особенностях пораженный Билл узнал в тот миг, когда изо всех сил пытался засунуть окурок сигареты в узкую щель. Возможно, автомобильные мастера в Кальмаре таким образом боролись с табакокурением? Но в этом вряд ли есть смысл. Мало того, что при заблокированной коробке передач пепельница вообще не открывается - когда собственно разрешено курить, - но даже вытрясти мусор из нее можно только во время движения.
"Вольво" проезжает мимо станции метро "Лэдброук-гроув" на скорости около семидесяти. Можно разглядеть топчущихся на платформе пассажиров. И в любом случае - даже если процесс был технически сложный - Билл, по крайней мере, знал, как почистить пепельницу. В инструкции по этому поводу сказано кратко: "Чистка пепельницы: выдвиньте пепельницу до упора и нажмите на язычок".
В этом Билл был особенно упрям - умудрялся обойти даже кисту Серены.
2. Корпус и интерьер
Билл договорился с Сереной о встрече в пабе в Мэйда Вэйл. Это - захудалое здание дешевого театра на Каннингхэм-Плейс, только такое прозаическое место могли назвать Каннингхэм. В тот вечер предстоял важнейший для Англии квалификационный отборочный матч чемпионата мира, и городской туман сгущался из-за нескончаемого потока автомобилей, поскольку зрители упорно пробирались к стадиону. Ехать пришлось в режиме "стоп-старт", как при парковке. Наконец подворачивается небольшое свободное место на Гамильтон-террас. Сначала Билл достаточно успешно вписывается между машинами, но места так мало, что приходится выворачивать руль до упора, потом обратно, затем снова задняя передача, и так каждый раз ради того только, чтобы завоевать несколько дюймов драгоценного временного владения.
При каждом резком повороте руля раздается "Йеееееуууушшш" - плавный, в некотором роде даже приятный стон машины; при каждом резком ударе по тормозам или выжатом полностью акселераторе в приборах прыгает резиновый лимб, оказываясь под давлением или освобождаясь от него. "Ин-гланд! Ин-гланд! Ин-гланд!" - монотонно, как пульс в висках, звучит скандирование. В этом действе по захвату места Билл чувствует себя беззащитным, его беспокоит то, что за ним могли наблюдать, причем порицая. Когда он наконец берет себя в руки и должным образом ставит автомобиль: не больше шести дюймов впереди и сбоку, вот тогда он рывком распахивает дверцу и нахлынувший горячий поток бурлящего, пропахшего дымом вечернего воздуха вызывает у него головокружение. Хотя снаружи нет ничего особенного, только старуха с садовыми ножницами на лужайке перед домом да летящий с Эдвар-роуд рев транспорта; мужичок на Башне, что похож на гнома с серой бородой в форме лопаты, величественно шагает по куполообразному изгибу дороги, чуть ли не касаясь коленями груди, и пронзительно кричит: "Папп-папп-папп!"
Билл успокоился. В Лондоне, достаточно беззаботном для того, чтобы не обращать внимания на такую крикливость - мужичок на Башне стоит в позе, как будто при разбеге, готовясь взять барьер своей нервной системы, - грешки Билла, до сих пор не осуществленные, едва ли смогут вызвать какой-либо интерес. И все-таки ему понадобились те пять минут, когда надо пройти по дороге туда-обратно, хлопая по карманам и возвращаясь по своим следам, дабы посмотреть, не забыл ли чего или не выронил и правильно ли припарковал автомобиль - в городе, где правила смежных зон радикально отличаются, очень легко нарушить закон, - прежде чем смог полностью переключиться на предстоящее свидание. Он отправляется на встречу с Сереной - уж в этот раз трахнет ее.
Серена сидит за одним из четырех столов с табуретами и скамьей, которые выставлены на грязной мостовой между зданием Каннингхэма и низкой кирпичной стеной, служащей его обрамлением. Типичная терраса - для Лондона. Металлические пепельницы с пролитым в них пивом, втиснутые в трещины на столе пакетики от чипсов, торчащие на двух столах зонтики. На одном зонтике - реклама мартини, другой разорван в клочья. В пивной, похожей на пещеру, компрессия пьяных тел уже довольно высока; вой постоянных посетителей паба и вой толпы с "Уэмбли", летящий с гигантского экрана телевизора, что подвешен на потолке, вторят друг другу. Наружу через двойные двери паба вырывается поток пивного испарения. Сзади на дверях предусмотрены подпорки, чтобы обеспечить эту многоголосую толпу в футболках очередным глотком воздуха. Билл надеется, что свидание состоится в расселине на Эдвар-роуд/Мэйда Вэйл и, что еще более важно, - ненадолго.
"Не переношу этого националистического спортивного триумфаторства, - пламенно говорил он Ванессе пять дней назад, с тех пор как ему приходилось изощряться, дабы не задеть кисту Серены, - которое доходит до отвратительного оргазма... А потом, когда они проигрывают, тогда на несколько дней наступает национальная депрессия. Как это мерзко. Я в этом не желаю участвовать".
Разумеется, Билл старался исключить какое бы то ни было проявление дружелюбия и возникновение возбуждения, которое могло бы их охватить и - зажать тиски преданности. На протяжении нескольких недель он вырабатывал в себе чувство неудовлетворенности Ванессой, создавал всестороннее досье ее чудовищности. Без такого вот предварительного манифеста прелюбодея, это уж он точно знает, не удастся быть безмятежным в отношениях с Сереной. Достаточно одного только объятия Ванессы, проявления понимания, и он тут же откажется от своих планов. Но почему бы не воспользоваться такой возможностью и предоставленным временем.
"Дерьмо! Все это - дерьмо! - кричал он час назад или около того. - Это становится невыносимо - я ухожу. Мне необходимо найти где-нибудь - где угодно - такое место, где никому нет дела до этого гребаного футбольного матча!"
Билл схватил со стола в гостиной ключи от машины и, прежде чем хлопнуть дверью и побежать по садовой дорожке, исполнил скучный арабеск, когда забирал компакт-диск и мобильный телефон. Проверяя тесты по орфографии, Ванесса недоумевала, чего это ее муж, черт возьми, так разошелся, - сама она весьма отдаленно интересовалась международным футболом, а их двухлетний сын был уже у бабушки.
- Привет! - улыбается Серена. Так как ей плевать на затруднительное положение Билла, ее это даже забавляет. - Я думала, ты не решишься.
- Ну, знаешь, дорога, парковка... - Он старается отвлечь ее главным козырем. - Ты заказала что-нибудь выпить?
Она залпом пьет свой "морской бриз" и ставит на стол стакан.
- Нет.
Следующие полчаса Биллу приходится постоянно курсировать в бар, туда и обратно, Серена выпила еще четыре "морских бриза" - парадоксальный напиток для Сарагосы, не имеющей выхода к морю. Билл изо всех сил боролся с желанием напиться; сегодня вечером увидел передачу о формировании в столице полицейского отряда специального назначения для борьбы с пьяными водителями, замеченными в супружеской измене. И всякий раз, когда, как ему кажется, Серена на него не смотрит, он переводит взгляд на часы. Тикающие стрелки часов показывают приближение перерыва между таймами. Тем временем они с Сереной все ближе и ближе придвигаются друг к другу.
На Серене черная мини-юбка из замши. Юбка застегивается спереди на шесть медных кнопок - три нижние расстегнуты. Шелковая блуза кремового цвета надета на голое тело без бюстгальтера. Еще Серена никогда не носит летом колготки - у нее великолепные ноги. Всякий раз, когда она наклоняется вперед, Билл впивается в ее соски; а когда она откидывается назад, он согнутым указательным пальцем спешно пытается приподнять спереди ее трусики. Нет, не то.
Билл ныряет в общественный бар Каннингхэма и продирается сквозь толпу пассивных игроков. "У-у-у-у-у-у!" - кричат они, выражая испуг после неудачных трюков игроков. Биллу потребуется выдержать несколько таких "У-у-у" и еще тычки в ребра, прежде чем он проберется в удаленную часть общественного бара и спустится вниз по ступенькам к туалетам. В туалете он расстегивает ширинку, и оттуда выпрыгивает взмыленная серая гончая его пениса. Болезненное мочеиспускание вместе с эрекцией заставляет Билла корчиться в настораживающих позах, чтобы попасть струей мочи в гигантское керамическое ухо. В это время он вдруг вспоминает о парадоксальном чувстве контроля, которое возникает при безрассудном вождении.
Вот то, что ему нужно, - завладеть Сереной подальше от паба, заполучить ее в "вольво", взять ее на крутом вираже. Над пассажирским сиденьем установлено зеркальце тщеславия - ей это понравится. И у тех, кто знает их двоих или его жену, не будет ни малейшего шанса наблюдать за ними. Даже если жена Билла внезапно появится в "вольво", Серена спрячется в "бардачке", как те неверные супруги, что прячутся в шкафу. Она и впрямь похожа на куклу.