Карпов подумал, что жалко, не дожил дедушка, а полпред, наверное, ничего не подумал, потому что, глядя куда-то мимо Елены Николаевны, сказал:
- Все прекрасно, только скажу откровенно - инноваций я здесь не вижу. Импортозамещение - да, с точки зрения импортозамещения вы выше всех похвал, да ведь и мы когда-то преуспевали в импортозамещении. Может быть, даже слишком преуспевали. Но инноваций я здесь не вижу, увы, - и Карпов понял, что ему пора.
- Позвольте, - протиснулся он вперед к бутылке с дедовским НРВ. Полпред, директорша и сопровождающие - все уставились на Карпова, а Карпов, волнуясь, начал объяснять, что это просто экспозиция - хорошая, конечно, интересная, но недостаточно полная, а главного достижения института здесь, к сожалению, нет, но он сейчас быстро расскажет, вы позволите? И, не дожидаясь ответа, Карпов рассказал и о крысах, и о поросятах, и о телятах, умолчав только о лилипутах. Семь дней - цикл роста, подтверждаемый документально. Россия станет сытой. Четыре "И" (Инновации, Инвестиции, Институты, Инфраструктура) и еще две - Иван Ильин (Карпов читал газеты и знал о слабости полпреда к трудам философа- фашиста).
- Иван Ильин - это так называется ваша сыворотка? - оживился полпред, и, обращаясь уже к Елене Николаевне: - Вы же представляли мне коллегу, но я, наверное, не запомнил.
- Это доктор Карпов, наша гордость, - выдохнула Елена Николаевна Горская. Через полчаса письмо в министерство экономики с одобрительной резолюцией полпреда лежало на ее столе, а за столом перед чашкой с кофе и блюдечком с засохшим датским печеньем сидел новый старший научный сотрудник института Карпов.
21
Николай Георгиевич Филимоненко, атаман и мясоторговец, конечно, не верил телевизионным новостям и подозревал, что с сочинской Олимпиадой все не так безоблачно, как говорит Владимир Познер в рекламных роликах. Но чтобы для спасения Игр стране понадобился он - скромный и малозаметный, в общем, человек - это больше походило на сюжеты виденных в детстве французских кинокомедий, чем на реальную жизнь. Он взвешивал на ладони голубоватую визитку и почти потрясенно молчал. На визитке было написано - "Корпорация Олимпстрой. ОЗЕРКОВ Владислав Александрович. Технический директор".
- Я человек деловой, - Николай Георгиевич умел на ходу выбирать нужный тон разговора, и если бы собеседник его перебил, Филимоненко перестроился бы сразу. Но собеседник молчал.
- Я человек деловой, - повторил атаман, - и лишних предисловий не люблю. Если олимпийцам нужно мясо, мясо будет, вопрос один - сколько и какие у нас деньги. Об остальном можете не думать, Филимоненко еще никого не подводил.
Собеседник молчал, глядя атаману в глаза. Потом тихо сказал:
- Когда твои парни сжигали сарай этого козла - жидкость в сарае была?
Николай Георгиевич умел на ходу выбирать нужный тон разговора, но сейчас растерялся. Он еще раз, как будто впервые, посмотрел на Владислава Александровича - да, похож на гэбуль- ника, но о чем это может говорить? Это действительно могло говорить о чем угодно, но Филимоненко угадал, да, перед ним действительно сидел бывший сотрудник Федеральной службы - только не безопасности, а охраны, и мы с ним уже знакомы, потому что, пока был жив Мефодий Магомедов, Слава работал его помощником.
А когда Мефодия даже без вскрытия сожгли в крематории, Слава привез урну Кириллу прямо в офис - в большой красной спортивной сумке с белым Чебурашкой.
Кирилл брезгливо показал в угол - ставь, мол, сюда, и, словно продолжая прерванную только что беседу, сказал:
- Да, я умею говорить "спасибо". Ваша должность, как можно догадаться, теперь упразднена, но для вашей карьеры это значит только рост. "Олимпстрой" - слышали такое имя?
Слава слышал.
22
Уже два года прошло с тех пор, как президент Международного олимпийского комитета Жак Рогге, закрывая очередную сессию вверенной организации - на этот раз в Гватемале, - выдохнул: "Сочи!", вызвав тем самым бурю восторга и счастья на огромном пространстве между Владивостоком и Калининградом. Прошло два года, счастье не исчезло, только изменило форму - оно уже не гремело от моря до моря, а тихо сияло маленькой бронзовой табличкой на дорогом офисе в пятнадцати минутах ходьбы от Кремля. "Олимпстрой" - самая загадочная госкорпорация страны. Конечно, ее название было на слуху - в газетах регулярно писали о каких-то проваленных стройках или о том, что в корпорации опять сменился генеральный директор, - но к главной ее загадке все эти новости, по большому счету, отношения не имели, а сама корпорация имела гораздо меньше, чем могло показаться, отношения к приближающейся Олимпиаде. Ближе всех к этой тайне, сам о ней не догадываясь, подошел редактор отдела экономполитики "Коммерсанта", - он у себя в ЖЖ просто так, от нечего делать, составил табличку - кто и откуда за последние год-полтора перешел в "Олимпстрой", и оказалось, что это даже не корпорация, а такой кадровый пылесос - даже беглого взгляда на эту таблицу было достаточно, чтобы понять, что по каким-то таинственным причинам на вполне скромные (вплоть до замначальника департамента) позиции в "Олимпстрое" охотно меняли свои должности и министры, и губернаторы, и топ-менеджеры как государственных, так и формально частных компаний. Может быть, автор таблицы и додумался бы до правильного ответа, но по досадному совпадению именно в тот же день, когда в его ЖЖ появилась таблица с именами и должностями, какой-то сетевой придурок сломал журналисту почтовый ящик - слава Богу, не тронул ни личную, ни служебную переписку, ограничившись (наверное, фирменный знак, чтоб покрасоваться перед другими хакерами) изъятием пароля от ЖЖ и уничтожением всех постов за последний год. После себя взломщик оставил картинку - портрет Михаила Боярского в шляпе с пером и подпись "Все пидорасы!", а через два дня администрация ЖЖ уничтожила взломанный дневник. Журналист не расстроился, к ЖЖ он всегда относился как к забаве, а между прочим, именно после того поста с таблицей служба безопасности "Олимпстроя" получила указание блокировать все возможные утечки по поводу новых кадровых решений внутри корпорации. Потому что самое интересное, что стоит знать об "Олимпстрое" - это то, что собственно строительство олимпийских объектов было, скажем осторожно, побочной сферой активности корпорации. По большому счету, никто всерьез и не надеялся на то, что Олимпиада в Сочи состоится - и Жак Рогге был проинформирован об этом уже через месяц после торжеств в Гватемале - ну да, так бывает, Россия не рассчитала своих возможностей и ресурсов, а МОК ошибся, и хорошо еще, что до Игр оставалось достаточно времени, чтобы найти повод для их переноса в Корею, которую, в отличие от нашей страны, можно понять умом, и которая была готова к Олимпиаде еще задолго до подачи заявки в МОК.
Но у "Олимпстроя" была другая - пожалуй, гораздо более важная функция, чем строительство стадионов и гостиниц. Пользуясь своими безграничными возможностями, корпорация уже третий год тщательно отслеживала и отыскивала любые сколько-нибудь интересные с прикладной точки зрения изобретения и открытия, совершаемые на территории России. И если, задавшись такой целью, собрать сотню самых загадочных смертей и самоубийств, какие только происходили в стране в последнее время, выяснилось бы, что большая их часть так или иначе связана с тем, что происходило за закрытыми дверями корпорации. Технолог Калужского пивоваренного завода Никита М. - утонул в резервуаре с пивом, несчастный случай, причем вполне курьезный. Но кто знает о том, что у покойного были собственные оригинальные разработки, касающиеся десятикратного удешевления производства пива, позволившие бы родному предприятию в фантастически короткие сроки вырваться в, по крайней мере, всероссийские лидеры отрасли - так, во всяком случае, говорил, потрясая какими-то бумагами, специалист "Олимпстроя", когда в офисе корпорации собрались - формально для обсуждения нового "олимпийского" сорта пива и тендера на его производство, - руководители всех крупнейших пивных компаний страны. Про сенсационную технологию они все поняли сразу и правильно - и те добровольные пожертвования "на Олимпиаду", которыми пивная промышленность до сих пор снабжает бюджет "Олимпстроя", возможно, стоит считать платой за то, что идея убитого калужского технолога никогда не будет реализована.
Но о пивной истории Слава слышал от других - это еще было до него. У него все началось с мяса. Такое же совещание - но уже под его, Славы, председательством, - и докладчик, суетливый красномордый толстяк откуда-то с юга.
- Валентин Вячеславович Русак, - сверяясь с бумагами, представил толстяка Слава. Собравшиеся - люди, контролирующие всю, вплоть до кенгуря- тины, мясную отрасль страны, слушали. Слушали с ужасом, причем пугал их не тот гусар-одиночка с волшебной жидкостью, о котором говорил докладчик, а суммы, которые "Олимпстрой" в лице Славы мог запросить за то, чтобы волшебная жидкость не уничтожила сложившееся на рынке равновесие, за которое многие из сидевших в тот момент перед Славой заплатили кровью партнеров, конкурентов или еще чьей-то. Да и не только кровью.
Поэтому, наверное, всех удивило, что о деньгах Слава сказал каким-то необязательным голосом - а он действительно сразу понял, что традиционный налог на неиспользование изобретения в этой ситуации - не главное. В отчете Русака его заинтересовало прежде всего то, что кто-то из излишне активных местных мясников ("Фи-ли-мо-ненко", - мысленно проговорил Слава, стараясь запомнить фамилию) то ли просто сжег гусару-одиночке лабораторию, то ли, - и об этом не хотелось думать, - уничтожил изобретение, которое может пригодиться не только олимпийскому движению и его общаку.
23
- Когда твои парни сжигали сарай этого козла - жидкость в сарае была? - повторил Слава свой вопрос, и Филимоненко вдруг подумал, что надо было, наверное, все-таки сходить в туалет перед тем, как в ворота позвонили, - но кто же знал.
- Я не помню, - жалобно ответил он, но могу узнать. Я обязательно узнаю, - переформулировал он, глядя на Славу уже не жалобно, а преданно - Николай Георгиевич и в самом деле умел подстраиваться под собеседника, даром что атаман.
- Сутки, - ответил Слава, встал и, не прощаясь, вышел. Это было вечером, а утром Слава позвонил и сказал, что интерес к жидкости его ведомство утратило, и если Филимоненко зачем-нибудь хочет поговорить с Карповым - то пусть говорит, Славы это уже не касается. Слава умел говорить так, чтобы по спине собеседника прыгали мурашки, но в этот раз он если на кого-то и злился, то только на себя - хотя, пожалуй, и сам не был ни в чем виноват, в больших системах всегда тяжело с логистикой, и хорошо хоть, что сегодня, а не через неделю ему позвонили с неопределяющегося номера и сказали, что с сывороткой все в порядке, образцы и формула уже в Москве. Он ехал в аэропорт, рассуждая, что, хоть первое задание и провалено, за ним все равно последует второе, и с ним-то уже осечек не будет - еще покойный Патриарх называл Славу быстроо- бучаемым, а это все-таки кое-что значило. С такими мыслями Слава взлетал над расчерченными лесополосами холмами и полями, а где-то внизу, на третьем этаже облезлого сталинского дома в институтском поселке, Карпов лежал в коридоре на линолеуме, который стелил еще дед, и пытался жестами показать, что он готов разговаривать, но, когда на кадыке стоит десантный ботинок, слова застревают в горле. Филимоненко понял его не сразу, но понял, сказал: ногу-то убери, - и молодой есаул с тремя георгиевскими крестами на камуфляжном армяке (Коля Черников действительно до прошлой осени служил в ВДВ, а кресты ему подарил Филимоненко - типа награда авансом), сплюнув куда-то Карпову между глаз, стащил свой ботинок с карповской шеи, и теперь Карпов мог видеть Колину ширинку - и, кажется, у Коли была эрекция.
- Встать-то можно? - Карпов лежал, понимая, что в этой ситуации ничего без разрешения делать не нужно.
- Ну вставай, - равнодушно отозвался Филимоненко, и Карпов, опираясь рукой о линолеум, поднялся, став с атаманом вровень.
- Сарай, получается, вы сожгли? - и, не удостоенный ответом, выплюнул на пол обломок зуба - когда-то Карпова уже били, но зуб выбили первый раз, и, по дурацкой привычке, он решил запомнить дату, но, оказалось, не знал, какое сегодня число.
- Как-то неправильно все, - сказал он атаману, который продолжал молчать. - Я вообще-то слова тоже понимаю.
И тоже замолчал - ему стаю себя жалко, чуть не заплакал.
24
Главная цель визита к Карпову была - да просто исправить настроение, испорченное Славой и его вчерашним визитом. Филимоненко не любил, когда его заставляли бояться, особенно когда источником страха было два или три, - сколько там слов Слава вчера произнес? Но когда Коля и еще двое парней били Карпова, Филимоненко, во-первых, никакого удовлетворения не почувствовал, потому что ну в самом деле - этот обсос даже если и виноват, то только в собственной глупости, так- то его действительно никто ни о чем не предупреждал, а догадываться он не обязан, Филимоненко на его месте тоже ни о чем бы не догадался. Да, - на его месте, именно, и это было уже во-вторых - атаман вдруг подумал, что было бы неплохо иметь на всякий случай литр-другой этой жидкости. И когда Карпов сказал, что он вообще-то понимает и слова тоже, Филимоненко попросил Колю: "Ебни его еще раз", - и Карпов упал, а атаман сказал: "Ну любо, спасибо, ребята", и отпустил парней, оставшись с Карповым наедине. Через пятнадцать минут он шел к своей GMC с газетным свертком, из которого торчало горлышко двухлитровой кока-кольной бутылки с желтоватой жидкостью - если бы кто увидел, решили бы, что самогон.
А через неделю на форуме городка появилась тема "Тигр" - натурально, какой- то тинейджер видел в полях за институтом тигра, и не просто видел, а был вынужден бежать от него через лесополосы, и сам не знает, как удалось убежать. Единственным, кто поверил, был какой-то москвич, предположивший, что, наверное, тигр сбежал из зоопарка, но, конечно, никаких зоопарков ни в городке, ни даже в краевом центре не было, и москвичу это быстро объяснили, а тинейджеру, с которого началась тема, и объяснять ничего не надо было, ответы на его сообщение сводились к тому, что остальные обитатели форума были бы не против познакомиться с дилером, снабжающим автора истории о тигре такой убедительной травой. И когда кто-то написал - да, мол, я тоже его видел, только это не тигр, у тигров шкура с оранжевыми полосками, а у этого - какая-то серая, будто выцветшая, но, с другой стороны, под солнышком этих широт можно и выцвести, - так вот, когда в теме появилось это сообщение, все, конечно, решили, что автор у него тот же, что и у первого, ну или просто какой-то другой шутник, хотя шутка не смешная, выцветший тигр, бу-го-га.
Но потом и районное управление по делам ГО и ЧС распространило пресс- релиз, призывающий граждан сохранять спокойствие, потому что в окрестностях городка был неоднократно замечен, но пока не пойман, крупный хищник семейства кошачьих - ориентировочно камышовый кот или рысь. Всем, кто видел животное, предлагалось немедленно звонить по номеру 01 или 112, если с сотового. После этого в форуме появилось сразу трое самозванцев, утверждавших, что первое сообщение о тигре написали именно они, а потом кто-то написал про сиськи, и дискуссия, как это часто бывает в интернете, быстро зашла в тупик.
А атаман Филимоненко пил - не то чтобы он жалел об отобранной у несчастного Карпова бутылке с сывороткой, но с котенком действительно получилось не очень хорошо, надо было хотя бы начинать с поросят, но про поросят атаману было неинтересно, а котенок был такой милый, атаман даже имя ему придумал смешное - Галустян. Взял за шкирку, сложил в ладонь и вколол ему в брюшко целый шприц. Котенок вначале орал, а потом за час выпил литр молока. Атаман подливал - Галустяну молоко, себе водку, - и радовался тому, как здорово все-таки, что есть на свете котята.
А через четыре дня Галустян - уже здоровый кот, атаману по пояс, - перепрыгнул через забор и убежал куда-то. Атаман еще подумал - надо бы догнать, - но потом плюнул, занялся какими-то делами.
25
Карпов так и не понял, что произошло в институте - с одной стороны, в ФЦП "Сытая Россия" черным по-белому было написано, что именно этот институт до 2020 года должен получить девятьсот миллионов рублей на развитие инновационных технологий в выведении зернобобовых культур, а также в животноводстве, с другой - все работы по сыворотке, которая теперь называлась - ну да, "Иван Ильин", глупо, но полпреду нравится, - были свернуты, и Елена Николаевна сама не могла объяснить, что произошло. Увольнять Карпова она не хотела и, глядя не столько ему в глаза, сколько на его разбитый нос, говорила, что ей не жалко, она и так его должница до конца своих дней, но вряд ли три тысячи институтской зарплаты могут быть ему интересны, а федеральный миллиард - это, конечно, миллиард, но, во-первых, она еще не придумала, как его обналичить, а во-вторых - не уверена, что будет справедливо делиться этими деньгами с Карповым. Карпову торговаться не хотелось, он все равно пришел прощаться, достал из сумки бутылку коньяка, а ближе к полуночи, когда Елена Николаевна заснула на его уже не супружеской кровати, Карпов, стараясь двигаться как можно тише, выбрался из-под ее тяжелого предплечья, подошел к компьютеру и написал в Твиттере: "Неннвижу мразей", - с опечаткой, пьяный все-таки.
Потом допил водку и уснул на диване в другой комнате. Когда проснулся - Елены Николаевны уже не было, прошел на кухню, выпил из крана воды, посмотрел в окно - внизу бродил Геннадий, Карпов хотел крикнуть Геннадию в форточку, чтобы тот заходил - я, мол, уезжаю, хотел попрощаться, но тут в дверь позвонили - неужели Марина? - и он, прихрамывая, пошел открывать. Даже "кто там?" не спросил, хотя это все равно бы ни на что не повлияло - незнакомый мужчина на лестничной клетке взмахнул каким-то удостоверением и с интонацией эстрадного юмориста поздоровался:
- Федеральная служба безопасности.
Гостей было двое. Тот, который звонил в дверь, прошел в квартиру, второй остался на лестнице, но могли бы и оба подождать - от Карпова требовалось только одеться и следовать за гостями. Внизу ждала белая "Нива".
- Своя, не служебная, - вздохнул тот, который звонил в дверь. Карпова засунули на заднее сиденье, поехали. Геннадий молча смотрел вслед.