- Я объясню тебе, как с ним обращаться, - сказал Арчи Кэннон Мэйо Мэлони, и это с его стороны была, конечно, ошибка. Мальчик ответил ему таким взглядом, что Арчи спохватился и поспешил с вопросом: - Может, что-нибудь еще? Рыболовное снаряжение, перчатки для бокса, теннисные ракетки?
- Что-нибудь еще? - спросил Майк Мэлони сына, а тот молчал, не скрывая своего раздражения, и Майк наконец сообразил и сказал Арчи Кэннону: - Патроны, разумеется. Что толку в ружье без патронов?
Арчи Кэннон тут же достал с полки три комплекта лучших патронов к дробовику и сказал, когда передавал их Майку, а Майк сыну: - Может, охотничью куртку с поясом для патронов? Красную охотничью кепку?
Но Мэйо Мэлони уже и след простыл.
- Не нужно ему ничего такого, - сказал Майк Мэлони.
- Некоторые охотники очень даже заботятся о костюме, - сказал Арчи Кэннон.
- Он не заботится, - сказал Майк Мэлони. - Сколько я должен уплатить?
- Сто пять долларов шестьдесят девять центов, включая пошлину, - сказал Арчи. - А права у него имеются?
- Права на охоту? - сказал Майк Мэлони. - У него даже на еду прав не имеется, и все же, черт возьми, я почти восхищаюсь им. Должно быть, он что-то знает, раз полон такой уверенности в себе и такого презрения ко всем прочим.
- По правде говоря, - сказал Арчи Кэннон, - я думал, что ты просто дурачишь меня, Майк. Вроде того, как ты это делаешь иногда в суде, когда хочешь помочь маленькому человеку в какой-нибудь его схватке с большой компанией. Я не ожидал, что ты и в самом деле купишь ружье и дашь его в руки одиннадцатилетнему пацану. Ты уверен, что это правильно?
- Конечно, правильно, - сказал Майк Мэлони. - Ты же сам видел, как он держит ружье. - И он принялся заполнять чек. - Значит, сколько с меня следует?
- Сто пять шестьдесят девять, - сказал Арчи Кэннон. - Надеюсь, ты знаешь, что нигде в округе никаких фазанов и в помине нет. Фазаны водятся разве что, в долине Сакраменто.
- Где ты будешь часиков в десять вечера?
- Ну, дома, наверное, - сказал Арчи. - А что?
- Спать еще не ляжешь?
- Нет, - сказал Арчи. - Раньше двенадцати я не ложусь. А что?
- Может, заглянешь ко мне часов в десять на пару бутылок пива?
- Охотно загляну, - сказал Арчи. - А что?
- Видишь ли. - сказал Майк. - я так себе представляю. Сейчас у нас четверть шестого. Ему нужно не более трех минут, чтобы попроситься к кому-нибудь в машину до Ривердэйля. Ехать, туда двадцать пять миль. При нормальной скорости это сорок-сорок пять минут, но он заставит водителя проделать это расстояние за полчаса, а может быть, и скорее. Он уж его взвинтит, ни словечка даже не вымолвив. Он добьется, что водитель и с дороги своей свернет, чтобы доставить его прямо к месту охоты. Так что где-то не позже шести он приступит к делу. Охотиться он будет дотемна и забредет в порядочную даль от шоссе. Он не потеряется, конечно, а просто выберется уже на другую дорогу, где движение редкое. Там он дождется машины, попросит его подвезти и будет дома к десяти или в десять с чем-то.
- Откуда ты знаешь? - сказал Арчи. - Откуда ты знаешь, что он сегодня же отправится на охоту? Просто он получил ружье, но он, может быть, и не знает даже, как из него стрелять.
- Ты разве не видел, как его смыло отсюда? - сказал Майк Мэлони. - Он едет сейчас на охоту. И ты можешь не сомневаться, что он или уже знает, как стрелять из ружья, или быстренько разберется без чьей-либо помощи.
- Ладно, - сказал Арчи, - если ты серьезно, Майк, то я пожалуй, загляну к тебе выпить пивца.
- Ну конечно, серьезно, - сказал Майк.
- Ты, видно, хочешь, чтоб тебе было с кем разделить веселье, когда он явится домой с пустыми руками и весь разбитый сильной отдачей от выстрелов, - сказал Арчи.
- Да, - сказал Майк, - я действительно хочу, чтоб мне было с кем разделить веселье, но только совсем не по этой причине. Может, он малость и пострадает от сильной отдачи, но я думаю, что вернется он не с пустыми руками.
- В жизни не слыхал, чтоб кто-нибудь подстрелил в этих местах фазана, - сказал Арчи. - В сезон можно подстрелить уточку или зайца.
- Он говорил про фазанов, - сказал Майк Мэлони. - Вот тебе чек. Приходи лучше чуть пораньше десяти. На всякий случай.
- Я думал, ты просто шутишь насчет ружья, - сказал Арчи. - Ты уверен, что поступил правильно? То есть, если учесть, что ему всего одиннадцать, что разрешения на охоту у него не имеется и к тому ж охотничий сезон уже месяц, как кончился.
- Вот потому-то я и хочу, чтоб ты зашел ко мне вечером.
- Не пойму что-то, - сказал Арчи.
- Ты же охотничий инспектор по нашей округе, не так ли?
- Так.
- Если окажется, что он нарушил закон, я хочу, чтобы ты знал об этом, - сказал Майк.
- Ладно уж, - сказал Арчи, - стану я обращать внимание, что мальчишке приспичило пострелять не в сезон или там без должного разрешения.
- Я заплачу за него штраф, - сказал Майк Мэлони.
- Не думаю, чтобы он вернулся с добычей, - сказал Арчи, - так что и штрафа платить тебе не придется.
- Жду тебя к десяти, - сказал Майк Мэлони.
Он провел около получаса в своей конторе, после чего не спеша прошелся домой. Дома все было тихо, мирно, малыши уже легли, жена на кухне мыла посуду. Он взял полотенце и стал перетирать и класть на место в буфет вымытые тарелки.
- Я купил ему у Арчи Кэннона дробовик, лучшее ружье для охоты на фазанов, - сказал он.
- Надеюсь, ты не очень на него злишься, - сказала миссис Мэлони.
- Сначала злился и даже очень, - сказал Майк, - а потом вдруг почувствовал все иначе. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
- Нет, - сказала миссис Мэлони. - Не понимаю.
- Я хочу сказать, как хорошо, что мы не бедные.
- А при чем тут бедность? - сказала миссис Мэлони.
- Хорошо - и все тут, - сказал Майк.
- Прекрасно, - сказала миссис Мэлони. - А он где же?
- На охоте, где ж еще, - сказал Майк. - Или ты думаешь, что ружья он добивался, чтоб любоваться им?
- Не знаю, что я сейчас думаю, - сказала миссис Мэлони. - То ты бьешься с ним, растравляешься из-за него, а то вдруг сходу покупаешь ему дорогое ружье и считаешь вполне нормальным, чтобы он охотился среди ночи бог знает где. Чем это объяснить?
- Видишь ли, - сказал Майк Мэлони, - пока я тут за столом читал ему наставления, что-то такое стало вдруг происходить со мной. Я представил себе, как тридцать лет назад мой отец вот так же наставлял меня самого, такого же тогда мальчишку, как Мэйо. О, конечно, я зарабатывал свой хлеб, но и винтовка мне тогда требовалась так же, как Мэйо. Я выслушал от отца наставление, но винтовки не получил. Винтовку я получил только лет через пять, когда она уже не очень-то была мне нужна. Ну так вот, пока я сегодня вразумлял его за столом, мне вспомнилось, как в этом же духе поучал меня мой отец, а я слушал и думал, что зря он так унижает меня, и при этом почему-то ждал и надеялся - может быть, потому именно, что мы были бедные, может быть, и есть тут какая-то связь, - надеялся, что вдруг он прервет сейчас свои речи, спокойненько возьмет меня с собой куда надо и купит мне винтовку. Но он, конечно же, этого не сделал. И я вспомнил, что он этого не сделал, и решил, что, может, мне стоит сделать для моего сына то, чего мой отец для меня не сделал, если только ты понимаешь, что я хочу сказать.
- Ты хочешь сказать, что Мэйо похож на тебя? - сказала миссис Мэлони.
- Вот именно, - сказал Майк.
- Очень похож?
- Ну, почти в точности, - сказал Майк. - О, недолго ему быть таким замечательным человеком, какой он сейчас, и я не хочу, чтобы из-за меня он потерял понапрacну этот единственный прекрасный момент своей жизни.
- Ты шутишь, - сказала миссис Мэлони.
- Я более чем серьезен, - сказал Майк. - Арчи Кэннон тоже подумал, что я шучу. Но почему? Разве я не купил ему ружье и патроны, и разве он сейчас не на охоте, а?
- Хотела бы я знать, каково ему сейчас? Надеюсь, все обойдется благополучно? - сказала миссис Мэлони.
- Каково ему было, мы никогда не узнаем, - сказал Майк. - Я пригласил Арчи на пиво часам к десяти. Я думаю, что как раз в это время он должен вернуться.
- Арчи придет вместе с миссис Кэннон?
- Вряд ли, - сказал Майк. - О ней не было ни слова.
- В таком случае, наверно, мое присутствие вам ни к чему, - сказала миссис Мэлони.
- Отчего же, если тебе захочется посидеть с нами… - сказал Майк.
Но миссис Мэлони знала, что это будет ни к чему, и потому сказала:
- Нет я, пожалуй, лягу пораньше.
Майк Мэлони и его жена вышли посидеть на крылечке. Они сидели и разговаривали о своем сыне Мэйо и о двух младших, своих детишках. В начале десятого миссис Мэлони поднялась, зашла на кухню, проверила, в леднике ли пиво, поставила на стол кое-какую закуску, после чего отправилась к себе спать.
Немного погодя на улице показался Арчи Кэннон, не спеша подошел, поднялся на крыльцо и сел рядом с Майком в кресло-качалку.
- Я все думал с тех пор про это, - сказал он, - и никак не пойму, правильно ли ты сделал.
- Правильно, - сказал Майк. - Пошли-ка пить пиво. Скоро он появится, вот увидишь.
Они прошли на кухню и сели за стол. Майк открыл две бутылки холодного пива, наполнил два высоких стакана, и они выпили. На столе стояло блюдо с холодным ростбифом, нарезанной ветчиной, колбасой и сыром и другое блюдо - с уже намасленными кусками ржаного хлеба.
Время подошло к двенадцати, а Мэйо Мэлони все не было, и Арчи Кэннон не знал, что ему теперь делать - то ли сказать, что пора домой, и уйти, то ли предложить поехать на поиски мальчика. Нет, решил он, лучше не надо. Ясно было, что Майк волнуется и злится, что сделал глупость. Ясно было, что нельзя сейчас растравлять его рану. Они ни слова не говорили о Мэйо с одиннадцати часов, и Арчи видел, что Майк предпочитает эту неопределенность и выжидание.
Около часу ночи, когда они уже выпили каждый по шесть бутылок и съели все, что оставила им миссис Мэлони, и поговорили обо всем на свете, но только не о Мэйо, послышались шаги на задней лестнице, потом на веранде и через минуту Мэйо вошел на кухню.
Вид у него был очень усталый, лицо раскрасневшееся и грязное, одежда вся в пыли и в колючках, руки черные от грязи и исцарапанные. На правом плече у него болтались ружье, в левой руке он держал двух великолепных фазанов.
Он положил птиц на кухонный стол, скинул с плеча ружье, разобрал его и почистил. Потом он обернул всё в сухое посудное полотенце и положил в ящик, где держал свои вещи. Потом достал из кармана неиспользованные патроны, сунул их туда же, запер ящик своим ключом и ключ положил в карман. Потом он подошел к умывальнику, засучил рукава, хорошенько вымыл руки, лицо и шею, вытерся насухо, открыл холодильник, достал копченой колбасы, сразу же отправил кусочек в рот и, жуя, стал намазывать хлеб маслом, одновременно пододвигая себе стул. Он сел и приготовил себе сандвич из двух хорошо намасленных кусков хлеба с тремя кусками довольно толсто нарезанной колбасы. Майк Мэлони еще никогда не видел, чтобы он ел с таким аппетитом. К тому же в нем не видать было ни следа натянутости, беспокойства.
Майк Мэлони встал вместе с Арчи Кэнноном, и они вышли из дома через заднюю дверь, чтоб не помешать миссис Мэлони и спящим детишкам.
Когда они уже были во дворе, Арчи Кэннон спросил:
- Ты не намерен поинтересоваться, где он их взял?
- Сейчас он еще не готов к разговору на эту тему, - сказал Майк. - Какой полагается штраф?
- Штрафа никакого не может быть, - сказал Арчи, - потому что во всей округе, которая у меня под надзором, никаких фазанов даже и представить себе нельзя. Я вообще сомневался, что он хоть что-нибудь подстрелит, не то чтобы фазанов, да к тому же еще и самцов. Ей богу, я сам немножечко восхищаюсь.
- Пойдем я провожу тебя, - сказал Майк.
На кухне мальчик доел свой сандвич, выпил стакан молока и потер плечо.
Весь вечер сегодня и ночью происходило невероятное. За столом, когда он слушал отцовские наставления, он неожиданно начал лучше понимать своего отца, и себя самого тоже, но он знал, чувствовал, что не может сразу, в одну минуту перемениться, сразу перестать быть таким, каким был столько времени ко всеобщему неудовольствию окружающих. Он знал, что ему нужно еще подержаться по-старому, пока он все для себя как следует выяснит. Ему нужно еще потянуть время с отцом. Нужно толком во всем разобраться, потому что его отец внезапно, с какой-то минуты перестал быть таким, каким обычно полагается быть отцу, и Мэйо понял, что и ему теперь необходимо перемениться, но только вряд ли он сможет сделать это так сразу. Он знал, что не сможет этого сделать, пока не выяснит себе всего до конца.
На кухне, почти засыпая от усталости, он решил, что расскажет отцу все как было, но не сейчас, а лет, может быть, через десять.
Он здорово помучился, пока выяснил, как обращаться с ружьем, и никакая машина не подвернулась ему, так что он шел и бежал целых шесть миль, пока добрался до более или менее подходящего места, и тогда он остановился, зарядил ружье, прицелился в черного дрозда на дереве и нажал на спуск.
От сильного толчка в плечо он упал, а птица улетела себе как ни в чем не бывало. Потом он долго шел через высокую сухую траву и кустарник, пока на глаза ему попался еще один дрозд, и снова сильная отдача свалила его на землю, ну а в дрозда он, конечно, и на этот раз не попал.
Стало уже темнеть, а вокруг не было ни признака жизни, так что он принялся стрелять, ни во что не целясь, а просто для того, чтобы привыкнуть к ружью. Скоро ему уже удавалось, выстрелив, устоять на ногах. Он все шел и стрелял, и теперь совсем уже стемнело, и похоже было, что он вконец потерялся. Он споткнулся о камень, упал, ружье выстрелило, и в глаза ему швырнуло комья земли. Он поднялся на ноги и чуть не заплакал, но кое-как сдержался и тут увидел дорогу. Он понятия не имел, куда ведет эта дорога и в каком направлении надо ему идти. Он был весь разбит и исцарапан, и не очень-то хорошо было у него на душе от шального выстрела, случившегося при падении. Такого он не ожидал. Такого не должно было быть. Он был перепуган и начал молиться словами, полными для него прямого значения. И в первый раз в жизни он понял, почему людям так нравится ходить в церковь.
"Пожалуйста, сделай так, чтоб мне не стыдно было за себя, - молился он. - Пожалуйста, сделай так, чтоб я правильно выбрал, в какую сторону идти".
Он зашагал по дороге, надеясь, что она приведет его домой, или, по крайней мере, к какому-нибудь жилью, или к придорожному магазинчику, или еще куда-нибудь, где есть свет и люди. В темноте ему все чудились вокруг и рядом какие-то живые существа, и он сказал: "Пожалуйста, сделай так, чтобы я не боялся". Потом он почувствовал себя таким усталым и маленьким, и безнадежно пропавшим, и несчастным, и глупым, что едва подавил в себе слезы и сказал: "Пожалуйста, сделай так, чтобы я не заплакал".
Он долго шел по дороге и наконец далеко впереди завидел маленький огонек и прибавил шагу. Это был придорожный магазинчик, перед которым имелся насос для бензозаправки, а возле насоса стоял новенький грузовой пикап. Внутри магазина находились два человека - хозяин и водитель грузового пикапа. Часы показывали двадцать минут двенадцатого. Хозяин, старик с седыми усами, сидел на ящике и разговаривал с водителем, молодым еще человеком, тех же лет, наверно, что и отец мальчика.
Мальчик увидел, как молодой подмигнул старому, и возблагодарил бога за то, что он послал ему их обоих, и за то, что один из них подмигнул другому, потому что вряд ли это возможно, чтобы человек, который подмигивает, оказался недобрым и неприветливым.
Он рассказал им в точности все как было, все, что он сегодня делал и почему, а они слушали, не прерывая, то на него глядя, то переглядываясь друг с другом. Потом взяли и осмотрели его новенькое ружье. Потом хозяин вернул ему ружье и сказал, обращаясь к водителю:
- Буду очень благодарен тебе, Эд, если ты доставишь этого молодого человека домой.
Видимо, они были отец и сын, но кроме этого еще и друзья. Мэйо Мэлони они понравились до такой степени, что из-за них уже начали нравиться и все люди вообще.
- Не стоит благодарности, - сказал молодой.
- А еще, я думаю, хорошо бы нам быстренько раздобыть для него парочку фазанов.
- Боюсь, что среди ночи трудновато будет это сделать, - сказал молодой, - но, конечно, надо попробовать.
- Китайский ресторанчик в городке открыт всю ночь. Если не ошибаюсь, фазана у них подают во всякое время, в сезон и не в сезон, - сказал старик.
- Не знаю, - сказал молодой. - Но можно выяснить по телефону.
- Нет, - сказал старик. - Не надо по телефону. Они могут и не понять, чего мы от них хотим. Лучше будет подъехать и выяснить все на месте. Ресторанчик на Кёрн-стрит, открыт всю ночь, и я слышал, что фазана у них можно поесть, когда пожелаешь.
- И в самом деле, лучше подъехать, - сказал молодой.
Он поднялся с места, и Мэйо Мэлони, онемевший от изумления, тоже встал вслед за ним. Ему хотелось сказать старику что-нибудь вежливое, но ни словечка не удалось надавить из пересохшего рта. Он взял свое ружье, вышел из магазина, сел рядом с водителем, и машина тронулась. Старик стоял в дверях своего магазина и провожал их взглядом.
Всю дорогу до городка молодой ехал молча, и когда мимо стали проноситься знакомые места, мальчик снова прибегнул к молитве, мысленно говоря: "Я знаю, что ничего этого не достоин, и никогда, никогда я этого не забуду".
Машина пересекла железнодорожную колею, въехала в китайский квартал и остановилась возле ресторанчика Уилли Фонга, где горел свет, но за столиками никого не было. Водитель вышел и направился в ресторан, и мальчику было видно, как он разговаривает с официантом. Официант исчез, а потом появился снова вместе с другим человеком. Водитель и этот второй поговорили минутки две, потом оба они исчезли, а через несколько минут водитель опять появился в зале и в руках у него было что-то завернутое в газету. Он вышел из ресторанчика, сел в машину, и они поехали дальше.
- Как поживает твой отец? - спросил он вдруг у мальчика.
- Прекрасно, - нашелся сказать Мэйо.
- Ты ведь сын Майка Мэлони, не так ли?
- Да, - сказал Мэйо Мэлони.
- Так я и подумал, - сказал водитель. - Ты похож на отца, и в вас много общего. Можешь не говорить мне, куда тебя подвезти. Я знаю и так. И я, конечно, понимаю, что ты очень хотел бы узнать, кто я, но подумай, разве не лучше будет, если я не скажу? У меня с твоим отцом когда-то были дела, и однажды, когда мне позарез нужны были деньги, он одолжил их мне, хотя ни у кого из нас не было никакой уверенности, что я сумею потом вернуть ему этот долг. Так что все в порядке. То есть, ты можешь не сомневаться, что от меня никто ничего не узнает.
- Нашлись у них там фазаны? - сказал мальчик.
- Ах да, - сказал водитель. - Извини, что забыл. Они в газете. Достань их, а газету выбрось в окно.
Мальчик развернул и отбросил газету и посмотрел на птиц. Никогда в жизни ничего чудеснее он не видел.
- А дробины в них есть? - спросил он. - Потому что надо, чтоб были.