Глеб окончил разминку, надел свою боевую куртку и вышел на ковер, пригласив Антона кивком головы. Они сошлись на середине, пожали руки, разошлись и устремились друг к другу. Антон сразу же захватил Глеба под локти и в ту же долю секунды провел, вкладывая в бросок все свои силы, переднюю подсечку. Только несравненная звериная ловкость спасла Глеба от падения на спину, уже в воздухе он сумел сорвать захват и упал на колени. Не раздумывая, рефлекторно, и именно так, как неоднократно объяснял Глеб, Антон накинул ему ногу поверх левой руки и, кувырком перевернув на спину, очутился на нем. Действуя хладнокровно и спокойно, он начал вытягивать руку Глеба на болевой прием. Корженевича ожидал неслыханный позор, казалось, что спасения ему ждать неоткуда. Он попробовал уйти через мост, но Антон ногой не пустил его. Тогда Глеб пошел на огромный риск: неожиданно совсем расцепил руки и в то совершенно неуловимое мгновение, когда Антон почти распрямил его руку и зрители уже ахнули, сумел выдернуть локоть и перевернуться на живот. Самбисты зааплодировали этому сверхрисковому, виртуозно выполненному уходу. Но Глеб не слыхал аплодисментов. Полный ярости, он вскочил и ураганом обрушился на Антона. Напрягая все силы, Жгутов сдерживал чудовищный натиск. Они свалились, и Глеб молниеносно перешел на болевой прием. Настала очередь Антона изо всех сил сдерживать руки. Где уж тут сдержать, если б не ежедневные занятия со штангой! Глеб бушевал, он пробовал по-всякому: и резким рывком, и непрерывной тягой. Он даже употребил свое секретное оружие, которое изобрел здесь, в лагере, и никому не показывал, но теперь ему было все равно! Именно с этой схватки вошел во всесоюзный и даже международный обиход разрыв сцепленных рук при помощи упора локтем в локоть, и руки Антона начали едва заметно разжиматься.
- Держись! - кричали ему самбисты. Но Глеб знал свое дело, и руки Антона медленно, но без остановки продолжали разжиматься…
- Время схватки! - объявил неожиданно для всех Мажеровский, который следил за секундомером.
Борцы поднялись, и не успел еще Антон сойти с ковра, как Женька ринулся - именно ринулся - вперед. При виде свирепо устремившихся навстречу друг другу Глеба и Женьки становилось страшно. Антон остался на ковре арбитром: в такой схватке нужен глаз да глаз.
Начался яростный каскад приемов. Женька чуть не рычал от злости и желания победить, он снова и снова устремлялся в атаку. Глеб бросал его раз за разом, но он несколько оторопел от такого напора, и Женьке удалось провести бросок, затем другой, он клещом вцепился в Глеба, стараясь провести удержание, и провел его! К Корженевичу вернулось его обычное самообладание. Выбравшись наверх, он жестоко припечатал Женьку к ковру без подстраховки - "воткнул", на жаргоне самбистов. Женька взвыл и схватился за плечо. А Глеб уже боролся с Сергеем. Умнейший Смородинцев хладнокровно оценил ситуацию, он - понял, что Корженевич достаточно измотан, и предложил ему бешеный темп. Пришло время и Глебу перейти в глухую оборону. Кирилл и Валентин также боролись в резком агрессивном стиле, не давая ему отдохнуть.
Окончив борьбу, тяжело дыша, Глеб насухо вытерся мохнатым полотенцем, дал подписать журналы и протокол экзамена Мажеровскому, перекинул полотенце и куртку через плечо, пристально оглядел всех и удалился, не сказав ничего. Так закончились занятия самбистов с тренером Глебом Корженевичем…
- Ну, так что же, мальчики? - спросил Мажеровский, массируя плечо Пильщикова. - Какие у вас есть соображения?
- Много соображений, - ответил Антон после некоторого молчания. - Одно главное: вы Глеба впредь не обижайте. Ему удобную обстановку создавать надо - он человек слабый и в лесу иной раз, растерявшись, на четыре ноги становится. Таким, как он, нельзя в темном лесу жить, им на солнышке надо быть, да чтобы людей побольше вокруг - для оказания скорой помощи…
- Образно сказано! - Мажеровский рассмеялся. - Но, в общем, правильно. Мы уже с Подвысоцким обсуждали, что лесная жизнь не для Глеба с его повадками.
- Но вы, хлопцы, кажется, сумели ему объяснить на пальцах для наглядности, что и в лесу людям положено жить по-человечески, а не по-волчьи, - весело сказал Пальчук. - Договоримся, ребята, что осенью вы поведаете о своем опыте на комитете.
Сергей Валентинович и Лева побыли еще немного, тепло распрощались и ушли.
Самбисты еще долго сидели на краю ковра.
- Между прочим, - сказал Кирилл, - Антон-то молодец. С незначительным преимуществом выиграл у мастера! Молодец!
- А Женька-то, Женька! - перебил его Антон. - Я думал, он растерзает Глеба, так на него кинулся.
Женька улыбался, покачивая перевязанную руку. Потом самбисты пошли к гимнасткам, у которых экзамен также закончился, порасспрашивали, что и как, рассказали о себе.
- То-то мы видели, что Глеб шел по дороге, как злая собака! - сказала Лиза. - Мы думали, что вы все двоек понахватали и Глебу досталось от комиссии. А вы, оказывается, круглые пятерочнцки! Хотя что с вас взять, известные зубрилы.
- Да уж, где талантом бог обидел, там берут протиранием штанов, - неожиданно грубо добавила Мария. - Пошли, девчата, эка невидаль - хвастунишки хвалятся…
Антон внимательно посмотрел в ее дерзко страдальческие глаза, светившиеся на посеревшем от волнения лице, и чуть заметно кивнул ей: "Да, Мария, да, хорошая. Только так…"
Она нервно повернулась и пошла прочь, заправляя уже заправленную блузку за пояс тренировочных брюк. Антон вздохнул, сказал:
- Ну, мальчики, я - в Ряйселе, - и зашагал в противоположную сторону, к Подвысоцкому за велосипедом…
Так же, как и в первый раз, он ввалился в магазин за несколько минут до закрытия.
- А, пять женихов! - любезно приветствовала его молоденькая продавщица. - Никак еще один двугривенный завелся у вас в кармане? - Она легкими, быстрыми движениями привела в порядок челочку и, выйдя из-за прилавка, подошла к загорелому молодцу, который разглядывал товары, сосредоточенно запутывая копну своих волос, выгоревших на солнце.
Вместо ответа Антон веером, как фокусник, развернул перед ней пять синих бумажек - двадцать пять рублей!
- Фюйть! - присвистнула продавщица. - И впрямь за свадебным подарком приехал!
Антон безмолвно показал пальцем сначала на вешалку, где висели костюмчики для школьников, а потом на прилавок.
- Господи! - ахнула девушка. - До чего же скорые! Уже и ребеночек есть, уже и в школу пошел…
Антон фыркнул, но, все так же сохраняя марку, молча развернул серенькие штанишки, китель, потер о колено герб на беретике, утвердительно кивнул и выложил деньги на прилавок.
- Хотя, впрочем, чего ж тут удивляться, - продолжала донимать его молоденькая красавица, заворачивая покупку, - ведь вас там сразу пятеро… - Она отдала ему пакет.
Антон во весь рот улыбнулся и, протянув могучую длань, взлохматил ее прическу. Несколько мгновений они с улыбкой смотрели друг другу в глаза, затем он вышел, так и не сказав ни единого слова.
3
ПУТЕШЕСТВИЕ В ВОЛШЕБНУЮ СТРАНУ
И ГЕПТИЛУРОВАЛИДОЛ - ЕГО СЛЕДСТВИЕ
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ФЕЙЕРВЕРК ДЛЯ ОТЧЕТА
Двадцать девятое! Двадцать девятое! День абсолютной свободы, а за плечами - блестяще сданный экзамен. И впереди - путешествие по неизвестной прекрасной стране. Побывав однажды на ее берегах, как одержимый рвался туда Пильщиков, и звал поехать, и убеждал ежедневно.
Быстро позавтракав, самбисты спустились к плотику. Антона поставили с шестом. Плотик устремился вперед, самбисты дружной стайкой поплыли вслед за ним. Только по особой тщательности движений и по тому, что Сергей и Кирилл старались держаться поближе к плоту, можно было узнать в них новичков. Женя и Валентин плыли по сторонам, не спуская с них глаз. Флагман и эскорт пересекали озеро. Минут через десять шест стал погружаться до половины, и вскоре пловцы побрели вброд.
Втащив плотик подальше на сушу, путешественники огляделись по сторонам. Не угрюмые ели и сосны, среди которых они прожили месяц, встретили их, а звенящий от птичьего пенья, напоенный солнцем ярко-зеленый лиственный лес. Густые заросли кустарника, трав, цветов, папоротника преграждали им путь. Путешественники двинулись вперед, и светлый, веселый лес поглотил их. Местность постепенно поднималась, кустарник поредел, легче стало идти, но они ступали осторожно, шаг в шаг: здесь когда-то прошла война и могли остаться мины. Никто не говорил ни слова, все молчали, завороженные чудесным лесом, птичьим неумолчным щебетом, сладким ароматом, разлитым по лесу неподвижным теплом. Золотой солнечный свет потоками лился сквозь листву деревьев на землю, и все вокруг сверкало. Нигде не было и признака дороги, птицы совсем не боялись людей. Серый заяц внезапно бросился в сторону чуть ли не из-под ног, заставив всех вздрогнуть. Они продолжали идти вперед. Кирилл, который, как всегда в неизвестной местности, шел первым, поднял руку: стоп! Все остановились, а он, опустившись на четвереньки, стал рассматривать землю. - Здесь когда-то была тропа. Тогда они пошли с удвоенной осторожностью, держась сбоку от следа этой давней-давней тропинки. Через несколько минут лес неожиданно оборвался, впереди расстилалась поляна, поросшая роскошной травой. В самом конце поляны, метрах в полутораста от опушки, стоял большой деревянный дом в окружении хозяйственных построек. Настороженно поблескивали окна. Казалось, кто-то, враждебно притаившись, ожидает незваных гостей. Если бы кто-нибудь действительно смотрел из дома, он не увидел бы ни одной подозрительно шевельнувшейся ветки, не услыхал бы ни одного хрустнувшего сучка: месяц жизни в республике научил самбистов многому, они будто растворились в лесу. Окружив дом и установив, что там никого нет, они зашли за него, и Антон из-за угла бросил валявшуюся колоду на ступеньки - взрыва не последовало. Тогда они осторожно привязали к дверной ручке веревку, залегли на почтительном расстоянии и дернули ее. Дверь резко распахнулась - взрыва не было. Самбисты вошли внутрь - прекрасная комната с зеленой кафельной печкой. "Вот бы где нам жить", - была общая мысль. Выйдя из дому, они еще больше укрепились в этом, увидав сад. Правда, сад был очень запущен. Много лет к нему не прикасалась человеческая рука. Чудовищная крапива поднялась выше яблонь, на которых росли мелкие плоды. Под зарослями крапивы совсем задохнулись кусты смородины.
Солнце ярко освещало это спящее царство. Мигом превратив майку Сергея в мешок, самбисты нарвали кисловатых яблок - завтра на компот. Безжалостно истребляя крапиву, они наткнулись на колышек с надписью: "Дом заприходован Мельниковским с/советом".
- Ясно! - сообразил Женька. - Не мы тут первооткрыватели. Значит, мин бояться нечего.
- Черт побери! И физики, оказывается, могут мыслить логично! - удивился Сергей.
- Ах ты, гуманитар несчастный! Я тебе покажу, как над точными науками издеваться! - Он сделал стремительную заднюю подножку.
Сергей, падая, увлек его за собой, и они с хохотом покатились по траве. На них с разбегу прыгнул Кирилл, затем Антон, и куча мала закопошилась около сада, откатываясь к лесу. Валька хотел было вскочить сверху, но вдруг закричал:
- Стойте! Стойте!
Что-то в его голосе заставило самбистов мгновенно прекратить возню.
- Не шевелитесь! Мина!
Все, как лежали, так и замерли. Совсем рядом, в полуметре от них, выглядывал из земли темный металлический диск со скобой в центре. При следующем повороте вся куча мала навалилась бы на него. Самбисты быстро отползли подальше.
- Вот тут и доверяй логическим способностям физиков! - переводя дыхание, сказал Сергей.
- Давайте-ка, братцы, отсюда подобру-поздорову улепетывать, - сказал Валька. - У нас, конечно, лес похуже, но зато таких сюрпризов нет.
Перед уходом решили мину подорвать. Антон с веревкой направился к ней, но Валентин после секундного колебания догнал его и схватил за руку.
- Э… постой-ка. Иди назад. У меня все же пальцы потоньше, поспособней. Аккордеон все-таки… тренировка. Иди назад, дай веревку…
Валька заметно волновался, красные пятна покрыли его лицо. Ребята во все глаза смотрели на него: это ли прежний Валька? Они залегли за деревья, а он быстрыми, легкими движениями продел веревку в скобу, закрепил ее узлом и побежал назад.
Резкий рывок за веревку - каждый вобрал голову в плечи, желая сравняться с землей.
Тишина.
Еще рывок!
Тишина.
Рывок! Рывок! Раздался ржавый металлический звук, веревка, будто отцепившись, перестала оказывать сопротивление. Ее подтянули: на конце, болтался тот же диск.
- Ба, ребята! Это же крышка от бидона! - вскричал Женька и бросился вперед.
- Осторожно! - закричали ему.
Добежав до мины, он наклонился, понюхал воздух и схватил себя за живот, прямо-таки захлебываясь от смеха.
- Ми-и-на! Разминеры! А Валька-то…
Все подошли ближе и увидали врытый в землю необычной формы бидон с керосином литров на двадцать, крышку от которого они приняли за мину.
- Какой дурак зарывает керосин в землю! - сердился Валька.
- Ха-ха! - воскликнул Антон. - Вы знаете, что мы нашли? Чистых два часа времени. А то и все три.
- Чего мудришь? - спросил Кирилл.
- Мудрю? Ведь сегодня можно будет пойти на торжественный вечер к самому его открытию, а не за два часа - собирать хворост. Ясно? А?
- То есть?
- С керосином-то любой мокрый валежник будет пригоден для костра, а за сухостоем после дождей еще пришлось бы походить.
- Голова! - сказал Сергей, разводя руками. - Одно слово - премьер-министр!
- А считать-то не умеешь, - Женька засмеялся. - Все-таки это два слова, хотя что с тебя взять…
Чем дальше продвигались в глубь волшебного острова самбисты, тем больше встречали малинника. Ягоды было столько, что пришлось остановиться и сделать из бересты несколько громадных кульков. И каждый раз, натыкаясь на россыпи царь-ягоды, они говорили: "На тот год спортлагерь обязательно надо организовать здесь". Но вот вышли на поляну метров в сто длиной и двадцать шириной - и только глаза раскрыли: красного цвета было больше, чем зеленого. Годами никто не собирал здесь малину, ягоды осыпались, появлялись новые кусты, плодоносили и осыпались в свою очередь. Это был буйный, неправдоподобный разгул малины. Набирая свои кульки, самбисты сначала ели ягоду стоя. Затем сидя. А затем и лежа, едва-едва поворачивая голову и доставая ягоды губами. А красного цвета не убавлялось.
- Хватит, ребята, хватит! - уговаривал Антон. - Оставьте место для обеда.
- Замолчи, жмот несчастный! - возражали ему. - Это тебе не творог, это вещь ненормированная.
С трудом уговорил он их продолжить путешествие, напомнив, что нужно успеть еще подготовиться к вечернему выступлению.
Через несколько минут быстрой ходьбы путешественники увидели, как между стволами заиграли блики, и вышли к воде. Безбрежная Вуокса лениво и изредка выбрасывала волны на песок. Далеко-далеко, за несколько километров, угадывались очертания противоположного берега. По широчайшей водной глади то тут, то там были разбросаны небольшие островки, поросшие соснами. Голубое небо со всеми своими белыми облаками, и острова, и ослепительное солнышко - все опрокинулось в гигантском зеркале. Сергей и Антон лежали поодаль от других, смотрели на воду.
- Ты говоришь, почему я все смеюсь? - вдруг сказал Сергей. - А может быть, это тоже своего рода самбо, моральная самозащита, так сказать.
- От чего?
- Да от всего. Это тебе да Кириллу все понятно. Вот Кирилл - ему что? С малых лет попал в интернат, воспитывали его хорошие люди, учили - это ему в кровь и кость въелось, он иначе и не представляет себе жизни.
- А ты?
- А я? У меня мать после гибели отца от горя чуть не рехнулась, да и сейчас она не совсем в норме, беды мы хлебнули во сколько, - он полоснул пальцем по шее. - И гадов я насмотрелся - дальше некуда, вплоть до того, что из нашей же комнаты нас хотели выселить, когда мать в больнице лежала.
- Выселили?
- Нет.
- Почему?
- Хм… это ты здорово меня поймал, - сказал Сергей, усмехнувшись. - Конечно, не все гады…
- Значит, ты не веришь в человечество - гадов, дескать, больше. Отсюда у тебя какой вывод? Молчишь? А я скажу. Как у Макара: "Не трать, куме, силы, опускайся на дно, все равно тянуться ни к чему". Логика могильная!
- Ну, ты это зря обо мне. А если к делу подойти с другой стороны…
- С какой же?
- Ты, например, знаешь, что Маркс любил повторять: "Подвергай все сомнению"?
- Слышал ты звон!.. Что же эти слова, по-твоему, значат? Сомневаться, чтобы сомневаться? Это даже не половина дела!
- А все дело?
- Маркс так говорил: мир надо не только объяснять, но и переделывать. Ясно?
- Это мы учили…
- Учили! Знаешь, есть у нас такие - критикуют со стороны. Удобная поза: "Вы делайте, а мы посомневаемся, сбоку поглядим". Тьфу! Сволочи! - Антон резко разорвал травинку. - И я тебе вот что еще скажу: не из того ты материала, чтобы только моральной самозащитой и сомнениями заниматься. Ты по всем данным человек, а, не сторонний наблюдатель. Ясно?
Сергей не ответил. Он задумчиво покусывал стебелек и смотрел вдаль, прищурившись от ослепительной игры Вуоксы…
До противоположного берега острова нужно было пройти около пяти километров. Ребята двинулись по старому следу, опасаться было нечего.
- Хороший остров! - сказал Женька. - Только как же мы его назовем?
- Пятеро смелых! - воскликнул Валентин.
- Нет, нескромно. Лучше так: Остров вечного покоя, - предложил Кирилл.