…Потом Женя заполнял анкету, подписывал какие-то бумаги. "..листин" что-то долго говорил, объяснял, инструктировал. Женя плохо воспринимал. Расстались они около девяти. Женя ушёл через подъезд, "…листин" закрыл за ним входную дверь и, наверное, вышел через опорный пункт. На улице было по-осеннему темно, начинался дождь. Женя шёл пешком. Медленно-медленно. Он старался осмыслить произошедшее, вспомнить всё, о чём ему говорил капитан. Мысли путались: Подписка… Оперативный псевдоним "Дмитриев"… Почему "Дмитриев"?.. Потому что химик… Менделеев – Дмитрий, ты – "Дмитриев"… Все сообщения подписывать "Дмитриев"… Какие сообщения?… А самое главное… Самое главное… Вдруг Женя вспомнил! Самое главное, Михаил сказал, что оперативная разработка по делу о хищении материальных ценностей на заводе пластмасс закончена. В конце недели начнутся следственные действия. Будут арестованы многие руководители предприятия. В связи с этим Когану следует выступить с жёсткой критикой администрации на комсомольском собрании, которое состоится в среду. А ещё "…листин" сказал, да, да, он ничего не спрашивал, а именно сказал: "Мы сделаем тебя вторым секретарем комитета комсомола завода", – потом помолчал и добавил, – "пока вторым".
…Женя выступил. Вначале путался, чувствовал, что сильно краснеет, сбивался с мысли, а потом, неожиданно, прямо перед собой во втором ряду увидел …"листина". Тот сидел, положив руки на спинку пустого переднего сиденья. Одет он был в ту же синюю спецовку и красную клетчатую ковбойку. Когда Женя заметил и узнал оперативника, Михаил едва заметно подмигнул и улыбнулся. После этого Женя успокоился, стал говорить быстро, конкретно. Он рассказал о том, что в цехе много людей, которые числятся слесарями и лаборантками, а занимаются невесть чем – профорг, художник, копировщица, секретарь, рассыльная. Что технический регламент обслуживания не выполняется. Что на выходе "чистая вода" вовсе не чистая. Что крайне бесхозяйственно расходуются материалы и электроэнергия. Что в цехе постоянно скрывают нарушения трудовой дисциплины. Что… Тут Женя заметил "Марь Ванну". Она сидела в конце зала у прохода. Лицо начальницы было пунцово-красным. Женя смутился, сбился, что-то пробормотал и вернулся в зал на свое место…
А потом всё было именно так, как ему говорил Михаил во время встречи в лжемастерской. Дня через два после собрания начались обыски и аресты. "Марь Ванну" перевели старшей лаборанткой и оставили под подпиской. С Женей она не разговаривала. Женю назначили заместителем начальника цеха, исполняющим обязанности начальника. Руководил цехом он недолго. Через месяц состоялась внеочередная общезаводская комсомольская конференция. Старое бюро почти полностью заменили. Женю единогласно избрали в состав нового. Потом, – Женя уже ничему не удивлялся, – на первом заседании нового состава бюро, незнакомый инструктор горкома комсомола предложил избрать Женю вторым секретарём завкома комсомола. Женю избрали…
* * *
…Под столом пискнул и зашелестел динамик. Коган нажал клавишу переговорного устройства, придвинул микрофон:
– Да, слушаю.
– Евгений Исаакович, вы замполита вызывали. Он в приёмной.
– Вызывают к ним в милицию. В горком партии приглашают или просят зайти. Чувствуешь разницу? Я же просил через час, – Коган посмотрел на часы, – ах, уже!.. Пусть заходит.
Тяжёлая дубовая дверь бесшумно приоткрылась, в образовавшуюся щель всунулась голова:
– М-м-можно?..
Коган поморщился:
– Заходи, заходи Александр Георгиевич.
В кабинет вошёл полный, неуклюжий человек в милицейской форме с погонами капитана. Подслеповато прищуриваясь, подошёл к столу.
– З-з-здравия ж-желаю.
Коган протянул руку. Поздоровались. Капитан сел за длинный приставной стол. Коган снова поморщился. Вытащил из красивой иностранной пачки длинную сигарету. Прикурил. Встал. Бросил спички на стол. Подошёл к окну. С улицы доносился обычный уличный шум. Несколько минут Евгений Исаакович стоял молча, курил, смотрел в окно. Первым заговорил замполит:
– К-к-к вечеру дождь будет.
Коган не ответил. Поправил запутавшуюся тюлевую штору. Вернулся к своему столу. Раздавил в пепельнице недокуренную сигарету и только после этого сел. Заговорил:
– Плохо! Плохо, Александр Георгиевич! Объясни: почему без меня утвердили в должности Опарина. Начальник ОБХСС – сегодня это ключевая фигура в милиции. Должность номенклатурная, а вы его на бюро, зная, что я в отпуске. Почему?
– Д-дак это… д-д-авили сильно.
– Кто?
– Ну, с-с-с УВД, кто же ещё. П-полугодие, отчеты. А у нас начальника с-с-службы нет.
– А ты говорил, что меня нет?
– К-к-конечно говорил.
– И Макарыгину говорил?
– И М-м-макар-р-ыгину г-г-оворил.
Коган помолчал, поиграл спичечным коробком:
– Ну, расскажи мне кто он такой, этот Опарин.
– М-м-олодой. Т-т-ридцать лет. Был старшим опером в Заводском РОВД Нижнего М-м-ангила. З-з-акончил вышку, его к нам направили. Т-т-ёща у него тут жив-в-ёт. Ж-ж-енат. Двое д-детей. Жена по об-б-разованию т-т-оваровед. Х-характеристики полож-жительные. Из-з-з раб-б-очей семьи…
– Плохо, Александр Георгиевич. Плохо. Спешить никогда не нужно. Нужно присмотреться к человеку. "Говнеца" подсобрать… Начнёт "шашкой махать", а нам его и остановить нечем. Где он живёт?
– У т-тёщи пока. Шеф написал ход-д-датайство в горисполком, но я ещё не х-ходил.
– Нет, нет! Ни в коем случае! Пока квартиру давать не будем. Пусть живёт у тещи. Квартиру нужно заслужить. Верно? А жена где? Устроилась?
– Н-н-нет пока, н-не работает.
– Ты позвони Фомину. Пусть возьмёт её в управление торговли. Должность получше, зарплату повыше. Ну, он и сам не дурак, понимает, что держать возле себя жену начальника ОБХСС надёжно, выгодно, удобно, – Коган хохотнул. – Это не главное. Вчера мне из обкома позвонили. Неофициально…, – Коган помолчал, – жалоба поступила к ним на нас. Серьезная. Ваш Пшикунов написал. Очень серьёзная жалоба.
– А я г-г-говорил, что не нужно было его на пенсию отправлять, – перебил Когана замполит, – работал бы у нас, проще было бы его к-к-к-онтролировать. Прижать, если что. К-к-к-стати, я слышал, он ещё и в де-е-е-п-п-утаты собирается.
– Да, да, много вы его прижимали! Сколько хороших людей сгубил. Он в милиции-то всё знал. Да он и сейчас всё знает. Везде у него информаторы! Вот ты бы так работал! Жалоба большая. Всю мне не зачитывали. Про тебя, – Коган резко, как отрезал, провёл ладонью над головой, – про то, что ты третью квартиру получил, например,…
– То не я! Т-т-т-есть – ветеран войны! Т-т-ёща больная…
– Да брось ты! Тесть твой как жил в своём доме в Северном посёлке, так и живёт. А прописались в новую квартиру Вы с Нонной, в старой оставили дочь! Что ты мне рассказываешь! На Металлургов ты брата прописал. Он на Севере, кажется, и сюда вряд ли приедет. Вторая дочь подрастёт – ей будет квартирка! Так?! Всё это Пшикунов расписал! Не знаю, как будешь выпутываться. Очередь на жильё в городе 900 семей, из них 350 – льготники, 90 – внеочередники! И про драку твою с начальником ГАИ написал, и про то, что ты половину баб в отделе перетрахал! Мало? А вот, уважаемый Александр Григорьевич, то, что Пшикунов пока не знает, но может узнать. И тогда твою Нонну посадят, будешь с ней в КПЗ встречаться. Вот, – Коган вынул из ящика стола красную кожаную папку, достал из неё несколько сколотых скрепкой машинописных листов. Надел очки, повернулся спиной к окну и, перелистывая, стал бегло читать отдельные фразы. – "…Довожу до Вашего сведения…" Так, нет… "Начальник ЖКХ Осипов…" Не то… "26 апреля около 18 часов…" Не то… Вот, тоже "бомба". Хорошо, что Пшикунов не знает: "…Управление торговли поменяло с Азербайджаном 20 тонн фондов сливочного масла на женские мутоновые шубы. Две шубы приобрёл начальник торга Фомин, по одной – главбух и главный товаровед. Ещё пять шуб были проданы по спекулятивным ценам на вещевом рынке через подставных лиц. Сливочного масла во втором квартале в магазинах не было даже по талонам…" Ага вот, нашёл: "…Детскому саду номер 12 различными предприятиями в качестве шефских подарков были переданы: спальный гарнитур "Мечта", три ящика коньяка, четыре ковра, комплект финской сантехники, икра красная – 12 банок, икра чёрная – 16 банок, балык, сервелат, водка, электрошашлычница, телевизор…" А кто у нас заведует детским комбинатом номер 12? А заведует им Нонна Георгиевна Суворова. Вот если Пшикунов узнает! А это знаешь что за документ? – Коган помахал листами, – это спецсообщение прокурора. Он вчера у меня был. Между прочим, настаивает на возбуждении дела. Я пока не разрешил, но если информация уйдёт, твоей Нонне, да и тебе тоже – не позавидуешь!
Капитан громко вздохнул. Вытер грязным носовым платком вспотевший лоб и сказал:
– Е-е-е-вгений Исаакович, но Вы-то в-в-в-сё знаете. Этот ч-ч-ёртов спальный гарнитур пришлось дарить бригадиру и-и-нспекторской бригады. Они отдел проверяли ц-ц-елый месяц! Столько нак-к-к-опали! Никак нельзя было без п-п-одарков. И телевизор – его заместителю. А ещё забрали к-к-овёр, сказали, что для своего н-н-ачальства в УВД! А как проверишь? Ещё один ковер у Вас в п-п-риёмной лежит. Сантехнику – Ваш заворготделом увёз к-к-к-ому-то в обком. Поили, кормили п-п-роверяющих целый месяц. Вы же всё з-з-наете…
Коган вновь недовольно поморщился:
– Деньгами нужно брать! Деньгами! Или оформлять как детскую мебель, мягкий инвентарь, игрушки, фрукты. Ладно. С Пшикуновым нужно что-то делать.
– А что с ним с-с-делаешь? За ним н-н-ичего нет. Мы его оперативно прикрыли со в-в-сех сторон. Никакой информации. Работает на полставки л-л-есником, по вечерам в Доме п-п-ионеров ведёт кружок юных натурал-л-л-истов. Днём он всё время в л-л-л-есу, с людьми общается м-м-ало. Откуда всё знает, ума не п-приложу!
– С Пшикуновым нужно что-то делать, – повторил раздражённо Коган, – думай. Выйдет ситуация из-под контроля: твоя Нонна пойдет в тюрьму, а ты – в народное хозяйство.
– Я н-н-н-е знаю…
– Ты дурачком-то не прикидывайся, – Коган помолчал. – Думаешь, я не знаю, кто у вас в отделе анонимки пишет? Ты молодец! Здорово придумал! Сам пишешь! Сам отправляешь! Сам получаешь! Сам проверяешь! Сам меры принимаешь! Здорово! Или кто, может Нонна Георгиевна пишет под твою диктовку? В общем, давай хоть твоим способом, но Пшикунова нужно капитально "замазать". Но только чтобы всё продумано было. Анонимка большую силу имеет, когда в ней девяносто процентов правды. Не мне тебя учить, ты же профессионал… Письмо пошлёшь на моё имя. Я его направлю для проверки в прокуратуру, они, конечно, сами ничего делать не будут, переправят в милицию. Вот тут твоя задача перехватить и сделать так, чтобы расследование проводил Мишин или ещё лучше Харитонов. Доведёте до суда, нет, – не важно. Главное – на пару месяцев Пшикунова нейтрализовать. Нельзя его в горсовет пускать. Всё. Иди, работай. Завтра чтобы письмо было отправлено! Времени нет…
Суворов встал. Первым протянул руку. Попрощались. Замполит молча вышел. Коган брезгливо вытер влажную от рукопожатия руку носовым платком. Платок бросил на приставной столик. Закурил. Вновь где-то под столом "кашлянул" и зашелестел динамик, Евгений Исаакович резко ответил:
– Я занят, – и отключил переговорное устройство. Потом подошёл к окну. На площади перед райкомом загорелые, в жёлтых жилетах, рабочие разбрасывали лопатами дымящийся асфальт. Трёхколесный каток медленно, но очень шумно двигался за ними. Слева на скамейке сидели две женщины с детскими колясками. Они о чём-то живо разговаривали. Одна беспрестанно катала коляску: туда – сюда, туда – сюда. Коган подумал: "Шум, пыль. Чего они тут сидят?". На противоположной стороне возле закрытого ещё винного отдела гастронома толпятся люди. "Закрыть нужно этот магазин, перенести куда-нибудь на окраину", – Коган вернулся за свой стол. Незаметно память опять вернула его в тот далекий, второй послеинститутский год…
…Вскоре после избрания секретарём Женю направили на учёбу в молодёжный лагерь в Крым. Перед самым отъездом состоялась встреча с капитаном "..листиным". Михаил попросил присмотреться к Андрею Смирнову, инженеру-химику из Новосибирского "ящика". Подружиться с ним, посидеть, выпить. Время от времени хвалить американскую технику и технологии. Выяснить, что Андрей любит, чем интересуется. Потом свои наблюдения изложить в сообщении. Михаил сказал, что Женя и Андрей будут проживать в одной комнате. Всё так и вышло. Хорошо отлаженный, четко согласованный, единый механизм КГБ работал безукоризненно. Андрей оказался симпатичным парнем, он был старше Жени. Работал инженером-конструктором в "почтовом ящике" и одновременно исполнял обязанности комсомольского секретаря. Задание капитана "..листина" Женя выполнил. В первый же вечер они с Андреем напились. Потом пили каждый вечер. Познакомились с двумя симпатичными комсомолочками из Ульяновска и прекрасно проводили время. Комсомолочки жили по принципу: "Жизнь человеку даётся один раз и нужно успеть попробовать всё". Ходили на танцы. Нашли в городе подпольный видеосалон, смотрели там жёсткое порно, потом купались голышом в ночном море. Там, в видеосалоне, Женя очень удачно завёл разговор о современной технике. Начали с видеомагнитофонов, закончили многоразовыми космическими системами. Подвыпивший Андрей, распаляясь, громко ругал советскую технику, а Женя его слегка "заводил". Андрей кричал: "Буран! Буран! Высшее достижение советской науки! Это высшее достижение совкового вранья, а не науки! Американские "Шаттлы" сами взлетают, на своих твёрдотопливных двигателях, и сами садятся, а наш "Буран" взлетает на одноразовой "Энергии"! Это многоразовый спускаемый аппарат! И то, – Андрей наклонился к самому Женину уху и, брызгая слюной, прошептал, – "Буран" больше никогда и никуда не полетит! Понял? Только ты никому! Он за один полёт израсходовал весь свой ресурс…"
Ещё Женя узнал от Андрея о том, что однажды в Москве на ВДНХ он познакомился с журналистом шведом, с которым поддерживает отношения. Женя даже сумел тайно переписать все адреса и телефоны из потрёпанной записной книжки Андрея. Он понял, что работа Андрея связана с космосом. Всё это он подробно изложил в сообщении. Подписался: Дмитриев. И передал Мише в назначенном месте. Тогда же. листин передал Жене закрытый почтовый конверт. Сказал: "Здесь зарплата". Дома, вскрыв конверт, Женя обомлел – из конверта высыпались новенькие сотки в количестве, эквивалентном его заработку на заводе с доплатами за вредность, ночные и праздничные смены…
…Мелодичная трель телефона внутреннего коммутатора прервала воспоминания Когана. Первый секретарь снял трубку, другой рукой вытащил сигарету, прикурил, глубоко затянулся, выпустил дым. После этого негромко ответил:
– Да.
– Евгений Исаакович, вы просили до бюро показать кандидатов…
– Заходи Владимир Александрович.
Через пару минут в кабинет вошёл невысокий, полный, похожий на упругий шарик, заведующий организационным отделом Владимир Александрович Завирухин.
– Проходи, садись, – Коган кивнул на ближайший стул. Завирухин, прежде чем сесть, разложил на приставном столе бумаги. Потом сел и заговорил:
– Для выдвижения кандидатов в облсовет неделя осталась. Нужно поторопиться. Обком очень жёсткие рамки определил: женщина, русская, до 30 лет, комсомолка, образование среднее-техническое, чтоб работала в основном производстве, чтоб была семья. Мы поработали в кадрах. Отобрали 12 человек. С лесохимзавода молодая женщина член горкома комсомола, награждена знаком "Молодой гвардеец пятилетки". Её бы, в принципе, можно, но она башкирка и образование у неё высшее. Могут не пропустить.
– Как фамилия?
– Насируллина, – Коган поморщился.
– Ну, а ещё кто?
– Если честно, – то больше некого. Вот посмотрите, – Завирухин протянул Когану папку. Коган вновь глубоко затянулся, разогнал дым рукой, стал просматривать стандартные кадровые анкеты. Оба молчали. Наконец Коган закрыл папку. Недовольно сказал:
– Чёрт знает что! Неужели мы сами не подберём подходящего депутата! Для чего такие ограничения?
– От нашего округа всего два мандата. Второго обком уже определил. Нужно выдвинуть зав. промышленным отделом обкома Воняхина. Тут тоже проблема. Выдвинем, пойдут вопросы: "Кто такой Воняхин?", "Почему он?". А он и на самом деле в Куйбышевграде вообще никогда не бывал даже!
– Д-а-а! – Коган постучал указательным пальцем по краю стола, помолчал. Встал. Прошёлся по кабинету. Вернулся к столу. – С Воняхиным, ясно. Выдвинем и выберем. А кто много вопросов будет задавать, – помолчал, – сами найдём что спросить. Что с комсомолкой делать?..
– Может быть Насируллину?..
– Нет, нет! Это исключено. Насируллина и Воняхин! Нет. Ищите другую. Русскую, с нормальной фамилией. Я там видел Воронцову, симпатичная девка. Это не дочь Игнатия Яковлевича?
– Сноха…
– Ну вот! Из хорошей семьи. Дочь директора домостроительного комбината. И фамилия хорошая…
– Не дочь она, – поправил Завирухин, – сноха. Жена младшего сына.
– Ну, какая разница. Я Воронцову позвоню. Если он не против, будем её выдвигать. – Коган сел, – Толку-то от этих депутатов! Как от козлов молока. А по местным выборам что?
– По местным время пока есть. Мы формируем список кандидатов. Как будет готов – представим вам.
– Хорошо. Делайте, но так, что бы женщин было не менее 40 процентов. И беспартийных – процентов пять – десять. Естественно: прокурор, начальник милиции, все директора. Ну, в общем, ты сам знаешь. Да. Пшикунов собирается свою кандидатуру выдвигать. Чтоб духу его там не было! Это под твою персональную ответственность! Понял? И ещё, фамилию забыл, Л-Л-Л… Депутат-дерьмократ… С завода точных сплавов… Л-Ли-Ла…, – Коган постучал пальцем по лбу, – забыл. Ну, критиковал нас на прошлой сессии.
– Лазарев? – подсказал Завирухин.
– Во! Точно! Лазарев! И его чтоб духу не было. Всё, свободен.
Заведующий орготделом быстро собрал бумаги, задвинул стул под стол и направился к выходу из кабинета. У самой двери Коган его остановил:
– Слушай, Владимир Александрович, ты не помнишь на второе полугодие, сколько городу машин выделили?
– Две "Волги", по шесть "Жигулей" и "Москвичей" и десять "Запорожцев".
– Ты подготовь на исполком письмо, чтобы "Волгу" и пару "Жигулей" выделили райкому для поощрения ветеранов партии и партактива, я подпишу.
– Евгений Исаакович, мне бы "Москвича" или хотя бы "Запорожца"…
– У тебя же прав нет.
– Зятю.
– Хорошо, запиши "Запорожца".
– Спасибо, – довольный завотделом, прижимая к груди бумаги, вышел из кабинета.
Коган посмотрел на часы – скоро обед. Встал. Подошёл к окну. Рабочие уже закончили свою работу. Каток больше не тарахтел. Толпа возле винного магазина значительно увеличилась. На тротуаре недалеко от магазина стояли два молоденьких милиционера. В центре площади пыльный Ленин указывал вытянутой рукой на злосчастный гастроном. И вновь какая-то неведомая сила вернула мысли первого секретаря на пятнадцать лет назад…