– Привет, Ефим!
– Привет! – Он попытался ее обнять, но женщина легко увернулась.
– Давай отъедем подальше, здесь полно знакомых.
– А чего бояться?
– Я ж теперь замужем, – с явным сожалением сказала Вера.
Ефима кольнула игла ревности.
– Да ладно тебе, – она, как всегда, легко угадывала его самые сокровенные мысли. – Я ведь не ревную тебя к твоей жене.
Логично. Все, что она говорила, всегда было логично. А уж суть житейских вещей она видела так глубоко, что порой пугала неглупого, но простоватого в этом плане Ефима.
– Я удрала с симпозиума. Даже сумку оставила, чтоб незаметно было.
– Не сопрут сумку? – Ефим и теперь мыслил приземленно.
– Вряд ли, – засмеялась Вера. – Там миллионеров мало, все больше миллиардеры.
– Вот они самые и жулики, – убежденно произнес Береславский.
– Это в тебе классовая рознь говорит, – успокоила его подруга.
Впрочем, последнее замечание рекламному профессору не понравилось. Он с юности не любил ситуаций, когда девушка была умнее или богаче его. А здесь – оба прискорбных обстоятельства в одном флаконе.
– Ладно, не злись, – снова прочла все его мысли Вера и ласково взяла за руку: – Я ж к тебе сбежала, а не к какому-нибудь олигарху.
Вот же они какие! Ничего ведь не сделала, только за руку взяла. А теплая волна пробежала по Ефимовой голове. И не только, надо сказать, голове…
– Поехали в центр, снимем номер, – хитро-понимающе сказала Вера и тихонько сжала пальцы Ефима.
– Поехали, – согласился он. И застыл как вкопанный.
А на что он номер снимать будет? И документы, и кредитка остались в "Патроле", а тот – на охраняемой стоянке рядом с работой. Вот же идиот!
Хотя, с другой стороны, он же на встречу с Велесовым ехал. А на метро и ресторан в карманах наверняка наберется.
– Без денег? – засмеялась Вера.
Ефим угрюмо мотнул головой.
– Я тоже, – она легко прижалась к нему. – Ну, хочешь, схожу за сумкой?
Ну уж нет! Это даже хуже, чем назвать бизнес Береславского мелким (каковым он на самом деле и является).
– Хорошо, хорошо, – снова угадывает реакцию обиженного гиппопотама Вера. – Придумаем что-нибудь. Давай пойдем в твой "Патрол". Я тебя там поцелую. И обниму. А если стекла тонированные, может, и еще что-нибудь сумеем.
– Тонированные, – печально выдохнул Ефим Аркадьевич. – Но он на стоянке и в другом конце Москвы.
В отличие от Береславского, Вера стойко перенесла новость:
– Тогда поехали просто погуляем. У нас всего-то – два часа. Точнее, – бросила она взгляд на маленькие, украшенные бриллиантами, часы, – один час сорок пять минут. И я по тебе очень соскучилась.
– А может, в кино? – Мозг обездоленного Ефима пытался найти хоть какое-то решение.
– Там, конечно, темно, – мягко согласилась Вера, взяв расстроенного профессора и за вторую руку. – И ты даже сможешь залезть мне под юбку.
"Я и дальше смогу", – радостно представил себе он.
– Но представляешь, как мы там за полтора часа друг друга измучаем? – вернула его на землю опытная женщина.
– Но нельзя же вот просто так…
– …гулять? – расхохоталась Вера. – Да ладно тебе! Я почти год тебя не видела и неизвестно, сколько еще не увижу. Пойдем по улице, смотри, какая погода! Хоть наговоримся вволю.
– Ну уж нет!
Ефима окончательно переклинило. Может, женщины и по-другому устроены, но его никак не устраивало потерять все полтора оставшихся часа на пешеходные прогулки.
– Фим, я на все согласна, – покорно сказала его подруга. – Но раз вариантов действительно нет…
– Может, в лес уедем? – спросил он. "Отличная идея! Зарослей полно и бесплатно". – Тут пара остановок до парка.
– У меня доклад через пару часов, – вернула мечтателя с небес на землю Вера. – В светлом платье после любви на траве это будет проблемно.
– Тогда давай в сауну! – Мозг бывшего ученого начал выдавать все более реальные варианты.
– Не успеем, Фим. Час с небольшим остался. Где искать эту сауну? Смирись уже, – со смехом сказала она.
Но не таков был наш герой. В мозгу судорожно пролетали пережитые когда-то сцены не домашней любви, но тут же и отметались: очень уж давно это было, сейчас – ни той решительности, ни той сноровки.
– Нет, только не в лифте! – расхохоталась Вера, снова угадав ход мыслей друга и став от смеха еще более красивой. Хотя уж куда более!
– А и не надо в лифте, – вдруг дошло до профессора. – Зачем в лифте, когда есть коридоры?
План и в самом деле был реален. В новых высоких домах никто не ходит по лестницам. Разве что лифты отключат. И ехать никуда далеко не надо, сейчас они везде есть. И опасность минимальна. Главное, на видеокамеру не засняться, чтоб потом в Интернете на порносайтах себя не разглядеть. Как ни пыталась Вера привести настырного друга к порядку, но уговорил-таки речистый!
Подходящий дом нашли быстро, истратив из оставшегося часа не более пятнадцати минут. Не слишком новый, чтоб без чоповцев и навороченной техники, не слишком старый, чтобы коридор был максимально комфортным, если такое (применительно к их нетривиальной задумке) можно сказать о коридоре.
Старенькую консьержку в стеклянной будке прошли без сучка, без задоринки: кто ж, глядя на них (особенно на нее!), мог предположить истинную цель их визита? На лифте поднялись на двенадцатый этаж – а всего этажей было шестнадцать. Из лифтового холла прошли не к квартирам, а через две двери – на лестницу.
Там, прямо на площадке – терпежу уже не было никакого! – озабоченный профессор снял очки, обнял Веру и поцеловал в губы.
– Погоди уж, бедняга! – улыбнулась она ласково и… потащила потерявшего голову Береславского еще на половину лестничного пролета вверх и спросила: – У тебя есть бумажка какая-нибудь?
У него была: так и не дочитанная в метро газета "Аргументы и факты".
Нет, женщины умеют создать уют где угодно: в пещере, в избе, в коридоре на двенадцатом с половиной этаже московской шестнадцатиэтажной панельной башни!
Газетные листы быстро устлали подоконник. Ловкими движениями Вера сняла колготки и трусики.
– Держи, – сунула она невесомый комочек ткани Ефиму в руки. Тот машинально пихнул его в свой бездонный карман.
А Вера, предварительно подняв вверх и без того не длинное платье, оперлась на Ефимовы руки, ловко уселась на застеленный газетами подоконник и раздвинула колени.
– Ты ведь этого хотел? – прошептала она.
Да, он этого хотел! В такие моменты больше вообще ничего другого Береславский не хотел.
– А я тебе проблем не создам? – До него доперло, что средствами предохранения они не запаслись.
– Не создашь, – улыбнулась Вера и прижала его к себе.
Всё. Разом исчезли мысли о проблемах, картинах, олигархах. И даже об идиотах, которые могут, проигнорировав лифт, неожиданно выйти на лестницу.
Наконец осчастливленный Береславский застыл в Вериных объятиях.
– Спасибо тебе, – прошептала она.
– За что? – удивился Ефим.
– За идею, – уже снова улыбалась Вера.
А тут и идиоты появились, предугаданно проигнорировавшие лифт на тринадцатом этаже. Думают, движение – это жизнь. А может, просто лифты были заняты.
И снова сначала среагировала женщина. Мгновенно дозастегнула незастегнутое на кавалере и ловким кошачьим движением покинула подоконник – даже каблуки об пол не цокнули. Еще секунда ушла на то, чтобы одернуть дорогое платье. Так что когда мимо них продефилировала немолодая пара, то не только не заподозрила ужасное, но даже приветливо, по-соседски поздоровалась.
Еще через пять минут Ефим и Вера уже шли по улице.
– Ну ты экстремал! – смеялась Вера, подставляя лицо щедрому солнцу.
– Еще кто из нас экстремал! – смеялся в ответ усталый профессор. И были они такие радостные, что старая тетенька, вышедшая из булочной, даже дважды на них обернулась.
Потом Вера ушла – время ее доклада неумолимо приближалось. И еще она – во избежание ненужных осложнений – попросила Ефима не провожать ее до гостиницы.
Ефим смотрел вслед ее легкой походке, почему-то думая, что Вера не обернется. Но она обернулась. И даже, грубо нарушая конспирацию, помахала ему рукой. После чего снова полетела-заскользила над приплавленным июльским асфальтом.
А Ефим поехал на встречу с Велесовым, на которую тоже понемногу начал опаздывать. По дороге снова купил "Аргументы и факты". Хорошая, черт возьми, газета!
Георгий Иванович уже сидел за столиком в ресторане, когда туда зашел Береславский. Как и планировал, рекламист заказал себе лазанью с лососем, греческий салат и бокал молодого вина. На это денег хватило. Велесов же и вовсе ограничился фруктовым десертом.
Ефим с кайфом поглощал содержимое тарелок, ловя на себе внимательный взгляд собеседника.
– Это очень выгодная сделка, – женственно слизывая с ложечки десерт, внушал Велесов. – Всем выгодная. Я поднимаю три "конца", я ж этого не скрываю. Ваш босс делает аж пять "оборотов". Согласны?
– Несомненно, – не стал спорить рекламист. – В случае если картины подлинные.
– А что, есть сомнения? – лениво спросил Георгий Иванович.
– При анализе очень выгодных сделок сомнения есть всегда, – честно ответил Береславский.
– Ну так проверяйте, – согласился арт-дилер. – Только не очень долго, а то у меня проценты капают. Или заплатите сначала половину, а после завершения проверки – вторую. Кстати, если это не секрет, вам как оплачивается участие в работе? – перегнувшись через стол, вдруг тихо спросил Велесов.
"Вот. Началось", – подумал почему-то Ефим.
– Моя оплата не зависит от результатов сделки, – после паузы ответил он.
– Вы не сочтете за некорректность, если я тоже предложу вам вознаграждение? – спросил арт-дилер и, предупреждая возможную негативную реакцию, торопливо продолжил: – И тоже вне зависимости от результата. Только за ускорение работ по созданию экспертного заключения. А то я очень много теряю на процентах, – сокрушенно пожаловался он.
"Вот он и прорезался", – подумал Ефим. Предложение хитрое, коммерческим подкупом и не назовешь – речь ведь идет о сроках, а не о бизнес-решении. Но если называть вещи своими именами, то только что ему предложили долю. Причем от противоборствующей стороны.
Теперь Береславский уже не сомневался, что дело с "шишкиными" нечисто. Но не скажешь же рязанцу, что, мол, откажись от пяти миллионов прибыли, потому что мне это почему-то кажется нечистым! Значит, надо докопаться до сути. А для начала – слегка подзатянуть процесс. "Если их "шишкин" такой дешевый, то они должны нас пугнуть новыми покупателями".
– А где оригиналы экспертных заключений? – спросил он Велесова.
– Материаловедческих экспертиз – у нас.
– А этой тетеньки из тридцатых годов?
– Да там уже у наследника была только копия. Почти сто лет прошло, откуда оригиналы?
– А наследник где нынче обитает?
– Он когда работы продавал, сразу предупредил, что больше нигде фигурировать не хочет, – вздохнул Велесов.
– Это понятно, – ухмыльнулся Ефим. – Если он вам фуфел втюхал, то ему совсем неохота где-либо еще фигурировать.
– О чем вы, Ефим Аркадьевич? Какой фуфел? – улыбнулся Велесов.
Но как-то неестественно улыбнулся, отметил Береславский. Значит, верным путем идут товарищи.
– Этот парень – мелкий клерк, планктон офисный. Картины всю жизнь висели на стенах, деды – белые офицеры оба, эмигранты первой волны, я его родословную уже проверял-перепроверял. Для меня-то мои триста тысяч дороже будут, чем для вашего босса – миллион. Так что всю подноготную потомка я под лупой изучил – такого качества фальшак этот парняга никак не мог бы слепить.
– А вы, Георгий Иванович, смогли бы? – мягко спросил Ефим.
– Вы что, меня подозреваете? – взвился Велесов.
– Упаси бог, – соврал профессор. – Просто интересно. В принципе.
– Такого качества – трудно, – успокаиваясь, ответил тот. – Не обижайтесь за мою вспышку, но я большими деньгами рискнул за эти полотна.
Официант тем временем принес счет, каждый расплатился за себя.
– А вообще, – прощаясь, сказал Велесов, – я бы с удовольствием с вами посотрудничал. Не только на этой сделке, но и в будущем. В арт-бизнесе рекламой всерьез пока никто не занимается. Мы бы могли вместе большие деньги поднять, я ведь многое про вас знаю.
И опять сказано очень обтекаемо. Хочешь, расцени это как комплимент. Хочешь – как скрытую угрозу. Многое он, видите ли, знает.
– Откуда ж данные-то? – улыбаясь, поддержал тему Береславский.
– Ну, отчасти из Интернета, – тоже улыбаясь, ответил Георгий Иванович. – Отчасти из других источников. Знаете, когда оперируешь цифрами с шестью-семью ноликами, приходится пользоваться самыми разными источниками.
– Понятно, – сказал Ефим. – Так адресок бывшего владельца картин вы мне не дадите?
– Не дам, – сказал Велесов. – Нет его у меня. Но наверняка есть в данных аукциона, если, конечно, они захотят вам их предоставить.
– Понятно, – повторил Ефим. – Ну, спасибо за разговор. Будем думать.
– Да уж, подумайте, пожалуйста, – согласился Велесов. И это была точно угроза.
Не успел Береславский скрыться из глаз, как Георгий Иванович уже набирал номер телефона.
– Глеб Петрович? – уточнил он, когда на другом конце нажали кнопку приема.
Видимо получив ожидаемый ответ, негромко и быстро доложил:
– Помеха реальная, договориться не удалось.
После короткой речи своего собеседника так же коротко ответил:
– Да, сдатчик стал слишком опасен. Остальные – под контролем.
Покорно выслушав еще что-то, явно не слишком приятное, Велесов с облегчением дал отбой. Правда, только после того, как услышал в своей трубке короткие гудки.
А Береславский уже вышел на улицу и шел к метро. Разговор его не то чтобы обрадовал. Но существенно подкрепил имевшиеся сомнения, делая его деятельность (а следовательно, и полученный гонорар) оправданной и полезной для заказчика.
Ну и хорошо. Чем быстрее нарыв вскроют, тем быстрее начнется выздоровление.
А еще хорошо, что Ефим все-таки не приплел в эту историю "Беор". Хотя если за Велесовым – серьезные люди, то найти такие лежащие на поверхности связи будет делом нетрудным.
Ладно. Чересчур насыщенный – даже для любящего активную жизнь Ефима Аркадьевича – день кончался, пора было ехать обратно.
К вечеру народу в метро здорово прибавилось, и теперь подземная езда уже не доставляла Ефиму Аркадьевичу никакого удовольствия – слишком тесно, в прямом смысле слова, он общался с москвичами и гостями столицы. Да тут еще проснулась совесть, и большие Наташкины глаза замаячили в виноватой душе Ефима Аркадьевича.
В результате решил ехать прямо домой, не заезжая на работу и за "Патролом". Жена любила, когда он возвращался пораньше. Можно будет даже по бульвару побродить, пока солнышко не село. "И цветы ей еще куплю. Если денег хватит", – выходя из метро, решил Береславский.
У выхода сразу пошел не в палатку, где все было дорого, а к бабкам, которые продавали собственноручно выращенную продукцию. У одной были мелкие симпатичные ромашки. То, что надо. Дешево и сердито.
Сунул руку в карман за остатками денег – и чуть не вытащил на всеобщее обозрение интимные детали Вериного туалета. Бедняга, как же она без аксессуаров выруливает? Впрочем, еще большим беднягой мог оказаться он сам. Вот был бы фокус, найди все это в его карманах Наташка!
В общем, к дому своему Ефим Аркадьевич подходил уже в правильном состоянии: необходимое, то есть цветы, имелось, а крайне нежелательное – удалено. Кроме того (может, в связи с колготочным испугом), как-то внезапно перестала мучить совесть. А жизнь снова стала казаться прекрасной и удивительной.
Каковой, собственно, она и была.
Глава 13
Случай в Лионе
Место: Лион, Франция.
Время: три года после точки отсчета.
Серж остановил свой новенький синий "Форд Мондео" на крошечной парковке, у каменного парапета набережной. Не то чтобы он сильно проголодался, просто захотелось посидеть на деревянной, увитой плющом, веранде кафешки, нависающей прямо над спешащей к теплому морю рекой.
Он-то сам едет в обратную сторону. Отдохнул классно, накупался вволю. Теперь – в обычную жизнь, с бухгалтерскими проводками, компьютером да калькулятором.
Так что особо торопиться не стоит, лишняя чашечка кофе в приятном месте будет очень кстати.
Нет, не зря говорят: Лион – это город-праздник.
Трижды проезжал его Серж за свою жизнь. Дважды – в детстве и один раз – неделю назад, когда ехал в Марсель. И трижды здесь ярко светило солнце, голубело небо, зеленела листва. Солнечные блики искрились на стеклах окон и металлических крышах, даже на брусчатке аккуратно замощенных мостовых. А по зелено-синей воде широкой в этих местах Роны, как нарисованные, скользили белокрылые яхты, мелкие суденышки и даже длинные, похожие на хищных морских рыб, спортивные многовесельные лодки – видно, тренировалась одна из бесчисленных местных команд гребцов.
Подошел официант. Принял заказ, молча кивнул. Кофе здесь готовить умеют, запах аж от кухни тревожит ноздри.
Серж подставил лицо теплому ветерку и блаженно прикрыл глаза.
Да, разительное отличие от его родного Олерона! А еще говорят, что во Франции нет севера. Очень даже есть!
Олерон – пусть и цивильный – но остров. С хмурым небом и сырым промозглым ветром. С холодным морем летом и ледяным – зимой. С дурацким отливом, который привлекает – как и расположенный здесь же, неподалеку, форт Баярд – толпы туристов: еще бы, даже пристань устроена не по-людски, как поплавок, скользящий по толстенным вертикальным стальным стержням-направляющим. В противном случае пристань то возвышалась бы над катером, то попросту оказывалась бы под водой.
А зыбучие отливные пески? Это уже из детства, которое он провел в городке Монт-Сен-Мишель, тоже на севере Франции, у деда по отцовской линии. Уж сколько про них восторгов высказано! Но Серж однажды попал в такой, еще мальчишкой. Ничего страшного: рядом были опытные взрослые. Однако ужас сохранился навсегда, перейдя вместе с мужающим Сержем в его взрослую жизнь.
Нет, будь такая возможность, удрал бы он со своего родного французского Севера в одно мгновенье. Но такой возможности у него не было.
Серж застал живыми обоих своих дедов. И в старости статные, они по-прежнему любили выпить, особенно подняв тост за неутраченную офицерскую честь. Но эта самая их неутраченная честь – практически единственное, что у них осталось после трех лет гражданской войны и последующего бегства: у одного – через Севастополь и Константинополь, у другого – через Польшу и Германию.
Штабс-капитан и полковник сначала находились на иждивении собственных жен (вот кто не имел возможности долго сетовать на загубленную жизнь: и стирали бывшие барыни до кровавых мозолей на породистых ручках, и шили, и уборщицами трудились, чтоб детей с мужьями прокормить), потом притерпелись, прижились: один стал таксистом, другой пошел по бухгалтерской части. Но своими во Франции так и не стали: не любит этот народ пришлых, даже если изо всех сил старается того не показать.