Письма пришли в "Нат Пинкертон" утром. Котенко уже и не вздрогнул, когда секретарша передала ему длинный белый конверт с одной строчкой в графе "Кому", и совершенно не удивился, когда с таким же конвертом вошел без стука к нему в кабинет Давыдов. Котенко открыл свой конверт и прочитал. Написано было, что Давыдов уже сходил в краевое УВД и рассказал все так, будто той декабрьской ночью Зощенко убил он, Котенко.
– А у тебя что? – спросил Котенко, бросая свое письмо на стол.
– Пишет, что ты уже был в УВД, заложил меня и договорился, что за явку с повинной тебе все скостят… – охотно пояснил Давыдов, перекидывая свой конверт Котенко через стол.
– Игрушки значит с нами играть… – прошипел Котенко, прочитав письмо.
– А откуда я знаю, что ты правда не ходил? – спросил вдруг Давыдов. Котенко глянул на него – напряженный взгляд Давыдова не понравился ему.
– После смерти Кутузова мое дерьмо глубже твоего… – угрюмо ответил Котенко. Давыдов расслабился – и правда ведь. – Никакие явки с повинной для меня вопроса не решат.
Они помолчали.
– Ну, что вчера выяснили? – спросил, наконец, Котенко.
– Проследили за домом и за квартирой. Братец пришел уже под вечер… – сказал Давыдов.
– Ну? – сказал Котенко. – Ну и?!..
– Он пришел еле живой… – пояснил Давыдов.
– Пьяный что ли? – удивился Котенко – он-то ждал, что там какой-нибудь спецназовец.
– Да. Еле ноги волочит. Убивец из него никакой… – задумчиво проговорил Давыдов.
– Значит, девчонка? – спросил Котенко.
– Ты веришь? – спросил его Давыдов.
– Я не верю… – ответил Котенко. – Но факты. Больше некому.
– Что за бабы пошли! – вздохнул Давыдов. – Тогда надо ее мочить.
– Ну вот и замочи…
– Вдвоем надо идти…
– Что же, тебя одного на бабу не хватит? – с ехидцей поинтересовался Котенко.
– На такую может и не хватить… – серьезно ответил Давыдов. – У нее руки по локоть в крови. Да и мало ли – может, она, как в кино, оставила везде конверты с надписью "Вскрыть после моей смерти". Ты же видишь, как она любит письма писать…
Оба помолчали…
– Тогда так… – сказал наконец Котенко. – Сделаем вот что…
Глава 8
… Руслан с трудом дождался половины восьмого утра. В восемь открывались ларьки, в которых разливали водку. В половину восьмого можно было уже готовиться выходить из дома. Руслан встал, пошел сначала в ванную, потом на кухню, хотя есть ему не хотелось совершенно. Он заглянул в холодильник – а ну как заначил со вчера здесь бутылку пива, и забыл спьяну – то-то была бы радость! Так бывало – иногда, разжившись деньжатами, он почти сразу спускал их на алкоголь, покупая его впрок (знал по опыту, что чем больше денег, тем легче они летят из карманов) и рассовывая по квартире. Каким же счастьем было найти потом в каком-нибудь закутке, в какой-нибудь щели банку пива или читок водки! Счастье, счастье, настоящее счастье – думал про такие моменты Руслан. Однако нынче не получилось – холодильник был пуст. Стояли какие-то продукты, но взгляд Руслана не остановился на них.
Он собрался и медленно вышел из подъезда. Уже давно он замечал, как оглядываются на него люди – как на бомжа. Наташа обстирывала его, но ему и вещи менять было лень – ходил всю зиму в одном свитере, не чувствуя его тяжелого запаха. В кармане он перебирал несколько монет – должно было хватить на сто грамм. "Да и в долг нальют сотенку, чего ж, я у них давно не просил… – подумал Руслан. – Подлечусь, а там придумаю что-нибудь".
Он пошел по дорожке – медленно, медленнее даже, чем ходят бабушки с клюкой. Не то чтобы сил не было – были. Просто еще не имело смысла торопиться. Он прошел вдоль дома, прошел сквозь небольшую рощу, вышел на открытое пространство и стал, наконец, вглядываться вдаль. Рюмочники ставили над своими вагончиками видные издалека мачты с лампочками – если вагончик работает, лампочка горит. Руслан увидел – горит. Счастье наполнило его. Не такое, как бывало, когда он находил в дальнем углу стола читок, но все же счастье.
"Будем жить…" – подумал Руслан и пошел.
Двое молодых людей наблюдали за ним из-за гаражей.
– Давай его возьмем, чего тянуть… – сказал один.
– Имей сочувствие, пусть похмелится человек, – улыбаясь, сказал второй, постарше.
– Да ну… На фига он нам пьяный?
– Как я понимаю, нам без разницы, пьяный он или трезвый… – сказал тот, что постарше. – Но если мы его возьмем сейчас, не дадим опохмелиться, он ведь и ласты склеить может.
– Да ну? – усомнился молодой.
– Вот тебе и да ну. Очень даже запросто… – сказал второй. – Пусть выпьет. А потом мы ему читушку покажем, и он сам к нам придет…
… В кармане у Наташи зазвонил телефон. Он вынула его, глянула на дисплей, мельком удивилась тому, что номер не определился, и поднесла трубку к уху.
– Да.
– Наталья Зощенко? – спросил голос.
– Да, это я.
– А это я! – с удовольствием сказал голос и сам рассмеялся своей шутке. – Слушайте, у нас к вам дело.
– Какое?
– Руслан Зощенко – он вам кто?
– Брат.
– Ну так вот он у нас.
Наташа похолодела и ноги стали ватными.
– Что значит – у вас? – спросила она. – Кто это – вы?
– Мы – это мы… – ответил голос. И тут вдруг он из любезного стал жестким: – Мы, Наташенька, это те, до кого ты еще не добралась!
– Давыдов, ты что ли? – спросила она.
– Ну я… – ответил Давыдов.
– Хоть бы машину купил получше, ездишь на ржавом ведре! – сказала она, чтобы хоть как-то уязвить его.
– Не твоя забота! – рявкнул в трубку Давыдов. – Приезжай к нам. Есть разговор. И если будешь вести себя хорошо, то заберешь братца и унесешь свою кругленькую задницу. Хотя я бы с тобой поиграл в доктора и больного.
– Нет, милый, мы с тобой поиграем в паталогоанатома и труп! – не сдержавшись, сказала она свистящим шепотом.
– Ты чего, сука, пьяная? – удивился он. – Ты чего это мне говоришь? Я сейчас твоему братцу ухо отрежу и собаке скормлю. Ты этого хочешь?
Наташа промолчала.
– Ну вот… – успокоился Давыдов. – Приезжай. Будем договариваться. Только без глупостей.
Он сказал адрес – это было одно из пригородных садоводств – и отключился.
Этот разговор застал Наташу по пути в редакцию, на асфальтированной дорожке. Она машинально шагала по ней во время разговора, а потом и после него. Также машинально села в лифт и нажала кнопку своего пятого этажа. На автопилоте открыла кабинет, включила компьютер, чайник, расстегнула куртку, села в кресло… И тут завод кончился – она уткнулась лицом в руки и зарыдала.
На планерку она не пошла. Бесчетнов, вернувшись с планерки, сделал по кабинету несколько кругов, мигнул Петрушкину (тот вышел), и подсел, наконец, к Наташе.
– Ты чего ревешь? – спросил он.
Она подняла зареванное лицо.
– У меня брата украли… – проговорила она.
"Вот ни фига себе!" – озадаченно подумал Бесчетнов.
– Надо ментам звонить… – сказал он и потянулся к телефону, но она перехватил его руку и испуганно зашептала:
– Нет, нельзя, нельзя…
– Почему? – спросил он.
– Потому что это все я… – вдруг сказала она. – Крейц, Карташов, Протопопов, Хоркин, Уткина, Марков – это все я.
Бесчетнов остолбенел. Он не понял, о чем это она, понял лишь, что дело серьезное.
– Они все дежурили в вытрезвителе 29 декабря 1994 года в одной бригаде и убили там тогда моего отца… – устало пояснила Наташа. – А тут я узнала их адреса. Да еще мама умерла. Да еще… – она помолчала, – нашла я отцовский пистолет. Ну и все…
– Какой пистолет? – удивленно спросил Бесчетнов, еще не зная, верить ли. – Карташов, Протопопов и Хоркин были убиты из разных пистолетов. Марков застрелился, а остальные двое и вовсе несчастные случаи.
– Нет, не несчастные… – сказала она. – Это все я. Только Марков сам застрелился, но и то ради меня.
Тут она вспомнила, как погиб дед, и зарыдала. "Получается, все зря? – подумала она вдруг. – Ведь главное-то – Котенко и Давыдов, а они, получается, будут жить?" Она понимала, что ехать за братом нельзя – ее там почти наверняка убьют. Но понимала, что и не ехать нельзя – это ведь брат, родная кровь, да чем тогда она будет лучше всех тех, кого уже убила и еще собиралась убить?
– Все равно не верю… – сказал Бесчетнов.
– Помните динозаврика у Гранкина? – спросила она.
– Ну…
– Так это мой динозаврик…
– Я думал, таких тысячи.
– Нет. Такие были в киндер-сюрпризах в 94-м году. Этот был в том киндер-сюрпризе, который принес мне папа 30 декабря 1994 года. А на следующий день он умер.
Они помолчали. Бесчетнов вынул из пачки сигарету, помял ее, потом вспомнил, что в кабинете нельзя курить, и сунул сигарету за ухо.
– Блин, двуллер какой-то… – проговорил он, наконец.
– Что? – удивилась она.
– Двуллер… – повторил он, и пояснил: – То же самое, что триллер, только страшнее и короче.
Они снова помолчали. Бесчетнов вынул вторую сигарету и снова начал ее разминать. Потом все повторилось и вторая сигарета тоже оказалась за ухом. Петрушкин заглянул, но Бесчетнов что-то показал ему глазами, и Леха снова пропал.
– А я еще когда Аркадьич показал динозаврика начал что-то понимать… – вдруг сказал Бесчетнов. – Я же этого динозаврика видел у тебя, и не раз… Но не представлял… – он замолчал, подыскивая нужные слова, и, наконец, закончил, усмехнувшись, – всего масштаба…
– Ладно, давайте звонить ментам… – опустошенно сказала Наташа. – Пусть меня посадят.
– Нет… – твердо сказал Бесчетнов. – Незачем тебе сидеть. В этой стране много кто должен сидеть, но тебе точно незачем.
– Я не хочу, чтобы брата из-за меня убили…
Бесчетнов странно взглянул на нее, но не удержался и сказал:
– А ты думаешь, он еще живой?
Она замолчала, пораженная этой мыслью.
– Они похитили человека. Они считают, что ты будешь молчать, опасаясь, что они расскажут обо всех твоих убийствах… – начал Бесчетнов.
– Ну да… – сказала она.
– Так-то конечно на тебе сейчас больше висит, чем на них! Хотя твои убийства тоже заколебешься доказывать… – задумчиво проговорил Бесчетнов, доставая третью сигарету.
– Ну и что тогда делать?
– Куда ты должна приехать?
– Садоводство "Спутник"…
– Ого… Далеко, место глухое, они тебя там пришьют вместе с братом и там же прикопают.
Она кивнула головой – да, так и будет. Разговор был словно не о ней.
– Во сколько тебе туда ехать?
– Вечером.
– Чего это они? – удивился Бесчетнов, но тут же подумал, что вечером наверняка будет легче прятать два трупа – на то и расчет. Он понимал, что никто из Зощенко не вернется из "Спутника" домой.
– Хорошо… – твердо сказал он. – Я поеду вместо тебя.
– Вас убьют.
– Да хрен там. Облезут… – сказал Бесчетнов, но свою обычную фразу про то, что он "ветеран большого количества войн" сейчас говорить почему-то не стал. – А если убьют, то менты точно разрежут их на части и будут долго с наслаждением жарить.
– А разве некого позвать с собой? – спросила Наташа.
– Братва есть. Но это же не за долги по башке какому-то хмырю настучать, это менты, хоть и бывшие. С ментами не каждый браток свяжется… – Бесчетнов задумался, а потом сказал: – Ладно. Все будет хорошо. Сиди здесь.
Доставая телефон, он вышел в коридор. Почти сразу в кабинет вошел Петрушкин, удивленно глядя на Наташу.
Глава 9
– Ты пей, Русланчик, пей… – говорил Руслану Зощенко мужчина лет тридцати с продолговатым лицом и капризными губами. – Пей. И закусывать не забывай. Тебе же у нас хорошо?
– Да, мне у вас очень хорошо! – ответил Руслан и посмотрел на стол. Стол был заставлен бутылками и тарелками. Колбаса, копченое мясо нескольких сортов и видов, какой-то сыр – здесь было все то, чего уже давно, с отцовской смерти, а то и раньше, не видели в семье Зощенко. Руслан хотел и съесть все, и все выпить и пьяным сознанием обеспокоенно думал – не выгонят ли? А если выгонят – дадут ли забрать с собой хоть немного из этого богатства?
Ощущение счастья было в нем сейчас даже больше того, какое бывало, когда она находил припрятанную читушку. Руслан не сильно помнил, как он здесь отказался – сто грамм он выпил на свои, потом еще сто грамм ему налили в долг, а потом подошли двое каких-то ребят, и предложили с ними выпить, сказав, что у них праздник, хоть и не пояснив, какой. С ними Руслан выпил еще сколько-то и очнулся уже здесь, в небольшом деревянном домике.
Наливавший ему мужчина смотрел ласково. Они уже давно сидели за столом. Руслану наливали понемногу, просили закусывать. Разговаривали. Руслан удивлялся, что беседа круг за кругом съезжает на его сестру, и думал даже – может, это какой неизвестный ее поклонник? Да и пусть – явно ведь не бедняк, будет Руслан с таким родственником всегда и сыт, и пьян.
Руслан уже рассказал Давыдову, что отец умер в 1994 году, что недавно умерла и мать. На этом месте Давыдов и Котенко, сидевший в стороне, переглянулись. Руслан сказал, что Наташа в последнее время какая-то странная – то и дело запирается и плачет. Котенко и Давыдов переглянулись снова, и Котенко отозвал Давыдова в сторону.
– Плачет – это еще ни о чем не говорит… – сердито сказал Котенко. – Мало ли по каким поводам девчонка плачет.
– Спрыгнуть хочешь? – полюбопытствовал Давыдов. Котенко зло глянул на него.
– Если уж мы решили взять на себя мокруху, то надо убить того, кого надо! – веско сказал он. – А то потом придется еще кого-нибудь убивать. Может и правда вся эта связь деду только приснилась?!
– Ага! И письма, которые нам присылали, нам тоже приснились?! – напомнил Давыдов.
Котенко умолк. Посмотрел на Руслана, от жадности наливавшего себе в стакан изо всех бутылок сразу, и со вздохом сказал:
– Вот она сейчас нас вложит ментам и сюда приедет группа захвата…
– Да ты упади! – беззаботно хмыкнул Давыдов. – На нас один покойник, да и тот наш ли – еще как посмотреть. А на ней – половина краевого УВД. По-доброму, достаточно было бы ее просто сдать ментам – но ниточка к нам тянется, да и орлы твои с Кутузовым напортачили. Вот мы счас эту ниточку и обрежем.
Тут на улице загудела машина.
– Кто это? – спросил Котенко, бледнея. – Ты же велел ей пешком от остановки идти?
Давыдов кивнул. Оба подошли к двери. По крыльцу стучали каблучки, кто-то зашел в темный тамбур, и Давыдов, уже успевший встать сбоку от двери, сразу схватил девчонку сзади и зажал ей рот.
– Тихо, тихо, Наташенька! – проговорил Давыдов.
Но тут девчонка укусила его за ладонь, да не отпускала, будто собиралась откусить кусок! Да еще и лягнула его ногой, и хоть и наугад, а попала хорошо – по колену. Давыдов взвыл и выпустил девчонку.
Она вырвалась и вбежала в комнату.
– Наташенька?! – взвизжала она. – Это какую Наташеньку ты здесь ждешь, кобелюга?
Котенко оцепенел – это была его жена! Даже за случайный взгляд на молодую девчонку, брошенный на улице, она устраивала ему сцену. "Давыдов, не мог ты помолчать?!" – поморщился Котенко.
– Лена? Ты чего здесь? – сделал он удивленное лицо.
– Ах чего? Где это прошмандовка?! – вопила женщина.
– Какая? – удивился Котенко. Давыдов вошел в комнату и смотрел на свою ладонь со следом укуса.
– Да которую ты сюда трахать повез! – заорала Елена. – Да еще и не один. Ты получше-то себе напарничка выбрать не мог?! Давыдов! То говоришь, что это чмо недоношенное висит на тебе, то с ним баб трахать ездишь!
Давыдов, услышав такие слова, оторопело поднял глаза:
– Это кто чмо недоношенное, а Константин Павлович?
Тут они услышали еще одну машину. Оба мужика предчувствовали недоброе. И не зря – в домик неуправляемым зарядом ворвалась подруга Давыдова. Увидев жену Котенко, она решила, что поймала всех прямо на месте происшествия, оргия в самом разгаре. Удар сумкой пришелся жене Котенко по голове. Та ударила в ответ ногой. Начался сумасшедший дом. Котенко и Давыдов с ужасом смотрели на это, но понимали, что надо разнимать. Котенко сбегал за ведром с водой и, улучив момент, окатил обоих баб с ног до головы. Они уставились на него – исцарапанные, растрепанные, с потекшей тушью.
– Лена, ты дура! Ты чего себе вообразила! – закричал Котенко. – У нас здесь дом для оперативных встреч. А вот это (он указал на Руслана) наш агент. Какие бабы, Лена? Это – подруга Давыдова.
– Давыдова? – спросила Лена, подозрительно уставившись на вторую девчонку. – Тебя как зовут?
Давыдов и Котенко замерли в ужасе – подругу Давыдова звали Маша. Сразу после того, как это выяснилось, Лена с криком: "Так какую же Наташу вы здесь ждали, козлы?" бросилась на Котенко. Он кое-как отбивался от ее квадратных нарощенных ногтей. За всем этим никто и не слышал, как снова подъехала машина. Только когда на улице раздались автомобильные гудки, Котенко, оттолкнув жену, пошел к двери.
Он вышел на крыльцо. Следом за ним высыпали остальные. На дороге стоял микроавтобус с тонированными окнами, и возле него – нагловатого вида смуглый мужик с бородкой, в темных очках, в кожаном пиджаке, рубахе с открытым воротом. На шее у него была золотая цепь такой толщины, что ею можно было швартовать корабли. Мужик посмотрел на публику, сплюнул и сказал:
– Клубничная, 31?
– Да… – облизывая губы, подтвердил Котенко.
– Принимайте заказ!
Тут из микроавтобуса одна за другой полезли девчонки – толстенькие, тоненькие, черненькие, беленькие. Их было штук семь, а то и восемь. От нехорошего предчувствия Котенко стало дурно. Девчонки выстроились впереди микроавтобуса в шеренгу и стали зазывно смотреть на Давыдова и Котенко, строя им глазки и выставляя вперед то бедра, то попки, обтянутые или короткими юбочками, или узкими джинсиками.
– Ну? – сказал смуглый мужик.
– Что – ну? – спросил Котенко.
– Которых оставляем? Выбирайте… – сказал мужик. – Был заказ на четыре разные девушки. Да еще сказали привезти побольше, чтобы можно было выбрать. Вот и выбирайте. А то ведь и остальным надо работать.
– Эй, красавчик, выбери меня! – закричала вдруг одна, худенькая, обесцвеченная, в прозрачной блузке на голое тело, глядя на Давыдова и маша ему рукой. – Быстрее выбери меня. Согрей меня, ты же видишь – я мерзну!
– Для оперативных встреч, говоришь? – просипела Лена, поворачивая к Котенко лицо с белыми от ненависти глазами. – С агентами, говоришь?
Она снова треснула мужа по голове сумкой, а потом заехала ногой ему промеж ног. Котенко взвыл и согнулся. Лена тренированно сунула ему кулаком в лицо снизу.
– Ого! – закричал восторженно сутенер. – Чистый хук!
Тут и подруга Давыдова накинулась на своего. Давыдов попытался было сграбастать ее в охапку, но она выцелила его ногу и заехала по ней каблуком-шпилькой. У Давыдова помутилось от боли в голове. Он двинул подругу кулаком в лицо и она чуть не слетела кубарем с крыльца. После этого на крыльце началась такая потасовка, что сутенер, проститутки и еще два вылезших из микроавтобуса амбала-охранника засвистели и начали орать как на боксе: "Бей! Дай ему! Левой, левой! По печени, по печени!".
Сутенер сложил руки рупором и проорал:
– Мужики, ну у вас и бабы. Возьмите кого-нибудь из моих вместо ваших ведьм, мои лучше…