– У солдата выходной – пуговицы в ряд,
Ярче солнечного дня золотом горят.
Часовые на посту в городе весна-а-а!
Проводи нас до ворот,
Товарищ старшина-а-а, товарищ старшина-а-а-а!
Белов так и замер с открытым ртом. Что за наваждение! Он заморгал изо всех сил, но, увы, – пионеры были так же реальны, как Ихтиандр, Лукич, Брюкослапц и прочие обитатели Красного броневика.
– Как-то всё это… странно… – пробурчал, наконец, Миша.
– Действительно, странно, – Лиса нахмурила четко очерченные брови, – это же совсем не пионерская песня!
– Да я не об этом… – Миша провожал пионерские шеренги взглядом стрелочника, считающего вагоны товарного поезда. – Сколько от них шуму-то! А мы и не слышали…
– Видимо здесь хорошая звукоизоляция, – констатировала Сазонова. – Эй, ты куда?
– Хочу спросить, где здесь выход! – крикнул Миша, бесцеремонно вклиниваясь в идеально ровный строй.
Глава восемнадцатая. Выхода нет
– Раз-два, раз-два, левой-правой, левой-правой… – бойко маршировали пионеры. Коридор звенел от ребячьих голосов и трещал от барабанной дроби. Миша втиснулся бочком в шеренгу, и строй сразу нарушился: мальчишки и девчонки посбивались с ритма.
– Эй, гражданин, Вы мешаете! – прогремел голос вожатой. – Всем держать строй! Держать строй! И-и-и р-р-раз-два-а-а, р-р-раз-два-а-а…
– И-извините! – Крикнул Миша, и голос его предательски сорвался на фальцет. – Извините, я только спросить!
– Не время спрашивать! Р-р-раз-два-а-а, р-р-раз-два-а-а…
Миша выругался сквозь зубы и, скрепя сердце, растолкал впереди идущих ребятишек, в надежде поспеть за непреклонной вожатой.
– Ради Бога, девушка! Я же только спросить, где выход!
– Бога нет! – отрезала пионерка, не удостоив Белова даже взглядом. – И р-р-раз-два-а-а…
– А выход есть? – Миша схватил было вредину за локоть, но та резко отдернула руку и сверкнула голубыми глазищами:
– Выхода – тоже. Не мешайте, товарищ! Р-р-раз-два-а-а, р-р-раз-два-а-а, левой, левой!
Обескураженный, Белов остановился и понурил голову. Рука привычно потянулась к затылку…
– А Вам куда выход? – раздался снизу звонкий голосок. Мальчонка, до нелепости рыжий и конопатый – ни дать ни взять герой песенки про Антошку и картошку, с любопытством рассматривал Мишу.
– Мне…э-э-э… – вопрос пионера поставил Белова в тупик. Действительно, куда?
Пока Миша соображал, парнишку окликнула грозная вожатая:
– Пяточкин! А ну быстро в строй! И р-р-раз-два-а-а…
Мальчуган поспешил занять свое место. Пионеры снова запели. На этот раз: "Взвейтесь кострами, синие ночи…". Миша отошел к стене, чтобы не мешать. Он решил вклиниться в "хвост" отряда – там-то эта идейная задавака его точно не достанет!
Шествие замыкала странная группа – совсем маленькие ребятишки, росточком метр с кепкой в прыжке, закованные в защитные костюмы ядовито-желтого цвета и противогазы: ни грамма плоти – сплошная резина…
Белов озадаченно уставился на них, а они на него. Окуляры противогазов поблескивали. За стеклами не было видно глаз…
Миша судорожно сглотнул и отступил.
"Голова" отряда скрылась за поворотом. Туда же направились и остальные пионеры. Как только последняя шеренга свернула за угол, полный решимости Миша устремился следом и… застыл…
Перед ним простирался мрачный пустой коридор…
Отряд исчез, словно его и не было вовсе…
Миша принялся тереть глаза и хлопать себя по щекам – ничего не помогало: коридор был по-прежнему мрачен и пуст. Белов сделал несколько неуверенных шагов и снова замер, вперившись взглядом в объявление на стене: "Туалет 30 м прямо и направо". Чуть поодаль маячила знакомая кадка с фикусом…
– Ну и дела, – протянул Миша, взъерошил волосы и рысцой помчался назад.
Глава девятнадцатая. Никто не орангутанг!
Счастью Миши не было предела, когда он обнаружил Олесю ровно на том самом месте, где они расстались. Всё-таки скверные штуки выделывает с пространством этот Красный броневик! Сазонова стояла к нему (Мише) спиной и что-то сосредоточенно созерцала.
– Лесь, Леся! – крикнул Белов, подлетая к подруге. – Ты представляешь, мы…
И тут Миша понял, куда она смотрит…
Впереди, в полусотне шагов, стоял, помахивая хвостом, огромный, размером с телка двухлетку, черный пёс… У пса было две головы. Четыре налитых кровью глаза сверлили взглядом Мишу и Олесю.
– Ух, ёпт… – непроизвольно вырвалось у Миши, и собака тут же зарычала. Точнее – оскалилась только одна морда, вторая же принялась тщательно нюхать воздух.
– С-спорим на Д-дербент, это и есть…
– Заткнись и не двигайся! – процедила сквозь зубы Олеся.
Но Миша не мог не двигаться. Он боялся собак с тех самых пор, как его в десятилетнем возрасте покусал соседский доберман… Мужество и здравый смысл треснули под гнётом первобытного страха. Волосы на голове зашевелились, и Миша попятился…
– Стой, идиот! – зашипела Сазонова, но было поздно.
Пропищав "бежим!", Белов, с трудом соображая, что делает, рванулся с места…
Двухголовый цербер (как и всякая другая собака в подобной ситуации) с утробным рыком бросился за ним, цокая когтями по плитке.
Миша бежал. Страх гнал его вперед. Лишал разума. Сковывал волю. Белов малодушно забыл об Олесе, забыл обо всём… Он ничего не слышал и не видел. Всё, что существовало теперь – гигантские челюсти мутировавшей собаки Баскервилей…
Резкий толчок в спину… Коридор заплясал, перевернулся вверх тормашками.
– А-а-а-а! – вскричал Миша, заваливаясь набок. Он упал не сам – его повалили. Белов едва не умер от ужаса, прежде чем понял, что это не собака, а люди… Четыре сильные мужские руки скрутили его и вжали в пол…
– А-а-а-а! – вопил Миша, пытаясь высвободиться. – А-а-а-а! Пустите меня! Пустите, вы! Орангутанги!
– Никто не орангутанг! – громыхнул над самым ухом раскатистый бас, и Миша провалился во тьму…
Глава двадцатая. Дед Мороз и валенки
Запах. Резкий и едкий. Что это? Нашатырь? На глазах выступили слёзы. Миша заморгал и попытался встать.
– Спокойно, товарищ, у Вас истерика! – сообщил ему незнакомый голос, а твердая рука вернула в горизонтальное положение.
Миша протер глаза тыльной стороной ладони и поднял голову. Над ним склонился солидный мужчина, лет шестидесяти на вид. Седой. Высокий. Судя по выправке – военный, хотя и в штатском. На широкие плечи небрежно накинута красная бархатная шуба Деда Мороза…
Белова передернуло: точь-в-точь такую же взяла для него в профкоме Леся… Леся! Миша закусил губу. О, Господи! Что же он натворил! Надо срочно отыскать Сазонову! Но сначала – освободиться.
Он глубоко вздохнул и осторожно поинтересовался:
– Где я?
– В моём кабинете, – спокойно ответил Дед Мороз и приветливо улыбнулся.
Миша осмотрелся. Вот так кабинет! Скорее декорация к советскому фильму про Шерлока Холмса! Всё вокруг какое-то монументальное, старинное, антикварное и раритетное… Первое, что бросилось в глаза – камин. За причудливой решеткой весело танцевали языки пламени. Уютно трещали дрова. На стенах теснились картины в тяжелых резных рамах. В основном – соцреализм: счастливые будни счастливого трудового народа… Неизбежный "Ленин на броневике" занимал центральное место. На массивном письменном столе, кушетках, пуфах и стульях громоздились стопки книг, журналов и брошюр (Миша возлежал на единственном свободном канапе).
Близ двухстворчатых дверей восседал… Павел собственной персоной. Справа и слева от него стояли двое. Миша их сразу узнал и смутился. Неудивительно, что парней покоробило слово "орангутанг"! Типичные уроженцы Кавказских гор хмуро буравили Мишу черными глазами и методично почесывали загривки Павла…
Белов судорожно сглотнул и подумал, что сейчас с ним случится ещё одна истерика (как минимум).
– Спокойно! – Дед Мороз проследил за его взглядом и упреждающе поднял руку. – Это товарищи Аслан и Асан. Наши дежурные.
Горцы тут же взяли "под козырек", и Миша заметил, что они похожи как две капли воды.
– Братья… – констатировал он.
– Ныкто нэ братья! – огрызнулся один из близнецов. Миша вздрогнул и решил воздержаться от лишних расспросов. Но другой горец добродушно усмехнулся и пробасил:
– Мы нэ братья, товарищ Белов. Мы – валэнки. Валэнки товарища Асхадова, гвардии майора, гэроя советского союза посмэртно…
– Ах, валенки товарища Асхадова… и как это я сразу не догадался… – протянул Миша и сделал умное лицо. Нет, ну а что? Отличные валенки… Шерстистые…
– Валенки, – встрял Дед Мороз, – это вторичные аналоговые линейно-небелковые копии. По-вашему – клоны. Водички не желаете? – Миша робко кивнул и с бесконечной благодарностью принял из рук своего "пленителя" полный до краев граненый стакан. – Так вот, – продолжил "Мороз", – товарищ Асхадов пал как герой на полях сражений. Но он был такой многогранной личностью, что повторить его в одном валенке не представлялось возможным. И вот – извольте: Аслан, наш Геракл (один из близнецов тут же приосанился), силен, как бык, могуч и отважен подобно льву. Асан (второй горец подмигнул Мише) – сама дипломатия. Полон обаяния и оптимизма. Такие вот дела…
– А э-это… – Миша кивнул в сторону цербера. – Это т-тоже валенок?
– Это – двухголовая собака, – исчерпывающе разъяснил "Мороз".
– А вы кто?
– А я – Владыка…
Глава двадцать первая. Слово Владыки
Миша оторопело уставился на Деда Мороза. Тот выдержал некоторую паузу и…громко расхохотался, запрокинув голову.
– И-извините… – сказал он, насмеявшись вдоволь. – Извините ради всего святого, товарищ Белов и простите старика. Но, увы, ничего не могу с собой поделать. Обожаю наблюдать, как люди реагируют на мою фамилию! – "Мороз" протянул Мише руку. – Позвольте представиться ещё раз: Владыка Владлен Всеславович, генерал-майор, профессор, доктор физико-математических наук, кандидат биологических наук и магистр неорганической химии, заместитель директора Всесоюзной межпространственной военно-научной базы Красный броневик к вашим услугам.
Миша почувствовал, как закипает мозг… Вопросы, которых и так было слишком много, увеличивались в геометрической прогрессии и доводили до сопорозного состояния.
– Так Вы… Вы не директор… – только и промямлил он.
– Ныкто нэ дырэктор! – тут же отозвался Аслан, а Владыка развел руками.
– А где директор?
– А вам не кажется, Михаил Анатольевич, – серьёзно сказал генерал-майор, – что некоторые вопросы…
– Лучше не задавать? – договорил за него Миша.
– Отнюдь, – усмехнулся Владыка, как показалось Белову, вполне себе добродушно. – Некоторые вопросы как раз таки проще и легче решать именно с заместителями. Директора заняты глобальными проектами. Им не до наших низменных страстей. Директора – стратеги. Заместители – тактики. Задавайте свой вопрос, товарищ Белов. Вы ведь что-то хотели спросить? У вас же всё на лице написано!
– Где Олеся?
– Вы о своей компаньонке? С ней всё в полном порядке. Она отдыхает. Аслан и Асан позаботились о ней…
Мишу словно громом поразило. Воображение немилосердно рисовало преотвратительнейшие картины: беззащитная, хрупкая Леська… избитая, изнасилованная… да ещё эти валенки! "Ох, Леся, Леся! Это я во всем виноват!"…
– Да что за мысли у Вас такие, пакостные! – неожиданно рявкнул Владыка. – Как можно! Говорю же – она в полном порядке. Отдыхает.
Миша нахмурился: "С лица он у меня читает, как же!", а вслух сказал:
– Я хочу видеть ее. Немедленно.
– Увы, это невозможно, – Владыка развел руками. – Во всяком случае – не сейчас. Позже – пожалуйста. Сколько угодно.
– А сейчас?
– А сейчас Вам пора.
– К-куда?
– Как куда? На конференцию! Время идет. Вам скоро выступать. Вы и так весь симпозиум проспали.
– Симпозиум?
– Ну да. Ежегодный межгалактический Симпозиум. Вы числитесь у нас докладчиком. Вас для этого, так сказать, и пригласили к нам…
Миша схватился за голову. Так всё это не случайность! Господи! Да что за жуть!
– И что я должен делать? – обреченно спросил Белов.
– Как что? Выступить с докладом, разумеется.
– А потом вы отведете меня к Олесе?
– Нет, – ответил Владыка, и Миша тут же сник, – потом будет банкет. Банкет и концерт самодеятельности. Вы участвуете в самодеятельности?
– Н-нет…
– Зря! У нас вот многие… Что с Вами, Михаил Анатольевич? Вы ещё что-то спросить хотели?
– Да. А ваш директор… он…
– Будет ли он на Симпозиуме? Ну-у-у… Это сложно объяснить. Воплоти, так сказать, нет. Но вы не тревожьтесь. Вы его уже много раз видели.
Миша удивленно посмотрел на Владыку. Генерал-майор кивнул в сторону картины, уже набившей Белову оскомину. У Миши волосы встали дыбом:
– Ваш директор – Л-ленин?
– Ахах, нет же! – успокоил его Владлен Всеславович. – Наш директор (ваш, кстати, тёзка) держит алое знамя за спиной великого вождя. Вот он, видите?
Белов неуверенно кивнул. Мужчина с флагом кого-то очень напоминал ему. Вот только – кого?
– Так-так, Михаил Анатольевич! Время бежит. Остальные вопросы – на банкете.
– Постойте! А после банкета… после банкета я смогу увидеть Олесю?
– Разумеется.
– А какие у меня гарантии?
– Вы слишком подозрительны, Михаил Анатольевич. Главная Ваша гарантия – моё слово. Слово Владыки.
Глава двадцать вторая. Проблема сингулярности и квантовые эффекты на горизонте событий
Пространственный модуль Владыки, точно так же, как и прибор Брюкослапца, был рассчитан на двух человек. Мише ещё не доводилось перемещаться таким вот затейливым способом. Белов настроился на нечто грандиозное: приготовился к распаду на молекулы, расслоению сознания…но, к сожалению (или, наоборот, к счастью) ничего подобного не произошло. Генерал-майор что-то долго настраивал, затем нажал на кнопочку. Мир погас и тотчас вспыхнул вновь…
Миша и его загадочный спутник (который так и не удосужился снять аляпистую красную шубу Деда Мороза) оказались в огромном конференц-зале. Просторное помещение поражало масштабами – Миша насчитал порядка двадцати рядов кресел, обитых пурпурным бархатом. Почти все места были заняты. Участники симпозиума – самые обычные, на первый взгляд, люди – внимательно слушали оратора. За кафедрой разглагольствовал тот самый хмырь с геммороидальным цветом лица, которого Миша заприметил на доске почета. Обрывки его речи отскакивали от Мишиного сознания, как каучуковый попрыгунчик от асфальта: "Гравитационный ретранслятор в условиях абсолютной абстрактной невесомости…", "Межгалактические скачки с точки зрения научной этики…", "стагнация временного тока…" и прочее, прочее…
Миша чувствовал себя бычком, которого ведут на заклание. Его не волновало ничего. Ничего, кроме Олеси… Белов безропотно проследовал за Владыкой, уселся в предложенное кресло и принялся рассматривать украшенный причудливой лепниной потолок.
– Вы зря умышленно абстрагируетесь от происходящего, Михаил Анатольевич, – шепнул генерал-майор ему на ухо. – Волнения Ваши совершенно беспочвенны. А доклады у нас весьма интересные.
– Угу… – буркнул Миша и зацепился взглядом за лозунг над кафедрой: "Нам солнца не надо, нам партия светит! Нам хлеба не надо – работу давай!".
Белов зевнул и отвернулся. Во втором ряду, слева от него сидели ребятишки в защитных желтых комбинезонах и противогазах. Один из них приветственно вскинул руку в черной резиновой перчатке и помахал Мише.
"Сборище непуганых идиотов", – уныло подумал Миша и тяжело вздохнул. Хмырь снова затянул что-то про гравитацию…
Докладчики сменяли один другого с частотой в пятнадцать минут – всё строго по регламенту. Миша сам не понял, как это случилось, но с удивлением обнаружил, что внимательно ловит каждое слово. Темы участников конференции повергли его в шок: сканирование мозга, преодоление сверхсветовых скоростей в вакууме, ментальное воздействие на сознание и подсознание, экспериментальное исследование феномена черных дыр, телекинез и многое, многое другое…
Толстый мужичок в сползшем на бок курчавом парике, презентовал устройство, способное мгновенно создавать голографическую копию любого желающего, и копия эта могла самостоятельно "существовать" некоторое время: перемещаться и даже разговаривать.
Потрясающе красивая блондинка, подозрительно похожая на Шарлиз Террон, вызвала шквал аплодисментов доказав какую-то неизвестную Мише бездоказательную теорему и эпично удалилась, пройдя прямо сквозь стену.
Совсем молодой паренёк, не старше двадцати, с гордостью рассказывал о новой методике, которая позволит сократить время производства ВАЛНК (валенков) в два раза.
Затем на помост бодро выпрыгнул Брюкослапц. При помощи шоколада выманил на сцену двухметрового питекантропа Полину и принялся рассказывать о том, что Бога вовсе нет, а если и есть, то человек уподобился ему настолько, что сам может создавать жизнь. Брюкослапц сыпал терминами из химии, биологии и генетики. Чертил что-то на доске и ежесекундно менял слайды на проекторе. Глаза Александра Яковлевича горели безудержным научным азартом. Когда он закончил, его засыпали вопросами.
Миша, к собственному бескрайнему удивлению, тоже робко поднял руку:
– А какова практическая значимость Вашего открытия?
– Отличный вопрос, спасибо! – Брюкослапц дружески подмигнул Мише. – Хомо-артификатус быстро обучается и способен самостоятельно выполнять несложные линейные поручения. Он может стать замечательным компаньоном для людей с ограниченными возможностями. Лучше любого бездушного андроида! Ведь Полиночка… то есть эксперимент номер сто двадцать четыре… может чувствовать и сопереживать…
Возразить Мише было нечего, и он заворожено наблюдал, как жуткий питекантроп под одобрительные возгласы надувает красный воздушный шарик с надписью: "Ура!".
После Брюкослапца за кафедру вышел сам Владыка.
– Товарищи! – торжественно изрек он, и аудитория мгновенно затихла. – Сегодня на нашем традиционном межгалактическом Симпозиуме присутствует особенный гость! Он прибыл к нам из тридцать седьмого искажения зоны Альфа по специальному, так сказать, приглашению. Его тема чрезвычайно интересна и познавательна. Поприветствуем, товарищи: Михаил Анатольевич Белов – будущее светило науки!
Зал взорвался аплодисментами, и Мише ничего не оставалось, кроме как подняться на сцену. Ладони у него вспотели, желудок сжался в комок, а сердце бешено колотилось о ребра – того и гляди, выскачет… Белов сжал кулаки. Надо выступить! Надо! Вдруг от этого зависит Леськина жизнь?
Миша кашлянул, прочищая горло, и неуверенно начал:
– Т-тема м-моего ис-следования – в-воздействие электрического т-тока на деформацию в сплавах…
– Стоп! Стоп! – резко прервал его Владыка, вскакивая с места. – Не надо, товарищ Белов, про деформацию! Вы нам лучше про другое расскажите. Про то, что вы исследуете втайне от всех последние пять с половиной лет.