– О-о-о! – вырвался стон: на стене справа красовался плакат "Вперед! К победе коммунизма, несет нас Красный броневик!".
Миша обхватил руками голову и снова застонал:
– О-о-о…
– Тише, тише, – Олеся погладила его по спине. – Тебе нельзя волноваться.
– Да как я могу? Как я могу не волноваться, Олеся? – голос предательски дрогнул. – Ты ведь не знаешь! Там были фашисты… А Лена…Лена… – судорога сотрясла тело, из глаз хлынули слезы. Сазонова прижала Мишу к себе.
– Успокойся. Успокойся, слышишь? Теперь всё позади. Всё позади…
Она коснулась губами его волос. Поцеловала мокрую от слез щеку.
– Всё позади, – очередной раз шепнула Лиса, и их губы встретились.
Поцелуй вышел томительно сладким, долгим, влажным.
– Леся… – прошептал Миша, чуть отстранившись, и недоверчиво взглянул на Лису. Только сейчас он понял, что кроме мохнатого банного полотенца на ней ничего нет. "Наверное, только что из душа", – мелькнула глупая мысль.
– Леся… – глухо повторил он и почувствовал, что краснеет. Кровь прилила не только к лицу и Миша смутился.
Сазонова смотрела на него прямо и выразительно. Зеленые глаза ее блестели, точно хризалит. Что за взгляд! Такого взгляда Миша никогда у нее не видел. И вся она… какая-то не такая. Вроде бы Лиса, как Лиса… А не такая, и всё тут!
– Н-не надо… – Белов попробовал отодвинуться.
– Надо, – сказала Олеся и снова прильнула к его губам.
Легко ли сопротивляться тому, чего ты ждал и жаждал долгие годы? Миша не устоял и подался вперед. Руки сами собой легли на тонкую Леськину талию. Полотенце соскользнуло, и Сазонова небрежным движением отбросила его прочь…
Они лежали обнявшись. Их потные тела переплелись. Обессиленный Миша уткнулся носом в рыжую Леськину гриву. Как было сладко… Как сладко и как долго… Белов сам от себя не ожидал такой прыти, особенно после всего, что с ним приключилось. А теперь всё стало неважным. Пустым. Всё, кроме нее.
– Я люблю тебя… – прошептал Миша чуть слышно. – Я уже очень давно люблю тебя, Лесь…
Она не ответила, только теснее прижалась к нему.
Хотелось спать. Усталость всё настойчивей напоминала о себе. Миша зевнул и крепче обнял Сазонову. Закрыл глаза и тут же провалился в царство грёз.
– Я боюсь, Миша, – пробился сквозь сон тихий Леськин шепот. – Я боюсь…
Сазонова сказала что-то ещё, но Миша уже не слышал. Он спал.
Глава двадцать девятая. Реальность
– Пик, пик, пик, пик… – что за нелепый звук? – Пик…пик, пик, пик… – Ну что там ещё пищит? Неужели опять вторжение?
Миша протянул руку. Хотелось прижать Олесю к себе и снова заняться любовью. Сазоновой рядом не оказалось. Даже запах ее пропал…
Смутная тревога закралась в душу, вцепилась в сердце паучьими лапками. Стало страшно открывать глаза.
– Леся… – тихо позвал Миша и удивился собственному голосу: таким он был хриплым и глухим.
– Миша! Мишенька! О-о-о! – раздалось в ответ. Но это была не Лиса. Это была…
– М-машка? – изумленно прохрипел Белов. Сестра уже четыре года жила в Испании со своим испанцем-мужем. – Ты что здесь? Или ты тоже на Симпозиум?
– Симпозиум? – повторила Маша растерянно и шмыгнула носом. Она только что плакала, понял Миша.
– Что тут происходит? – Он попытался встать и не смог. Тело не слушалось. Бесчисленное множество прозрачных трубочек соединяло его с громоздкой аппаратурой, которая как раз и издавала противное пищание. Малоизвестные Мише медицинские показатели отображались на мониторах. – Ч-что тут…
Но сестра не слушала его. Она говорила по телефону:
– Да. Пришел в себя. Только что, да… Что? Сколько? Что "сколько"? – Маша бросила взгляд на мониторы. – Я ничего в этом не понимаю, приходите и сами смотрите. Ага… Да… Да-да, конечно! Нет, вроде бы в себе. Спасибо. Ага… Ага. Ждём! – она дала отбой и присела на краешек постели. Растрепанная, уставшая, не накрашенная – такой свою красавицу сестру Миша видел редко.
– Г-где я? – спросил он неуверенно.
– В больнице. В областной. Мама вчера только уехала. На похороны к дяде Володе…
– Дядя Володя умер? – Белов поймал себя на мысли, что он – мастер спорта по неправильным вопросам. Вот только Маша – не Владыка… – Когда?
– Во вторник, – всхлип. – Рак мозга… – снова всхлип. – За месяц сгорел. Вот ведь напасть какая! Сначала ты, потом дядя Володя… Не иначе, кто-то порчу навел и… – сестра принялась нести околесицу о завистниках, сглазах и прочей ереси. Миша не слушал. В ушах стучали слова: "За месяц сгорел". За месяц… За месяц… За какой, к шутам, месяц? Дядя Володя неделю назад занял у него шесть тысяч до зарплаты!
– Постой, Маш, погоди… – Белов перебил сестру на полуслове. – Можешь ты спокойно рассказать, что случилось?
Маша перестала хныкать и закивала:
– Могу, могу… Только врач запретил тебя волновать…
– Говори уже, – рыкнул Миша.
– Ты в аварию попал. Как раз перед Новым годом. С подругой своей. Ну, с той, рыжей. Вы по трассе ехали. С второстепенной дороги грузовик вылетел. Ох, да мне же говорили, как он называется, да я забыла… МАЗ, что ли? Или КамАЗ… или…
– Не суть, продолжай!
– Да что там продолжать-то? От машинки вашей одно воспоминание осталось. Водитель МАЗа пьяный был, ох как же это… в дюпеля, вот. Ты чудом жив остался, но в сознание так и не пришел. Кома… Три месяца ты здесь. Мать все глаза выплакала. Я приехала. А во вторник вот ещё дядя Володя умер… Ох! Напасть-то какая! О-о-о-о… У-у-у-у… Порча! Не иначе как! У-у-у-уу… О-о-о-о…
– Да погоди ты реветь! – одернул Миша сестру. – С Олесей что? С Сазоновой? Говори! – Белов приготовился услышать то самое. Самое страшное. После чего уже не будет даже робкой надежды. Миша замер. Стиснул зубы. Он должен знать!
– Её… Её… не нашли… Трупа не нашли… – пробормотала Маша.
– Что значит, не нашли? – Белова обдало холодом. – Как не нашли?
– Не нашли. Искали, искали, да так ничего и не нашли, а потом ещё один полицейский сказал…
– Маша!
– А?
– Ты можешь сделать кое-что для меня?
– О! Родной мой! Конечно! Конечно!
– Не могла бы ты… оставить меня одного ненадолго?
– А? Э-э-э… А зачем? – Миша выразительно посмотрел на сестру, и та сдалась. – Ну ладно. Если ты так хочешь… Я буду в коридоре, – Маша нехотя вышла из палаты и осторожно притворила за собой дверь.
Миша устало закрыл глаза. Попытался сжать кулаки, но сил не хватило…
Авария… Как? Когда? Он ничего не помнил. Ни-че-го! Да как такое вообще может быть? Кома… Три месяца. Три месяца! О, Матерь Божия! Всё это время он был тут, в больнице, а Красный броневик – всего лишь плод его воображения! Фантазия, нелепая и пугающая. Не может быть. Нет, нет, нет! И Владыка, и фашисты, и их с Олеськой близость – всё казалось таким реальным! Таким настоящим…
Выходит, всё это просто сон. Бредовый сон. Сон, и ничего более…
Белов тяжело вздохнул и осмотрелся. Упрямое сознание отказывалось принять очевидный факт. Но, увы… Белые стены, белый потолок, белая постель… Ничего красного. Никаких тебе плакатов, никаких лозунгов. Даже как-то непривычно…
Рядом с кроватью – тумбочка. Тоже белая. Единственное яркое пятно – букет пожухших желтых хризантем, втиснутых в обрезанную пластиковую бутылку, да россыпь разноцветных открыток… Миша протянул руку и взял верхнюю: "Поправляйся скорее, Мишаня! Мы тебя любим и ждем!" и подпись – "Кафедра экспериментальной физики"…
Белов грустно усмехнулся. Сердце тоскливо сжалось. Как теперь будет кафедра, без Сазоновой-то? Как теперь будет он без нее? Без Леси… Столько лет бок о бок, а теперь… Теперь…
"Эх, Леся!", – вздохнул Миша, – "Неужели тебя больше нет?".
С трудом сдерживая слезы, Белов положил открытку на место. Рука наткнулась на что-то твердое. Под кипой размалеванных картонок притаился его любимый смартфон. Миша схватил телефон и прижал к себе.
– Уцелел, дружище… – Миша ласково погладил исцарапанный экран. – Хоть ты уцелел, – надо бы попросить кого-нибудь принести зарядку…
Дверь открылась, и в палату вернулась Маша в сопровождении врача. Самого обычного врача – без окровавленных щипцов…
Глава тридцатая. Неправильная кома
В больнице Миша стал звездой. Легендой. Прямо как Брэд Питт. Его наблюдал сам заведующий отделением. К нему в палату частенько наведывался главврач в компании интернов или студентов-медиков. С истории его болезни снимали ксерокопии и раздавали в качестве наглядного пособия.
Однажды Белов набрался наглости и поинтересовался у заведующего, в чем кроется причина этой странной популярности.
– Дело в том, Михаил Анатольевич, что Ваш случай – уникален, – ответил врач и предложил Мише карамельку.
От карамельки Белов отказался. Всё что он хотел: курить и Сазонову. Первое ему запретили, вторую – объявили в розыск.
– Мы диагностировали у Вас кому, наступившую в результате черепно-мозговой травмы, – продолжил заведующий. – Всё полностью соответствовало коме третьей ступени: длительное бессознательное состояние, угнетение рефлексов, миоз, понижение температуры тела…
– И что же тогда не так? – забеспокоился Миша.
Доктор улыбнулся. Улыбка у него была приятная, располагающая.
– Да то, как Вы из нее вышли. Карамельку точно не будете? Последняя! – врач зашуршал фантиком. – Вы же не первый мой пациент, очнувшийся от комы.
– И?
– То как вы себя вели, помните? – Миша кивнул. – Так вот, по идее, всё, на что способны люди в таком состоянии – маму позвать. Да и то – не всегда. А вы учинили своей сестре допрос с пристрастием. Вы как-то слишком лихо восстановились, Михаил Анатольевич, – заведующий закинул конфетку в рот. – Общее Ваше состояние поражает: никаких негативных последствий! А ведь они должны быть и – нехилые… А у Вас всё как у призывника: пульс, давление, частота дыхания, рефлексы, реакции – всё в норме. Даже температура, и та – тридцать шесть и шесть. Странно всё это…
– Так что же в этом плохого? – удивился Миша.
Врач снова улыбнулся, на этот раз иронично:
– Единственное "плохое" в этом то, что остальные пациенты так не могут! – и уже без улыбки прибавил:
– Если серьёзно – боюсь регресса. Вдруг начнутся обратные процессы? Поэтому мы Вас понаблюдаем ещё недельку-другую, а уж потом можно и домой. И ещё, Михаил Анатольевич…
– Мм?
– Нашему психотерапевту Вы сказали, что во время комы у Вас не было никаких видений, навязчивых галлюцинаций, ярких снов… Вам действительно ничего не снилось?
– Нет, – без промедления ответил Миша. – Абсолютно ничего…
Глава тридцать первая. Дневники доктора Белова
"29.05.2015
Если бы кто-то сказал мне, что когда-нибудь я буду вести дневник, я бы умер от смеха. Серьёзно. Вообще всё это до крайности нелепо. Я же не какая-нибудь влюбленная студентка-первокурсница. Им это больше свойственно. Но, тем не менее, я сижу и пишу эти строки.
А что поделать? Рассказать о том, что со мной приключилось, я никому не могу. Носить это в себе больше нет сил. Вот и решился…
Недавно пересмотрел первые две части Терминатора… Теперь понимаю, каково пришлось Саре Коннор! Но я не такой дурак. Я никому не сказал ни слова. Никому. Единственный человек, с которым я мог бы всё обсудить – бесследно исчез.
То, что Красный броневик вовсе не иллюзия, я понял вечером того же дня, когда очнулся. Всё, что для этого потребовалось – зарядить сотовый. Снимки сохранились все до одного.
Перекинул их в ноут и до сих пор пытаюсь разобраться, что там и как".
"17.11.2015
Некоторые материалы, о которых идет речь в скоммунизженных мной разработках, не известны никому, даже Гуглу. Похоже, их вообще не существует на Земле… Теперь догадываюсь, чья рука чертила эти схемы! Не иначе – желтые уйцы! Порой мне снится, как они пляшут. Клёвые они. Но чаще снится Леся… Иногда без одежды…"
"05.03.2016
Привет дневник! Погода стоит не лётная. Снег идет третий день – вокруг всё белым-бело. Вот тебе и весна…
Традиционная поездка в Берендей совсем выбила меня из колеи… Зубр присоветовал мне парочку сыскных агентств. Я даже не поленился позвонить туда…
Первый сыщик, бывший мент, добросовестно провел расследование и честно признал свое поражение.
Второй оказался тем ещё авантюристом. Отправился искать Сазонову и…нашел! Да-да, нашел. Привел ко мне. Ничо так – симпатичная девушка. Волосы ярче, чем у Лисы, глаза – зеленее… И главное – подготовил-то как! Она знала всё-всё про Сазонову. Ну, по крайней мере, всё, что знал я. "Не ищи меня! – рыдала она, – У меня теперь другая жизнь!"…
Вот артисты! Позабавили они меня.
Я, шутки ради, спросил у Лжесазоновой, чем кончается "Замок" Кафки и как зовут главного героя (Леська читала этот бред и даже как-то мне пересказывать пыталась), и потом долго, с садистским наслаждением наблюдал за ее нелепыми попытками выкрутиться".
"3.09.2016
Эксперименты ни к черту… Зубр в ярости. Я забил на всё. Отказался от большей части нагрузки. Мои аспиранты день и ночь пашут над моим гениальным замыслом. Пономаренко открыто заявил, что я свихнулся. Меня считают сумасшедшим. Пусть. Плевать. Плевать на всех!"
"07.12. 2016
Сегодня опять снился Дахау… Проснулся в холодном поту…
Зато понял одну важную вещь. Пришло в голову. Когда отыщу Олесю – надо будет у нее спросить. Один вопрос. Важный вопрос. Главный вопрос…".
"22.01.2017
Появились первые вменяемые результаты экспериментов. Но слишком мало. Слишком мало…
Наша лабораторная база слишком слаба для таких исследований".
"19.10.2017
Забросил я тебя, дневник? Прости, дружище – "такова селява", как говорится…
Сегодня я пьян и непричесан. Нам удалось сгенерировать импульс… И удалось повторить. Трижды. Такого ещё не было. Правда есть один момент, который меня тревожит…".
"27.04. 2018
Опять эксперименты. Опять неудачные… Похоже, всё это лажа полная. Сны опять мучают меня… Леся! Леся! Я знаю, ты жива!
Я устал. Смертельно устал. К черту дневник. К черту всё!"
"09.11.2019
Не думал, что снова вернусь к дневнику. Но сегодня слишком важный день. Надо оставить о нем память. Не так давно я успешно защитил докторскую диссертацию, а сегодня мне присвоили звание профессора. Гранты так и сыпятся на меня, словно из рога изобилия. Мои аспиранты выигрывают всевозможные конкурсы. Зубр хвалит меня.
А вот личная жизнь не ладится…
Ребята шутят, что я женат на своей работе. Возможно, так и есть… Живу бобылем…
Леськи мне очень не хватает. Хотя теперь я иначе смотрю на многие вещи. Иногда эмоции застят нам взор. Мешают увидеть правду…".
"13.03.2020
Так и есть. Всё подтвердилось на теоретическом уровне. Перемещения возможны только в прошлое. Только в прошлое! Осталось доказать на практике. Техническое обеспечение опять подводит меня".
"11.01.2021
Мама умерла…".
"29.09. 2021
Мой успех тяготит меня… Одиночество сводит с ума. День и ночь я работаю над своим устройством. В нём я вижу единственную возможность снова увидеть Сазонову и спросить ее…".
"03.02.2022
Опыты на мышах – это смешно! Если так пойдет дальше, я не продвинусь ни на йоту!"
"19.07.2022
Отличная погода стоит! Завтра снова отправляюсь бороздить просторы Родины. Я уже эту "Волгоградку" вдоль и поперек изъездил. Машина у меня хорошая, одно удовольствие путешествовать.
Местных опрашивал всех от мала до велика. Разузнал кое-что про заброшенный наукоград. Провел собственное расследование. Этот научный городок никакого отношения не имеет ни к Красному броневику, ни к Леськиному исчезновению. Увы…".
"06.06.2023
Мне удалось сделать это. Длительность эксперимента минута. Но мне удалось. Опыт ставил на себе. Похоже, это входит у меня в привычку…".
"20.12.2023
Пару недель назад выступил на международной конференции в Праге. На следующий день проснулся знаменитым…
Какое всё пустое, какое всё вокруг лживое! Сколько фальши в этих восторженных речах!
Пономаренко кинулся обниматься, а глаза завистью горят. Мерзко.
Зачем всем этим людям мое открытие? Зачем? ЗАЧЕМ?
Зубр устраивает банкет в Берендее в мою честь. Надоела вся эта показуха!".
Глава тридцать вторая. Правильный вопрос
"Как же надоела вся эта показуха!", – сердито подумал Миша, выходя на парадное крыльцо базы отдыха. В банкетном зале Берендея было слишком душно, людно, шумно и неуютно. Всё словно пропиталось едким фальшивым пафосом. Безумно хотелось побыть одному.
На воздухе Белову стало легче. Над лесом пылало зарево заката. Сосны стояли, как молчаливые стражи. Безыскусная гармония природы завораживала. Казалось, будто мир вокруг застыл в ожидании чуда.
Мороз крепчал: кусал щеки, обжигал ладони. Миша закурил, сунул руки в карманы и смотрел, как снег переливается в последних лучах уходящего солнца.
Красиво…
Как здесь красиво, как хорошо и спокойно. От мысли о том, что надо вернуться к коллегам, Белова передернуло. Неожиданно он понял, что хочет уйти. Уйти, убежать, спрятаться!
"Прогуляюсь, – решил он внезапно. – Проветрю мозги. Ребята ещё не скоро обо мне вспомнят, пока Пономаренко травит свои дурацкие байки…".
И Миша пошел. Быстро и уверенно. Сначала по утоптанной тропинке, мимо бани и спортивной базы, потом вдоль свежих борозд лыжни, затем вообще свернул куда-то в сосны и побрел, проминая наст и проваливаясь в снег по щиколотку.
Красное солнце коснулось горизонта. На угасающем небосводе горделиво засиял ранний месяц. Зажглась первая звезда. Яркая. Далёкая. Миша загадал желание.
Сколько он прошел? Никак не меньше километра. Лес стал заметно гуще. Могучие мачтовые сосны плотнее жались друг к другу, образовывая исполинский частокол.
Как тихо и как холодно… Как пусто… и как тоскливо…
Белов сделал ещё несколько шагов и остановился. Вдалеке, на полянке, он различил фигуру. Показалось? Да нет, вот же: кто-то сидит на бревне и курит. Дымок скользит по морозному воздуху. Приятно тянет табаком.
"Наверное, кто-то ещё не выдержал гнилой атмосферы банкета", – с усмешкой подумал Миша и крикнул:
– Эй, на палубе! Закурить есть? – голос зазвенел в верхушках сосен, но ответа не последовало. Человек даже не повернул головы. Это почему-то возмутило подвыпившего Белова до крайности: эка наглость!
– Эй, – рыкнул Михаил Анатольевич, приближаясь к незнакомцу. – Что, оглох, что ли?
И тут человек повернулся…