Четвертая
На следующий день я пошел в школу. Я не чувствовал себя слишком хорошо. Рана то кровоточила, то переставала кровоточить, но я обычно хожу в школу, если могу. Все мои друзья в школе.
Я опоздал, и постарался пройти незамеченным. Оказалось, я пропустил математику. Поэтому я не был в курсе, что Стива не было в школе, и он не объявлялся нигде. Я расспросил окружающих о нем - Джинни Мартин сказала мне, что он не пришел в школу, потому что у его мамы был внезапный приступ или что-то в этом роде. Какое-то время это меня беспокоило. Я надеялся, что ее хватил удар, не из-за того, что Стива не было дома. Его родители были отчасти странными. Они ему многое запрещали.
Джинни Мартин была не слишком взволнована, чтобы говорить со мной. Она как Стив. Бедный ребенок. Он не верил, что если она опрокидывает его стул на уроке английского, то это значит, что он ей нравится. Он не разбирался в девушках. А ему ведь четырнадцать! Так или иначе, ей нравился он и не нравился я, потому что она думала, я сделаю из него хулигана. Слабый шанс. Я знал его с пеленок, и никто не думал, что он хулиган. Попробуй, объясни ей это.
Я пошел на первый этаж и сыграл в покер с Би Джеем и Смоки, и проиграл пятьдесят центов.
"Вы, должно быть, мухлюете", сказал я им. "Мне не может все время не везти".
Би Джей покосился на меня и сказал: "Не…, ты всего лишь хреновый игрок, Расти-Джэймс".
"Нет же".
"Да так и есть. Когда у тебя что-то получается, то мы так и говорим. Когда у тебя не получается, то так и говорим. Ты не собираешься зарабатывать азартными играми себе на проживание, чел."
"Не пори чушь. Карты помечены". Я знал, что они не были помечены, но я не собирался выслушивать эту херь, что нес Би Джей. Он только хотел ликовать о победе.
В спортивном зале я просто стоял, наблюдая за тренировкой по баскетболу. Мне было не до игры. Коч Райян наконец-таки спросил меня почему, и я ответил, что не в состоянии. Я подумал, что на этом могу покинуть зал. Коч Райян все время пытался подружиться со мной. Он позволял мне избегать неприятностей с драками. Это было похоже на то, словно он был влиятельным человеком, дружащим со мной, будто бы он владел злобной собакой или чем-то таким.
"Расти-Джэймс", сказал он после того, как осмотрелся вокруг и стал уверенным, что никто нас не слышит. "Как насчет быстрых пяти баксов?"
Я только посмотрел на него. Неизвестно чего было ожидать.
"Прайс доставляет мне слишком много проблем".
"Ага", ответил я. Дон Прайс был нахальным типом. Действительно напыщенным. Я напыщенный тоже, но я ничего такого не подразумеваю под этим. Он был напыщенным только для того, чтобы потрепать людям нервы. На самом деле неприятный пацан.
"Я дам тебе пять баксов, если ты его поколотишь".
Так, это было бы достаточно легко. Я знал, где парень живет, я мог его немного поколотить днем. С моей репутацией никто даже не подумает спросить меня за что. Он был как раз одним из сопляков, которых я любил мутузить.
Где-то шестью месяцами ранее, один парень предложил Мотоциклисту четыре сотни долларов за убийство. Это была правда. Но он не взялся за это дело. Сказал: если и убьет когда-нибудь кого-нибудь, то это будет не из-за денег.
"Я не могу драться", ответил я. Я задрал свою майку, чтобы показать ему почему.
"Уау, чувак!" Ему было целых тридцать лет, а он говорил "Уау, чувак!". Это была его настоящая речь.
"Ты был у медсестры?"
"Не. Я опустил футболку. И даже не собираюсь".
"Хорошо…", сказал он, не торопясь, "Дай мне знать, когда поправишься".
"Конечно", ответил я, переводя взгляд снова на игру. Он, должно быть, подумал, что я очень нуждаюсь в деньгах.
Английский был моим последним уроком. Он мне нравился, потому что наша учительница думала, что мы были очень тупыми, поэтому все, что она делала - это читала нам истории. Там было все в порядке со мной. К концу учебного дня я был готов, чтобы как-нибудь отсидеть, не двигаясь, некоторое время. У нее не было никакого способа узнать, слушаем ли мы ее. Временами она давала нам тест, в конце урока, но я все время мог списать у кого-нибудь, если кто-нибудь знал ответы.
Я всегда в отсталых классах. В начальной школе они начинают отделять глупых людей от умных, и потом тебе требуется несколько лет, чтобы выяснить, в котором классе ты. Я предполагаю, что так легче для учителей, но я думаю, что мне бы могло понравиться очутиться в классе с различными людьми, вместо этих старых дурней из года в год.
В этом году Стив был в моей группе по математике только потому, что у него был выбор - новая математика или деловая математика. Он выбрал деловую математику. Другие умные ребята выбрали новую математику, но он не был сдвинут на цифрах. Я ходил с ним в ту же школу с детского сада, но это был первый год, когда мы учились вместе в одном классе. Я задался вопросом - уставал ли он от таких же умных людей как он каждый год.
Я сидел там и не слушал, а думал - может быть, проходя мимо, я увижу Пэтти после школы. Если бы я не проиграл те пятьдесят центов в обед, то мог бы дать их ее братьям, чтобы они пошли погулять в парк или куда-нибудь еще.
Смоки должно быть жульничал, не так уж плохо я играю.
Когда я проходил мимо ее дома, то машина ее матери все еще стояла там. Может быть, у нее был выходной. Я никогда не мог заставить их вести правильный образ жизни. Ее мать не беспокоилась обо мне. Думаю, что братья порой выдавали Пэтти. Я хотел постучать им по голове.
И так, я отправился к Бэнни и сыграл в пул сам с собой. Там были люди, но никто не играл в бильярд. Любой, кто входил, хотел увидеть мой порез. Они думали, что это классно.
Стив пришел спустя час. Я мог бы сказать, что он был не в настроении быть сейчас здесь. Но он всего лишь хотел компании, поэтому я ушел с ним.
"Как твоя старушка?" спросил я его спустя несколько кварталов.
"По-настоящему фигово, побледнел он, "Она в госпитале".
"Это не из-за тебя?"
Он посмотрел на меня так, словно я сбрендил. Затем он опомнился. "Нет, не из-за этого".
Он больше ничего не сказал, поэтому я начал рассказывать, как Коч Райян предложил мне побить одного парня. Только я сказал, что он предложил мне пятьдесят долларов за это, и что я обдумываю. Но даже это никак его не растрясло. Он всего лишь сказал "Да?" словно он был в другом месте.
Мне нужны были деньги. Мой старик получал пособие от правительства. Он получил одобрение и подписался на это. Но пособие было небольшое и порой, он забывал выделить мне немного деньжат, перед тем как все пропьет. Я многое делал, чтобы добыть деньги. Однажды я занял деньги у Мотоциклиста, но я был очень обеспокоен этим, и отдал долг. Не знаю, почему меня волновало это. Как-то он дал мне чек на сто долларов, потому что он сказал, что ему он не нужен. Я не знал, где он его достал. Но так как ему он был не нужен, то и я не беспокоился о том, чтобы возвратить ему эти деньги. Но в большинстве случаев я возвращал ему все.
Когда я увидел действительно классные колпаки на колесах старенькой Шевроле, то понял, что это быстрый способ заработать двадцать баксов. Двадцать долларов мне хватит надолго.
Машина была припаркована возле дома, и никого не было вокруг. Я снял три штуки и уже работал над четвертым, когда Стив сказал: "Что ты делаешь?" словно идиот. Я вручил ему три колпака, и он стоял там, спрашивая меня о моем деле. Четвертый колпак шел с трудом, и я становился раздраженным, поэтому ответил: "Заткнись".
"Ты знаешь, что я не ворую".
"Ты знаешь, что я это делаю", ответил я. Наконец-то колпак соскочил.
Но затем три парня выскочили из дома и закричали на нас. Я собрался было бежать, сделав два больших шага, но увидел, что Стив все еще стоит на месте, поэтому мне пришлось потратить немного дыхания, чтобы крикнуть, "Беги!", пока он не очнулся и не побежал. Через два квартала он осознал, что все еще держит в руках колпаки и швырнул их в сторону. Глупец. Это не остановило тех парней.
Они бранились на нас, но при этом сохраняли дыхание. Один из них остановился, чтобы подобрать колпаки. Я подумал, что один колпак не сделает меня богаче и спустя квартал я выбросил его. Это остановило еще одного. Но третий все еще бежал за нами.
Стив держался лучше, чем я мог предполагать, а вот мой бок убивал меня. Я свернул в переулок и перепрыгнул через изгородь. Стив следовал за мной с отчаянным лицом, из-за чего мне хотелось засмеяться. Изгородь задержала того парня, что преследовал нас, но не остановила. Он жаждал крови. Я вбежал в дом и взлетел по лестнице наверх, выбегая на крышу. Для того чтобы перебраться на соседнюю крышу, надо было сделать хороший прыжок, который легко мне удался. Я моментально перебежал и по этой крыше, чтобы попасть на следующую крышу, но заметил, что Стива не было рядом.
Он остановился возле пролета между крышами. Он почти сложился пополам от попытки отдышаться.
"Давай же", сказал я. Я не был уверен, что мы отделались оттого парня.
"Я не могу".
"Да можешь. Давай же".
Стив лишь потряс головой. Я объяснил ему, что с ним случится, если его поймают. Я сказал, что это будет ужаснее, чем свалиться с крыши. Так или иначе, здесь было всего два этажа. Я падал с двухэтажного дома раньше, но только сломал себе лодыжку. Я сделал это на спор.
"Давай", сказал я, "я тебя поймаю".
Стив оглянулся на дверь, затем разбежался по узкому проходу, сделав разбег в несколько шагов, и прыгнул. Он не знал, как делать это правильно. Но из-за существенного повода он сделал все верно, приземляясь на выступ. Он был очень удивлен тем, что сделал это, что забыл ухватиться, и заскользил вниз. Он бы так проделал весь путь, если бы я не ухватил его за запястье. Он висел так, вопя, пока я не сказал - "Если ты не замолчишь, то я тебя отпущу".
Я не угрожал ему, я сказал правду. Я пытался поднять его, но это было нелегко. Мне было хреново тоже.
"И не смотри на меня как кролик больше", выдал я в довесок.
Он пробовал зацепиться за выступ на стене. Он усердно пытался сменить мимику лица, чтобы не быть похожим на кролика, что могло меня рассмешить и отпустить его. Наконец-то, он нашел способ уцепиться и забраться наверх. Мы сидели на месте, пытаясь отдышаться. Я старался услышать того парня, что гнался за нами. Полагаю, что мы его потеряли.
"Мне кажется, что нам можно было не делать этого", сказал я, "он не вышел на крышу".
Я не обращал внимания до тех пор, пока Стива от этого не затрясло.
"Мы могли бы не делать это, так?" сказал он и стал браниться на меня. Я сидел, пытаясь удержать смех.
"Не надо было выбрасывать те колпаки", сказал я. "Я мог получить за них двадцать баксов".
"Ты их украл". Он сказал это так, словно это была новость.
"И что. Они их тоже у кого-то украли".
"Это не оправдывает твой поступок".
Я стал было отвечать ему, но затем подумал, к чему эта нервотрепка? У нас был этот аргумент и прежде.
"Ты в порядке?" спросил он. Я ответил, что нет, и потерял сознание. Это из-за всей этой беготни, прыжков, кровоточащей раны, и отсутствия пищи в течение дня. У меня был чертовски фиговый вид.
Я не был в отключке слишком долго, но достаточно долго, чтобы перепугать Стива, который пошел искать помощи. Поэтому, когда я пришел в себя, то очнулся один, лежащий на крыше. Я собрался силами так быстро, как это могло быть возможным. Я почти бежал к двери крыши. Я столкнулся со Стивом и одной пожилой леди, которую он позвал на помощь. Я не знаю, за каким чертом он ее привел и, что она могла сделать для меня. Я сказал, "Идем", и вышел с крыши. Та леди была явно несчастлива из-за того, что ее вытащили на крышу.
Я был настолько зол на Стива за то, что он ушел и оставил меня одного, что мне потребовалось пройти три квартала быстрым шагом, чтобы увидеть, что он плачет. Я не видел никого, кроме девочек плачущим, и я даже не припоминал, когда я плакал сам.
"Что с тобой?" спросил я его.
"Просто заткнись", ответил он. "Ради всех святых, просто заткнись"
Это не было на него похоже. Я решил, что он должно быть все еще беспокоится о своей матушке. Я не помнил свою, поэтому не мог знать, что он чувствует.
Пятая
Стив отправился домой, и я последовал его примеру, потому что я не хотел неожиданно упасть на улицах, и еще потому, что я рассчитывал, что Мотоциклист будет там. Еще немного рановато, чтобы возвратился старик.
Я столкнулся с Кассандрой, поднимаясь вверх по лестнице. Я имею в виду, что действительно налетел на нее. Кассандра думала, что она девушка Мотоциклиста. Она извращенка, если вы спросите меня. Я не терпел ее. Она была практиканткой в средней школе в прошлом году, а Мотоциклист был одним из ее учеников. Она крутилась возле него. Но девушки все равно охотились за ним. И не только потому, что он хорошо выглядел. Он выглядел по-особенному. Так или иначе, он мог заполучить любую цыпочку, которую только мог захотеть. Но что он увидел в Кассандре, я не знаю. Должно быть, он ей сожалел.
И вот она была передо мной, выпускница колледжа, из хорошей семьи, из хорошего дома с другой стороны города, пришедшая сюда, в старый дом, чтобы быть возле Мотоциклиста. Она не была даже миленькой. По крайней мере, так я думал. Стив говорил, что была, но я все равно так не думал. Она крутилась здесь босая, словно труп, безо всякого макияжа. Почти каждый раз, как я видел ее, она была с кошкой. Я не любил кошек. Я не дошел до того, чтобы как Биф Уилкокс использовать их в качестве мишени для стрельбы из пистолета двадцать второго калибра, но я все равно их не любил. И она пыталась говорить как Мотоциклист, говорить вещи, которые что-то значат. Но она не могла одурачить меня.
"Привет", сказала она мне. Я ждал, что она отодвинется, чтобы я смог пройти наверх по лестнице, но она этого не сделала. Черт, это моя лестница, между прочим. Я покосился на нее. Я никогда не пытался притворяться, что она мне нравится. "Давай, убирайся", сказал я, в конце концов.
"Прелестное дитя", сказала она.
Я ответил что-то непристойное, что я не говорил обычно цыпочкам, но она действительно действовала мне на нервы. Она даже не отступила.
"Ты ему не нравишься", продолжил я. "Еще больше, чем другие".
"Я ему и не понравлюсь теперь, конечно", сказала она. Она протянула свои руки. Они были в следах от уколов. Она кололась. "Видишь?"
Я был шокирован на первый момент, затем почувствовал отвращение. "Если бы он увидел, что я ширяюсь, то сломал бы мне руку".
"Сделал бы он для меня хотя бы это", сказала она. Она всегда была надменной, словно думала, что она и Мотоциклист состояли в суперэлитном клубе или в чем-то таком. Но сейчас она не была нахальной.
"Я не наркоманка", сказала она, словно я был ее лучшим другом. "Я лишь думала, что это поможет. Я думала, что он уехал навсегда".
Одну вещь, которую Мотоциклист не мог выносить - это люди, принимающие наркотики. Он даже не пил по большому счету. Был слух, что он однажды убил наркомана. Я никогда его об этом не спрашивал. Как-то он сказал мне, "Если я увижу, что ты принимаешь наркотики, то сломаю тебе руку". И он сделал бы это. Это был один из немногих случаев, когда он проявил ко мне внимание. Я отнесся к этому серьезно.
Я отвел взгляд от Кассандры и плюнул через перила. Что-то было в ней такого, что действовало мне на нервы. Она поняла намек и начала спускаться по лестнице. Я застал Мотоциклиста дома, сидевшего на матрасе, прислонившись к стене. Я спросил его, есть ли что-нибудь поесть в доме, но он меня не слышал. Я привык к его глухоте. Он был абсолютный дальтоник, к тому же. Не различал цветов.
Я нашел несколько крекеров, сардины и молоко. Я не привередлив к еде. Я ем все. Я также нашел бутыль дешевого пойла и допил ее. Старик никогда не считал бутылки.
Я снял свою майку и промыл рану снова. Она ныла, но не сильно, но ныла, как зубная боль. Я был рад, когда боль утихала.
"Эй", сказал я Мотоциклисту, "Не уходи никуда, пока старик не вернется, о'кей?"
Он отвел свои глаза от стены, посмотрел на меня, не меняя взгляда, и всего лишь улыбнулся.
"Бедный ребенок", сказал он мне, "все время вляпываешься во что-то".
"Я в порядке", ответил я. Я был удивлен тем, что он беспокоится обо мне. Я думал, что он самый классный парень во всем мира, он и был таким, но он никогда не уделял мне большого внимания. Но это ничего не значило. Насколько я могу судить, он никогда не уделял серьезного внимания ничему, кроме как мог посмеяться над этим.
Через какое-то время пришел мой отец.
"Оба дома?" спросил он. Он не был, выпивши, как обычно.
"Эй, мне деньги нужны", сказал я ему.
"Я давно тебя не видел", сказал старик Мотоциклисту.
"Я был вчера дома".
"Неужели. Я не заметил". Мой отец говорил необычно. Он окончил колледж. Юридический вуз. Я никому не говорил об этом, потому что никто бы и не поверил. Мне было самому тяжело поверить в это. Я не думал, что люди, закончившие вуз, пропивают социальное пособие. Но как видно, некоторые из них так и делают.
"Не подкинешь немного деньжат", повторил я.
Он посмотрел на меня внимательно. Я и Мотоциклист не видели никого похожего на него. Он был среднего роста, среднего возраста, русый с лысеющей макушкой, светло-голубыми глазами. Он был таким человеком, которого никто даже не замечал. У него было много друзей, в большинстве своем бармены.
"Рассел-Джэймс", сказал он вдруг. "Ты не болен?"
"Получил ножевую рану в драке", ответил я ему.
"Правда?", взглянул он. "Ох, и странно же вы живете".
"Да не странно", сказал я.
Он дал мне десять долларов.
"А как насчет тебя?" спросил он мотоциклиста, "Хорошее путешествие?"
"Да. В Калифорнию".
"И как Калифорния?"
"Это было весело. Даже лучше, чем здесь, столь же забавно как это место". Мотоциклист смотрел прямо через старика и видел что-то, чего я не мог видеть.
Я надеялся, что это не перетечет в их привычный длинный разговор. Временами эти разговоры могут длиться целый день, словно они не видели друг друга, а временами они начинают болтать о чем-то, и это продолжается всю ночь. Это не слишком весело для меня, так как я не могу понять и половины ими сказанного.
Мне трудно описать мои отношения с отцом. Я имею в виду, что у нас все хорошо, никогда не ссоримся, кроме моментов, когда он думает, что я выпил его вино. Даже, когда он не возражал. Мы не общаемся с ним часто. Порой он спрашивает меня о чем-то, но я могу сказать, что это из-за учтивости. Я рассказывал ему о вечеринках у реки или о драках или танцах, а он смотрел на меня так, словно не понимает язык. Мне сложно уважать его с тех пор, как он ничего не делает. Он пьет дни напролет в баре, возвращается домой и читает, и снова пьет всю ночь. Это не делать что-нибудь. Но у нас все хорошо, поэтому я не могу сказать, что ненавижу его. Я не ненавижу его. Я лишь хочу, чтобы он был лучше.