По правде говоря, она не только слышала: в ходе многочасовых поисков в Интернете Адриана наткнулась на статью в "Инстайл" с дюжиной снимков его холостяцкого жилья. Адриана уже знала, что в своем доме с четырьмя спальнями и пятью ванными комнатами он предпочитает свободный от лишних вещей современный стиль, дом выстроен в балинезийском стиле - с душами в помещении и на улице, с садом, отдельными павильонами для приемов еды, развлечений и сна, и в довершение всего там имеется убийственно роскошный бассейн, простирающийся до, собственно, бесконечности над долиной внизу. Заочно Адриана решила, что, внеся несколько незначительных поправок (в главной спальне наверняка потребуется встроить туалетный столик и немедленно оборудовать достойную гардеробную от "Калифорния клозитс"), будет жить там с большим, большим удовольствием.
- Хорошо, querida, на этот раз мы закроем глаза на твою поездку. Но, пожалуйста, в будущем проявляй большую сдержанность. Мне не нужно напоминать тебе, что в последнее время на твоего отца свалилось много стрессов.
- Я знаю, мама.
- И веди себя как следует с мистером Бэроном, - предостерегла мать. - Не забывай, чему я тебя учила.
- Мама! Конечно, не забуду.
- Как бы то ни было, но в отношении богатых и влиятельных мужчин правила становятся еще важнее. Эти люди привыкли, что женщины падают к их ногам, и, в свою очередь, больше ценят, когда встречают кого-то, отказывающегося так поступать.
- Знаю, мама.
- Сохраняй свою загадочность, Адриана! Я сознаю, что ты ложишься в постель с мужчинами гораздо быстрее, чем делали в свое время мы, но тем важнее оставаться недоступной в других сферах. Ты понимаешь?
- Да, мама. Прекрасно понимаю.
- Потому что в твоем полете через всю страну для встречи с мужчиной нет ничего нового, - заметила миссис де Соза.
- Мама! Самое время. Он уже четыре раза навещал меня в Нью-Йорке.
Может, она самую малость и преувеличила, но матери не нужно об этом знать.
- И ты останавливаешься в отеле, надеюсь?
- Конечно. Хотя было бы гораздо дешевле остановиться в его доме…
Это предположение повергло мать в панику.
- Адриана! Ты так не поступишь! Конечно, мы с твоим отцом оценили бы твое стремление к сдержанности в вопросе финансов, но этот конкретный случай не обсуждается.
- Я пошутила, мама. У меня забронирован номер люкс в "Пенинсуле", и я планирую в нем жить.
- И помни: не оставайся у него на ночь! Если уж интимные отношения с ним так необходимы, имей хотя бы здравый смысл уйти после этого.
- Да, мама.
Адриана сдержала улыбку. Большинство матерей предостерегают дочерей от случайного секса из страха перед возможным заболеванием, неуважением или испорченной репутации. Ничто из этого миссис де Соза не беспокоило, она боялась, как бы неверный шаг не нанес непоправимого ущерба балансу отношений и не сделал бы конечную цель - быструю помолвку Адрианы с подходящим мужчиной - еще более труднодостижимой.
- Хорошо, дорогая, я рада, что мы поговорили. Он подает очень большие надежды. И, разумеется, гораздо предпочтительнее мужчин, с которыми ты обычно встречаешься…
- Я позвоню тебе, когда вернусь в Нью-Йорк в воскресенье, хорошо?
Мать поцокала языком и сказала:
- Дай-ка посмотреть… Я загляну в свой ежедневник, да, мы тогда уже будем в Дубае. Сотовая связь должна действовать, но лучше позвонить в квартиру. Номер у тебя есть?
- Есть. Позвоню тебе туда. Пожелай мне удачи!
- Удача тебе не нужна, querida. Ты совершенно потрясающая девушка, которую любой мужчина - мистер Тобиас Бэрон, конечно, не исключение - рад был бы заполучить. Только помни о своих обязательствах, Адриана.
Адриана посмотрела на водителя, прикидывая, сколько он мог услышать, но тот тихонько разговаривал по мобильному. Конечно, общение с матерью выматывает, и, судя по рассказам Ли и Эмми, она резко отличается от большинства матерей, но отрицать ее достижения трудно. Миссис де Соза превратила феноменально успешную карьеру модели в жизнь, полную роскоши и праздности, которые обеспечивал ей добрый, трудолюбивый мужчина, боготворивший землю, по которой она ступала. Городское поместье в Сан-Паулу, поместье на берегу океана в Португалии и роскошные квартиры в Нью-Йорке и Дубае… что ж, это, согласитесь, немало. Да и с мехами и драгоценностями, автомобилями и прислугой тоже все было в порядке, и естественно, миссис де Соза с удовольствием пользовалась своей неограниченной и несомненной возможностью тратить (пункт, на котором она настояла до свадебной церемонии). Может, и утомительно выдерживать бесконечные "уроки" матери, но во всех вопросах, связанных с мужчинами, авторитет этой женщины непререкаем.
Адриана посмотрела в окно, когда они выехали с шоссе 405 на Уилшир-стрит, потом проехали но бульвару Уэствуд, а затем по Синагог-элли. В последний раз она была в Лос-Анджелесе пару лет назад, но не сомневалась, что водитель пропустил поворот к ее отелю.
- Сэр? Простите, мне кажется, мы проехали "Пенин-сулу". Разве он не на бульваре Санта-Моника?
Водитель кашлянул и посмотрел на нее в зеркало заднего вида.
- Мистер Бэрон направил нас в другое место, мэм.
- О, в самом деле? Что ж, боюсь, мне придется отменить его решение. Сначала я заеду в свой отель.
Как ни горела Адриана желанием увидеть великолепную показную роскошь Тоби, то есть свой будущий дом, ей отчаянно требовалось уделить внимание своей растрепавшейся из-за влажности прическе и освежить землистый после путешествия цвет лица. И еще следовало разобраться с этим обращением "мэм".
К великой досаде, а затем и к ужасу Адрианы, водитель проигнорировал ее слова и продолжал вести машину. Неужели ее похищают? Неужели водитель - какой-то извращенец, потерявший разум, едва на заднее сиденье села красивая девушка? Позвонить Тоби? Матери? В полицию?
- Простите, мэм. Дело в том…
- Вы можете не называть меня "мэм"? - резко бросила Адриана, все мысли о неминуемой смерти исчезли.
На лице водителя отразилось подобающее смущение.
- Конечно, Мисс. Я только говорил, что вам будет приятно узнать, куда мы направляемся.
- В центр Каббалы Мадонны? - с надеждой спросила Адриана.
- Нет, мэм. Э… мисс.
- В центр сайентологии Тома?
- Боюсь, нет. - Он крутанул руль, и автомобиль повернул налево - прекрасный, волшебный, желанный поворот налево… на Родео-драйв.
- В парижскую тюрьму?
Легко было шутить теперь, находясь в таком замечательном месте.
Водитель свернул к тротуару, под табличку "Стоянка запрещена", выключил двигатель и помог Адриане выйти из машины, предложив руку со словами:
- Прошу вас следовать за мной…
Он повел ее мимо магазина Биби (на Родео!), и она на мгновение запаниковала, пока не увидела вывеску. Адриана затаила дыхание. Ей хотелось петь, кричать и вопить. "Боже мой, Боже мой, Боже мой", - думала она, пытаясь восстановить дыхание. Не может быть! Не может? Быстрый взгляд на потрясающие витрины этого бутика подтвердил: они только что вошли под священную сень поставщика украшений на церемонию присуждения "Оскара", самого гуру - Гарри Уинстона.
- О Господи, - ахнула она, на секунду забыв, что и водитель, и высокомерная продавщица внимательно за ней наблюдают.
- Да, это ошеломляет, - сочувственно кивнула продавщица. - Вы здесь впервые?
Адриана собралась. Будь она проклята, если позволит этой женщине покровительственное обращение. Продемонстрировав свою самую ослепительную улыбку, она коснулась ее руки и переспросила с легкой насмешкой:
- Впервые? Просто я немного опешила, решив, что мы идем в "Булгари".
- А-а… - Женщина явно не поверила. - Что ж, боюсь, сегодня вам придется довольствоваться этим.
В обычных условиях Адриане потребовалась бы вся ее воля, чтобы удержаться от гадости, но что-то во всем этом сверкающем великолепии погасило ее воинственный пыл. И она только улыбнулась:
- Вообще-то не совсем представляю, зачем я здесь…
Продавщице было, вероятно, хорошо за сорок, и даже Адриана вынуждена была признать, что для своего возраста та выглядит отлично. Элегантный темно-синий костюм выгодно подчеркивал фигуру, а макияж был наложен опытной рукой. Женщина указала на небольшой уголок с диванами и знаком предложила Адриане сесть.
Водитель незаметно ретировался, пока Адриана усаживалась на старинную, с бархатной обивкой тахту, манившую своей мягкостью, но она лишь осторожно примостилась на краешке, боясь опрокинуться назад. Полная женщина в старомодной униформе горничной поставила перед ней поднос с чаем и печеньем.
- Спасибо, Ама, - не глядя бросила продавщица.
- Gracias, Ама, - добавила Адриана. - Me gustan sus aretes. Son de aqui? Мне нравятся ваши сережки. Они отсюда?
Служанка покраснела, она не привыкла, чтобы к ней обращались клиенты.
- Si, senora, son de aqui. El senor Winston me los dio como regalo de boda hace casi veinte aiios. - Это означало: "Да, мисс, отсюда. Мистер Уинстон подарил их мне в качестве свадебного подарка почти двадцать лет назад".
- Muy lindos. Очень красивые.
Адриана одобрительно кивнула, смущенная Ама исчезла за тяжелой бархатной шторой.
- Вы так бегло говорите по-испански? - спросила продавщица больше из вежливости, чем из подлинного любопытства.
- Мой первый язык - португальский, но мы учили и испанский. Родственные языки, - терпеливо объяснила Адриана, хотя едва сдерживала возбуждение.
- А, интересно.
"Нет, не интересно", - подумала Адриана, гадая, не поставит ли вот-вот некий рекорд скорости, с которой мужчина сделал ей предложение. Не собирается же Тоби действительно предложить ей руку и сердце… или собирается? Нет, это смешно, они познакомились всего лишь в начале лета. Вероятно, он немного разволновался из-за воображаемого "тайного любовника" и решил - разумеется, правильно, - что небольшая побрякушка перевесит чашу весов в его пользу.
- Прохладно сегодня, не так ли? - говорила в этот момент продавщица.
Адриана неопределенно помычала. "Хватит уже болтать! - хотелось ей крикнуть. - Я. Хочу. Мой. Подарок!"
- Что ж, дорогая, вы, вероятно, недоумеваете, почему вы здесь, - заметила продавщица.
"Это еще мягко сказано", - подумала Адриана.
- Мистер Бэрон просил меня передать вам… - Словно в ответ на ее мысли перед ней возник джентльмен лет шестидесяти, в костюме-тройке, с лупой ювелира на шее, и указал на продавщицу с маленьким, выстланным бархатом подносом, который та протягивала Адриане. - … Вот это.
На черном бархате лежали самые красивые серьги, какие только доводилось видеть Адриане. И даже более чем красивые… абсолютно потрясающие!
Продавщица осторожно тронула одну из них ухоженным ногтем и заметила:
- Очаровательны, не правда ли?
- Они совершенны. Сапфировые капли, точно такие были на Сальме Хайек на церемонии вручения "Оскара", - выдохнула Адриана.
Женщина вскинула голову.
- Так-так, а вы знаете свои украшения.
- Не совсем, - засмеялась Адриана, - но я знаю ваши украшения.
Удивительно - нет, просто поразительно, - что Тоби запомнил, как она восхищалась оскаровскими серьгами Сальмы на фотографии в старом журнале. Одно это достаточно невероятно, но то, что он сохранил снимок и нашел идентичную пару два месяца спустя после разговора, просто непостижимо.
- Ну, вообще-то именно эти и были на мисс Хайек на Церемонии "Оскара". Она взяла их напрокат, и с тех пор мы получили на них много заявок. Однако, - ради пущего эффекта продавщица выдержала паузу, - теперь они принадлежат вам.
Адриана только охнула и непослушными пальцами взяла серьги, чтобы примерить.
Пятнадцать минут спустя в достойных знаменитости сапфировых серьгах-каплях и с бутылкой "Эвиан" в руке Адриана прыгнула на заднее сиденье лимузина. Она была довольна собой не только из-за нового приобретения, но и из-за того, что оно олицетворяло: надежного, преданного бойфренда, который обожал ее и щедро одаривал любовью и вниманием (и драгоценностями от Гарри Уинстона). Наконец-то она поняла, почему девушки так страстно желают стабильности. Кому нужны сотни мужчин и связанная с ними головная боль, когда можно найти одного, имеющего все? Конечно, телеактер Дин - лакомый кусочек, но насколько лакомым он будет, если через пять лет, ничего не достигнув, поселится в каком-нибудь актерском общежитии в Западном Голливуде? Нельзя отрицать, она получила массу удовольствия от хирурга из Гринвича, и от израильского шпиона, и от парня из Дартмута. Она насладилась всеми и каждым в отдельности и, если честно, бесчисленным множеством других. Но это было в юности, а теперь она взрослая женщина с соответствующими желаниями. Адриана потрогала голубые драгоценные камни и улыбнулась. Ее ждут идеальные выходные, она в этом уверена.
- Тебе не столько платят, чтобы еще и по домам ездить, - пробормотал Рассел, нежно поглаживая Ли по спине.
- Можно подумать, я не знаю, - отозвалась та, молясь, чтобы он не останавливался.
Она еще теснее прижалась к широкой, теплой, почти безволосой груди Рассела и сунула голову ему под мышку. Она любила лежать с ним вот так, прижавшись друг к другу, и даже сейчас это волновало Ли; может, ей и не хочется заниматься с Расселом сексом, но его прикосновения не вызывают у нее отвращения. Ли вспомнила, как Эмми проходила через все это с Марком, своим бойфрендом до Дункана. Она заявляла, что секс с ним никогда не был потрясающим даже вначале, но ситуация неуклонно ухудшалась - в основном в голове у подруги, признавала Ли, - пока Эмми не начала отскакивать с отвращением всякий раз, когда он к ней прикасался. Ли, прекрасно понимавшая, что значит отпрянуть в сторону, когда бойфренд хочет тебя поцеловать, помнила эту историю, но именно поэтому находила ласки такими обнадеживающими. Она не хотела бы лежать голой в постели с Расселом, прижавшись к нему и наслаждаясь его прикосновениями, если бы в этом было что-то не то… или нет? Нет, это ясно указывает, что все идет как должно. У каждой женщины меняются порой сексуальные желания. Согласно статье в "Харперс базар", которую она неделю назад прочла в маникюрном салоне, женское либидо - вещь хрупкая, на него влияют стресс, нарушения сна, гормоны и миллион других факторов, неподвластных контролю. Немного времени и терпения - уверял автор статьи, и женщина вернется в нормальное состояние. Главное - подождать.
- Так какой он? - спросил Рассел. - Действительно такой сумасшедший, каким его рисуют?
Ли спросила себя, когда это Рассел читал о Джессе в "Гугле"?
- В смысле? Он похож на… не знаю, на автора. Они все ненормальные.
Рассел лег на спину и заслонил рукой глаза, защищаясь от раннего солнца, просачивавшегося по сторонам жалюзи.
- Да, но он продал пять миллионов экземпляров и получил Пулитцеровскую премию, а затем исчез. На шесть лет. Это правда была проблема с наркотиками? Или он просто исписался?
- Понятия не имею. Мы только один раз пообедали вместе, он со мной не откровенничал. - Ли постаралась скрыть раздражение, но это было нелегко. - Послушай я тоже не горю желанием туда ехать.
Что являлось в общем-то правдой. Ли, безусловно, нашла бы, чем - и с большим удовольствием - заняться в эти два неприсутственных дня, вместо того чтобы ехать в Хэмптоне как раз накануне выходных.
- Знаю, милая. Только не позволяй ему третировать тебя, хорошо? Может, он и считает себя шишкой, но тем не менее его редактор ты. И сама заказываешь музыку, верно?
- Верно, - машинально ответила она, думая, насколько же ее злит, когда Рассел говорит совсем как отец. Накануне вечером мистер Эйзнер сказал ей то же самое в разговоре, который, вероятно, призван был подбодрить, но показался Ли снисходительной лекцией высококвалифицированного профессионала беспомощному любителю.
Рассел поцеловал ее в лоб, натянул трусы-боксеры и пошел в ванную. Включил душ, пустив горячую воду, и направился в кухню, закрыв дверь в ванную комнату. Там он будет ждать, пока ванная наполнится жаром и паром - как он любит, - и готовить себе тем временем ежедневный питательный завтрак: соево-протеиновый коктейль, обезжиренный йогурт и яичницу-болтунью из трех яичных белков. Этот ритуал чрезвычайно раздражал Ли. "А как же вся эта впустую льющаяся вода?" - спрашивала она его каждый раз, но он лишь напоминал, что эта вода включена в ежемесячный счет за квартиру, который она оплачивала, поэтому - какая разница? Это была всего одна из черт его характера, доводившая Ли до белого каления. Она прекрасно понимала, что раз в неделю Рассел вынужденно возвращается домой в полном телемакияже, но терпеть не могла наблюдать, как он его снимает. Он использовал ее средство и ватные диски и крайне осторожно обращался с зонами под глазами и вокруг носа, и хотя Ли сама не знала почему, но находила это отвратительным. Иногда он забывал это делать, и наволочки Ли покрывались основой под макияж … все это было просто невыносимо.
Ли упрекнула себя за такую суровость и нетерпимость "сделала глубокий, расслабляющий вдох. Сегодня четверг, девять утра, светит солнце, а она уже чувствует себя так, будто бодрствовала двое суток и пережила мировую войну. Измученная, подогреваемая умеренной тревогой, Ли заставила себя встать с кровати и нырнула в заполненную паром ванную комнату.
Ей удалось натянуть белые джинсы и все остальное, прежде чем Рассел закончил принимать душ, поэтому она послала ему воздушный поцелуй с порога ванной и быстро покинула квартиру. Она дотащила свой чемодан до прокатной конторы "Хертц" на Восточной Тринадцатой улице и, согласившись на все пункты страховки - лучше безопасность, чем сожаления! - выпила большую чашку ледяного латте в "Джо", кинула в рот две "Никоретты" и забралась на водительское сиденье красного "форда-фокуса". Поездка заняла меньше времени, чем планировала Ли, и через два с небольшим часа она въехала на автостоянку у ресторана под названием "Эстиас". Она вошла в ресторан - коттедж, обшитый вагонкой, в точности как описал его Джесс. Ли воспользовалась туалетной комнатой и выпила еще одну чашку кофе, прежде чем позвонить.
Ответил он на четвертом гудке.
- Джесс? Это Ли. Я в "Эстиас".
- Уже? Не ожидал вас до середины дня.
Она почувствовала, как взлетело давление.
- Почему же? Мы разговаривали только вчера, и я сказала вам, что приеду между двенадцатью и двенадцатью тридцатью.
Джесс засмеялся. Судя по голосу, он, вполне возможно, только что проснулся.
- Да, но кто же приезжает вовремя? Когда я говорю полдень", то подразумеваю "в три".
- Да что вы? - удивилась Ли. - А вот я, говоря "в полдень", действительно подразумеваю "в полдень".
Джесс снова засмеялся:
- Понял. Сейчас оденусь и приеду. Закажите кофе, постарайтесь расслабиться. Мы сразу же начнем работать обещаю.
Ли заказала еще одну чашку кофе и стала листать "Нью-Йорк таймс", оставленный кем-то на стойке.