- Что, ты тоже перешёл на федеральный канал, и у тебя всё хорошо? - Вислячик рассмеялся. - Ничего не знаешь ни про пайки, ни про поезда, ни как по центру уголовники ходят со спецами пополам? Когда полный автобус затапливают - это нормально? Когда города сгорают целиком - это нормально? Когда южный округ не отвечает вторую неделю - вообще пустяки? Или твоих драгоценных не коснётся, а дальше хоть земля полыхай? Нет, местечко повыше и потеплее, и чтоб ещё всё своим - это понятно, вполне даже понятно, я тоже волонтёром не нанимался. Но продолжать под это швыряться словами "демократия", "законность", "цивилизованное - бляха-муха - общество" - даже со своими, здесь, у нас, с таким видом, будто это что-то для тебя значит, - он прервался, будто выдохшись, снова покачал головой. - Подонок - ты и есть подонок.
Он в некотором недоумении пожал плечами, расправил полы плаща.
- Ну хорошо, допустим. Мне тогда только одно непонятно: что ты здесь, в таком случае, делаешь? Ещё летом, помнится, ровно поделили… и вроде тебя всё тогда устраивало. Или что, своя доля на совесть давить стала? Так отдай мне и вперёд, оставь это ужасное общество прогнивших людей. Выход у нас свободный, преследовать тебя никто не будет. А если своё местечко оставлять не хочется - то зачем вообще столько слов и столько шума?
Вислячик не ответил и только рассматривал поверхность стола, будто она оставалась единственным, что его интересовало.
- Кстати, ты ещё забываешь, наверно, что я не правитель, только около. А все конкретные претензии, которые ты так живописно выразил, лучше бы адресовать лично госпоже Мондалевой. Тем более, ты же высказывался за то, чтоб не отрывать её от реальности, - он ободряюще улыбнулся. - Вот кстати, если ты так и сделаешь, я тебя полностью поддерживаю.
- Почему же сам ей не адресуешь, раз такой умный? - проворчал Вислячик.
- Потому что, как ты весьма верно заметил, у меня другие приоритеты.
- Подонок, - ещё раз бросил Вислячик и быстро удалился нервным неровным шагом.
Он вздохнул, пробормотал себе "Не собрание, а какое-то сборище истеричек" и постарательнее застегнул плащ.
55
Через несколько дней они уже оба лежали, каждый на своём месте, время от времени переговариваясь друг с другом. Иногда приходила Сибилла: она рассказывала, как идут дела у Буловой, порой приносила от неё какие-нибудь вкусности, вроде засахаренной вишни. И Китти ела вишню - отправляя по одной в рот, медленно, явно без всякой охоты пережёвывала каждую ягоду.
В этот раз Сибилла уже ушла, стеснительно улыбнувшись на прощание. Лил навязчивый, сонный дождь: слабел, усиливался, вновь слабел, но никак не иссякал полностью. Печку внизу Китти тщательно растопила с утра, но похоже, все дрова железное брюхо уже сожрало. Впрочем, новое зеркало для авто и кое-какие другие мелочи успели сожрать ещё больше.
Деньги были на исходе.
Феликс проглядел ещё раз бумаги (со своими пометками ручкой и её - карандашными), но даже ему было ясно, что больше ничего нового тут не почерпнёшь. Будь они в Ринордийске - открывался бы простор для деятельности. Но здесь, без всякой связи, без сети старых знакомств, без возможности даже что-то уточнить - нет, бесполезно. Поэтому он просто лежал теперь, так же глядя в потолок.
- Почему Замёлов вообще спрятал их в шкатулке? Ему-то зачем это могло быть нужно?
- Не знаю. Возможно, он опасался, что компромат найдут. И спрятал там, где точно искать не будут. Исходники же уничтожил.
- Так это у нас, возможно, единственный экземпляр? Страшное дело…
Или:
- А может, он знал, что ты слышишь, и сделал это нарочно? С расчётом на то, что прочтёшь позже?
- Не думаю. Но я бы спросила, если была бы возможность.
Или:
- А если он был в курсе, кто ты? Такой подарок - шпиону от шпиона? Бред, конечно, но если он знал, что с ним кончено… Вдруг?
- Я думала об этом…
Или:
- Как считаешь, почему они отдали нам глину? Это же убийственная вещь, такими не разбрасываются просто так.
- Воображали, что у нас она будет в большей безопасности, может быть. Помнишь, как туда приходили? Лаванда когда-то спрашивала меня про уголь.
- Хочешь сказать, приходили всего-то за глиной?
Или:
- А как вообще ею пишут, мне интересно? Глина же не красит. И не сгорает.
- Думаю, размачивают и наносят очень тонким слоем. В огне же неочищенная глина рассыпается.
- Никак сделано из расчёта, что владелец и впрямь "ко всему приспособится".
Или:
- А если её будут искать у нас? Если они знают.
- Значит, спрячем. Или отдадим Буловой.
- А если нас спросят?
- Можно и не отвечать.
- А если… - Феликс замолчал.
- Что?
- Ну… если они знают, что мы знакомы.
Китти помолчала.
- Я считаю, тут каждый за себя. Если кто-то дойдёт до точки, может и сам сказать.
- Вообще да… - Феликс сел и раздражённо взглянул на неё. - Господи, о чём мы говорим!
- Да, действительно, - Китти продолжала смотреть в потолок. - Абсолютно антинаучная ересь.
За окном смеркалось. С места Феликса был виден лежавший на подоконнике, рядом с картой бережно завёрнутый зелёный шарик - будто и всем это казалось таким важным: аккуратно и тщательно хранить амулет, не позволять никому отнять его, а если и передать, то лишь в проверенные и надёжные руки, которые не наделают бед…
- А может, поедем домой?
Снаружи прошумел мотор. Заглох внизу, у дверей.
Они быстро переглянулись. Китти встала.
- Дверь на замке?
Через секунду он вспомнил:
- Сибилла же выходила последней…
Внизу что-то стукнуло несколько раз. Похоже, даже лишней минуты не будет.
Китти переместилась к двери, нашаривая пистолет.
- Стой, - Феликс рванулся наперерез ей. - Я сам.
Он приоткрыл дверь на лестницу, чутко прислушался, что делалось внизу.
Там происходило что-то невнятное, будто топтались на месте. Наконец, скрипнуло на входе и громко прозвучало:
- Феликс! Китти! Дверь-то чего не закрываете?
Феликс недоумённо оглянулся на неё, снова воззрился на ступени. Он узнал голос, но его здесь просто не могло быть. Секунда - и, распахнув дверь, он шагнул наружу.
Рамишев и Пурпоров стояли внизу у лестницы. Вода слегка припорошила их, но лица были довольные и радостные.
- Люди, - Феликс, недоверчиво улыбнувшись, мотнул головой, спустился к ним на несколько ступенек. - А вы здесь что делаете?
Пурпоров взмахнул руками:
- Мы мчались за вами из самого Ринордийска. Сибилла сказала, что вы за городом. Ты что, не рад нас видеть?
56
- Так как вы здесь? - спросил Феликс (Китти после обмена объятиями и словами приветствий оставила их и удалилась наверх).
- Ну вот, ты тогда звонил и сказал, что вы движетесь в Истрицк, - начал Рамишев (Феликс кивнул). - Мы, конечно, сразу не собирались никуда ехать: ты об этом речи не завёл, и мы решили, что помешаем скорее.
- А если я послал намёк? - протянул Феликс.
- Нет, - Рамишев переглянулся с Пурпоровым покачал головой. - Нет, мы раз десять обсудили, что именно ты сказал, и пришли к выводу, что никакого намёка в эту сторону не было.
- А… - их убийственная серьёзность была сейчас даже забавна.
- Вот так, а потом вся эта шумиха с Истрицком. То есть понимаешь, никаких официальных новостей не было, вообще нигде не промелькнуло, только непроверенное и через частных лиц… Мы, конечно, начали звонить. У вас что, телефоны сели?
- Отключили, - сказал Феликс (вдаваться в подробности ему почему-то не хотелось).
- Аа, а у нас уже сели. Ну так вот, тогда мы посовещались и решили-таки рвануть в этот Истрицк.
- И как там сейчас? - всё же спросил Феликс, отводя взгляд.
- Пепелище, - Рамишев покачал головой. - На юге сохранились кое-какие постройки и немного на севере, там даже, кажется, остались какие-то люди. А так вообще всё выгорело подчистую.
- Ясно, - кивнул он.
- Ну так вот, - продолжил Рамишев, - а там… мы туда добрались за три дня на его внедорожнике, - он кивнул на Пурпорова, - а там уже нам попался этот человек. Странный такой, будто из ниоткуда появился. И как специально для нас.
- Кто? - насторожился Феликс.
- Этот… как же, - Пурпоров несколько раз щёлкнул пальцами. - По фамилии такой из начала того века… Редисов, вот. Яков Редисов. С такими рыжими вихрами.
- Бобров, наверно?
Пурпоров качнул головой:
- Нет. Яков Редисов. Точно, Редисов.
- Ясно… - снова проговорил Феликс, на этот раз с ухмылкой. А даже почти поверил…
- И он, - снова взял слово Рамишев, - он рассказал, что вы уехали с Таисией Буловой, а Булова вроде как живёт в Каталёве. Значит и вас если где имеет смысл искать, то там.
- Так, стоп, откуда он знает про Булову? - Феликс нахмурился. Что-то он ничего не слышал раньше о таком странном знакомстве.
- Да вроде как общался с ней… Когда она сидела в Истрицке. Она же, говорит, интеллигентка, надо было ей отдельное помещение обеспечить, чтоб наш дурдом вокруг не плясал.
- Так и сказал?
Те оба закивали.
- Слушайте, что вы ему наболтали, что он вам всё это выложил?
- Да и не пришлось болтать особо…
- Бутылку поставили?
- Н-нет, - запнулся Рамишев. Пурпоров удивлённо поднял брови:
- Разве он из таких? Не похож.
- Нет, мы просто узнали, что он из местной ночлежки и спросили, не было ли приезжих в городе. Он вас сразу вспомнил и описал подробно. А тут мы уже нашли Булову, и Сибилла сказала нам, где вы… Что-то не так?
- Думаю, - Феликс оторвал взгляд от стены и попытался сделать его менее мрачным. - Думаю, не расписал ли он всё это, кроме вас, кому-то ещё. Кстати, а он не упоминал какой-нибудь…
"Какой-нибудь амулет", - хотел он сказать, но что-то остановило.
- Какие-нибудь… свои догадки, может быть. Прогнозы.
- Вроде нет… - Рамишев снова с сомнением взглянул на Пурпорова, но тут же просиял. - А, разве что он догадался, кто ты, и вообще, считай, твой фанат. Читал журнал Видерицкого и вообще… Ах да, кстати!
- Ага, забыли, - подхватил Пурпоров и вытащил из кармана белый запечатанный конверт. - Это тебе от Видерицкого.
- Что это? - мгновенно подобрался Феликс.
- Посмотри - увидишь. Мы объяснили в общих словах ситуацию, когда отъезжали в Истрицк, и он просил тебе передать.
- Ну вот просто отлично, да, - бросил он злобно, опираясь спиной о косяк притворённой двери.
Китти внимательно и молча смотрела на него, не вставая с кушетки.
- А мы-то думали, кто нас сдал в Истрицке, - он патетически взмахнул руками. - Теперь всё понятно. Не удивлюсь, если и тот телефон, который мы не опознали, тоже его.
- Может быть, - откликнулась Китти. - Но не факт.
- Я ещё всё думал в прежние годы, почему наш журнальчик не накрывают, высшие силы на нашей стороне, что ли… - Феликс вздохнул. - Какой же я идиот.
- Подожди, даже если это он, он едва ли знает про Каталёв. Только про Истрицк.
- Да не в этом дело, как ты не понимаешь!
Последнюю фразу услышали, наверно, даже внизу.
Феликс помолчал немного, заговорил снова:
- И вы посмотрите на него! Задобрить меня решил. Деньги присылает зачем-то… Или считает, что я их возьму?
- Я бы рекомендовала тебе взять, - спокойно сказала Китти. - Нам бы сейчас было нелишне.
- И ничего не значит, что он сдал нас? Ничего не значит, что горел Истрицк? Знаешь, как это называется? Это называется политическая проституция.
Китти чуть поморщилась:
- Н-нет, так называется несколько другое.
- Без разницы уже. Пусть подавится ими.
- Феликс, - она пристально смотрела ему в глаза. - От того, что ты их сейчас не возьмёшь, там уже ничего не изменится. А еда, бензин и прочие полезные фишки нам ещё нужны.
- Бери сама, если хочешь! - Феликс швырнул ей конверт и вылетел на лестницу.
Китти посидела без движения около минуты, затем подняла конверт, вытащила деньги, пересчитала их и положила к себе. Конверт же начала тщательно и методично складывать пополам.
Рамишев остановил его возле самых дверей.
- Феликс, ты куда? - вид у него был растерянный и чего-то ради немного испуганный.
- Не трогай меня! - Феликс отдёрнул руку. Рамишев поспешно отступил, но смотрел всё так же растерянно.
- Но послушай, там же ливень и уже почти ночь. Куда ты собираешься идти сейчас?
- А что такое, Витик? - Феликс с ехидной улыбкой обернулся на него. - Хочешь сказать, если я сейчас не вернусь, для кого-то что-то изменится?
- Феликс, ну что ты такое говоришь…
- Какое кому дело, куда я!
Он толкнул дверь и вышел в потёмки.
Китти сложила конверт в маленький аккуратный квадратик, когда в комнату протиснулся Рамишев (Пурпоров остался стоять в дверях).
- Китти? - Рамишев неуверенно склонился к ней. - Что тут у вас произошло? Куда он пошёл?
Она ещё раз для надёжности продавила одну из сторон квадрата.
- Кажется, я не его личный надсмотрщик, чтоб ты меня спрашивал. Я не знаю, куда он пошёл.
- И всё-таки? - он присел рядом с кушеткой на корточки. - Китти, серьёзно, ты лучше его знаешь. Куда он мог скорее пойти сейчас?
Китти помолчала, раздумывая.
- Скорее всего, никуда в особенности. В случайно выбранном направлении.
- Это плохо, - Рамишев тревожно оглянулся на Пурпорова. Тот, по-прежнему стоя в дверях, кивнул:
- Как искать будем - сначала в сторону леса или города?
- Давай я к лесу, ты - к городу.
- Нет, наоборот…
- Оставьте его в покое, - громко прервала Китти. - Хочет пробежаться по окрестностям - пусть пробежится. Разве что заблудится немного на обратном пути.
Рамишев встал, присел с ней рядом на край кушетки.
- Китти, что всё-таки случилось? Из-за чего вот это всё?
- Мы даже ничего понять не успели, - подхватил Пурпоров.
- Что случилось… - задумчиво повторила Китти.
57
Он думал, пройдёт куда больше, будет идти всю ночь без конечного пункта, без направления - сквозь темноту, в поля, вдоль пустых трасс. Когда же чуть заметно забрезжит рассвет, он дойдёт туда, куда, наверно, теперь и хотелось: какое-нибудь хранимое в тайне от мира, давно позабытое всеми пристанище - последний и настоящий дом для тех, кто был изгнан обществом и самим временем. Если же нет - а более, чем вероятно, что нет - просто наткнётся на тех, кто положит конец путешествию. Серьёзно, раз все уже сдали всех, то и этих должно здесь быть предостаточно.
Не так сложно оказалось даже игнорировать дождь, пусть он и хлестал холодным душем. После нескольких минут Феликс наоборот приспособился радоваться ему: чем хуже, тем лучше, в конце концов. Но вот идти в потёмках по настоящему бездорожью… Да, тут он немного не рассчитал.
Уже просто двигаться здесь было куда трудней, чем по городу, где он мог безустанно шагать из края в край десятками улиц. Дойдя через размокшие поля до кромки дальнего леса (ну сколько, квартал-два по городским меркам), Феликс привалился к ближайшему стволу.
Только сейчас он понял, что совершенно вымотался.
Отдышавшись немного, он на чистом упрямстве прошёл ещё немного вглубь леса, но через две минуты был принуждён остановиться. Ещё несколько шагов - и он просто упадёт, а падать в сырые полусгнившие листья было противно.
Он постоял на месте, чтоб хоть чуть-чуть перевести дыхание, затем развернулся и медленно, понуро побрёл обратно.
Насквозь вымокший, с единственным желанием - забиться в какой-нибудь угол и вырубиться там без сновидений, он добрался до порога. В такой час, конечно, все уже спят. Что к лучшему: меньше всего ему сейчас нужны были свидетели.
Чуть выше по лестнице стоял Леон Пурпоров.
- Вернулся? - он спокойно кивнул Феликсу. - Молодец. Пойдём.
Наверно, это следовало опротестовать, но сил не хватало ни на протест, ни на то, чтоб поинтересоваться, куда, собственно, "пойдём". Поэтому когда Пурпоров жестом позвал в кухонную пристройку, Феликс просто поплёлся следом.
Они с Китти не пользовались этим помещением, и обычно тут было пусто и холодно. Теперь же откуда-то разливался жар, а на одиночной конфорке, включённой Пурпоровым, что-то тихо ворчало, и синеватый огонь лизал металлическое днище.
Феликс бухнулся на табурет у стола, опустил голову на руки. Закрывать глаза как-то уже не было смысла.
- Во-первых, вот, пей, - Пурпоров поставил перед ним чашку с чем-то чёрным и дымящимся.
- Что это?
- Кофе с коньяком. Тебе надо отогреться.
- Да не хочу я, - Феликс отвернулся от стола.
- Ну да, я понимаю, что ты хочешь заболеть и чтоб за тобой все ухаживали. Но это сейчас будет совершенно некстати.
Феликс подволок к себе чашку, нехотя сделал несколько глотков. Физически и правда сделалось чуть лучше, но менее мерзко от этого не становилось.
- А во-вторых, послушай меня теперь, - Пурпоров наклонился, заглядывая ему в глаза. - Всё, ты успокоился? Или с тобой ещё нельзя говорить?
- Да, - Феликс отодвинул чашку. - Да, успокоился.
- Тогда слушай. Это не Видерицкий сдал вас в Истрицке. По одной простой причине: он не знал, что вы там.
Феликс недоверчиво смотрел на него.
- Потому что когда дошла эта история с Истрицком, мы выждали неделю с лишним, прежде чем куда-то ехать и что-то говорить Видерицкому. Если даже он и заподозрил что-то или увидел какую-то связь, вас там на тот момент давно не было.
- Неделю, - повторил Феликс. - Даже так?
- Более того, мы вообще не говорили ему про Истрицк - разве что он знал из каких-то других источников, но не будешь же ты всерьёз доказывать на пустом месте, что так и было. Мы назвали Каштору. Это к югу, совсем в другой стороне.
- Вы поменяли город? - Феликс вскинул изумлённый взгляд. - Даже для Видерицкого?
Пурпоров примирительно кивнул:
- Я, конечно, понимаю, что, по сравнению с тобой, мы люди второго сорта. Но не надо так уж нас недооценивать, да?
Феликс смущённо спрятал взгляд:
- Этого я не говорил.
- Ты пей, пей.
58
С некоторой опаской он поднялся наверх. Китти лежала без движения, отвернувшись к стене. Впрочем, конечно - глубокая ночь на дворе.
Феликс присел на край её постели, тихо позвал:
- Китти? Ты спишь? - она не ответила. - Китти…
Когда он решил, что и не ответит, и собирался встать, она проговорила глухо:
- Я не сплю. Чего ты хотел?
- Ты обиделась?
- Да.
- Я не нарочно. Просто на нервах сейчас, всё это… Наверно, сказал что-то не то.
- Да, Феликс, я тоже на нервах и тоже хочу домой. Мы так и будем швыряться друг в друга?
Он глубоко вздохнул, переместился к ней ближе.
- Хочешь, я что-нибудь сделаю?
- Мм… да, я хочу, чтоб ты починил машину. И чтоб вернул лето: надоело печку каждый раз растапливать.
Она приподнялась, обернулась на Феликса.
- Не получится? Жаль…
На это он не нашёлся, что ответить. Китти покачала головой: