- А с вами вообще просто беда, - строго сказал клоун. - Тринадцатое место, стабильно. Вам в круиз не хочется? Как неродные, право! Бедные родственники на свадьбе. Тут уже женятся, в омут прыгают, одна пара - Маришка и Леонид - успела вступить в секту кришнаитов и обрилась наголо - вон, стоят теперь, бубенцами позвякивают, зато сразу на три позиции поднялись, а вы что же? Кислоты, что ли, глотните, взбодритесь! У меня тут есть пузырек серной, всегда с собой ношу, чтобы не расслабляться. Ну?
- Кто медленно запрягает - быстро скачет, - ответил в протянутый микрофон Алесь и дурашливо заржал, подражая нетерпеливому жеребцу. И успел добавить: - А кто берет слишком высоко - никогда не кончает песню. Немецкая пословица.
- Браво! - закричал Шоумен. - Алесь и Катя! Поддержим их нашими бурными аплодисментами! Последние станут первыми, как сказал один умный дядя, не помню кто.
- Иисус Христос, - тихо подсказала Катя, но её вновь никто не услышал в этом грохочущем бедламе.
10
Только что, буквально полчаса назад, на импровизированной площадке возле Останкинского пруда кипели нешуточные страсти, по крайней мере, казались такими при ярком солнечном свете, усиленные высокочастотными микрофонами и прочей телевизионной техникой. А сейчас здесь никого не было, все разошлись, разбежались, разъехались. Остались только пластиковые бутылки, скомканная бумага и пакетики, окурки. И два человека, стоящих на бетонной набережной пруда, - Продюсер и Режиссёр. Утки в надежде подплывали к ним, но, не получив ничего, кружили неподалёку. Особое недовольство проявлял селезень в ярком оперении. Он что-то крякал, должно быть поругивался. А солнце теперь было затянуто тучами. Да и жара спала, стало попрохладнее.
- Не думал, что когда-нибудь стану заниматься таким вот реалити-шоу, - промолвил Режиссёр. - И зачем тогда я изучал во ВГИКе Бертолуччи, Трюффо, Озона? Скажи на милость? Ещё год-два и из меня выйдет весь воздух. Знаешь, есть такой гриб - забыл, как он называется, наступишь на него - лопается, и остается только облачко серой дряни.
- Дождь будет, - отозвался Продюсер. - Что там пророчат синоптики?
- Вот Кустурица… Вроде бы и ни о чём, ну - просто сцены из жизни, гуси кругом, морды, а как зажигает? Я всегда хотел снять нечто подобное. Чтобы смысл был внутри действа, а не снаружи. Понимаешь? Магнит должен быть не в сюжете, не в актерах, не в спецэффектах, а… как бы это выразить… в волнующем дыхании времени. В тех мелодиях, которые звучат в каждом из нас. А ты собери эти мелодии в один пучок, чтобы они стали гармонией. Хотя бы на те полтора часа, что идет фильм.
- Нет. Дождя не будет. Будет гроза.
- Или Кубрик. "С широко закрытыми глазами". Я смотрел его раз десять и всё не мог понять. Потом только дошло. Недавно. Её измена во сне была более реальна, чем его стремление изменить наяву. У него не вышло, а у неё получилось. Потому что изменяешь не кому-то, а себе. А себе изменить проще, не надо даже надевать карнавальную маску… Мы все живём с широко закрытыми глазами, - добавил он.
Продюсер протянул ладонь, подождал, когда на неё упадет капля дождя, но так и не дождался. Со стороны казалось, что человек просит милостыни. Утки поплыли к другому берегу вслед за селезнем.
- Снимешь ещё свой фильм, - сказал Продюсер. - Не горюй так. Я тоже учился совершенно другому. Сейчас и говорить не хочу. А тогда - что, глаза открыты были, что ли?
- Не знаю. В каждом времени есть хорошее и плохое. Но человек хочет видеть одно и не замечать другое. Но нельзя насильно заслонять ему то то, то это. Уж лучше вообще ослепить, чтоб не дергался.
- Понял твой намек. Но вот что тебе отвечу. Хемингуэй как-то сказал, что лишь три струны трогают читателя за самое сердце - это любовь, смерть и деньги. В данном случае слова эти применимы к любому телевизионному шоу. Чем я занимаюсь уже двенадцать лет. А у Пушкина нашего проскочила другая мысль, тоже про три пути к сердцу читателя - это страх, сострадание и смех. И оба правы, потому что формулы их схожи. Смерть - страх, любовь - сострадание, деньги - смех, поскольку это действительно смех, если относиться к ним серьезно. И всем этим мы призваны заниматься, иначе ничего путного не получится. Смешать все ингредиенты в одной кастрюле. Задумайся об этом.
Режиссёр посмотрел на небо, ещё сильнее затянутое тучами; солнечные лучи еле пробивались сквозь них.
- Ты прав, - произнёс он. - Будет гроза.
11
Но грозы всё не было и не было.
- …Наверное, и не будет, - подумал вслух Алесь, поглядев на Катю.
Они шли по Звездному бульвару, удаляясь от Останкино. Телебашня высовывалась из-за домов, словно следя за ними. По крайней мере, плевшийся позади Оператор точно следил, улавливал подходящие момент, ракурс, звуки, мимику. Иногда забегал вперед. Со стороны казалось: вот три болтающихся без дела приятеля решили увековечить себя для будущего, на фоне выгуливаемых собак. Собак в этот час на бульваре было действительно много. Больших и маленьких, с ошейниками и без. Одна из них, средних размеров, с любопытством подбежала к Кате. Девушка не удержалась, погладила, присела на корточки.
- Кто таков? - спросил Алесь.
- Эрделька, - ответила Катя. - Девочка.
А хозяин уже звал откуда-то из-за деревьев:
- Лера! Ко мне!
Вильнув хвостом, собака помчалась обратно.
- Надо же! - удивился Алесь. - Девочка, а с бородой. Ты, наверное, своим лабрадором пахнешь. Собачница, значит. Так и запишем. А я люблю псов простых, дворовых. Чтобы сразу что-нибудь оттяпал, коли чужой. Вот у меня…
- Не надо больше про Апельсина, - сказал Оператор. - Это мы уже все слышали. И другой всякой "клюквы" тоже не надо.
- А твое дело вообще в дырку смотреть, - обиделся Алесь. - И кнопки нажимать. В нужное время.
- Нету пока никакого времени, ни нужного, ни ненужного, - вошел в спор тот. - Чепуха одна. Я из-за вас место потеряю.
- И что? Мне от этого заплакать?
- Работайте, работайте. Мозгами.
- Отойди в сторону, - посоветовал Алесь. Но сам же и позвал его через минуту: - Эй, а в вашей телебогадельне корм предполагается или нет? Как там, по расписанию? Мы есть хотим. Девушка уже умирает от голода. Даже на собак бросается.
- Вовсе нет! - фыркнула девушка.
- А я вам кто - кормилица, что ли? - пожал плечами Оператор. - Всё сами, всё сами. Головой работайте. Извилинами.
- Что-то он часто стал рассуждать о мозгах, - обратился к своей спутнице Алесь. - На что-то намекает. Нет, он не кормилица. Он сам и есть пряник.
- Жердь в очках, - тихо огрызнулся Оператор.
- Ребята, перестаньте, - сказала Катя.
- А что он мне по ушам ездит? - спросил Алесь. - Я-то думал, что они обеспечат нам кормежку в ресторане. На худой конец, бабло выдадут.
- Сухим пайком получишь, - не утерпел Оператор.
- Куда за салом бежать? - деловито поинтересовался Алесь. Кажется, он намеренно "заводил" Оператора, поскольку с девушкой как-то ничего не вытанцовывалось. Она продолжала держать себя с ним отстраненно и холодно. Как Снежная Королева, несмотря на почти тридцатиградусную жару. Тучи на небе странным образом исчезли, растаяли, и солнце вновь принялось нещадно палить. Будто само не знало, что же делать дальше: испепелить всё внизу огнем или залить водой?
- Некоторые, - с нажимом промолвил Оператор, - любят трапезничать дома.
- Ко мне нельзя, - испуганно вздрогнула Катя. - У меня…
- Знаем, знаем, - сказал Алесь. - Не парься. Папа с дедушкой, мама с бабушкой и лабрадор Кони. Ещё про сестру забыл. Со свинкой и коклюшем. Тогда пошли ко мне?
- Это ещё куда? - подозрительно спросила девушка.
- На "Три вокзала". Там есть сосисочная дешевая. Я угощаю, - великодушно добавил он.
- Вот этого я бы не рекомендовал делать, - снова вмешался Оператор. - Фон плохой.
- Боишься, разобьют твою дорогую камеру? - усмехнулся Алесь. - Правильно боишься. К тому же на свою порцию сосисок не надейся - я тебя угощать не намерен. Самим бы хватило.
Он достал из кармана деньги, начал пересчитывать. И продолжал возмущенно рассуждать вслух:
- Ишь, какие тут все "гламурные"! Им бы только Рублевку показывать, золотые унитазы, а простой платный туалет на Казанском вокзале уже и не годится… Экие мы все нежные. Нетушки. Пойдем именно в сосисочную, как миленькие, на самое дно, в овраги и под платформы, в царство бомжей, воров и негодяев… В ад.
- А вы меня-то спросили: хочу я с вами куда-то идти или нет? - произнесла Катя.
- Как сказал, так и будет, - отрезал Алесь.
- Вы… это… как там говорится? - девушка пыталась что-то припомнить: - Ага. Базар-то фильтруйте. Не в тему лепите. Пургу-то не гони, ладно?
Оператор захлопал, едва не выронив свою камеру.
- Вот это мне начинает нравиться, - сказал он. - Продолжайте в том же духе.
Алесь кончил считать.
- А тебя, дурилка картонная, никто и не спрашивает, - обратился он к Оператору, недобро посмотрев на него. - Ишь, разболтался тут. Твой номер шестнадцатый. Смотри в глазок и не скрипи больше.
Неизвестно откуда взявшаяся собака, большая и лохматая, с высунутым красным языком, пробегая мимо, вдруг поменяла курс и чуть ли не ласково ткнулась мордой в правую ногу Алеся. А потом как-то лениво побежала дальше. Оператор успел заснять и это.
- Укусила-таки! - удивленно произнёс Алесь, трогая рукой лодыжку. - Нет, вы видели? Что у вас тут в Москве происходит, ваще-то? Прямо сквозь джинсы. Скоро крокодилы начнут по улицам бегать!
- Вы же любите таких псов, - заметила Катя. - Дворовых. Которые оттяпывают.
- Да, но не таких же! Нет, ну это совсем ни в какие ворота. Прямо без предупреждения, словно поздоровалась. Как родного. Можно сказать, как брата. Пошли в сосисочную.
- Я с вами никуда не пойду, - твердо заявила Катя. - Вас собаки не любят.
12
Сосисочная была обычной пивной, носившей почему-то романтическое название "У Пегаса". Наверное, здесь собирались совсем уж опустившиеся поэты, прозаики, а может быть, даже и драматурги. Потому что драмой тут действительно попахивало. Но здесь можно было сидеть, что являлось несомненным плюсом. А опустившихся, точнее, упавших поэтов и драматургов просто выносили на травку. Это сейчас, летом. Зимой, судя по всему, в сугробы.
Катя и Алесь расположились в дальнем углу, Оператор торчал тут же, но снимал украдкой, прикрывая камеру подобранной здесь же газеткой. Очевидно, в самом деле опасался за целостность имущества. На столике перед ними стояли пол-литровые пластиковые стаканы с пивом и порционные сосиски на картонках. Вилок не было. Злые языки говорили, что их не было здесь никогда. Впрочем, управиться с нехитрым блюдом (если удавалось оторвать от него целлофан) можно было и двумя пальцами, как китайскими палочками.
- М-миленько, - слегка запинаясь, оценила заведение Катя.
- Сразу видно, что вам не приходилось бывать в подобных местах, - сказал Алесь. Он приканчивал уже вторую порцию и задумчиво поглядывал на Катину, к которой девушка так и не притронулась. Свои сосиски Оператор заблаговременно отодвинул от него подальше. Что было благоразумно, поскольку весь хлеб на столе Алесь уже успел съесть.
- Небось дальше Садового кольца из Москвы и не выбирались? - продолжил рассуждать он.
- Выбиралась. Я вообще в Гольяново живу.
- А где это?
- Где Автовокзал, - пояснил Оператор.
- Тебя спрашивают? Я с девушкой разговариваю. Кто у нас тут попал в Воздушные потоки - ты или я? Если ты, давай свою кинокамеру, сам буду снимать. Я всё умею.
- Молчу, - обиделся Оператор и даже стал смотреть в сторону.
Пока он молчал и отворачивался, Алесь успел подтянуть его порцию к себе и съесть.
- Всё равно уплочено, - пояснил он Кате. - А вы заелись в вашей столице.
- Тогда и мою умните, - ответила девушка.
- Легко! - кивнул Алесь. И вернулся к начатой теме: - Наверное, вы всю жизнь были маменькиной дочкой?
- Папенькиной.
- Ну, не важно. Холили вас, лелеяли, водили в музыкальную школу и на фигурное катание, потом привели в университет, усадили в библиотечный архив - подальше от ужасов дневного света, от страшного влияния бытия, от насморков жизни, и вы, возвращаясь домой после задушевного общения с Нестором-летописцем, ложась в накрахмаленную кровать, перед спокойным и счастливым сном успеваете приласкать любимые куклы. Угадал?
- Складно говорите, красиво.
- "Пегас" - мой дом родной. В смысле, я вообще поэт. В душе.
- Я это заметила. Но вы не угадали. А что не так - объяснять не буду. Тем более совершенно постороннему для меня человеку.
- Э-э, погодите. А как же условия конкурса? Мы ведь должны вроде бы, как бы, типа исповедоваться друг перед другом.
Алесь с тоской поглядел на теперь уже совершенно пустые тарелки.
- А на голодный желудок это сделать чрезвычайно трудно, вы правы, - добавил он. - Схожу-ка я ещё за одной порцией, последней. Последней, потому что ещё на одну у меня уже не хватит.
- Хотите, я заплачу? - предложила девушка, доставая кошелек.
- Белорусов нельзя купить, - сурово ответил Алесь и отправился к буфетной стойке.
Пока он стоял в очереди, Оператор сочувственно произнёс:
- Чудной он какой-то. Не повезло.
Катя на это ничего не сказала. Она и к пиву в пластиковом стакане не притронулась. На них уже давно бросали косые взгляды из-за соседних столиков. Наверное, поэтому она и чувствовала себя неуютно.
- Нет, чудной - это не плохо, - продолжил Оператор. - Но чё-то я не пойму, не догоняю. Другие из кожи лезут, чтобы подать себя, а этому как-то набекрень. Живет, как дышит. А может быть, это и хорошо, камера не давит. Естественно, не мне решать. Моё дело маленькое. Вовремя материал скинуть, а там уж смонтируют. Как надо.
Девушка и на это ничего не ответила.
- Вам бы надо какую-нибудь "фишку" придумать, - посоветовал Оператор. - Не знаю, что там у других пар, но "фишка" нужна. Вон… эти… сразу в загс лыжи навострили. Гениально. Наверное, кто-то из наших навел. Сами-то вряд ли бы дотумкали. А "фишка" крутая. Рейтинг себе подняли ого-го! Или эти… которые наголо обрились и кришнаитами заделались. Теперь им тоже "катит". Теперь их сразу запомнишь - в балахонах да с бубенцами.
- Но вы-то не помните, как их даже зовут? - сказала наконец Катя.
- Да имена-то и не нужны, - отмахнулся Оператор. - Есть номер - и достаточно. Первая пара, вторая, третья и так далее. Вы - тринадцатая. Так можете и остаться на последнем месте. "Фишка" нужна, "фишка".
Возле буфетной стойки происходило какое-то недоброе оживление. Оттуда доносился возбужденный голос Алеся. Да и здесь косые взгляды ощущались всё сильнее.
- Уходить нам надо, - тоскливо сказал Оператор. - Не нравится мне вся эта карусель.
Катя вдруг решила взять в руки пластиковый стакан.
- Уйдем, когда допью пиво, - твердо заявила она.
А тут и Алесь вернулся. Слегка помятый, но с сосисками и со свежим "Бадаевским".
13
В просмотровой комнате крутили уже отснятый материал. Мелькали кадры, менялись пары, эпизоды шли вразнобой, готовились монтировать их к эфиру. Режиссёр исполнял только главные технические функции. Последнее слово оставалось за Продюсером. Он сидел как-то отдельно от всех, говорил мало. Вообще ощущалось, что его вроде бы и нет. А когда вдруг раздавался его голос, то все с недоумением замирали: надо же! Оказывается, тут. А мы-то думали…
На нескольких экранах показывалось то, что должно было либо отсеяться, как шелуха, либо составить соль и перец телевизионного шоу. Вот стриптизёр Парис и дама его сердца Яночка в ослепительно красивых костюмах кружились в танце где-то на Воробьевых горах: они выглядели очень эффектно и романтично. В темных волосах девушки горела пурпурно-красная роза - может быть, та самая, которую выловил в Останкинском пруду прыткий партнёр, а может быть, и другая, искусственная. По всем показателям эта пара уверенно занимала первое место. А вот новоиспеченные кришнаиты - Маришка и Леонид, - обритые наголо, обвешанные бусами и колокольчиками, в цветастых сари, с бубном и трещоткой шли по Олимпийскому проспекту, собирая за собой толпу зевак… В магазине для новобрачных камера следила за Светиком и Робертом: невеста раздевалась, примеривая то одно платье, то другое; у неё оказалась довольно стройная фигурка, было на что посмотреть; жених маялся, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Ещё одна пара - Полина и Александр - скользили на роликовых коньках по аллеям в Сокольниках. Сразу было видно, что фигуристы они отменные, мастерски исполняли всякие выкрутасы и прибамбасы… По Звездному бульвару шли Алесь и Катя. Вот к девушке подбежал эрдель, она присела на корточки, стала гладить собаку.
- И ничего больше? - неожиданно спросил Продюсер.
Режиссёр понял, о ком и о чём тот спрашивает.
- Пока всё, - отозвался он. И добавил спустя короткое время: - Ну, там ещё другой пес его за ногу цапнул. Но это малоинтересно.
- А сейчас они где?
- В какой-то сосисочной, у Трёх вокзалов. Материал ещё не поступил. Но вряд ли что-то путное. А что?
- Надо их как-то расшевелить.
- Эпатажно или эстетически? - поинтересовался умный Режиссёр.
- Коммерчески, - ответил не менее умный Продюсер.
Они вновь, как всегда, поняли друг друга с полуслова.
- Считаешь, что это самое слабое звено? - спросил Режиссёр.
- Считаю, что их просто надо подтянуть к другим, по уровню, - отозвался Продюсер, покусывая мундштук. Курить он давно бросил, но деревянный мундштук погрызть любил. - Эти Катя и Алесь не должны выпасть из обоймы так рано.
- Надо же. Ты даже их имена запомнил. Про других-то приходится подсказывать. Почему бы это?
- Нет, просто врезалось как-то.
Но теперь Режиссёр ему явно не поверил. Он работал с Продюсером уже несколько лет и хорошо знал, когда тот не говорит правды. Впрочем, можно сказать, что он не говорил правды всегда. Некоторое время они молча смотрели на другие экраны. Особый интерес вызывала пара "Мадонна и Аслан". Горец привел партнёршу на какое-то лесное пиршество, наверное, знакомил со своими сородичами; там жарились в мангалах шашлыки, разливалось вино.
- Это в Серебряном бору, - пояснил кто-то из помощников Режиссёра. - Даже запах баранины чувствую. А барашка только что зарезали, на наших глазах. Сам Аслан и резал. Во-от таким тесаком. Чик - и к Кукрыниксам.
- Должно быть, этот Аслан в своей Чечне вот точно так же нашим солдатам головы отстегивал, - добавил другой помощник.
- Это оставить? - посмотрел на Продюсера Режиссёр. - Крови как-то многовато будет.
- Обязательно оставить, - кивнул тот. - С Лигой защиты животных мы договоримся. А кто у нас сексом будет заниматься?
- Новобрачные, - пожал плечами Режиссёр. - Им сам Бог велел. Никто и не осудит.
- Да вот эти-то уже и занимаются, - сказал первый помощник, указывая на один из экранов. Там действительно в какой-то полутемной комнате пыхтели под простыней двое.
- Диана и Кирилл, - добавил второй помощник. - Самыми нетерпеливыми оказались. Уж очень хочется в круиз попасть. Ну, теперь точно на первое место выйдут.