"Ерунда. Я всегда ела ветчину, которую заворачивали в бумагу. А теперь мне заявляют, что нужны эти дурацкие контейнеры… Холодильник уже забит ими… Вы это нарочно. Я знаю. Это уже в третий раз. Я все понимала, я до сих пор не сердилась…"
"Ну синьора, я же работаю. У меня много других дел. Я даже не знаю, кто вы. В другой раз предупреждайте меня сразу, а нет - идите туда, где лучше".
Энцо пытался ее успокоить, но она - ни в какую, ничего не слушала, орала на бедолагу, который просто делал свое дело, и в конце концов схватила контейнер и вывалила на него содержимое. Продавец свалился со своей скамеечки злой, как бородавочник.
На пол.
Энцо, защищая ее, чуть по морде не схлопотал.
Она сумасшедшая. Как собака бешеная. Она отрубила свет и дала мне подтереться моим отчетом…
Нужно было предупредить Дебби. Объяснить ей, в чем дело. Надо, чтобы она знала. И надо быстро придумать способ защиты.
Бежать. Сматываться. Обоим. Причем поскорее.
Он принялся сверлить взглядом Дебору, пытаясь привлечь ее внимание.
42. ТЬЕРРИ МАРШАН 22:25
Его вышвырнули, когда он разрыдался на сцене, говоря, как ему не хватает жены и дочки.
Теперь Тьерри Маршан лежал в фургоне. Все еще во фраке с голубыми блестками. Он допивал вторую бутылку водки.
Вышибалы сломали Регину. Она лежала рядом, искалеченная или мертвая, с проломленной декой и порванными струнами.
Вчера бы он набил морду этим ублюдкам, но сегодня ничего не выйдет.
Ему слишком плохо.
Может, это знак судьбы.
Это значит, что ему надо бросить играть. Положить этому конец. Довольно.
Да, да. Вернусь в Бретань. Домой. К жене и дочке. Поработаю каменщиком где-нибудь на стройке. Буду зарабатывать деньги. Может, если отец узнает, что я взялся за ум, подкинет денег - заплатить за аренду дома…
Он уже был почти рад, что эту проклятую арфу сломали. Он мог начать все сначала.
Что-то сейчас делает Аннет? - подумал он, приканчивая бутылку.
Дома, со своими. Будут есть луковый суп, а потом пойдут смотреть, как возвращаются в порт празднично освещенные рыбацкие суда… Какого черта я тут торчу? Сейчас же уезжаю!
Потом он поразмыслил. Попытался рассуждать здраво, насколько позволяло опьянение.
Куда я поеду? У меня ведь ни гроша. Сделаю так: завтра продам фургон и вернусь на поезде. А сейчас позвоню-ка Аннет.
Он поднялся. Вокруг все кружилось. Ему казалось, что он на карусели. Он встал на четвереньки и стал искать мелочь, рассыпанную по фургону. Нашел несколько монет под ковриком и под сиденьем.
Немного. Как раз на короткий телефонный разговор. Чтобы поздравить с Новым годом и сообщить, что он возвращается.
Он открыл дверцу и вышел. Поднял голову и увидел, как цветные огни освещают небо и падают, легкие и светлые, вдали за деревья. Они были великолепны.
Шатаясь, он побрел искать телефон.
43. ДЕБОРА ИМПЕРАТОРЕ КОРДЕЛЛА 22:30
Дебора Императоре Корделла, хотя общество было не бог весть какое, развлекалась по-настоящему.
Речь зашла о том, что она любила больше всего.
О ней самой.
Она знала, что здесь она звезда. В этом мире посредственностей. Секретарш. Банковских служащих. Рекламщиков. Она единственная занималась творческой работой. Могла придумать сюжет. И все смотрели ей в рот.
"Главный герой - музыкант из Туниса, он играет на уде, старинном арабском инструменте. Это история его постепенного отчуждения от своей родины, от матери и его приезда в Европу, куда он пробует принести свою музыку, сотканную из песка, безмолвия и горячего ветра пустыни. Он влюбляется в европейку. Потом, уже стариком, он возвращается домой, в Тунис, чтобы примириться со своим миром…"
Она говорила о замысле нового романа. Парень, с которым она только что познакомилась, сидел рядом и слушал, но ей никак не удавалось сосредоточиться и изложить историю так, как бы ей хотелось, - Энцо не отрываясь глядел на нее, нервничал, делал ей знаки, которые сбивали ее.
Какого черта ему надо?
Она прервала рассказ и фыркнула разъяренно:
"Энцо, в чем дело? Чего тебе надо? Не видишь, что я разговариваю?"
"Ничего… мне надо с тобой поговорить… это важно", - сказал он вполголоса, склонившись над столом, с загадочным видом.
"Позже! Подожди минуточку! Разве не видишь - я рассказываю этому молодому человеку о моем романе. Что у тебя там такого важного?"
44. ЧЕРТОВ МАСТИФ
Мастифу не составило труда войти в корпус "Понца".
Входная дверь была выбита.
"Заходи! Вперед! Все наверх!" - заорал он шумной толпе, следовавшей за ним.
Ему бы только бороду - и вот вам Моисей, ведущий евреев в Палестину.
45. АДВОКАТ РИНАЛЬДИ 22:42
Адвокат Ринальди никогда еще не чувствовал себя таким жалким выродком, как в этот новогодний вечер.
И всем этим он был обязан Сукии, унизившей его.
"Да, только я - твой горшок. Я твой горшок, и ты, госпожа, можешь какать в него, когда тебе хочется и нравится", - говорил он, трепыхаясь, как свежевыловленная рыба.
Из своего положения, прикованный наручниками к столу, он мог видеть зад и ноги своей госпожи. Животом он ощущал теплую тяжесть экскрементов и от возбуждения стал биться головой о жесткий стол.
"Еще! Еще!" - радостно завопил он, и в этот момент ему показалось, что в комнате есть кто-то еще. Что кто-то вошел.
Он посмотрел в сторону двери и увидел нечто совершенно невероятное.
Там были трое.
В смокингах.
Они стояли у двери и смотрели на него. У одного в руках был его факс, у другого, покрупнее, с жирным пятном на рубашке, портативный ксерокс "Оливетти" под мышкой, а третий держал копию "Мыслителя" Родена, купленную в Париже во время свадебного путешествия.
46. НАВОЗНИК 22:43
Войдя в эту комнату, они увидели нечто абсурдное.
Голого прикованного наручниками к письменному столу мужчину и молодую женщину сверху. Та испражнялась на него. А тип в наручниках вопил: "Еще! Еще!"
И все трое замерли с открытыми ртами, не зная, что делать и что думать.
Оцепенение первой нарушила молодая женщина. Одним кошачьим прыжком она спустилась со стола и в две секунды оделась.
"Добрый вечер, господа, вы кто такие?" - спросила она, застегивая последние пуговицы на кофте.
"Мы… кто мы?" - пробормотал Навозник, оглядываясь.
"Вы! Вы трое! Вы кто такие?"
"Мы… мы…"
"Воры. Так?"
Все трое кивнули головами.
"Воры! О господи, воры!" - заорал прикованный к столу.
"Молчать!" - рявкнула на него девушка, и тот мгновенно перестал орать и тихонько захныкал.
"А вы кто?" - спросил растерянный Навозник.
"Меня зовут Сукия, а этот, привязанный к столу, - адвокат Ринальди! Итак, господа, я думаю, что вы зашли сюда не затем, чтобы приятно провести новогоднюю ночь, а затем, чтобы обворовать квартиру, так?"
"Так", - хором ответили Навозник, Рыло и Серьга.
"Ладно. Это меня не волнует. Я заберу те деньги, которые мне причитаются, и уйду. А вы делайте свое дело…"
Сукия достала из синего адвокатского пиджака бумажник, вытащила оттуда пачку банкнот. Положила ее в свой портфель, а потом достала три визитки и протянула троим.
"Если захотите чего-нибудь особенного, погорячее, звоните. Там и номер мобильного. До свидания, господа… и с Новым годом", - и она направилась прямо к двери, тогда как адвокат захныкал громче.
"Но зачем вы на него накакали?" - спросил ее Навозник с визиткой в руке и ксероксом под мышкой.
Девушка остановилась, улыбнулась и ответила с поразительнейшей простотой: "Ему нравится".
А затем испарилась.
47. РЫБИЙ СКЕЛЕТ 22:47
"Короче, ты понял? Новый год - он у нас внутри. Не снаружи. Это чертов экзамен, от которого не отвертеться, он везде достанет. Он сильнее. Никаких отмазок. Он тебя прижмет. И добьет. Ты можешь делать что угодно. Можешь отправиться на индонезийский атолл, в непальский монастырь, на безумную вечеринку… ничего не попишешь, вечером в какой-то момент спрашиваешь себя: ну, и что ты делал целый год? А в новом году что делать будешь? Что-нибудь изменишь? Нет, правда, изменишь? Оглядываешься вокруг и видишь народ, который празднует, веселится, хватает тебя за руки. И говорит тебе, как тебя любят. И лезет целоваться. В прошлом году на каком-то маскараде я вдруг очутился между двух толстух, которые меня тискали, как лучшего друга, и целовали меня, желая счастливого Нового года. Тьфу! Но кто вас знает? А теперь гляди сюда - никого нет. Только я и ты, слава богу. Красота! Никто не мешает, никто…" - вещал Рыбий Скелет с косяком в зубах, уставившись в потолок мутными глазами, когда стук в дверь прервал его монолог.
Он поднял свою голову ленивца.
"О, о! Стучат!" - сказал он и затряс за руку Кристиана, который вовсю дрых.
"Да! Кто тут? Что такое?" - пробормотал Кристиан.
"Стучат! Кто это может быть?" - спросил Рыбий Скелет обеспокоенно.
"А кого бы ты хотел? Мать моя! Потуши ты этот косяк!" - фыркнул Кристиан и поднялся.
48. ГАЭТАНО КОЦЦАМАРА 22:56
Он не верил собственным глазам.
Гаэтано Коццамара просто не верил своим глазам.
Это невозможно.
Кто все эти люди? Кто их звал? Как они вошли?
Это невозможно!
В огромной гостиной квартиры Синибальди творился полный кошмар. Человек двести.
Не люди - настоящие звери.
Этот идиот Скарамелла пригласил весь северный сектор стадиона Нолы. С кучей родственников.
Они хищной стаей накинулись на еду и все сожрали. Они пели. Танцевали. Чествовали команду "Нола". Иногда среди жлобской толпы можно было увидеть какое-нибудь человеческое существо, настоящего приглашенного, увлекаемого настоящей волной этих бешеных.
Пожилые элегантные господа в шоке. Растерянные благородные римлянки.
Гаэтано был ошарашен. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Стать маленьким-маленьким. Как муравей. Но он не мог.
Он должен был выгнать их вон. Спасти квартиру.
Картины!
Эти дикари прислонились к Гуттузо, к Мондриану, к Бранцоли.
Его тошнило.
Я его убью. Если я найду этого сукина сына Скарамеллу, клянусь Святой Девой с горы Файто, я его убью.
Ему конец. Придется уезжать. Начинать все сначала. С Римом - все. Совсем. После такого номера. Ничего больше не светит. Графиня его убьет.
Какой-то прямоходящий питекантроп с бутылкой водки в руке отплясывал тарантеллу на закусочном столике. Прыгал по бутербродам с икрой и слоеным пирожкам с сыром и выкрикивал: "Казалотти! Казалотти! Пошли в зад! Мы надерем вам задницу!"
Он его тут же узнал. Да, это он. Такого забудешь, как же! Глава фанов. Зверюга по кличке Чертов Мастиф. Этот тип бутылкой пробил голову одному из болельщиков "Фросиноне". Парень с судимостью… В доме графини Шинтиллы.
Гаэтано в ступоре смотрел на творящийся кошмар. Надо было что-то делать. Но что - он знал.
Полиция.
Да, надо позвать полицию. Немедленно.
Он расправил плечи и направился к телефону.
Телефон был занят. Какой-то парень висел на телефоне и говорил: "Алло! Алло! Пьетро? Это Паскуале. Да, Паскуале Казоларо, твой кузен. С Новым годом! Поздравляй всю семью! Который час у вас в Австралии? А тут почти уже полночь. Мы на великолепном празднике!.."
Гаэтано с воплем вырвал трубку у него из рук. Он набирал 113, когда увидел на кухне Скарамеллу, который спокойненько открыл холодильник в поисках выпивки. Гаэтано отшвырнул телефон и одним кошачьим прыжком бросился на него. Вцепился ему в горло и заорал:
"Ублюдок! Ублюдок! Ты мне всю жизнь испортил, и я тебя убью!"
Чтобы их растащить, понадобилось человек десять.
49. МИКЕЛЕ ТРОДИНИ 23:00
Микеле очень постарался, чтобы вытащить на террасу всю семью, включая маму и сестру. Все укутанные, в пальто и шерстяных шарфах.
"Дедушка, скоро?"
Дед сунул часы ему под нос.
"Через час. Подожди".
"Только осторожно. Эти штуки опасны. Делайте, что я вам скажу. Мариция, слушай внимательно", - наставлял дочку синьор Тродини. Ему так нравилось быть строгим отцом. Так уж он был устроен.
"Нет. Только не Мариция… При чем тут она?" - разозлился Микеле.
Мариция, десяти лет, в огромных очках, закричала: "И я, и я!"
"Твоя сестра тоже хочет зажечь фейерверк. Не капризничай, Микеле", - сказала синьора Тродини, как всегда, примиряющим тоном.
50. КРИСТИАН КАРУЧЧИ 23:02
"У нас тут торт. Идите к нам. Давай, Кристиан, веди сюда своего друга. Тут профитроль", - позвала синьора Каруччи, пытаясь приоткрыть дверь в комнату, но Кристиан держал ее с другой стороны, упираясь в пол ногами.
"Ма, прошу тебя. Я не хочу торт. Мне правда не нравится профитроль".
"Кристиан, чем это у вас пахнет? У вас там какой-то странный запах. Что вы жгли?" - спросила синьора Каруччи, просунув нос между косяком и дверью.
"Ничего, мама. Это носки Рыбьего Скелета…"
"Там профитроль? Господи, просто обожаю профитроли…"
"Заткнись!" - сказал Кристиан Рыбьему Скелету, испепеляя его взглядом.
"Мама, пожалуйста! Оставь нас в покое. Мы скоро уйдем…"
"Делай как знаешь. Это в твоем репертуаре… Что о тебе подумают?"
"Да, ма… Хорошо", - откликнулся он, выпихивая ее, а потом закрыл дверь на ключ.
"Мы больше не можем тут сидеть! Моя мать все поняла, черт!" - обратился он к приятелю, пытаясь разогнать дым руками.
"Ложись давай, все нормально. Не психуй. Плохо будет… Черт, там профитроль".
"Ты что, не видишь, что тут творится? Как в таиландской курильне. Если моя мать сюда войдет, то завертится, как кабачок в кастрюле…"
"Вот она, вечная трагедия консьержей. Вы привязаны к убогому мраку подвалов, как черви под землей… Это в вашей природе… Глаза… Да, глаза у вас скоро исчезнут, а кожа станет совсем белой…"
"Да прекратишь ты фигню пороть? И потом, я не консьерж…"
"Ты сын консьержей. У тебя это в ДНК забито. Ты генетический швейцар…"
"Пошел ты! Хорошо хоть, ты кроссовки надел. Как думаешь, мать узнала траву по запаху?"
"Да какая…"
Кристиан, не переставая ходить по комнате кругами, произнес: "Хватит! Не могу больше тут торчать. Пошли. Мне что-то не по себе…"
"А куда пойдем?"
"А я знаю… Ты сказал, что знаешь кучу веселых мест…"
"Э, везде, наверное, одна фигня. Здесь классно, останемся! Какая нам разница. И потом мы с тобой вдвоем никогда Новый год не отмечали. Завалимся на кровать, притащим бутылку шампанского и профитроль, и пусть хоть потоп".
Кристиан, кажется, заколебался на минуту.
"А как же динамит?"
"Потом взорвем. За социальным центром. У меня сейчас нет настроения вылезать туда, где движение, шум, мне правда плохо".
"Ладно. Сделаем по-твоему. Я пошел за сладким. А ты сиди тут и не высовывайся, у тебя рожа…"
51. ГРАФИНЯ СИНИБАЛЬДИ ДЕЛЛ'ОРТО 23:08
Графиня Синибальди делл'Орто все еще спала.
В стельку пьяная, она лежала в своей спальне на львиной шкуре на кровати под балдахином. Туфли от Прада валяются на полу. Рот, измазанный коллагеном, широко распахнут.
Она оглушительно храпела.
Длинные огненно-рыжие волосы, обычно собранные под высокий шиньон, растрепались.
Виски, Шарик и Водка, три крохотные скотч-терьера, лизали ее в лицо и лаяли на запертую дверь. По ту сторону двери служанка-филиппинка вежливо пыталась достучаться до хозяйки:
"Графиня, графиня, тут много странных гостей… Графиня… Квартира…" - повторяла она в слезах.
Но графиня не слышала ни ее, ни своих шумных гостей, ни грохота фейерверков в римском небе.
52. МИКЕЛЕ ТРОДИНИ 23:20
"Папа, папа! Смотри! Видишь? Вон там, наверху!" - Микеле затормошил отца, державшего в руках одну из тех петард, из которых летят искрящиеся облака.
"Где, Микеле?"
"Вон, напротив нас, смотри!"
Синьор Тродини устремил взор туда, куда указывала рука сына, и увидел.
Прямо перед ними, на террасе корпуса "Понца" творилось какое-то безумие. Сущий ад. Завеса из красного дыма.
Один из кругов ада.
Люди как ненормальные орали что-то неудобопонимаемое и пускали с таким же шумом фейерверки. Что-то вроде "Нола, Нола, будет вам хреново".
Некоторые петарды падали на теннисный корт жилого комплекса и горели там, как небольшие праздничные костры.
"Это кто там живет, в той квартире?" - спросил синьор Тродини у деда.
Ансельм Фраска, сидевший в шезлонге, настроил бинокль. Вид у него был как у австрийского генерала, разглядывающего врага по другую сторону поля сражения.
"Эта старая с…" - он собирался сказать "сволочь", но вовремя сдержался. Дети.
"Что за публику она приглашает?" - ничего не понимая, спросил он.
Кого-кого, а ее-то синьор Тродини ненавидел всеми фибрами души. Въедет на своем "мерседесе" на парковку так, словно все тут ей принадлежит. Уже три раза занимала место, отведенное Тродини, ей на это наплевать.
Сука благородная. С этими своими противными собачонками. Синьор Тродини возмущался на собрании жильцов, но она это все в гробу видала и спокойненько продолжала парковаться на чужом месте и смотреть на всех свысока.
Да кем она себя воображает?
"Да у них там вверху настоящая мясорубка, - сказал дед, а потом крикнул: - Берегись!"
Семейство Тродини укрылось за цветочными горшками.
Ракета попала в крышу их дома. Раздался взрыв, и прямо перед ними посыпались обломки черепицы и куски штукатурки.
"Да они с ума посходили! Что они делают?" - завопил синьор Тродини, подталкивая жену и дочь в сторону комнаты. "Они ведут по нам огонь. Вот еще одна. Я занял стратегическую позицию", - невозмутимо отозвался дед.
Вторая ракета взорвалась прямо у них над головами. Между четвертым и пятым этажами. Опять посыпалась штукатурка.
"Шлюха поганая. Долбаная графиня. Она что, поубивать нас всех хочет? - не выдержал синьор Тродини. - Ипполита! Позвони в полицию, а то они дом разнесут!" - закричал он жене.
"Папа, смотри!"
Из красного дыма, окутывавшего пентхаус и террасу, возникла гигантская черная фигура. Она двигалась покачиваясь, держа над головой огромный цветочный горшок Весом, должно быть, центнера в два.
"Что он делает?" - спросил Микеле.
Никто не ответил. Это был какой-то демон, покинувший ад. Он был ужасен. Он с трудом взобрался на перила и, издав дикий вопль, швырнул горшок вниз.
Прямо в центр парковки.
Горшок приземлился на "опель-астру" семейства Тродини.