На девятый день она родила. Кроме нас, родители пригласили Брагина и ещё двух парней, которых толком никто не знал. Вели они себя скромно и больше пили, чем говорили. Папа, которого Семен ласково звал Ганс за своенравный наполеоновский характер, смотрел телевизор - показывали футбол. Мы ему мешали, и он не стремился скрыть свои истинные чувства. Мама Семена сидела с нами за стол, но с таким безучастным видом, что на неё никто не решался даже посмотреть, не то чтобы заговорить. В основном беседа шла между старшим братом Семена и Русланом. Изредка одинокие реплики вставлял Брагин. Парень открыто переживал, часто вздыхал, плакал и много пил. Я смотрел на него чаще, чем на других. Оценивал. Да, на свежий холм должен был вылить литр водки я, а не он. Рыдать и размазывать по лицу сопли. Но после морга и обезображенного трупа, мои эмоции исчезли. Спрятались в глубине души так глубоко, словно никогда и не существовали.
- Догонялся Сима, - сказал Руслан. - Я ему говорил. Я его предупреждал.
- Машина отличная была, - сказал старший брат Семена. - Я её сам выбирал. Такая подвести не могла. Я думаю, что убили брата. Следователь приходил.
Я насторожился.
- Сказал, что закроют дело. Для них всё ясно - ДТП со смертельным исходом, водитель был пьян. Хорошо, что авария не произошла в черте города. Но как так можно сгореть?
- Не понимаю, - сказал Руслан. - Кому он нужен? Чем он занимался? Продавал аудиокассеты? За такое не убивают. Это…
- Хомячки, - подсказал Брагин.
- Убили брата. Найти бы.
- Да! - сказал Руслан. - Мы бы им… Правда, Вася?!
- Да, - сказал я, но пусто, с полным отсутствием каких-либо эмоций. Меня интересовало другое. Это и спросил:
- Как сына назовешь?
За столом примолкли. Руслан зло зыркнул на меня глазами.
- Артемом.
Я расслабился. Усмехнулся. Откинулся на стуле.
- Хорошо.
- А как же я? - спросил нас Брагин. - Он подумал обо мне? Что я теперь буду делать? Что?!
- А я? - спросила мама Семена и заплакала.
И снова я сидел на пуфиках в прихожей. Руки гладили Тевтона. Ласкали патроны. Я чувствовал острый приступ одиночества. Оля, Сима. Мне не хватало даже кота. Зачем мне деньги, когда рядом никого нет. С кем делить радость? Ни одной близкой души. Надо сходить в гости, навестить, что ли Санька. Организовать какой-нибудь поход с ночевкой. Горланить песни у костра. Он знает много охотничьих избушек. Одна из них мне может скоро пригодится.
Повод подойти к кафе "Китайский чай" представился на следующий день. У Руслана сломалась машина. Каждый занялся своими проблемами, договорившись встретиться вечером у "офисного" ларька. Странно, но за последние месяцы мы так охладели друг другу, что я сам себе противоречил - не напросился в помощь. А ведь так всегда любил подержать в руках ключи и гайки!
Я стоял через дорогу и смотрел на синею "Ниву". Грязная машина припарковалась в большой луже под голым серым деревом. Ветер гнул вершину и мимолетно дышал мне в лицо, как бы ненароком заглядывая в глаза, исподтишка наблюдая и выжидая, на что же я решусь. Зловещий фильм ужаса. Мрачная сцена. И главный герой своим хмурым видом, как нельзя лучше подходит эпизоду - интеллектуал в очках, у которого даже автомат имеет имя. Не люблю очевидные плохие концы. Только начинаешь сопереживать главному герою, понимать его и тут раз. Печальный конец. Особенно, когда главный герой - это я.
Во всем виноват сердобольный водитель. Он решил, что я стою на краю дороги и не решаюсь перейти черту. Он правильно решил. Но когда машина остановилась и посигналила, я его возненавидел, и, пошел.
Внутри кафе выглядело ещё хуже фасада. Как-то раз мама уехала в отпуск, и папа решил сводить меня в столовую. Мы ели сметану из граненых стаканов. Смотрели на борщ. Пробовали второе. Пили холодное кофе и разглядывали меловые стены лилового цвета с красной нелепой каёмкой. Больше в столовые я не ходил, хватило одного раза. Папа, облизывая ложку, изрек очередную истину: "Лучше домашней пищи ничего нет". Я его понял. Наверное, эта демонстрация "здорового образа жизни" являлась очередным жизненным уроком.
Стены в "Китайском чае" имели светло-желтый оттенок и ту же рельефную красную полоску. Пыльные, тяжелые красные шторы надежно укрывали окна, не пуская дневной свет. В помещении курили и клубы дыма, поднимаясь к серому потолку, вились в причудливые облака.
Я сел за свободный столик. Поставил между ног пакет и осмотрелся. В зале почти пусто. Так как стол, рассчитанный на четыре персоны, лишь в одном месте умешал за собой пятерых, я сразу же нашел тех, кого искал. Официантка кашлянула над ухом. Мы с секунду рассматривали друг друга. Потом она перестала жевать, попыталась на безразличном лице изобразить улыбку и, не хотя, подала мне меню, словно зная, что я сюда не есть пришел. Назло ей заказал югославский салат (не представлял, что это такое) и пиво.
Я ждал заказ и смотрел на пятерых парней. В голове не сходилось, как с такими прыщавыми лицами можно кого-то терроризировать, насиловать, убивать. Вчерашние школьники. Двое с оружием, но кто? В кого надо стрелять первым и в кого последним? И надо ли убивать официантку? А бармена? А влюбленную парочку у двери? Я погрустнел. Оказывается, есть сложности.
А когда принесли югославский салат с тонкими дольками яблок и грецкими орехами под сметаной, я окончательно пал духам и по плотнее захлопнул пакет, стискивая его между ног.
Я цедил пиво и прислушивался к разговору. Мешало громкая музыка, и я слышал обрывки фраз. Из мозаики слов пятерых человек, я в течение часа слепил картину: кроме московских гастролеров, к нам активно стали приезжать питерские бандиты - всех интересует одно - рыба и флот. Денег у столичных молодцев больше, поэтому местные ребятки беспокоятся и по понятным причинам озлобляются. С Москвой не потягаешься, но с Питером сладить можно и нужно. Особенно, когда на одного "бизнесмена" с тремя телохранителями, приедет посмотреть несколько местных бригад.
- Это будет жаркая бойня! - прокричал паренек в синем спортивном костюме от китайского "Адидас".
- Зачем столько народу?!
- Не знаю. Может "смотрящий" хочет показать мощь города. Я такие вопросы буду задавать? Одного надо взять живым.
- Где? В центре будем мочить?
- Молчи!
- А что?!
- Туз хочет купить "недострой". Значит: на месте сделки.
Я расплатился с официанткой, оставив ей в чаевых двойную оплату. Девушка растерялась и стояла столбом, рассматривая деньги. Я быстро вышел. Но кто такой шанс упустит? На крыльце меня догнал паренек в синем костюме.
- Постой! Слышишь? Стоять!
Он грубо схватил меня за плечо и развернул. Мы рассматривали друг друга. Он отшатнулся.
- Я тебя знаю?
- Нет.
- А где же я тебя видел?
Я знал где: у Симы на серванте стояла фотография - я тот, что с права, а левый - Руслан.
- На. Ты забыл пакет, - сказал парень и покачал головой, - так и голову можно потерять.
- Спасибо, - сказал я и пошел к остановке медленным шагом.
Редко кто совершает сделки ночью, особенно глобальные, требующие визуальной оценке. У меня свободное время до утра. Надо проанализировать все недостроенные и заброшенные стройки, так удобные для месторасположения рыбокомбината, что другой вариант исключается. Я должен думать, как монополист, решающий выгодно вложить свои кровные деньги с перспективой на будущее. Сначала надо успокоиться. Найти себе занятие и забыться на пару часов. Я поехал к доброму другу Саньку.
Паренек встретил меня загадочной улыбкой. Дома он всегда из себя изображал китайского монаха - ходил в старой коричневой рубашке без пуговиц, с одного края обгоревшей (не удачно поставил чайник для гостей на газовую плиту) и в линялых трико.
- О. - сказал он. - Давно не виделись.
- Времени нет. Слышал про Семена?
- Да. Раздевайся. У меня есть, что тебе показать. - Вечно так. Старая привычка показывать друг другу случайно найденные диковинки: в детстве разноцветные камешки, бутылочные осколки, пестики; в юности - удачные фотографии или, например, Ань.
Мы прошли в его комнату через гостиную. Я вежливо поздоровался с мамой, помешал ей не много смотреть по телевизору вечный сериал, расспрашивая о здоровье кошки, цветах, прогнозе погоды.
- Смотри! - сказал Сани, как фокусник, открывая передо мною дверь. Колесами вверх на полу возвышался спортивный велосипед.
- О.
Санек довольно засмеялся. Присел возле шедевра спортивного инвентаря, заботливо смазывая какие-то шестеренки. Что-что, а смазывать и заботиться о технике он любил.
- Украл?
- Зачем? Купил.
Я присел на стопку библиотечных книг. Верхний учебник по высшей математике прогнулся. Я повеселел. Санек всегда найдет, чем меня порадовать - лучшее применение таким книгам я не знал.
- Круто.
- Да. Послушай, как шелестит цепь. А как бегут колеса! - Санек закрутил педали. Мы молча сидели и слушали то нарастающий, то стихающий свист спиц. Балдели.
- Жаль, что ты не умеешь ездить на велике.
- Почему не умею? У меня же был "школьник".
Санек сделал вид, что меня не расслышал и продолжил:
- Такие прогулки мы пропускаем! Какие соревнования!
- Ты выиграл бы. Как всегда. Хотел спросить у тебя. Ты ещё лазишь по стройкам, изображая из себя нинзю?
- А что? Тоже хочешь? Это трудно. Надо не шуметь, быть аккуратным и незаметным. Чтобы овладеть такими навыками, тебе надо заново родиться. Может, попробуем версию про велосипед? Или лыжи? Точно! Знаешь. В магазинах продаются такие широкие деревянные лыжи. Для пьяных охотников. С них упасть очень трудно. Для тебя в самый раз!
- Спасибо, Санек! Ты всегда напомнишь, что жизнь дерьмо и я - неудачник. Вернемся к стройкам. Припомни заброшенный монолит, как нельзя лучший подходящий для завода по обработки рыбы.
Санек задумался.
- И в области? - спросил он.
- Нет. В городе.
- А за его чертой? В приделах городской территории? Подойдет?
- То, что надо.
- А причалы нужны? Какие-нибудь особенности? Сколько судов в день станут обрабатывать? Какую рыбу? И будут ли эти суда приходить из Филиппины?
- Извини. Давай лучше покрутим педали велосипеда.
- Знаю одно место. Его лет семь, как прекратили строить. У старого причала. Завод белковых концентратов хотели делать. Научный прогресс! Добавляешь в рыбные отходы химикатов, выкидываешь получаемую продукцию на рынок, запускаешь рекламу, и все думают, что едят крабовое мясо. Надувательство. Честный обман. Грандиозная прибыль. Хочешь купить стройку? Дорого.
Я замер. Сердце остановилось. Медленно заработало. Старый причал! Неразбитая бутылка шампанского.
- Одолжишь велосипед?
Санек испугался.
- Ты что! Я сам на нем не катался!
- Успеешь, - сказал я.
- Я же на него четыре стипендии копил. Это много дольше, чем на часы. Хочешь, я отдам тебе часы? Подарю!
- Нет. Мне нужен велосипед.
Санек мял лицо, тер челюсти. На меня не смотрел.
- На один день, - сказал я.
- Да? А ведь сейчас скользко. Ты можешь упасть. Нет! Ты точно упадешь! Ты сделаешь мне "восьмерку" на колесе, а может, поцарапаешь раму.
- Я куплю тебе новую раму.
- А колесо?
- Какое колесо? - спросил я.
Глава 8
Холодно. Ветер лизнул лицо мокрым снегом, и я закрутил педали с особым рвением, желая спастись от назойливого спутника. Отстань от меня! Нашел жертву. Мучай другого.
Жарко. Я сбавил скорость. С головы за шиворот потекла струйка растаявшего снега. Не везёт.
Представляю, что скажет папа, когда узнает про меня, но как ему объяснишь мелочи, из которых складывается жизнь, представление о человеке и, в конце концов, твоё мышление? Сима. Какой он друг? Этот образ ассоциируется у меня с самим собой. Это я. Такая прочная связь.
Я крутил педали и думал.
Кто хотел научить меня плавать? Сима. Я пропускал занятия физкультуры, потому что они проходили в глубоководном бассейне. Физрук на меня обиделся, доложил директору школы, и меня решили исключить - прекрасный повод избавиться от дегенерата, который портит картину выпускного класса. Сима решил научить меня плавать. Я должен был сдать норматив! Теперь, после четырех провалов в пединститут, я смотрю в прошлое с легкой улыбкой. Тогда мы не учли один факт. Точнее два: моё упрямство и девушек в купальниках. Я решил учиться плавать без доски. Зачем? У меня сильная мускулатура плеч. Я же прогуливаю занятия и занимаюсь в спортзале. Тренированные мышцы меня спасут. Сима возражать не стал - знал - пустая трата времени. Посоветовал от чистого сердца: в случае усталости - подержись за буйки, они не тонут. Мы мирно плавали две минуты. Я профессионально держался на воде. Потом к Симе подплыли девушки, окружили полового гиганта стайкой и они стали весело общаться. Я терпеливо ждал некоторое время, но, вспомнив про предстоящий норматив, решил поплавать сам. У меня получилось их оплыть. Я обрадовался! Я научился плавать. До бортика далеко, а силы почему-то иссякли, доплыть до буйков соблазнительно близко. Рывок. Силы на исходе. Я протягиваю руку. Вторую. У меня крепкая хватка! Жаль, что буйки стали тонуть. Однако я не испугался. Я спокойно ушел под воду, хладнокровно разжал кулаки, выпуская канат с буйками, и стал падать в низ, то есть тонуть, как могло показаться со стороны. На самом деле, меня подвели книги. Я где-то читал: когда тонешь, надо успокоиться, достичь дна и сильно оттолкнуться ногами и ты снова на поверхности. Я не учел одно - восьмиметровую глубину. Стенка ползла перед глазами вверх, отмеряя метры синими цифрами, и я, вдруг, засомневался, а какой должен быть толчок, чтобы всплыть из-под такой толщи воды? Хватит ли у меня сил? Я посмотрел под ноги и увидел на дне большое количество пластиковых очков. Странно, что за ними никто не ныряет. Если бы я утопил очки, папа обязательно высказался, поэтому поводу. И вот только тогда, мне стало страшно. И меня спасли накаченные плечи. А может жажда к жизни. И, однозначно, Сима, который увидел извержение брызг в полутора метрах от себя. Потом мы сидели на бордюре. Я громко дышал. К нам подошли наш физрук и местный тренер.
- Вы больше в воду не спускайтесь, - сказал последний.
- Почему? - заупрямился я.
- Потому что норматив сдан, - сказал физрук, и я благополучно закончил школу.
Мой папа всегда говорил, что по Симе плачет тюрьма. Думаю, в ней оказался бы непременно я, не придерживай меня за руку папин "любимчик". Сима подсказал мне, что провокацию к драке, можно избежать, применяя зачатки дипломатии, то есть глупой болтовни. Иногда помогало, а если нет, то Сима всегда оставался до последнего, и даже уже когда лежал, всё равно пытался кого-то пнуть. Я такой же. Руслан - нет, зато умеет петь на гитаре, смотрит с прищуром, будто знает твою тайну, и девушки на него западают, желая трагической любви.
Кстати о девушках. Из торта у меня на день рождения никто не вылезал, а просто две русалки заплыли на скромную вечеринку, и, праздник удался, а Сима потом долго гасил улыбку в уголках рта, не признаваясь и отнекиваясь.
Вот и цель. Я остановил велосипед и, опуская ногу на землю, ударился пахом о раму. Задохнулся от боли, справился с оранжевыми кругами в глазах, и посмотрел вниз. Скала покато стелилась, образуя естественную ровную площадку, на которой умер инвалидом недостроенный завод. Балки растопыренными пальцами царапали свинцовое небо. Первая нервная дрожь. Сквозь темные проемы окон меня изучало неизвестное зло. Я снова самопроизвольно поежился. Кому могла понадобиться такая жуть?
Я изучал подступы. С центральной автомагистрали на завод сворачивало две дороги. Одна центральная судя по укатке грунта. Другая дорога боковая, почти невидимая и скрытая под мокрым снегом. Удобная позиция будет на территории, в одном из окон. Но тогда можно оказаться в центре событий, а я лишь собирался немного пострелять из-под тишка, и, сделав дело, уползти к велосипеду. Вот этот валун, в метрах тридцати, подойдет в самый раз: у него и воронка имеется и обзор не плохой - видно и завод, и две дороги, и основную магистраль. А вот велик, стоит подальше оттащить - красный, слишком приметный. Я быстро управился. Не получилось лишь красиво отодрать скотч, который держал пакет, краска на раме отошла, и на красном перламутре стали видны темные пятна. Санек мне такого не простит. Тевтон осторожно высунулся из пакета и огляделся. Я спрятал его глубже, приговаривая:
- Успеешь насмотреться.
- Сегодня я поговорю? - спросил Тевтон.
- Наговоришься, как никогда. Спи.
- Сплю.
- А я посторожу.
Я занял место под валуном. Сел. "Хорошее" место оказалось помойкой. Неглубокая воронка пестрела этикетками бутылок и банок. Через какое-то время я почувствовал запах.
Не везет.
Я поднял воротник кожаной куртки. Холодно. Проклятый ветер и снег - умру раньше времени. Почему я всегда хожу без шапки? Ведь и папа советовал обзавестись хотя бы "петушком". Заболею. Если выживу, то всегда в холод буду одевать шапку.
- Правда, Тевтон?
Автомат не ответил. Точно. Он ведь спал. Мне стало одиноко. От жалости к себе навернулись слезы на глазах. Ветер сразу напомнил о своем присутствии. Как истинный друг-злодей, выждал театральную секунду, интригуя меня неизвестностью, а потом резко обдал холодным порывом, прогоняя остатки тепла из потаенных щелей. Интересно, долго ждать? А ночь скоро закончится? Я подтянул согнутые ноги и уперся головой в колени. Никогда не любил ждать. Удивительное чувство, напоминает любовь. Так же замирает и бьётся сердце. Те же муки, боль и неожиданный результат - пространственное спокойствие. Я посмотрел на недостроенное здание и поспешил спрятать лицо, вернуться в исходное положение. Быстро доехал. Сам не ожидал. Наверное, после разговора с другом появились силы, а может, решил доказать себе, что умею ездить на велосипеде. В результате: лишние полночи в помойной яме.
- А что, Тевтон, не уехать ли мне домой? Попить травяного чайку, почитать Белинского. Как тебе такая мысль?
Тевтон промолчал. Я усмехнулся. Не хватало сойти с ума. Не вовремя. Слишком много планов на утро. Я посмотрел на небо. Луна тускло светила сквозь пелену снежных облаков, нагоняя страх. Затряслись колени. И первый раз в жизни застучали челюсти. Что со мной? Остаток ночи я боролся с собой, отгонял сон и пытался больше не разговаривать с автоматом. Последнее желание, получалось не всегда.