- Добрый день, - сказала вошедшая за ним женщина.
Юлька застыла в ужасе, ни жива ни мертва. Она представила, как выглядит сейчас, этакий замученный цыпленок с куцым хвостиком на резинке, в застиранном свитере и шерстяных колготках, вышедшая из ванной в задранной под грудь юбке.
- Здрасьте… - пролепетала она, пытаясь незаметно, сзади стащить юбку на место.
- А-а, давно не виделись! Какими судьбами? - появился в дверях комнаты Игорь. - А вот и предки, - пояснил он Юльке.
- Ты понимаешь, старый, - виновато сказал отец. - Ты будешь смеяться, но билетов нет. Воскресенье. Народ припал к живительному роднику.
- Давайте обедать, - сказала мать. - Этот обормот ведь вас голодом заморит.
Родители прошли на кухню.
- Я не пойду, - отчаянно зашептала Юлька. - Ты представляешь, что они подумали?
- Поздно боржом пить, когда желудок вырезали, - развел руками Игорь…
Пока мать разогревала суп в микроволновой печи, а Игорь с отцом выставляли на стол восьмиугольные стеклянные тарелки с закуской из холодильника, разнокалиберные приправы в бутылочках и резали хлеб, Юлька сидела за столом, неловко сложив руки на коленях.
- Познакомил бы с девушкой, - сказал отец. Они были очень похожи с Игорем, даже говорили с одной интонацией - абсолютно серьезно.
- Это - Юля! - торжественно сказал Игорь. - Юля - балерина!
- Интересно… Первый раз вижу рядом живую балерину. С президентами общался, а тут - пробел…
- Я не буду, - замотала головой Юлька, когда мать поставила перед ней тарелку с супом.
- Диета? - понимающе спросила та.
- Нет. Просто не хочу.
Отец тем временем достал бутылку вина и рюмки. Юлька накрыла свою ладонью.
- Сухое, - отец продемонстрировал этикетку с генеральским набором медалей. - Вам запрещают?
- Не люблю.
- Ну, за гостью, - все, кроме Юльки, выпили и принялись за первое.
- Был сегодня на балете, - сообщил Игорь.
- Не может быть!
- Может! - кивнул Игорь, дожевывая. - Юля потрясающе танцевала. Просто… душой исполненный полет… Сюжет - животрепещущий. Твои, па, международные дела - детский лепет. Пересказываю: дело происходит во Франции. Или в Германии. Семнадцатый век. Или восемнадцатый. А может, девятнадцатый - все равно… Итак, - Игорь таинственно понизил голос и простер руку, - юный пейзанин любит юную пейзанку…
Юлька пнула его под столом так, что Игорь затих, склонившись над тарелкой - то ли от боли, то ли от смеха.
- Я как раз в Англии был, когда Григорович приехал, - сказал отец. - Это даже не провал - хуже чем провал: они с юмором о гастролях писали. Похоже, у них наш классический балет ассоциируется с эпохой Брежнева - та же степень окаменелости.
- Кто-то должен сохранять традиции, - ответила Юлька.
- Я не о традициях, а об уровне. Как раз у них традиции сохранились в чистом виде, еще со времен Павловой и Нижинского. И, кстати, "Всемирная школа русского балета" - в Вашингтоне, а не в Москве. Что абсолютно закономерно. Потому что нынешний Большой - это действительно из области черного юмора.
- Большой есть Большой, - упрямо сказала Юлька. - И останется Большим.
Юлька и без них знала, что от Большого осталось одно название, последние приличные танцовщики разбегаются, а лучшие давно сбежали на Запад. Да и о каком уровне можно говорить, если одновременно двенадцать трупп - и все под маркой Большого - гастролируют по миру, заколачивают валюту, а в театре эти коллективы, наполовину состоящие из пенсионеров, называют "группы здоровья". И если в Таиланде или Лаосе Большой еще котируется, то в приличных странах спектакли идут на сценах провинциальных кинотеатров. Все это Юлька знала, но мгновенно заводилась, когда "чайники" начинали рассуждать о балете. Она же не сует нос в их дурацкие дела!
- Что вы пристали к девушке, - сказала мать. - Ешьте, Юля, - она поставила перед ней второе. - А правда, что балеринам два часа после еды нельзя сидеть?
- Почему? - пожала плечами Юлька. - Кто как хочет.
- А вы, простите, сколько весите?
- Сорок четыре триста.
- О господи! Вам, наверное, все время есть хочется? Столько ограничений…
- Да никаких ограничений, - досадливо сказала Юлька. - Не объедайся и работай в полную ногу.
- На Западе писали: Кириллова родила? - спросил отец.
Юлька кивнула.
- А от кого? Кириллов-то давно в Америке.
- Не знаю.
- А правда, Мельникова пыталась газом отравиться…
- Не знаю.
- …потому что застала мужа с мальчиком?
- Да! - сказала Юлька. - Правда! Балерины всегда голодные! Все со всеми трахаются! Все балетные мужики - педики!
За столом стало тихо. Юлька сидела красная, упрямо склонив голову. Игорь ухмылялся. Отец с матерью переглядывались.
- Там в семнадцать тридцать сеанс? - отец деловито посмотрел на часы.
- Кажется, так.
- Может, на лишний нарвемся…
- Не надо, - Юлька вскочила. - Спасибо. Мне пора.
Игорь догнал ее в прихожей, поймал за руку, затащил в свою комнату.
- Что случилось? - участливо спросил он.
- Ты зачем меня сюда привел?!
- Да тише ты.
- Нет, ты что им сказал про меня?
- Не ори! - Игорь врубил магнитофон, и дальше они общались, перекрикивая друг друга и вопящего нечеловеческим голосом певца.
- А мне наплевать! Пусть слушают!
- Да что они тебе сделали?
- В кино они пошли - сынуля девочку привел! Что одна, что другая - все равно! Девочка на два часа, да?!
- На три.
- Что? - опешила Юлька.
- Фильм двухсерийный.
- Ну знаешь!.. - Юлька выбежала из комнаты, на ходу подхватила в прихожей куртку.
Игорь снова догнал ее уже на лестничной клетке, когда Юлька изо всех сил давила кнопку лифта, нетерпеливо поглядывая вниз.
- Да подожди! Послушай! Тебя что, трогает, как они на тебя смотрят?
- Представь себе, трогает!
- Ты… ты потрясающе краснеешь, - вдруг улыбнувшись, сказал он. - Девятнадцатый век!
Юлька уже набрала воздуха, чтоб достойно ответить, но растерялась от неожиданного поворота. Глянула в зеркало, висящее напротив лифта, потрогала пылающие щеки.
- Просто сосуды близко, - ворчливо сказала она. Тут же спохватилась: - Ты мне зубы не заговаривай! Все равно больше не приду. Можешь других баб сюда водить! Спасибо за кормежку!
Открылись створки лифта, Юлька шагнула внутрь и тут же нажала кнопку.
Игорь наткнулся на закрывающуюся дверь и заорал вслед уходящему лифту:
- Слушай, у вас там все такие ненормальные?..
У подъезда училища маячила знакомая фигура.
- Илья! - Юлька замедлила шаг. - Ты чего тут?
- Гуляю! - воинственно ответила та.
- Ты что… напилась, что ли? - Юлька подошла ближе.
- Ну и… что дальше?.. - Ленка высокомерно вскинула голову. Она была пьяна в дым, едва держалась на ногах. Надо думать, Эрдель доставил ее к училищу, потому что иначе Ленку забрали бы на первом же перекрестке.
- Хорошо погуляла? - зло спросила Юлька. - Генерала нашла?
- Не… он женатый, козел… Во такой мэн! Х-художник… Меня будет рисовать. У меня фигура - полный отпад, поняла?.. Культура тела, блин… А натурщицы у них - коровы!.. Хочешь, познакомлю? Мне не жалко для тебя. Их трое там, х-художники… Все честно - пятерка в час… Обнаженка…
От нее несло за версту. Юлька затаивала дыхание, отворачивалась. Сама она не пила совсем, даже от запаха мутило. В последнюю зиму в Руднике она однажды нашла бутылку водки, припрятанную матерью, и выпила почти всю - наверное, чтобы матери меньше осталось. Зойка и Катя сидели напротив и внимательно смотрели, когда сестра начнет петь или плакать. Потом у Юльки стал синеть лоб, и они помчались в контору за матерью. Юлька ничего этого уже не помнила, позже узнала, что была в реанимации в райцентре. Мать ночевала на кушетке в приемной, а вернувшись домой, бросила пить, как отрезала…
Илья все болтала, раскачиваясь. На счастье, в конце аллеи появилась Света.
- Привет! - сказала Илья. - Тебя тоже… познакомлю…
- Чего она? - удивилась Света.
- Нарезалась. Подержи-ка ее… - Юлька зачерпнула горсть снега и принялась растирать физиономию Ильинской. Света, смеясь, крепко держала ее сзади за руки.
- Я не… Уй, блин!.. - вырывалась Илья.
- Вот так, - Юлька деловито вытерла ей лицо ее же шарфом. - Пошли.
Придерживая с двух сторон, они повели Ленку в училище. На вахте Света сразу подскочила к столу.
- Здрасьте, Ольга Ивановна, ой, Ольга Ивановна, тут ко мне прийти должны были - никто не приходил? Мальчик такой - ну, вы его знаете… - затараторила она, закрывая подруг спиной от вахтерши.
Юлька, подталкивая в спину, быстро провела Ильинскую к лестнице.
- А что ты, собственно, толкаешься? - уперлась вдруг та.
- Иди-иди!
- Нет, я спрашиваю, в чем дело? - надменно спросила Илья.
Юлька размахнулась и от души влепила ей звучный подзатыльник. Илья возражать не стала и скоренько пошла по лестнице, боязливо оглядываясь.
Света догнала их в холле интерната и нырнула в комнату воспитателя.
- Я распишусь за всех, Галина Николаевна? - она придвинула к себе журнал увольнений.
Но провести тем же приемом воспитательницу не удалось. Она откинулась на стуле, глядя в коридор, отстранила Свету и встала.
- Эй… Ильинская!.. Это что за вынос тела? Азарова! Ну-ка, обе сюда!
Девчонки замерли. Галина Николаевна взяла Ильинскую за подбородок, морщась от перегара.
- Хороша-а… - протянула она. - Сколько выпила?
- Кр. жку пива… - с трудом выговорила Илья, глядя честными глазами.
- Хороша-а… - Галина Николаевна брезгливо, двумя пальцами ухватила ее за плечо и повела обратно по коридору. - Ну-ка, пойдем. В изоляторе проспишься.
- Она нечаянно, Галина Николаевна… она не хотела, так получилось… Мы ее тихо отведем, никто не заметит… Простите ее, Галина Николаевна… - уговаривали Света и Юлька, поспевая за ними с двух сторон.
- А ну, брысь в комнату! С вами я тоже поговорю!.. - Галина Николаевна повела дальше несчастную, протрезвевшую от ужаса Илью.
На ночь Ленку заперли в изолятор…
Ия, конечно, уже спала как сурок. Раздеваясь, Юлька и Света вполголоса рассказали Нине, как по-крупному влипла Илья. Надо же было ей нарваться именно на Галину - та ее не любит и наверняка напишет докладную. А отчисляли из училища и за меньшие грехи: за курение, за опоздание с каникул и вовсе без видимых причин, чтобы освободить место блатным. Это помимо ежегодных отчислений за форму и неуспеваемость. За восемь лет курс сократился наполовину. Ленке до сих пор везло, хотя за свои приключения она раз десять могла вылететь из училища. Но теперь уж ей точно конец.
- Ну и отчислят. Ну и правильно сделают, - буркнула Нина. - Я плакать не буду.
- Не каркай, - оборвала ее Юлька.
- Подожди, а ты чего молчишь! - вдруг вспомнила, улыбнулась Света. - У тебя как?
- Никак, - Юлька легла и накрылась с головой, чтобы поскорее забыть несчастливый день.
* * *
На следующий день, наскоро переодевшись после занятий, старшекурсники торопились в холл, занимать места перед телевизором. В начале года Большой подарил своему училищу видак, но без кассет. Смотрели по десять раз то, что давали москвичи, иногда Галина Николаевна брала за свои деньги что-нибудь в прокате. А сегодня молодая секретарша принесла Свете давно обещанные "Белые ночи" с Барышниковым.
Мрачная Илья направлялась в учебную часть - получать, что причиталось.
- Ну что, Илья, "на ковер"? - сочувственно спросил Демин.
- Угу.
- Ни пуха!
- Да пошел ты… - Ленка скрылась в коридоре.
Демин шуганул с кресла малыша:
- Уступи дяде место! Молодец, вежливый мальчик. - Он развалился в кресле, заняв место и Юльке.
Следом мчались остальные - наперегонки, с визгом и хохотом, - сгоняли малышню, втискивались по двое и по трое, кого-то спихнули на пол. Опоздавшие рассаживались в ногах.
Последним неторопливо подошел Астахов.
- Хаким! - он деловито оглядел сидящих. - Хаким здесь?
- Здесь я.
- Тебя к телефону. Межгород.
Хаким встал, и Астахов тотчас юркнул на его место.
- Э! Ты меня обманул, да? - Хаким вцепился в рукав его халата. - Хитрый очень, да?
- Свободен!
На экране появились титры.
- Ну, жалей себя! - решительно сказал Хаким и разлегся у Астахова на коленях.
Подбежала запыхавшаяся Ильинская.
- Ну что, Илья?
- Ничего, - Ленка радостно развела руками. - Им не до меня там! Там такое… Свет! Середа! Тебя к завучу!
В ответ раздался дружный хохот.
- Поновей чего придумай!
- Может, сразу к Григоровичу?
- Свет, завуч зовет, - сказала Ильинская.
- Зачем? - громче всех смеялась Света.
- Отчисляют тебя…
Смех разом оборвался.
- Глупые шутки, Илья, - сказала Юлька.
- Да не шучу я!
- Ты что?.. - Света, все еще неуверенно улыбаясь, смотрела на Ильинскую. - За что? - дрогнувшим голосом спросила она.
- Откуда я знаю!
В тишине под напряженными взглядами ребят Середа медленно поднялась. Ильинская устроилась на ее месте. Света с надеждой оглянулась на нее, ожидая, что Ленка расколется, засмеется и все обернется злой шуткой.
Та не улыбнулась, и Света вышла.
- Илья, правда? За что?
- Чего пристали? - обозлилась Ильинская. - Меня послали передать - я передала…
Юлька рассеянно глянула на экран. Там танцевал Барышников - заросший щетиной, с воспаленными глазами метался по тесной комнате, ждал свидания, молил о любви девушку в белой тунике. А девушка-Смерть то манила, то с холодной улыбкой отбрасывала его, как надоевшую вещь, и все ближе подталкивала к петле, к петле, к петле…
- Я… буду лечиться… - чуть слышно сказала Света. Она потерянно сжалась в кресле перед столом завуча.
Завуч смотрела в окно, постукивая пальцами по столу. Наталья Сергеевна, подняв трубку, крутила диск телефона.
- Пойми, Света, - мягко сказал врач. - Это хронический процесс. Можно лечиться годами без всякого результата.
- Пусть операция…
- Какая операция? Тебе новый сустав приделают? - врач поднял со стола черный рентгеновский снимок. - Видишь, вот здесь темно? Идет нагноение. И дальше будет хуже… Да пойми, если ты будешь жить нормальной жизнью - даже лечиться не нужно, обострений не будет. Будешь танцевать - через год станешь инвалидом…
- Пускай!
- Что - пускай? Пускай - всю жизнь на костылях?
Света с надеждой посмотрела на Наталью Сергеевну. Та, досадливо морщась, нажала на рычаг и снова стала набирать номер.
- Не выгоняйте меня! Пожалуйста! - жалко крикнула Света. - Как я жить буду?!
- Только без истерики! - резко сказала завуч. - Будешь жить, как все живут… В общем, говорить здесь не о чем. Я звонила твоим родителям. В пятницу за тобой приедет отец.
Завуч открыла какой-то журнал. В кабинете стало тихо, только пощелкивал диск телефона. Света пусто смотрела перед собой.
- Иди к себе.
Света не шевельнулась, даже, кажется, не услышала.
Завуч переглянулась с врачом.
- Иди, Света, - мягко сказал врач, коснувшись ее руки. - Здесь уже ничего не поделаешь.
Света поднялась и, не взглянув на них, вышла. Наталья Сергеевна с силой опустила трубку на рычаг.
- Почему именно она… - сказала завуч. И то ли спросила, то ли добавила утвердительно: - "Жизель" отменяется… Опять "Тщетную" гонять будем…
- Кто сказал? - холодно вскинула брови Наталья Сергеевна.
- А кто танцевать будет?
Наталья Сергеевна не ответила.
- Два месяца до выпускного, - предостерегающе покачала головой завуч.
В кабинет заглянула секретарша, молча замахала врачу. Тот выбежал. В коридоре началась тихая возня.
- Я же все понимаю, Наташа, - сказала завуч. - Первый выпуск - и сразу "Жизель"! Другие такой материал, - кивнула она на дверь, - годами ждут, а тебе с неба в руки свалилось… Но что ж теперь делать? Танцевать ведь некому! На нее ведь ставили… - она со вздохом поднялась. - Себя пожалей! Ты что, первый год в балете? Провалишь "Жизель" - сожрут! И на костях попляшут! Все налетят, кто близко с тобой на сцене не стоял. Это в Большом ты была Наталья Карева, а здесь - молодой педагог…
Завуч неторопливо подошла к двери, приоткрыла. Врач и секретарша уже подняли Свету, усадили спиной к стене, врач тихонько шлепал ее по щекам, приводя в чувство.
Завуч вернулась к столу.
- В общем, твое дело, - добавила она суше. - А я считаю, рисковать не надо. Прогоним "Тщетную" или "Коппелию". Чикваидзе станцует… - она деловито придвинула к себе телефон. - Надо, чтоб присмотрели, пока отец приедет. Кто там с ней живет?..
Света неподвижно лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене. Девчонки двигались по комнате осторожно, почти на цыпочках, разговаривали шепотом.
- Света… ты ужинать пойдешь? - наклонилась над ней Ия.
Юлька тронула ее за плечо: не надо.
- Принеси, - тихо сказала она.
- А ты?
- Не хочу.
Ия и Титова вышли. Тотчас в комнату заглянула Ильинская, громко зашептала:
- Арза, а тебя зачем вызывали? Не знаешь, кто вместо нее поедет?
Юлька стремительно вытолкнула ее в коридор, выскочила следом, прикрыв за собой дверь:
- Совсем спятила?
- А чего? - удивленно захлопала ресницами Ленка. - Ей-то уже все равно.
- Слушай, Илья… - сквозь зубы сказала Юлька, глядя в ее кукольное личико, но только махнула рукой и ушла в комнату.
Села на кровать напротив Светланы, подперла голову кулаками…