…Игорь сказал недавно - я слово в слово записала в дневнике: "Вас обманули. Вас заперли в четырех зеркальных стенах, и вы думаете, что балет - это весь мир, что человечество делится на тех, кто на сцене, и тех, кто в зале…"
Сил нет. Работаю по инерции, сама не понимаю, что делаю и зачем…
- Стоп! - балетмейстер устало вздохнул. - Это не балет! Это… художественная гимнастика! - придумал он наконец самое страшное ругательство, отвернулся и ушел к краю сцены.
Все молча ждали на своих местах, расслабившись, пользуясь передышкой. Балетмейстер прошелся по авансцене. Махнул Астахову, чтобы тот оставил его с девчонками.
- Анна Павлова: "Балет - это…" - требовательно начал он.
- "…не техника, это душа", - вразнобой закончили девчонки.
- Так где у вас душа? Одни мускулы! Не сломать бы линию да прыжок не смазать!.. Свет! - вдруг крикнул он, обернувшись к световому пульту. - Свет ко второму акту!
Прожектора погасли, затем включился свет второго акта "Жизели" - мертвенно-голубое лунное сияние. Белые костюмы девчонок вспыхнули в полутьме холодным фосфорическим светом, на безжизненно-голубых лицах легли глубокие синие тени.
- Это древняя легенда. Вы - виллисы. Невесты, не дожившие до своей свадьбы. До своего счастья… - балетмейстер медленно двигался между замерших девчонок. - В этих белых свадебных платьях вас опустили в могилы… Жизнь где-то там, наверху, там кто-то смеется, кто-то плачет, кто-то любит, а вы лежите в тесных сырых гробах под землей… Земля давит… Ночью виллисы встают из могил и убивают одиноких путников. Всех. Без пощады. Но только мужчин!.. Вы когда-нибудь думали - как виллисы их убивают?
- Кружат в смертельном танце, - сказала Ийка.
- Первоклассникам расскажешь, - отмахнулся балетмейстер.
Кто-то неуверенно засмеялся.
- Совершенно верно, - поднял палец балетмейстер. - Получить хотя бы подобие любви, которой вы, невесты, не успели насладиться там, наверху… А ты, Мирта, - обернулся он к Юльке, - ты поднимаешь виллис на эти смертные игрища, и ты обрекаешь путников на смерть. За что?
Юлька пожала плечами.
- Подумай, какое чувство так же сладко, как любовь? И так же, как любовь, способно смести любые преграды? - Балетмейстер близко наклонился к ее лицу. Он был похож на злого колдуна - с длинными прядями седых волос, узко и глубоко посаженными глазами. - Это - месть! Праведная месть!.. Виллисы не убийцы, они несут праведную месть мужской половине рода человеческого. За себя и за всех будущих виллис… За всех тех, кого каждый день убивают мужчины своим эгоизмом, ложью, похотью… И когда на ваше кладбище приходят Ганс и Альберт, лесничий и граф, которые, не поделив, лишили рассудка и жизни чистую наивную девочку, - разве смеют они безнаказанно топтать землю, которая давит на вас? И пусть эта деревенская дура Жизель лопочет о любви и пытается защитить Альберта - разве достоин он чего-нибудь, кроме презрения и смерти?
- Не достоин, - сказала Юлька.
- А теперь расскажи все это мне. Только без слов… - балетмейстер, пятясь, отошел на авансцену. - Свет!
Юлька зажмурилась от ослепительного света прожекторов.
- Начали!
* * *
Грянула рваная, громкая музыка. Полыхали разноцветные мигалки, вращался под потолком зеркальный шар, разбрасывая по залу зайчики, над танцующей толпой на подиуме извивались трое девчонок - ритм-группа - в сверкающих комбинезонах, с черными большими, как карнавальные маски, тенями вокруг глаз. Самовлюбленный диск-жокей кокетничал с залом.
Игорь и Юлька сидели на высоких стульчиках у стойки бара. Игорь потягивал через соломинку коктейль, перед Юлькой стоял такой же нетронутый.
- Попробуй.
- Не хочу. - У Юльки болела голова от шума, трескучей однообразной музыки, мигалок, мельтешения лиц.
- Слабенький ведь. Ну. чуть-чуть - за папу, за маму…
- Я тебе сто раз говорила: я не пью! Ни чуть-чуть, ни много! Ни слабого, ни сильного! Ничего!
Игорь помолчал. Они большую часть времени молчали сегодня. Нехорошее было молчание. Похоронное.
- Как они? - спросил Игорь, указывая на девиц в комбинезонах. - С точки зрения профессионала?
Юлька нехотя, мельком оглянулась через плечо.
- Никак. Спины нет. Ноги деревянные.
- Ты бы, конечно, лучше станцевала.
- Меня бы под пулеметом не заставили.
- Ну конечно! - ехидно сказал Игорь. - Профанация великого искусства!
Теперь Юлька сдержалась, промолчала.
- Может, все-таки потанцуем? - снова начал Игорь.
- Я устала.
- Ну для меня ты можешь?
- Ты понимаешь, что я - устала?!
- Здесь тебе тоже не нравится?
- Нет.
- Почему?
- Я не знаю, зачем ты меня таскаешь по всем этим… притонам! Ты меня хочешь видеть или заодно и меня?
- А куда идти? - взвился наконец Игорь. - Ко мне ты не хочешь, к моим друзьям ты не хочешь, к тебе не пускают, пить ты не хочешь, танцевать не хочешь, через час двадцать тебе обратно! Как с тобой общаться?
- Ну и не общайся… - чуть слышно буркнула Юлька.
- А-а! Звезда российского балета! - к ним проталкивался Валерка. - А где моя Лена?
- Лена в интернате, - сжав зубы, сказала Юлька.
- В следующий раз приходи с Леной… Что так скучно? - спросил он, оглядываясь. - Сидите, как седалища!.. Слушай! - обернулся он к Юльке. - Правда, Игореха говорил, вы там по пять часов пляшете?
- Бывает и больше.
- Это лажа все! Порхать на цыпочках и я смогу. А рок выдержишь? Нон-стоп?.. Погоди… - Он стал проталкиваться к подиуму.
- Чего он? - подозрительно спросила Юлька.
Игорь пожал плечами.
Валерка уже договорился о чем-то с диск-жокеем.
- Внимание, друзья! А теперь - страничка в стиле ретро. Наш добрый старый рок-н-ролл! - объявил диск-жокей. - Но это не просто танец, это конкурс. У нас в гостях балерина из Большого театра. Вот она… да-да, в голубом свитере… Прощу любить и жаловать, ее зовут Юля. Улыбнитесь, Юля!..
Толпа отхлынула от нее, образовав круг. Юлька стояла ни жива ни мертва, такого поворота событий она никак не ожидала.
- Юля вызывает любую желающую. Урок рок-н-ролла - сорок пять минут! Нон-стоп! Условия просты: танцуем в полную силу, партнеры меняются через каждые десять минут! Победителя ждет сюрприз… Итак, начинаем! Матч века! Профи против любителей!
Растерянная, с пунцовыми щеками, Юлька готова была провалиться сквозь землю. Валерка за руку тащил ее в круг, она изо всех сил упиралась. Толпа, радостно ждущая развлечения, возмущенно загудела.
- Как же так, Юля? - укоризненно кричал диск-жокей. - Завлекла и бросила? Ну, смелее, смелее!.. Ну-ка все, дружно: Ю-ля! Ю-ля! Шай-бу! Шай-бу!
Юлька беспомощно оглянулась на Игоря. Тот мстительно усмехнулся. Юлька отвернулась, грубым рывком освободилась от Валерки и сама вышла в центр круга. Рядом встали еще три девицы.
- Итак, засекаем время… Пять! Четыре! Три! Два! Один! Начали!..
- Пари! - заорал Валерка. - Ставлю часы против червонца! Ну! - он стащил часы и помахал над головой. - "Кассио" с калькулятором! - он ударил с кем-то по рукам. Кругом возбужденно галдели, спорили на коктейли, лезли на подоконники, на банкетки, чтобы лучше видеть. С подиума снисходительно смотрели девицы в комбинезонах.
Юльке достался опытный партнер, он уверенно крутил ее в ту и в другую сторону, в четыре оборота с перехватом руки. Юлька танцевала с каменным лицом, стараясь фиксировать взгляд в одной точке. В прошлом году у них был экспериментальный курс современного танца, классический рок она знала.
- Смена партнера! - крикнул диск-жокей.
Одна девчонка сошла минут через пятнадцать - видно было, что она танцует себе в удовольствие и не будет уродоваться на потеху публике.
- Смена партнера!
Вторая девчонка, пущенная неумелой, но сильной рукой, не устояла на ногах и врезалась в толпу. Третья - Юлька сразу ее отметила - то ли гимнастка, то ли из спортивного рок-н-ролла, работала просто, экономно, на выигрыш. Юлька не видела, когда и куда она исчезла из круга.
- Тридцать минут! Смена партнера!
Лица партнеров мелькали у Юльки перед глазами, все остальное слилось в одну пеструю полосу. В дискотеке было душно, свитер набух от пота, туфли скользили по полу.
- Давай-давай, крути! - орали те, кто ставил против нее.
- Нормально танцуйте! Так кого хочешь загонишь! - кричали те, кто поставил на Юльку.
Ноги горели в тесных туфлях. Юлька держалась из последних сил, она уже "поплыла" от усталости и бесконечного вращения.
- Готова! - радостно завопил кто-то.
Последний партнер подхватил ее почти на лету. Мелькнуло лицо Игоря, он прорывался к Юльке сквозь толпу, его отталкивали.
- Пять минут!..
- Три!..
- Одна минута!!
- Победа!!!
Круг исчез, заполненный ликующей толпой, выигравшие орали и поздравляли друг друга.
- Приз королеве вечера! - надрываясь, кричал диск-жокей, потрясая каким-то плакатом с патлатыми мордами. - Юля, где вы? Все дружно ищем королеву вечера!..
Юлька, покачиваясь, брела по коридору. Гул дискотеки остался позади. Она села на банкетку, сняла туфли. Пальцы и пятки были стерты, колготки пропитались сукровицей. Она сжала горящие ступни ладонями, морщась от боли.
Подбежал взъерошенный, запыхавшийся Игорь.
- Юлька!.. - он увидел ее сожженные ноги, кровь на ладони, сел напротив у стены и крепко несколько раз ударил себя кулаком в лоб. - Дурак! Ох дурак!
- Видеть тебя не могу! - сквозь зубы сказала Юлька. - Я не хочу тебя больше видеть! - Она встала и, держа туфли в руках, пошла к двери.
Опираясь на перила, Юлька поднялась в интернат. Мальчишеское крыло было уже заперто, свет в коридорах выключен.
Она молча расписалась в журнале увольнений. Галина Николаевна выразительно посмотрела на часы.
- Что происходит. Юля?
Юлька хмуро глядела в сторону.
- То есть я понимаю, что происходит. Я хочу спросить - о чем ты думаешь? Месяц до выпускного!.. До лета не могла дотерпеть, надо было сейчас влюбиться?
Юлька усмехнулась:
- А что, можно выбирать - когда?
- Не можно, а нужно! И всю жизнь тебе придется думать - что можно, чего нельзя и в какое время, - Галина Николаевна придвинула к себе раскрытую книгу и сухо сказала: - Замечание. Еще раз опоздаешь - не обижайся…
Девчонки уже спали. С кровати Середы было снято белье, голая кровать смотрелась сиротливо, как могила.
Юлька включила свою лампу, пригнула вниз, стала раздеваться. Замерла, взглянула на Титову. Та лежала, уткнувшись лицом в подушку поджав колени к груди. Юлька погасила свет, забралась под одеяло.
Через минуту ей снова почудился странный звук. Юлька села, прислушалась. Тихо позвала:
- Нина…
Титова не ответила. Юлька включила и приподняла лампу, подошла к подруге.
- Нина…
Та вдруг застонала сквозь зубы, мучительно выгибаясь всем телом. Юлька с трудом повернула ее к себе - и отшатнулась. Лицо Титовой блестело от пота, тусклые глаза закатывались под веки, подушка и простыня были в мокрых желтых пятнах.
- Не надо… - простонала она. - Не зови… пожалуйста…
- Галина Николаевна! - Юлька в ужасе бросилась к двери. - Галина Николаевна!!
- Не надо…
Воспитательница уже бежала по коридору.
- Там… - Юлька указывала рукой. - Там…
Ия стояла в ночной рубашке, издалека испуганно заглядывая в лицо подруге. Галина Николаевна включила верхний свет.
- Нина, что с тобой? - она склонилась над постелью. - Врача! Живо!
Ийка метнулась в дверь.
- Нина… Ты меня слышишь?.. - Галина Николаевна встряхивала ее за плечи. - Посмотри на меня…
В комнату заглядывали встревоженные девчонки. Растолкав их, вбежал врач, присел на кровать.
- От света! - скомандовал он. Оттянув веки, заглянул Нине в глаза. - Ты пила что-нибудь?
- Я не нарочно… честное слово…
- Что ты выпила?!
- Я не нарочно… - Нина снова судорожно выгнулась, ее рвало желчью.
Врач заметил блестящую упаковку в тумбочке, выдвинул ящик - вперемешку с заколками, письмами, косметикой на пол посыпались голубые капсулы.
- Сколько ты выпила? - он поднес лекарство к глазам Нины.
- Только Наталье Сергеевне не говорите… пожалуйста…
- "Скорую"! - крикнул врач. - А вы куда смотрели, лебеди? - обернулся он к Юльке. - Только в зеркало пялитесь, вокруг ни черта не видите!
Доктор из "скорой помощи" выгнал девчонок в коридор. В полуоткрытую дверь было видно, как он колдует с длинным резиновым зондом. Потом в интернат поднялся небритый, хмурый шофер с носилками, и Нину, укутанную по горло одеялом, пронесли к лестнице.
Вдоль всего коридора стояли у дверей своих комнат девчонки, старшие и малыши. Сквозь запертую стеклянную дверь смотрели со своего крыла ребята.
- Спать! - крикнула Галина Николаевна. - Всем спать!..
В комнате тошнотворно пахло желчью. Ия тихо всхлипывала на своей кровати.
- Юль… - позвала она. - Юль, можно я к тебе? Я боюсь…
Она перебралась к Юльке, прижалась мокрой щекой к ее плечу.
- С тобой не страшно… Ты сильная…
Юлька молча смотрела в темноту широко открытыми глазами.
* * *
- И-и, легко… За рукой… Азарова, не умирай!
Наталья Сергеевна, как всегда подтянутая, гладко - волосок к волоску - причесанная, в гарнитуре тяжелого старинного серебра, раздраженно ходила по залу. Урок начался с долгой, томительной паузы, потом Наталья очень спокойно спросила, кто еще принимает таблетки. Девчонки промолчали, хотя перед проверкой на форму многие пили мочегонные лекарства. Работали особенно старательно, чтобы ничем не выделяться среди других - все понимали, что сегодня кому-то сильно достанется.
- Сергиенко, я тебя в первый класс отправлю, арабеск учить!..
Юлька работала вяло, через силу, повторяла заученные до автоматизма движения, глядя перед собой пустыми глазами.
- Сергиенко!.. Я кому говорю! - Наталья Сергеевна вдруг бросилась к Ольге, с размаху ударила ее по лицу раз, другой. - Дура! Дура! Дура!.. Оторвать?! - заорала она. - Оторвать руку? Мешает?!
Ольга растерянно улыбалась дрожащими губами, не понимая, что надо делать.
Наталья Сергеевна рванула ее за плечо, как куклу, и, не сдержавшись, пнула по опорной ноге, под колено:
- Кор-р-рова!
Бить Наталья умела, удар пришелся в надкостницу - Ольга охнула и начала сгибаться.
- Стой!!
Сергиенко медленно, пересиливая боль, выпрямилась и встала в прежнюю позу, заученно улыбаясь. В длинных ресницах копились слезы.
- Не смей. Выгоню, - тихо, угрожающе сказала Наталья.
Девчонки замерли у станка, боясь шелохнуться.
- Я сказала, не смей!
Ольга изо всех сил распахивала глаза, поднимала лицо, чтобы слезы не выкатились на щеки.
Наталья наконец отошла от нее и медленно двинулась вдоль станка. Девчонки стояли в арабеске, глядя в затылок друг другу, ноги уже тряслись от напряжения.
- Я не прошу ничего сверхъестественного. Я объясняю элементарные вещи! Как можно не понимать!.. Дуры тряпичные!.. В Австралию вас таких везти? Со стыда сдохнуть!.. Зла на вас не хватает!.. С начала!..
…Я сама не знаю, Зойчонок, что со мной. Перестала понимать главное - зачем это все?.. Вчера увезли в больницу Нину Титову. Оказывается, она уже три месяца пила самые сильные лекарства, все больше и больше, чтобы похудеть перед экзаменом. Врач сказал, что у нее отказали почки. Сейчас она в реанимации, потом, если выживет, будет долго лежать в больнице - может, год, может, дольше, потом дадут инвалидность. Ради чего это, Зойчонок? Я не понимаю…
- Стоп!.. Азарова, что происходит? На тебе что, воду возили?!
- Не надо на меня орать.
- Что-о?.. - Наталья Сергеевна повернулась к ней, изумленно вскинув брови.
- Я тоже человек. Такой же, как и вы, - тихо, но твердо сказала Юлька.
Это была небывалая, неслыханная наглость. Девчонки обмерли от ужаса. Наталья резко шагнула к ней. Юлька напряглась, но глаз не отвела, смотрела в упор исподлобья, ожидая удара и отчетливо понимая, что, если Наталья ударит ее сейчас, она уйдет из зала - и пропади все пропадом, все восемь лет непрерывного, на пределе сил труда…
Наталья Сергеевна некоторое время мерила Юльку взглядом, потом размахнулась и ударила Нефедову по спине:
- Плечи брось!
И отошла, нервно, зло сжимая губы.
- Юль, не зли ее, - чуть слышно прошептала сзади Ийка. - Ты же видишь…
- Встали на прыжки!..
…Игорь назвал нашу учебу добровольной каторгой. Я обиделась, а теперь сама чувствую себя каторжанкой. Сил больше нет Пытаюсь сжать зубы - не получается потому что не понимаю - ради чего?..
- Сто-оп! - Наталья Сергеевна досадливо хлопнула в ладоши. - Азарова, что такое, в конце концов! Примой себя почувствовала - вполноги работаешь? Ты понимаешь, что ты чужое место заняла?
- Я не виновата! - крикнула Юлька. - Я не просила!
- Иди сюда, - велела Наталья Сергеевна.
Юлька подошла, остановилась напротив.
Педагогиня холодно смотрела на нее сверху вниз, уперев руки в пояс.
- Что-то ты разговорилась, девочка. Голос прорезался? - сказала она. - Все к станку, Азарова продолжает.
Девчонки отошли к станку. Юлька осталась одна посреди зала.
- Начали! - зло, отрывисто скомандовала Наталья Сергеевна. - Не то. Еще раз… - Она подождала, пока Юлька вернется к ней. - Начали… Стоп! Еще раз!..
Концертмейстер долбил по клавишам одну и ту же мелодию.
Юлька начинала комбинацию и снова по команде возвращалась в центр зала, с трудом переступая на чугунных ногах. В ушах стоял густой звон. Ее мутило, то ли от усталости, то ли от запаха дорогой косметики Натальи Сергеевны.
- Не то! Еще раз!.. Начали!..
Носки туфель пропитались кровью, на влажном полу за Юлькой оставались бледные розовые следы.
- Еще раз!..
Наконец Юлька упала. Наталья стояла над ней, нетерпеливо постукивая каблуком по полу. Юлька поднялась и снова встала перед педагогом, сдувая пот с верхней губы, с ненавистью глядя сквозь багровые вспышки в глазах в холодное, холеное лицо Натальи Сергеевны.
Та молча смотрела на Юльку. Под облепившим тело мокрым хитоном видно было, как бешено колотится Юлькино сердце.
- Когда будешь работать, как она, когда станцуешь, как она, тогда скажешь, что не виновата, - негромко сказала Наталья Сергеевна. Обошла ее и обратилась ко всем: - С завтрашнего дня меняется расписание. Вместо пятого урока - дополнительный класс. Репетиции каждый день и в субботу. Для Азаровой - и в воскресенье…
Юлька побрела за девчонками в раздевалку. Опираясь рукой, села на скамейку. Наклонилась развязать туфли - с подбородка сорвались тяжелые капли пота.
- Иди сюда, я сказала! - Ольга Сергиенко ударила кулаком по лицу младшую девчонку. Та качнулась, чуть не упала - и опять покорно встала напротив, опустив голову.
- Чего воюешь? - спросила Ильинская, проходя мимо.