* * *
Еда была сервирована на буфете, и молодые перемещались вдоль него: нарезка, салаты из шпината, картофеля и бобов, сближения, возможности, запахи тела, руки, волосы, зад. За столом различные фигуры, одна за другой, оседали на места. И было совершенно ясно, что граница будет перейдена - Кенрик со своими свинцовыми веками и Рита со своей принужденной живостью уже гарантировали, что это произойдет. Не столько съехавший жанр, сколько смена категории. Дети без сопровождения взрослых не допускаются - это будет фильм категории "только для взрослых". Всем уже было совершенно ясно, что граница будет перейдена.
Адриано повернулся к Уиттэкеру.
- Произнеси тост, друг мой! - воскликнул он.
Уиттэкер пожал плечами и сказал:
- За гетеросексуальность.
Итак, некоторое время девушки под присмотром Риты беседовали о том, сколько детей они надеются родить: самой Рите хотелось шестерых, Шехерезаде четверых, Глории троих, Лили двоих.
- Нет, - поправилась Рита. - Мене восемь хочется. Нет. Десять.
Все они как будто замолкли перед этим образом плодовитого материнства. Но тут Лили сказала:
- Ну, тогда тебе лучше не откладывать.
- Ой, кисуля, а я что, по-твоему, делаю? Это у меня сейчас период ебли. Вот перебесюсь и тогда остепенюсь. По одному в год. - Резко сглотнув, Рита продолжала: - Ой-ей-ей, Глория, лапуля ты моя, как ты можешь в этом лифчике ходить при такой температуре? Твои бедняжки небось без воздуха задохнулись совсем!
Сделав уступку жаре, что случалось редко, Глория надела легкую блузку с эллиптическим вырезом; на обеих ключицах виднелись вмятины от широких полосок хирургического серо-коричневого цвета. Взглянув вниз и вбок, она покраснела и мягко произнесла:
- Просто так удобнее.
- Моих в таких штуках не застанешь. - Рита рубанула пальцем воздух. - Так, всем молчать, и так очевидно. У мене две спины - и я этому рада! Сиськи - это дело такое… знаю, чмок-чмок, только они всегда под ногами путаются, бля, даже в постели. - Рита обернулась к Шехерезаде со своей дельфиньей улыбкой. - Ты, красотуля, я бы даже твои не захотела б. Ни-го-за-го-что-го. Как же мене тогда свой акробатический танец исполнять?
- По части лифчиков я, кажется, чего-то не понимаю, - сказал Уиттэкер. - Взять, к примеру, политизацию лифчиков. Какое отношение все эти дела со сжиганием лифчиков имеют к вашей сестре? Я думал, вы с лифчиками дружите.
- Они, э-э… они навязывают однородность, - объяснила Лили. - Поэтому считается, что это плохо.
- От лифчиков все делаются одинаковыми, - подхватила Шехерезада. - Груди бывают разные. Лифчик любую девушку превращает в какую-то модель свитеров.
- А это не пойдет, и все тут, - сказала Глория. - Нет, на такое мы пойти никак не можем.
Она, казалось, не намерена была продолжать, но Рита попросила:
- Давай, дуся, дальше. Говори.
- Ладно. - Она кашлянула в своей манере. - Хм-м. Значит, это просто совпадение, да, просто совпадение, и ничего больше, да - то, что, если носить лифчик, груди делаются примерно в десять тысяч раз заметнее? Лифчик удерживает груди в неподвижном состоянии.
- Знаете, а она-то права, - сказала Рита, кивнув в сторону Шехерезады. - Я на твои всю ночь пялиться буду. Господи ты боже мой, да ты, малышка, когда двигаешься - видеть, как ты по комнате идешь, это все равно, блядь, что триллер смотреть. Начнут, не начнут? А ты, - повернулась она к Глории, - у тебя, похоже, там ничего парочка запеленута в этот чертов гамак. Ты бы, девка, это скинула как-нибудь вечерком, дала б нам всем поглазеть. Между прочим, если б у тебя все было пропорционально, ты б еще полней была, чем Шез! Ты ж не пьешь, лапуля, нет? Я тоже нет. Не то что некоторые. Не то что некоторые из моих знакомых, пьянчужки несчастные… Так. Мене добавки. А потом, через минутку, - еще добавки. Ем как свинья, а никогда не поправляюсь. Меня, Лил, девки за это ненавидят. И ведь их тоже понять можно. Пожрать кому принести?
Адриано, выкатив белки глаз, протянул свою тарелку.
- У тебя что там, Себ, красавчик, - говядина? Вот это я понимаю. Еще кому?
Кенрик сидел, ссутулившись, во главе стола, бережно обвив рукой кувшин с вином. Другая рука проводила серию очень медленных экспериментов с вилкой. Кит сказал:
- Ах да, Рита. Я все хотел спросить. Куда подевалось твое виляние? Ты вилять перестала. Осталась без своего коронного номера. Покажи Лили. Повиляй задом.
Рита повиляла. И действительно: она была похожа на собаку - вид у нее был, какой бывает у собаки, когда надеваешь пальто и тянешься за поводком.
- Еще.
Рита повиляла еще и сказала:
- Уй. Уф. Нет, Кит, у мене есть свои причины. Сиди, где сидишь, а я тебе расскажу, что и как. Сейчас, только распрямлюся… Уф. - Она наклонилась вперед. - Все, хватит вилять. Понимаешь, Кит, мене в жизни столько в задницу не имели.
Уроненная Кенриком вилка с треском ударила по тарелке.
- Причем не только он. - Рита дернула подбородком. - И не то чтобы против моей воли - нет, ничего такого. Как хочете меня называйте, но любовь есть любовь - все честно, как на войне. Себ, тебе столько хватит, или, может, еще кусочек хочешь? Нет. Не только Рик. Им всем там как будто медом намазано. Причем я знаю почему. Это потому, что я - парень. Парень я, это точно. Парень.
Кит обвел взглядом стол. Лили, узкоглазая и узкоротая. Шехерезада, напряженно-сосредоточенная. Глория, источающая сильнейшую холодность. Уиттэкер, хмурящийся, улыбающийся. Адриано, младенец в шоке. Рита продолжала:
- Парень я. Сисек нет. И жопы тоже.
- И талии тоже, - добавила Лили.
- Вот умница, девуля, а то я чуть не забыла. И талии тоже нет. Значит, им более-менее по штату положено меня переворачивать, да? Особенно если у них так и так эти наклонности. Как у Рика… Понимаете, ему школьные годы вспоминаются. Капитан крикетной команды на память приходит. Единственное, от чего он заводится. Единственное, от чего он шевелится. Правда, мой хороший? Ах ты господи, чего все притихли-то? Я чего, опять не по делу?
Кенрик взял нож и легонько постучал лезвием по своему стакану. Прошло три-четыре секунды, пока умолкло гудение, тихий звон.
- Когда это происходит в первый раз, - начал он, - когда в первый раз превращаешься с Ритой в чудовище о двух спинах… тебе кажется, будто ты об этом всю жизнь мечтал. Думаешь: так вот что такое ебля… Все остальные - это не ебля была… Ебля - это вот что такое… Только она не парень… Она - мужик… Нет, даже не так. Развратная, как черт - в этом ей не откажешь, к тому же изобретательная - в этом ей не откажешь. Но чувств в ней это никаких не вызывает. Когда это происходит в первый раз, только потянешься к ней рукой, не успеешь оглянуться, как она уже засунула свой палец тебе в зад, а одно твое яйцо себе в глотку. А другое за ухо заложила, на потом. И все четыре ресницы хлопают по твоему кончику. Эти ее ресницы. Потом делаешь все остальное. Это в первый раз, и все замечательно. А потом… Знаете, что она делает? Расталкивает тебя посреди ночи и, если у тебя нет сил, говорит тебе, что ты пидор. "Ты женщин ненавидишь". Хотя на самом деле это она женщин ненавидит. И мужчин тоже ненавидит. Кит. Кит. Представь себе: ты Лили расталкиваешь; не откликается - значит, лесби. Или заносчивая. Или фригидная. Или религиозная. "Обычные парни" себя так не ведут. Парни, которых еще не посадили, себя так не ведут. И она еще считает, что с ней так классно ебаться. И это так. Но это не так. Нет у нее к этому таланта. Нету… Потому что нету… Сочувствия нету. Вот.
Рита слушала его, голова ее ритмично раскачивалась.
- А, вон оно что, ему сочувствие подавай, - сказала она. - Жалость ему подавай. А то он в ужасе. К мамочке хочет. Ты, милый мой, просто отстал от жизни. Ты - как мебель из комиссионки. Понимаете, Рику ведь что надо - ему надо хорошенькую притворюшку, такую глупышку с мокрым платочком. О-о, так нельзя. Это грубо, это плохо. Ох, ну ладно, раз ты такое животное, давай, делай свое черное дело. Обещаю, что мне не понравится. Господи, да разве мы, девки, когда были такими скучными? Разве мы, бля, когда были такими скучными? Так, ну, кто танцевать идет? Хочу бедром тряхнуть. Пора мене свой акробатический танец исполнить.
* * *
Итальянцы - интриганы. Италия - страна интриг. Эту аксиому сформулировал, точнее - пересказал, Адриано, который, пока длилось вечернее затишье (затишье, какое следует за любым нарушением границ, любым попранием, когда участники состязания составляют список потерь), задержался в столовой - лишь они вдвоем, Рита смотрит Адриано в глаза так, словно он - единственный мужчина, что когда-либо ее по-настоящему понимал… Италия и интриги: это страна Чезаре и Лукреции Борджиа, Никколо Макиавелли, Алессандро Калиостро, Бенито Муссолини. Кит Ниринг, связанный по рукам и ногам английским романом, недавно вступил в эту невнятную тему под названием публицистика - в частности, занялся современной историей Италии. Там ему открылся мир воображения.
Кит попробовал себя в манипуляциях лишь этим летом, и первое, что он обнаружил, - на это уходит все время. Кит был занят. Не так занят, как Бенито Муссолини, утверждавший, что совершил 1 887 112 различных дел за семь лет (иначе говоря, по важному решению каждые тридцать пять секунд, без выходных) и занес в бортовой журнал 17 000 часов в кабине пилота (столько профессиональный летчик может налетать на протяжении всей своей карьеры), в то же время он прочитывал каждое утро 350 газет и всегда, каждый день, находил время на пятиборье, включающее в себя интенсивные упражнения, а каждый вечер - на длительную интерлюдию наедине со скрипкой. У Кита дел было поменьше, чем у Муссолини (а Муссолини, кстати говоря, был всегда неправ); однако он должен был совершать обход своих подопечных.
А ощущение не проходило. Он словно парил, то вплывал в себя, то выплывал…
Сидя со стаканом prosecco на диване-качалке на краю западной террасы, Лили была занята нетипичным для нее делом. Она наблюдала за звездами: лицо повернуто под углом, на нем - хмурое выражение недоверия. Это недоверие он моментально разделил: у созвездий был вид словно из другого полушария.
- Странно, как подумаешь, что они там целый день, - сказал он. - Просто их не видно.
- Они там не целый день. Они появляются ночью. Ты пойдешь?
Он ответил, что да.
- А я нет. Рита отвратительна. Все равно. Теперь мы, по крайней мере, знаем. Почему нельзя.
- Да, теперь мы, пожалуй, знаем, почему нельзя.
- Ты бы извинился перед Шехерезадой. Это же ты ее на нас натравил.
- Да, Лили, ты права. "Натравить" - это в данном случае означает "спустить собаку".
- Совсем с ума сошел. И что это у тебя такой вид… обдолбанный такой?
- Присматривай за Кенриком, ладно? Позаботься о нем.
- Не уходи. Ладно, иди давай. Он имел в виду сочувствие? Или симпатию?
- Ну, это одно и то же. В этимологическом смысле. Симпатия. "С" плюс "чувство".
- В этимологическом смысле. Ладно, иди давай. Я о нем позабочусь.
- Лили, ты замечательно выглядела за ужином. Твоя красота подходит. Уже пришла.
Потом ему, конечно, пришлось загладить вину перед хозяйкой.
Она сидела за доской для игры в нарды в салоне, придерживая руками учебник (по статистике) на крутых обрывах своих бедер.
- Ух, - сказала она. - Это было… Было похоже на телеспектакль, из тех, что с предупреждением в начале. Так что никак нельзя не посмотреть. Уиттэкеру тоже ужасно понравилось. Что это за язык, на котором она разговаривает? Это жаргон такой?
- Это что-то вроде шифра, - объяснил Кит. - Она на нем разговаривает с друзьями, и они считают, что другие не понимают ничего. Просто добавляешь "го" в середине между каждыми двумя слогами. Вы-го-со-го-кий-го-класс-го. Высокий класс. Ни-го-за-го-что-го. Ни за что. Это легко. Разве что когда целые предложения на нем составляешь.
- Господи, чего только люди не придумают. Я и понятия не имела. Я себя при ней чувствую, как будто мне года три. Все складывается превосходно, правда? Рита с Адриано. Сегодня буду спать сном праведницы.
- Ты не пойдешь?
- Заманчиво, но я буду мешаться. А ты не будешь?
Понимаешь, Шехерезада, дело в том, что мне надо убраться из дома.
- Может, ничего и не произойдет, - сказал он. - Может, у Адриано найдутся силы сопротивляться.
- Ни-го-вко-го-ем-го-случае-го, - ответила Шехерезада.
И наконец, Кенрик. Который сидел за кухонным столом с огромным кофейником и с видом бессмысленного спокойствия на лице. Он сказал:
- Извини, что так получилось. Вот интересная история. Я тут только что поговорил с этой, у которой задница, и она сказала - Глория, - и она сказала, что все было решено с того момента, когда Рита начала за все платить. Даже если пополам платишь, они тебя ненавидят. Девушки ничего не могут с этим поделать. Это у них в крови. Представляешь, Адриано только что зашел и пожал мне руку. Они там, в машине.
- Тогда я пойду. Знаешь, может, она для тебя просто слишком старая. Хорошо у тебя получилось, эта речь после ужина. Но это никого не смутит.
- Ты хочешь сказать, вызов? М-м. Парни обречены ебаться с Собакой. И им надо ебаться с Собакой. Но только если на следующее утро она улетает на Гавайи. Навсегда. Посмотри, как она танцует.
- Ты тут отдохни с Лили, - сказал он. - Она хорошая, понимающая, скромная.
- Скромная. Да уж, перед таким как не устоять.
Кит внес дальнейшее предложение. А Кенрик сказал:
- Ты что, серьезно? Зачем?
* * *
И вот он поспешил вниз по каменным ступеням, через неброский запах пота. "Видишь ли, Шехерезада, мне надо убраться из дома. Чтобы Кенрик смог переспать с Лили. А потом, когда с этим будет покончено, я смогу спать с тобой…" Виднелись звезды, кончики их казались холодными и острыми - видимые острия булавок, которыми Господь прикнопил черный задник вселенной. А что же его собственная система, его личная галактика, его знак Девы и семь солнц, что у него остались? Сколько еще я погашу до конца лета?
"Роллс-ройс" скрипел зубами и щетинился. Сумей он ясно разглядеть будущее, Кит бросился бы по ступенькам наверх, к Лили, или в Монтале, где можно было бы начать автостопить обратно в Англию. Кит потянулся за пачкой "Диск бле". Это испытание характера, подумал он. Помедлил. Это - мое воспитание чувств. Он закурил. Вдохнул.
Четвертый антракт
И выдохнул треть столетия спустя.
Он прочистил горло, не рычанием (обычная его метода), а лаем (как выстрел из винтовки). За десять минут до того он вернулся после совершенной в виде исключения вылазки в место под названием "Курилка" в Кэмден-тауне и теперь, по-мальчишески высунув из уголка рта изменивший цвет язык, пытался прикрепить различные ярлычки с напечатанными надписями к различным пакетикам, жестянкам, пачкам и кисетам, раскиданным по его столу. "Курение - залог привлекательности", - значилось на одном. "Если бросить курить, можно сойти с ума", - значилось на другом. Кит порвал с никотином в 1994 году, но теперь они вновь сошлись, по уши влюбленные друг в друга.
Кашляя, сплевывая, борясь с тошнотой и слегка запыхавшись, опять вовсю орудуя измазанным языком и дрожащими пальцами-окуньками, он приклеил третий ярлык (кстати, это была его собственная версия обычного предупреждения Минздрава) к своей нынешней упаковке "Золотой Вирджинии". На ней говорилось: "Некурящие живут дольше курильщиков на семь лет. Угадай, на которые семь".
Он уставился на нее воспаленными, обведенными красным глазами.
* * *
До недавнего времени он, оказываясь на улице, обычно думал: "Красота исчезла". Скоро он сдвинулся с этой точки и пошел дальше, стал думать: "Красоты никогда не было - никакой и никогда". Обе посылки были сенсационно неверны. Ее вытекание, вытекание красоты, происходило внутри его собственной плоти, в его груди.
Красота - сегодняшняя красота - сидела перед ним, их разделял кухонный стол.
- Ну как же мне не чувствовать себя придурком, - сказал он жене номер три (они обсуждали ту встречу с женой номер один в "Книге и Библии"). - Двадцать пять лет недоразумений. Целая жизнь. Если бы ты, милая, меня не спасла. - Он прихлебнул кофе. - Я мог бы стать поэтом.
- Ты уважаемый критик. И преподаватель.
- Ну да, но мог бы стать поэтом. А все ради чего? Все ради… все ради одного сеанса.
- Смотри на вещи веселее, - сказала она. - Это же не просто какой-то там сеанс был, правда же?
- Чрезвычайно оптимистичный подход. И все же.
- У тебя от него глаза на лоб вылезли да так и остались там на целый год.
- На два года. Дольше. На три. В этом отчасти и состояла проблема.
- Считай, что тебе пришлось через это пройти, чтобы заполучить меня.
- Буду. Считаю.
- У тебя есть мальчики, есть девочки и есть женушка.
- Да, у меня есть женушка. Знаешь, все это началось несколько недель назад. Тут еще кое-что замешано. Та, другая штука. Не знаю, что это. Не может же это быть связано с Вайолет? Разве такое может быть?
И он пошел обратно по саду через апрельский ливень. Но теперь стоял май.