Во время диалога с мужем она садится по диагонали на сцене и поднимает свой взгляд наверх - прямо на меня. Я застываю, пытаясь понять, она видит или отсутствует в девятнадцатом веке. Переводит взгляд на запутавшегося супруга и говорит:
- "Вы очень нежны ко мне, Роберт, вы очень нежны".
Ни один мускул не изменился на ее лице.
В антракте я облегченно вздыхаю и выпускаю воздух. Я сижу и рассматриваю публику, откинувшись в кресле и забросив ногу на колено. Вдруг слышу сзади:
- Смотри, как расселся. Тоже мне - американец!
Нет, ничего здесь не изменилось за тринадцать лет.
И, думаю, не изменится.
Свет гаснет, начинается второе действие. Выпархивает Вера, она играет молодую, ветреную девушку на выданье, баловницу света, на которой все хотят жениться. Она легка, кокетлива, поверхностна в этой роли. Которая ей удается гораздо лучше, чем предыдущая. Я только удивляюсь, как при ее близорукости она не боится так прыгать по сцене. Появляется Тая, и между ними происходит диалог о проблемах их времени. Интересно, о чем они говорят за кулисами?
К концу спектакля "герцогиня" Тая вызывает у меня ком в горле и намек на влажность в глазах.
Я аплодирую, стоя, когда она выходит на поклон. Зал наконец тоже встает и аплодирует, продолжая поднимать занавес и вызывать актеров. Хоть большая часть аплодисментов достается не ей, а Вере. Ведущей приме театра. Тая поднимает глаза на балкон, скользит по нему, не видя, и снова кланяется публике. Вере преподносят красные розы.
Наконец публика выдыхается. Я беру свой пакет и иду к служебному входу. Стою у пустой раздевалки и думаю, как избежать встречи двух герцогинь и одного простого грешника.
Первой появляется Вера, раскрасневшаяся, с красными розами. Мы целуемся в щеки.
- Как вам спектакль, Алексей? - спрашивает она.
Я благодарю ее за спектакль, за роль, за доставленное удовольствие, за пропуск. Говорю, что мне понравилось. И рад, что говорю правду. Не вдаваясь в детали.
Разговаривая с ней, я все время смотрю поверх ее плеча, ожидая появления второго действующего лица.
- Вы кого-нибудь еще ждете? - спрашивает с плохо скрытым удивлением она.
- Нет, нет, что вы, просто привычка озираться, рассматривать.
Ее окружают какие-то знакомые и поклонники.
- Ну, не буду вам мешать, - загадочно говорит она и так в толпе выплывает на улицу. Я смотрю на фреску, которая называется "Таланты и поклонники". Они без ума от нее. Жаль, у меня нет такого же энтузиазма…
Смотрю через стеклянные двери, не ушла ли она. Нет, она стоит, разговаривая, принимая комплименты. Вторую герцогиню мне нужно встретить одну. Я еще не знаю, что скажу. Я зол за вчерашнее… Я не хочу свидетелей.
Выхожу из служебного входа, спускаюсь по лестнице и отхожу к телефонным автоматам. Для вида беру трубку и становлюсь спиной к "талантам и поклонникам". И пытаюсь вычислить степень ее близорукости. Смотрю на служебный вход и вижу, как из него выходит девушка в белом платье, со шнуровкой на груди. Эту девушку, кажется, зовут Тая. Она не спеша спускается и задумчиво бредет вперед. Я даю ей пройти мимо. Она поворачивает в маленький парк, из которого вход в другой театр, через два шага я догоняю ее. Не доходя, сзади, говорю:
- Какая неожиданная встреча.
Спектакль после спектакля. Мой голос отчего-то взведен. Как курок.
Она оборачивается и смотрит, осознавая.
- Здравствуйте, здравствуйте. Как вы сюда попали?
- А вы меня не видели до этого?..
- Нет, я бы, наверно, поздоровалась.
Я хотел ей сказать, что со сцены во время спектакля вряд ли удобно здороваться, но не сказал.
- Случайно проходил мимо, решил…
Она опускается на скамейку и говорит в никуда:
- Я уже не думала, что когда-либо увижу вас, мой грозный друг.
- Пурква и па?
- Вы разорвали вчера со мной все и всяческие отношения. Я искала пепел…
- Вы огорчили меня, очень.
- Простите, я не думала, что это вас так огорчит. Вы не против, если я закурю?
Она нервно вынула из сумки сигарету, зажгла и глубоко затянулась. Я подождал, пока дым растаял в летнем воздухе.
- А если бы знали?
- Я себя вчера очень расстроенно чувствовала и не думала, что буду хорошей компанией любому собранию. Тем более вам.
- Мне показалось, что вы избегаете… Именно меня.
- Ну что вы, какая наша женщина может отказаться от общения с вами.
- Это ирония?
Она улыбнулась.
- А почему вы сейчас закурили?
- Так. Я слишком взведена: только что отыграла спектакль. Вы не против, если мы съездим на набережную, к воде. Я это всегда делаю, после…
Она выбросила сигарету на дорожку, не погаси. Я мягко наступил на нее ногой. Я всегда боялся пожаров.
- Пойдемте? - Она встала. - Или у вас нет времени?
Я ответил:
- У меня есть час.
- Этого вполне достаточно. - И она взяла меня за руку.
Мы шли из парка, и я старался делать это как можно медленнее. У выхода я мягко высвободил свою руку. С опаской глянув вправо, я увидел, что, где были смех и возгласы, никого уже нет. И наткнулся на ее взгляд.
- Вы кого-нибудь еще ожидаете встретить?
- Нет… ищу извозчика.
- Не надо искать.
Она подвела меня к маленькой белой машине, стоящей прямо на тротуаре у театра. Открыла дверь и, обойдя, села за руль.
- Взяла у знакомой на несколько дней, - пояснила.
Завела и резко тронула с места. Перед самым поворотом на бульвары нас останавливает блюститель власти: уже стемнело, а она не включила фары. Это целое преступление на имперских улицах. И вообще, любая дурь, которая придет в голову блюстителям, - великое преступление. Я не хочу, чтобы разрушалось это настроение тревоги, ожидания, возбуждения и печали. И сразу протягиваю ему 25-значную банкноту, и он тут же растворяется в сгущающейся темноте, в которой она не включила фары. Мы мчимся по бульварам. Она довольно быстро ведет машину. Какая лихая наездница! Давя на газ, забывая, что существует тормоз. Мы выходим из машины в самом конце пустынной набережной и спускаемся к воде. У которой своя жизнь и свои волны.
- Что у вас в этом пакете? Вы с ним не расстаетесь.
- Цветы для вас. - Я достаю букет чайных роз.
- Для меня? - Она притворно удивлена. - Неужели?
- Таиса, я посмотрел ваш спектакль. Вы меня очень, очень тронули… Задели струну в душе… Банально, но… Вы единственная, кто не играл на сцене, а жил, в том веке, в том образе. Я благодарен вам за тот катарсис, что я испытал. За тот ком в горле… Это вам…
Я протянул цветы.
Она взяла букет и долго смотрела на розы. Я наклонился к ее руке и поцеловал.
Она мягко подняла рукой мою голову, туманно посмотрела в мои глаза, и наши губы, коснувшись, сомкнулись в поцелуе.
Я сжал ее талию, в приталенном платье. И снова поцеловал. Но не в губы. (То был единственный поцелуй в губы, который мне понравился.)
Мы стояли неподвижно, молча глядя на воду.
- Вы сладкий мальчик. Давно не целовала такого. Целую жизнь.
Я обнимал ее за талию, касаясь сильного бедра. Она легко входила в мою руку.
- Вам надо в какое-то место?
- Ни в какое.
- Хотите поехать ко мне?
- Уже как два дня.
- Почему же вы этого раньше не сказали?!
Она повернулась и решительно пошла вверх по лестнице, заботливо неся розы.
- Хотите повести машину? Я немного в странном состоянии…
- Если еще не забыл - как, у нас все автоматическое.
- Я почему-то в вас верю. - Она долго посмотрела мне в глаза.
Я аккуратно вел машину, чужую, а ее рука, лаская, лежала на моей, переключающей скорости.
В узком лифте мы поднялись наверх. Тая впустила меня в темноту квартиры и зажгла мягкий настольный свет. По тому, как она накрыла стол и что поставила, я понял, что она кого-то ждала. Мы сели.
- Таиса, я не могу ждать.
- Да, мой мальчик… да, конечно. - Она взяла меня за руку и отвела в старую темноту комнаты. Я разделся догола. Ей нужно было расшнуровать и скинуть платье. Одетое на голое тело. Да трусики.
Ее грудь касалась моей. Мы опустились на свежепахнувшие простыни. Она не успела даже меня обнять. Я ворвался в нее, а не вошел, засасывая в поцелуй шею и плечи. Сам не знаю, почему я так перевозбудился.
Мой крик, ее стон, "ах", всклик, оргазм. Вспышка!
Она ласкала мое тело руками, постепенно приходя в себя. Она идет и принимает душ, в темноте я не вижу ее тела. Возвращается и садится рядом на кровать.
- Едва коснувшись, вы бежите в душ. Я произвожу впечатление…
- Просто привычка, лето, жара… Вы самый чистый мальчик, которого я встречала. - Она целует меня в ключицу. - Даже не думайте другого.
Женщины легко провоцируются, но еще легче - провоцируют.
- Я хочу выкурить сигарету, вы посидите со мной?
Я прохожу через душ и появляюсь в кухне. Она отстраненно курит. Смотрю на плоские швейцарские часы.
- Скоро полночь.
- Совершенно фантастично - что вы сидите здесь, - говорит она сама себе.
- Я хочу выпить, за вас и за вашу роль, которая доставила мне удовольствие.
Она потушила сигарету.
- С радостью.
Она вынимает из холодильника, маленького и странного, недопитую бутылку водки на экспорт.
Он достает из пакета джин и тоник, и даже купленный лед в валютном магазине.
- Какая прелесть! Неужели это мне?! - Ее глаза сияют удивлением и восторгом.
Я киваю.
- И все за одну роль? Так я каждый день буду играть для вас!..
Я смеюсь. Она ставит два высоких стакана на стол.
- Ну и чтобы я совсем себя почувствовала на седьмом небе, вы нальете мне?
Я смешиваю ей джин с тоником и спрашиваю, сколько кусков льда. Но она просит больше тоника.
Берет розы, подрезает им стебли, расправляет и ставит в тонкую вазу. Вазу на стол. На столе стоят сыр, рыба, овощи, фрукты. И кирпичик никогда не виданного мной хлеба. Я беру кирпичик и нюхаю его. В Америке я не ем хлеб, он невкусный. А здесь черный - обожаю. Она разрезает сама, кладет мне кусочек на тарелку, сверху сыр и помидор.
- Какой вы смешали божественный напиток, - говорит Тая и закрывает глаза. Потом открывает: - А себе?
- Я не пью джин. И не пью тоник.
- Опять водку, будете мучаться? - обреченно вздыхает она. - Я поухаживаю за вами.
Дает мне стаканчик и наливает до края.
- За ваш спектакль, Таиса! Вы поразили меня…
- Чтобы вы всегда были таким чутким.
На тост не принято отвечать, но она отвечает. Я выпиваю до дна, хотя никто не сует рог в меня, и сразу тепло разливается внутри. Она пьет не спеша, чуть запрокинув голову. Отрывается и приговаривает:
- Неужели такое сокровище - и все мне!
Я смущаюсь и краснею: что тут такого! И поднимаю руку: чтобы она даже не упоминала.
Она наблюдает, как бутерброд целиком исчезает во рту. Хотя квадраты хлеба маленькие, но вкус обалденный.
- Скажите честно, что вы сегодня ели?
- Ничего.
- Я люблю правду, - говорит она и сразу нагружает мне полную тарелку.
- Вы должны все съесть или…
Розы нежно смотрят на нас. Тонкий, тонкий запах. Я пытаюсь защититься и взмахиваю руками. Мизинец цепляет, прокалываясь глубоко шипом на стебле. Я резко дергаю руку, шип остается в мизинце.
Она встает, подходит ко мне, склоняется, рассматривает секунду руку и губами вынимает шип, высасывая кровь. Минуту она держит мизинец во рту. Встает и садится на свое место.
Я протягиваю руку к ней, она раскрывает рот, и я снимаю шипик с мягкого языка.
Я пробую то, что в тарелке:
- Я не предполагал, что вы умеете готовить. Рыбу.
- Это не я, мама с утра занесла. Я редко готовлю.
Я наливаю себе полную стопку.
- Вы кого-нибудь ожидали сегодня в гости? - Я окидываю взглядом стол.
- Я ожидала, что может быть гость.
- Надеюсь, не разочаровал, что я - это не он.
- Вы превзошли все мои ожидания!
Она взяла недопитый стакан с джином. (Было непонятно, шутит она или нет.)
- Алеша, я хочу выпить, чтобы вам больше никто не доставлял огорчений. Даже красивые розы… Своими шипами.
Я выпил уже потеплевшую водку. Тая не остановилась, пока не допила до дна. Только льдышки позвякивали. И убрала водку в холодильник.
- Я правильно сделала?..
Я улыбнулся, вглядываясь в ее глаза.
- А вы смешаете мне еще один волшебный напиток? Такой же.
Я смешал, доверху налив тоника.
- Благодарю вас.
Она села, и мы чокнулись, она начала пить с видимым наслаждением. Я слегка отпил, проглотил и сказал:
- Я думаю, нам пора выпить на брудершафт.
- Ну что вы, по-моему, еще рано, - улыбнулась она.
Я не знаю, подействовал ли на нее джин, но она спросила:
- Вам ничего не хочется: может, перейти, пересесть, перелечь или что-нибудь другое? Я в вашем распоряжении… - Она многозначительно замолкла.
Я взглянул на левую руку: часы показывали час.
Ах, как это было сказано! Но интересно, что вела себя она просто и абсолютно не играла.
- Я не знал, что звезда моя так высоко поднялась.
- Вы даже не представляете как. Розы делают удивительные вещи с женщиной.
- Только розы?..
Она взяла меня за руку, посмотрела на пятый палец и повела медленно за собой. Я был в рубашке, без пиджака. В окно глядел корявый месяц (а может ли месяц быть в июне?), который скупо освещал комнату. Можно сказать: как-то освещал комнату. Но от перестановки мест слагаемых - результат не менялся. Я шел за ней. Она вела меня за собой…
Мы опустились на ложе. Она сбросила халат, отпустивший на волю голое тело. Села верхом на меня, как римская всадница. Собственно, эта поза так и называется. (С древних времен.) Я уже был возбужден - от прохлады воздуха, обнаженного тела, ее груди, ласкающей меня сосками и верхушкой. Я начал извиваться. Она поняла, что больше ждать не следует, и ввела его в себя. Привстав на коленях, она начала медленно двигаться: сначала трусцой, потом аллюром и вскоре бешеным галопом. Ее грудь летала по воздуху, голова забрасывалась, бедра с каждым движением взлетали вверх, плечи разведены, руки взброшены в воздух - она скакала вперед. Вернее, вниз… и - вверх.
Я попытался схватить ее голое тело. Но дикая радостная боль пронзила меня. И в этот момент я услышал крик:
- Алексей! Я твоя!..
Судорога скрутила ее взлетевшее тело, и она, застыв на мгновение, с размаху, плашмя, накрыла меня собой, как будто закрывая от стрелы или копья.
Грудь вмялась в мою, плечи вздрагивали, она замерла. Мои пальцы гладили бусинки пота на ее позвоночнике. Я чувствовал, как все еще истекаю внутри. Было абсолютное молчание. Потом она шевельнулась.
- Так, в ванну принимать душ!.. - пошутил я.
- Вас это раздражает? - Ее губы касались моей шеи.
- Что вы, наоборот, даже забавно.
- Я рада, что забавляю вас.
- Тая, вы же взрослая женщина…
- Хочу быть маленькой девочкой.
Этого она как раз совершенно не хотела.
- Вернее, маленьким мальчиком, как вы хотите.
- Я разве хочу? Таиса?
- Алеша, у меня к вам единственная просьба: зовите меня Таей.
- Вам не нравится Таиса?
- Это как-то слишком официально. У нас супругу правителя так зовут: Таиса Сергеевна.
- Как вам угодно, - согласился я. А про себя подумал: а Тая - слишком фамильярно, нет породы в имени.
- Скажите что-нибудь, - прошептала нежно она.
- Вы так понеслись, я думал, вас уже не остановить.
- Я прошу прощения, я совсем забылась…
- Почаще забывайтесь…
Я почувствовал, как губы ее сложились в улыбку.
Вдруг она поднялась на локтях:
- Простите, я должна принять душ или…
Она не договорила и выскользнула в ванну. После душа она обняла меня за плечи, подняла и привела за стол.
За столом она торжественно объявила:
- Теперь, я думаю, самое время - выпить на брудершафт.
Ее рука стала наполнять сосуды.
- Вы останетесь у меня?..
- Это просьба?
- Нижайше прошу. - Она опустила голову.
- Кто-то не хотел кого-то видеть два дня.
- Я просто не почувствовала вина… Алеша, я думала, что это уже пройденный этап.
- Мы его еще долго проходить будем.
Наши взгляды встретились. Где ты, Аввакум? Укрощение диких зверей под руководством…
- Не зная еще вас, я почему-то вам верю.
Я взял телефон-трубку и набрал номер.
- Мама, я в гостях, далеко, такси не поймать, говорят, приеду утром, на метро.
Она рассмеялась. "Ты приедешь на метро?!" Я не был в метро тринадцать лет.
С метро у меня были связаны свои воспоминания… Я пожелал ей спокойной ночи и попрощался.
- Она так поздно не спит?
- Читает до четырех ночи.
Таиса подняла свой бокал (в третьем лице я могу называть ее так - Таиса).
- Выпьем за этот вечер. Он был необыкновенный.
Она завела руку, согнутую в локте, переплетя с моей. В водке плавал кусок льда. Руки перекрестились, и каждый выпил до дна. По традиции. Она потянулась губами, и мы поцеловались, скрещивая капельки водки и джина.
- Алексей - ты!
- Тая - …вы.
- Скажи мне ты, скажи мне ты!
Я пытался заставить свой язык, но он не выталкивал местоимение. Ты.
- Эх, ты! - сказала она и языком лизнула мои губы. - У тебя очень вкусные губы. - Ее глаза надолго погрузились в мои.
В окне, далеко-далеко, занималась почти невидимая, еще темная заря.
До рассвета они еще раз спустились в долину утех и поднялись на вершину наслаждений.
- Как сделать так, чтобы эта ночь не кончалась?.. - спросила актриса.
Утром, пока я принимал душ, она уже приготовила завтрак. С дымящимся ароматным чаем.
За целый 1990 год моя бывшая жена ни разу не предложила мне чашки чая.
Я пью душистый аромат. Какой день сегодня - суббота или воскресенье? И смотрю на свое безумное расписание в понедельник: три журнала, два издательства, одна газета.
- Как вам чай?
- Прелестный, прекрасный, чудесный, божественный!
- Я серьезно?
- И я!
Она внимательно смотрит на меня.
- Вы удивительный мальчик. Я таких не встречала. Никогда. Налить еще?
- С наслаждением. Тая, а когда отборочные туры в Таировском?
Она снимает трубку.
- Здравствуйте, это говорит Тая Буаш. Вы не скажете, когда прослушивания в училище? Сегодня? А во сколько? - Она вешает трубку, вернее, кладет ее плашмя на стол.
- В два часа. Хотите пойти?
- А вы? - спрашиваю я.
- Вы - мой повелитель, ваше желание - закон…
- Очень хочу, всю жизнь мечтал оказаться по другую сторону рва.
Она, по-моему, не поняла, но не стала расспрашивать. Она вообще никогда ничего не расспрашивала.
- Вам нужно на кладбище?
- Да, я каждый день езжу…
Тая идет к своей мягкой кожаной сумке с узорами, достает и протягивает ключи от машины.
- Мне неудобно, - говорю я.