19
Такая вот история, такое вот настоящее убийство, которое, по счастью, оказалось не настоящим: Владимиров выжил, и даже речевой центр у него восстановился. Он не преминул им воспользоваться сразу же и неожиданным образом: послал любимую жену к черту, сказав, что, когда был в коме, видел свет в конце тоннеля и ее, загораживавшую ему этот свет.
Такое вот преступление, которое нам очень не нравится. Нам вообще не нравятся все преступления. Не потому, что когда их совершают, убивают людей и воруют деньги, хотя это само по себе плохо. А потому, что слишком много вокруг преступлений траты времени. Куча людей как бы перестает нормально жить: дают показания или, наоборот, возятся с расследованием, подозревают друг друга, наговаривают друг на друга... А потом огромное количество людей начинает об этих преступлениях писать книги и снимать кино, а еще более огромное количество людей эти книги читают и это кино смотрят. То есть, если вдуматься, преступления занимают в нашей жизни гораздо больше места, чем занимают на самом деле.
Это грустно.
Любая, извините, коза важнее любого преступления, особенно когда от этой козы у старого человека зависят и питание, и радость жизни. И Кравцов, освободившись, все усилия направил на поиски козы бабы Насти Квашиной. Он постоянно приносил Вадику все новые и новые материалы для анализа, Вадик терпеливо исследовал их, след козы становился все явственнее и горячее и привел наконец ко двору Квашиной, где та плакала легкими слезами счастья, причитая:
– Сама пришла, моя Нюся! Пришла, моя умница!
Белая коза с черными пятнами чесала о хозяйку рога и смотрела добрыми и довольно глупыми глазами.
Уважая старания Кравцова, Квашина, накормив предварительно козу сеном с добавками своей тайной травы, угостила его Нюсиным молоком, и Кравцов убедился: совершенно не горчит.
Преступление плохо еще тем, что мешает раскрытию других преступлений, поэтому Кравцов в этот раз не нашел ничего такого, что могло бы стать ОЧЕРЕДНЫМ ЗВЕНОМ В РАССЛЕДОВАНИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ГИБЕЛИ КУБЛАКОВА.
Глава 7
Свадьба
1
И была свадьба.
Андрей Микишин женился на Ольге Савичевой, а Ольга Савичева, легко догадаться, выходила замуж за Андрея Микишина.
И народ пел, пил, ел, плясал, кричал "Горько!".
Ольга и Андрей целовались.
Было это в саду, за длинным столом, под навесом, обвитым цветочными гирляндами и проводами с лампочками, и вот стало темнеть, лампочки включили. Всё сразу показалось еще ярче и праздничнее.
А вокруг тьма сгущалась – и сгустилась до непроницаемости, до полного непрогляда, и тем, кто сидел за столом, могло показаться, что другой мир, за пределами этого стола и окружающего его света, просто исчез на время, перестал существовать.
Но он не исчез, не перестал существовать.
Из него вышел и остановился на грани света и тьмы человек с ружьем, в военной одежде.
Старик Хали-Гали увидел его и обомлел. Он хотел предупредить всех, пытался крикнуть, но почему-то вдруг лишился голоса. Горло сдавило, ни звука не идет. Тогда он вскочил и начал махать руками, делать знаки, чтобы обратили внимание на человека с ружьем. Никто не заметил. Хали-Гали хотел вылезти из-за стола – ноги перестали слушаться. Больше того, и звуки вдруг пропали. Настала полная тишина. Тут только все увидели человека с ружьем. Повернулись к нему.
А он беззвучно закричал что-то, поднял ружье и выстрелил. Хали-Гали увидел, как медленно из ствола вырывается пламя, а из пламени вылетает пуля и летит в невесту. Ему показалось, что пулю можно поймать, он попытался двинуть одеревеневшими руками – не получилось, он разевал рот, силясь крикнуть – не вышло, а пуля летела, все провожали ее глазами, поворачивали головы, и вот она достигла невесты, и на белом платье появилось и стало расплываться алое пятно.
Хали-Гали в отчаянии упал головой на стол. От этого и проснулся.
2
Хали-Гали проснулся в своей сторожевой будке, потер лоб, которым ударился о дощатый столик, чуть не сбив стоящий на нем транзисторный приемник, ошалело огляделся, схватил приемник и торопливо начал спускаться. Спустившись, побежал к зданию администрации.
А в администрации Андрей Ильич Шаров, глядя в окно, чтобы не глядеть на Кравцова, разговаривал с участковым на морально-этическую тему.
– Ты меня знаешь, – сказал Шаров, – я человек сдержанный.
– Знаю.
– Я тебя даже не спрашиваю, холостой ты, например, или наоборот.
– Скорее наоборот.
– Твое дело. Но тут ты, получается, холостой, так?
– Возможно.
– Тогда определись как-то, что ли! – перешел Шаров к сути. – Все, само собой, ждут, с кем ты сойдешься. Ну, в мужском смысле слова. Он же, так сказать, женский. К тебе то Нинка заглядывает, а она малолетка совсем, то с Людмилой ты чего-то там, а она, во-первых, учительница, а во-вторых, замужем все-таки! Ты уж, я не знаю... Одинокую, что ли, выбери. Юлию хотя бы Юлюкину, главбуха дочь, очень ничего женщина. Или Клавдия-Анжела та же, продавщица, хоть она и не в моем вкусе.
– Зато, говорят, она была во вкусе Кублакова! – попытался Кравцов перевести разговор в другое русло, чтобы заодно кое-что уточнить по делу утопления бывшего участкового.
Но Шаров в другое русло не захотел.
– В общем, определяйся как-то!
– А просто одному никак нельзя?
– Можно, но не получится. Все равно сосватают с кем-нибудь. Ладно, – повернулся Шаров от окна, показывая этим, что разговор на морально-этическую тему закончен. – Тебя на свадьбу пригласили?
– Да. Никогда не был на деревенской свадьбе.
– Вот и посмотришь. Весело бывает! – усмехнулся Шаров. Но тут на усмешку легла тень какой-то мысли, Шаров озаботился и добавил: – Аж жуть!
Тут и вбежал Хали-Гали.
– А, и милиция здесь! – закричал он. – Очень хорошо! Отменяйте свадьбу, начальники! Я сон видел!
Хали-Гали сел, налил воды из графина, выпил. Шаров административно встрепенулся:
– Какой еще сон? Ты же сторожить сейчас должен! Спишь на вышке, значит?
– Ни грамма не спал! – поклялся Хали-Гали. – Ни одного глаза не сомкнул! Все утро как огурчик сижу!
– А как же ты сон видел тогда? – ехидно спросил Шаров.
– А вот так! Ты разберись сперва! Я сижу. Я сижу нормальный! И только вот так вот – тюк! – Хали-Гали клюнул носом, закрыв глаза, и тут же открыл их, поднял голову и орлом оглядел действительность. – Понял? Даже и заснуть не успел, только вот так – тюк! – Он повторил свою интермедию. – Секундочки не прошло!
– А когда же ты сон успел увидеть? – удивился Шаров.
– А вот за это время и увидал! Что ты, не образованный ни разу? Не знаешь, как бывает? Бывает, рюмку свистнешь, а пьяный в стельку! А бывает – литру усодишь, а хоть бы хрен! Вот и я иногда всю ночь сплю, сплю, сплю, а снов не вижу. А тут только... тюк! – и готово! Во всех подробностях! Значит, вижу я во сне свадьбу...
И Хали-Гали рассказал свой страшный сон, кончающийся появлением человека с ружьем, выстрелом и кровью на платье невесты.
– Вот вам и свадьба! – заключил он.
3
– Уж эта свадьба! – говорила Савичева, укладывая в две сумки купленные продукты. – Каждый день берешь, берешь, а все чего-то не хватает!
– Зато уж погуляем! – утешила ее Мария Антоновна Липкина, учительница, через руки которой прошли чуть ли не все анисовцы. – Андрюха с Ольгой – пара замечательная! Андрюха потуповатее был, а Ольга твоя молодца, отличница почти!
Тем временем третья женщина, бывшая в магазине Клавдии-Анжелы, Лидия Карабеева, тоже набрала продуктов что-то как-то многовато. Клавдии-Анжеле не жалко, напротив, у нее от этого только товарооборот растет, и она спросила даже не из любопытства, а так, между прочим, для разговора:
– У тебя, Лид, тоже, что ли, праздник какой?
Карабеева негромко ответила:
– Иван приезжает.
Савичева так и застыла. А Липкина обрадовалась:
– Иван приезжает? Когда?
– Завтра должен, – сказала Карабеева.
– К самой свадьбе, значит? Тань, слыхала? – обратилась Липкина к Савичевой. – Ну, будет история!
Ее слова легко понять, если вспомнить, что невеста, Ольга Савичева, дружила раньше как раз с Иваном Карабеевым. То есть на самом деле тут, наверно, была с ее стороны любовь, потому что только по любви можно дружить с таким человеком: Ванька и выпивал, и работать не уважал, и в Полынск к дружкам ездил, где затевал драки и не раз попадал в милицию, мотая нервы матери, а та, укоряя его, плача и страдая, тем не менее доставала справки о своей болезни, чтобы Иван считался единственным кормильцем при больной матери и получал отсрочки от армии. А потом Лидия устала, заболела по-настоящему и решила: пусть уж идет в армию, может, там выправят. В результате Иван попал в десантные войска, служил вроде бы успешно и собирался перейти на контракт, из-за чего и задержался.
Но вот, получается, едет. Поэтому Липкина и сказала с уверенностью, что будет история.
– Никакой истории не будет, – возразила Лидия. – Он вырос, другой совсем стал.
– Уж и другой! – не поверила Липкина. – Сколько он мне крови попил в школе, ужас! Если другой, зачем он к свадьбе тогда приезжает?
– Просто получилось так, – сказала Лидия и вышла из магазина.
– Ну, Тань, смотри! – предостерегла Липкина Савичеву.
– Уже смотрю, – ответила Савичева, подхватывая сумки и выходя вслед за Карабеевой, явно торопясь догнать ее.
– А я не согласна с вами, Мария Антоновна, – сказала Клавдия-Анжела. – Что же, люди не меняются, по-вашему? – и она посмотрелась в зеркало, висящее на стене.
Липкина этого ее явного намека не поняла:
– Я людей знаю: горбатого могила исправит! Я их с детства вижу: кто в школе балбес, тот балбесом и остается. На всю жизнь! Да чего там! Я о себе скажу: хоть и с высшим образованием, и учительница, а как была деревня, так и есть! Ну и что? И даже горжусь! Адекватное самосознание это называется, между прочим! Ты давай-ка мне быстрей сахару кило и хлеб, а то как бы они там не задрались!
4
Савичева и Карабеева еще не задрались, но к тому шло.
Догнав Карабееву, Савичева, женщина прямая, прямо и спросила:
– Это как понимать, Лид? Он же вроде в армии остаться хотел? Будто бы контрактником, что ли?
– Передумал. Я отговорила. Пошлют сама знаешь куда, а он у меня один.
– Ага. И он, значит, прямо к свадьбе?
– Не собирался он. Так вышло.
– А не собирался, пусть и не собирается! Можешь обижаться, но скажи ему, чтоб на свадьбу не приходил!
– Я скажу, конечно, – сказала Карабеева с заметной обидой. – Но он человек взрослый, сам решать будет. И он же не виноват, что Ольга твоя за него замуж обещала, а выходит за Андрея.
– Это ихие дела! Она ему честно написала, он все знает, какие вопросы еще? Я вижу, ты растравить его хочешь! – обвинила Савичева. – Хотя его и травить не надо, он неуправляемый у тебя!
Карабеева совсем обиделась:
– Да что вы на него все клепаете? Нормальный парень! И уж хвостом не виляет туда-сюда, как неко– торые!
– Это кто некоторые? Не надо про некоторых! Не надо! Я свечку в церкви поставила, когда Ольга за твоего полудурка не вышла!
– Это почему же он полудурок? Ты, Тань, знаешь, не заговаривайся! Я на твою Ольгу тоже наклепать могу! Правильно он не женился, как знал, что она... Сама знаешь, кто она у тебя!
– Кто? Нет, ты скажи! Ты скажи! Что ты сказать хотела? Скажи!
Савичева поставила сумки на землю, чтобы освободить руки. Карабеева хоть и смирнее, но дело о чести пошло, тоже свои сумки к забору прислонила. Тут очень вовремя из магазина вышла Мария Антоновна и, сразу поняв ситуацию, закричала:
– Девки! Я вот сейчас офигачу обоих по башкам, чтоб с ума не сходили! Забыли, как я вас за волосы драла? И вас, и детей ваших – и еще внуков буду драть! А ну, пошли по домам! Я кому сказала? Идите, идите отсюда! – Она всучила Савичевой ее сумки и несильно, но решительно подтолкнула ее. А Карабеевой сказала: – Иван когда придет, пусть ко мне заглянет! Я с ним потолкую! Вот дела-то, надо же... А Микишины-то знают, что Иван приехать должен?
– Откуда? Я им не говорила, – ответила Карабеева.
5
Она не говорила Микишиным, и никто им не говорил, и Савичева, узнавшая новость, еще не дошла до будущей сватьи Шуры Микишиной, чтобы ей эту новость сообщить, но каким-то образом Шура Микишина уже об этом знала. Отнесем это к обычным анисовским загадкам.
Она уже знала и, занимаясь приготовлениями к свадьбе, размышляла, как об этом сказать мужу и Андрею.
А Николай Иванович и Андрей в это время закончили обустройство свадебного стола и решали вопрос, кто с кем должен сидеть.
– Ну, Андрюха с Олей ясно, они посередке, вон там. Мы рядом с Андрюхой, Олины родители рядом с ней, – рассудил Микишин.
Младшая сестренка Андрея, двенадцатилетняя Катя, поправила:
– И не так, не так! Рядом свидетели сидят!
– А невеста от жениха справа сидит или слева? – спросил Андрей сестру, как взрослую.
Ответил Микишин:
– Слева, конечно! Она женщина, в смысле девушка, ее место слева, а он справа!
– Придумал! – закричала Катя. – Мужчина, если хочешь знать, должен правой рукой женщину поддерживать и держать, значит, она справа! А слева она только у военных, потому что им нужна правая рука, чтобы честь отдавать!
– Ты-то откуда знаешь, коза? – удивился Микишин.
– Ага, сразу намеки! – рассердилась Катя, хотя непонятно, на что намекал отец. Тряхнув головой, она отошла от стола, говоря: – Делайте, как хотите, только все у вас будет неправильно!
Микишина вышла из дома и сказала Андрею:
– Чего ты тут трешься? Сходил бы к Оле.
– Недавно был.
– Да? Ну, иди компота выпей, я только что сварила.
– Это можно.
Андрей пошел в дом, а Микишина негромко сказала мужу:
– Ванька Карабеев завтра приезжает.
– Ну и приезжает. И пускай, – хладнокровно ответил Николай Иванович.
– Прямо на свадьбу, ты подумай! Это он нарочно. Ох, будет беда, чую прямо! Прямо сердце заныло!
– Ничего не будет. Пусть только попробует!
– Не знаю, как Андрею сказать... Или не говорить? – сомневалась Микишина.
Микишин ее сомнений не понял:
– А чего не говорить? Он мужик или кто? Андрюх, слыхал? Мать тут плачется: Ванька Карабеев приезжает!
Андрей, выйдя с кружкой компота, спросил:
– Когда?
– Будто завтра.
– Ну и хорошо. На свадьбу пригласим, – спокойно сказал Андрей, отпивая из кружки.
– Что один, что другой! – вскрикнула Микишина. – Хоть этой глупости не делай, Андрей! Не зови, я тебя прошу!
– Почему? Еще обидится!
– Мужчинский ответ! – загордился Микишин сыном. – А твое дело, мать, огурчики, помидорчики! Рюмочки поставить! – Он подмигнул Андрею. – Ты нальешь, а мы выпьем!
Микишина махнула рукой и, отходя, тихо причитала, жалуясь самой себе:
– Вот как с ними говорить? Беда прямо... Хоть свадьбу отменяй...
6
– Отменяйте свадьбу, начальники! – настаивал Хали-Гали в администрации.
– Надо бы, конечно, – соглашался Шаров. – Но как ты ее отменишь? Я тут бессилен, это дело семейное.
Кравцов глядел на них с изумлением.
– Вы что, серьезно, что ли?
– А ты думал! – воскликнул Шаров. – Старик редко сны видит, но все в точку!
– Именно! – горячо подтвердил Хали-Гали не ради гордости, а ради правды. – Пожар увидел на конеферме – был пожар, хотя я и предупредил их. Смену власти видел, она и сменилась. Хотя я, обратно, предупреждал. Не послушались! Про Читыркина видел, как он на тракторе в пруд сваливается, он и свалился. А я ведь ему говорил: ты по плотине не ездий, я сон плохой видел, как ты с плотины кувыркнулся. Он посмеялся, конечно. Через день поехал в дождь, хотел путь сократить через плотину, и сократил прямо в пруд. Что и требовалось доказать. Хорошо, жив остался.
– Ну, ты не очень пугай! – остерег Андрей Ильич. – На самом деле пугаться надо было бы, если бы Иван Карабеев тут был. А он в армии.
– Сегодня в армии, а завтра... – начал Хали-Гали, но его перебил вбежавший Геша.
– Слыхали? – крикнул он. – Иван Карабеев завтра приезжает!
– Прямо как в кино! – усмехнулся Кравцов. – Или в сериале.
– Зря улыбаешься, – укорил Андрей Ильич. – Не смешно это, а наоборот, как бы слез не было.