- Все написано сбоку на упаковке!
- Извините, я не знала, что нельзя открывать. Она не запечатана. У нас это разрешается… Но я уже поняла, что препарат с кодеином.
Аптекарь смотрел так, словно хотел съесть.
- Есть у вас какие-нибудь натуральные капли в нос? - срочно перехватил внимание Ваня.
Аптекарь секунду подумал.
- Спрей. - Он изобразил, что нажимает большим пальцем на пульверизатор. - Морская вода.
- Морской воды и в море полно. Спасибо, не надо.
Два дня были посвящены просмотру ВВС и тренировке английского. На третий температура спала, кашель благодаря тинктуре почти прошел, и они решили: можно на пляж.
Жизнь на берегу била ключом, каждый занимался любимым активити: играли в волейбол итальянцы, резались в карты русские, тюленихами лежали немки - многие из них были топлесс, - фланировали молодые арабы: "месье, ду ю вон э секс виф ми?"…
- У нас на проезде Шокальского ломают пятиэтажки, - вдруг долетели слова, - целый квартал. Пыль, грохот… Вот, сбежала сюда.
Лена даже споткнулась от неожиданности. Окна ее квартиры выходили на те самые пятиэтажки на Шокальского. "Мы уехали не дальше собственного двора", - подумала она.
Нина сидела под пальмой в теньке и натирала широкую спину Марио детским кремом от солнца со степенью защиты SPF 30. Молочко было страшного зеленоватого цвета, и, пока оно не впиталось, Марио казался обмазанным голубой косметической глиной.
- Вроде южанин, а такой нежный, все время сгораешь. Соле фуоко, да, дорогой?
- Нына! Феличита!
- Тише, тише, Аль Бано.
- Пугачьова, - передразнил Марио.
- Привет! - сказала Нина. - Что-то долго вас не было. На экскурсию ездили?
- Болели, - ответил Ваня.
В первый же вечер гид собрал в холле всех новичков и огласил список экскурсий. Можно было съездить в Сахару и Карфаген, можно в города Тунис и Монастир, интересующимся народными обычаями предлагалось сходить на фольклорный вечер, а любителям природы - посетить страусиный заповедник в Сиди-Бу-Али. На этом выбор исчерпывался.
- Что такое Карфаген, полторы колонны, - сказала Лена. - Подруга в прошлом году была, говорит, пустая трата времени и средств. Только сто баксов зря выкинула. - Да и вообще, лучше когда-нибудь посмотреть его с сицилийской экскурсией.
- На Сицилию, кстати, возили раньше отсюда, - сказала Нина, - пока не обнаружилось, что по этим каналам русские продают детей. А про амфитеатр Эль-Джем я даже не знаю, чему верить. Одни говорят, его расстреляла из пушек королевская артиллерия, другие утверждают, римский недострой. Гиды так заврались, что сами не могут разобраться.
Так они и не выбрались. Зря, конечно.
После полудня в атмосфере что-то изменилось. Свет был такой, словно начинались сумерки. Лена посмотрела на небо и не увидела солнца: небосвод заволокла сизая пелена. Воздух казался плотным, осязаемым.
- Затмение?
- Не знаю. Скорее всего.
- Поехали в Сусс, что тут без солнца торчать, - предложила Нина.
- Марио с нами?
- Нет, Марио не поедет. - Нина погладила своего кабальеро по плечу. - Я решила от него отдохнуть.
- Ну ты даешь.
- Так что, едем?
- Ладно. Куплю какую-нибудь глупость на память, - согласилась Лена.
- Именно что глупость. - Ваня не любил всю эту хохлому.
По большому счету купить в Тунисе было нечего. Начальница Лениного PR-отдела заказала привести оливковое мыло, которое "с виду как наше хозяйственное, но делает кожу очень гладкой, "Виши" отдыхает". Мыло так мыло. После недолгих поисков приобрели три куска. Но запах, боже мой! С дустом, что ли? Лена представила начальницу в этом аромате и усмехнулась.
Через дорогу от отеля "Сол Клуб Кантауи" работал большой магазин, супермаркет "Зейтуна". Русские сметали с прилавков оливковое масло, преимущественно марки Ruspina - ха-ха, rus-pina, русская сосна! - а немцы халву. Тащить бутылки с маслом из Африки в Москву Ваня отговорил, а вот халвы Лена все-таки купила. А потом совершила открытие. В дальнем углу магазина притаилась витрина специй. Перец красный, перец черный, карри, фенхель, шафран, харисса, тимьян, розмарин, орегано, сушеные розы веерами лежали на маленьких полочках, разноцветные и пахучие.
- Какая душистая мята!
Вечером они заварили с ней чай. Получилось терпко и вкусно, надо еще взять.
- Тэж Мархаба, - сказала Нина таксисту и пояснила: - торговый центр в европейском стиле, пройдемся по магазинам, а потом оттуда выйдем на набережную.
Из окна автомобиля Лена увидела надпись: "диско Samara".
- Смотрите!
- "Самара" значит "смуглянка", - объяснила Нина. - Нам гид сказал, когда из аэропорта ехали.
- Эй, мсье, что это ты возишь кругами, эраунд энд эраунд? - спохватилась Нина. - Вот же он, Тэж Мархаба…
"Месье" затормозил с недовольным лицом.
- Пять динар, ни милима больше. - Ваня был неумолим.
Рядом с Тэж Мархаба на каждом углу стояли высокие, как на подбор, мускулистые парни и шептали, словно в пустоту:
- Гашиш-гашиш-гашиш…
- В Шереметьево, между прочим, зеленый коридор, - заметил Ваня.
- Предлагаю изменить маршрут. Что мы не видели в магазинах и на берегу? Давайте углубимся в город и посмотрим нетуристическую изнанку.
- У меня слишком много денег с собой. Лена хотела зайти в ювелирный.
- Значит, сначала туда.
Торговый комплекс Тэж Мархаба считался самым модным местом в Суссе. На трех этажах разместились бутики и кафе. Была там и пара ювелирных магазинов, но украшения Лене не понравились: и золото, и серебро выглядели кустарщиной.
- Н-да, - сказала она, - так мы и не потратили наш капитал. Придется ходить только по центральным улицам и постоянно озираться.
- Посетим музей мозаики Бардо? - предложила Нина.
- Терпеть не могу музеи.
- Я тоже.
- Тогда пойдемте на набережную, - вздохнула она. - Скучная какая-то у нас выходит прогулка.
- А как же сувениры? - спросил Ваня.
- Успеем, рядом с отелями этой мишуры полно. Можно вечером зайти в лавку около супермаркета. Мне кажется, здесь все дороже. Хотя странно, должно быть наоборот.
Ограда отеля была увита диким виноградом. Иногда в зеленое макраме вплетались большие ярко-красные цветы, похожие на маки. Лена с Ваней шли за подарками в порт Кантауи и любовались изгородью, не забывая щелкать затвором цифровой зеркалки. По другую сторону дороги картина была иная: теснились хибарки и магазинчики, на веревках, натянутых между олив, сушились узорчатые половики, топорщились лапы гигантских, в рост человека, кактусов, во дворах поспевали гранаты… Пока Лена мучила зум, приближая и отдаляя очередной алый цветок, Ваня успевал придумать, как построить кадр с мусорной кучей под деревом или с автобусной остановкой.
Неожиданно юркий тунисец схватил Лену под локоть и потащил вглубь сувенирной пещеры.
- Донт тач май вайф, ай'л килл ю, - как мужчина мужчину, предупредил его Ваня, - не дотрагивайся до моей жены, а то прикончу!
- Сорри, сорри, месье, - залепетал араб. - Эклипс сегодня видели?
Вопрос про затмение прозвучал так неожиданно, что Лена засмеялась и переступила порог чертога Али-Бабы. За порогом открылось тесное царство керамики, кожи, ковров, фигурного стекла…
- Выпейте со мной чая, прошу. Платить не надо, я угощаю. Я все равно закрываться хотел. Поговорим за жизнь.
Продавец скрылся за ширмой и через пару минут принес на подносе три похожих на рюмки стаканчика с мутным и сладким мятным чаем - мента тэ.
- Меня Имед зовут. Вообще-то магазин мы вместе с братом держим. Но у него дела, семья - редко бывает. Я тоже хотел бы дела и семью, но это так сложно. Думаете, я много зарабатываю в этой лавке? Хорошей работы на побережье нет, можно только поваром в отель или барменом. Или магазин открыть. Видите, сколько сувенирных? Да кому оно нужно, все это дерьмо, - он обвел рукою пространство. - Вам что-нибудь нравится здесь? Если нравится, возьмите на память. Берите! Нет, я серьезно. Все что хотите, берите.
На полках, притиснутые друг к другу, стояли рыжие кожаные саквояжи, изукрашенные каменьями кальяны, восточные остроносые туфли, деревянные верблюдики. Под потолком - криво сшитые куртки, черно-белые платки-арафатки, национальные одеяния, связки туземных бус из стекляруса и ракушек.
- Хочу гоу Москоу. Думаю об этом эври дэй, каждый день, каждый божий день, - сказал Имед. - Друг! Умоляю, сделай что-нибудь для меня. Отдай мое резюме в базу агентства по трудоустройству… пришли приглашение, вызов, я за все потом заплачу…
- А что именно ты намерен делать в Москве? - спросил Ваня.
- Поваром буду. Устроюсь в какой-нибудь ресторан. У вас ресторанный бум, я слышал. Итальянскую кухню знаю, английскую, вашу, немецкую… Не верите? Я кулинарный колледж заканчивал, у меня диплом есть. Работал пару лет в вашем отеле.
- Почему сейчас не работаешь?
- Платят мало. Всего двести долларов в месяц. Здесь хоть четыреста получается.
- Сделай копии всех документов. Диплом, паспорт, военный билет. На случай, если запросит агентство. Мы составим резюме, выложим в Интернет и дадим наш электронный адрес. А телефон твой. Годится?
- Спасибо, друг…
Из пещеры Али-Бабы они вышли через два часа. С собой Лена уносила национальное берберское платье. Они за него заплатили.
У эстрады нашелся свободный столик. Лена заказала кафе-о-лэ - кофе с молоком, а Ваня взял местное пиво. В "Сол Клуб Кантауи" шел конкурс бальных танцев, и они засмотрелись, как пары танцуют латину. Пока лидировали поляки, но Лена болела за эфиопа и местную девушку. Подошла Нина.
- У тебя новая сумка, - заметила Лена.
- Ходили вчера с Марио в супермаркет. Сувенир на прощанье. - Нина погладила пестрый матерчатый бок, усыпанный литерами LV. - Он послезавтра улетает. Ходит весь расстроенный, говорит: давай, заберу тебя в Италию, будем жить вместе. Я отвечаю: "Какая Италия! Кватро, Марио, кватро!" - Словно продолжая спорить с итальянцем, Нина распрямила четыре пальца и потрясла рукой.
- Не будешь больше с ним общаться?
- Нет, наверное. Он, конечно, дал все адреса…
- Бесперспективно?
- Не в этом дело. Вчера остался у меня, и, представляешь, провели всю ночь на пионерском расстоянии. Нон фуоко. Ты в музыкальную школу ходила? Помнишь, было такое понятие, только не non, а con. Ничего не смог, даже плакал, как маленький.
- А как же - кватро?
- Есть, наверное, и кватро… Все силы из него выпили, квартетом.
Марио улетел. Нине оставался один день, а Лене и Ване - четыре. Перед ужином решили прогуляться в порту Кантауи по магазинам: сувенирная программа так и осталась невыполненной.
- Ну ты и набрала, - сказал жене Ваня, когда они вышли из местного "Женераля". - Давай хоть в рюкзак переложим.
На единственной лавочке около супермаркета, развалясь, сидела пожилая тучная тетка, обложенная вязанками пакетов. Но им тоже нужна была лавочка. Поэтому Лена уверенно двинулась в сторону тетки, а Нина с Ваней за ней. ""Англичанка"! - вдруг вспомнила Лена, - из тех, что играли в маджонг". Тетка ее не узнала.
- Shall I move? - спросила она.
- A little, please.
- Русские, что ль?
- Русские.
Она потянула на себя пакет, и из него под лавку покатились неведомые плоды, напоминающие кольраби.
- Девочки, подберите мне, - сказала она. Было видно, что нагибаться ей тяжело.
Лена и Нина заглянули под скамейку и собрали обратно в пакет теткину поживу.
- Что это?
- Плоды кактусов. В Москву повезу.
- А вкусные они?
- Вкусные, - сказала тетка. - Сладкие.
- На что похоже?
- Ни на что. Вон там, на молу продаются. Два динара шесть штук. Идите сходите, пока продавец не ушел.
Они отправились на мол и тоже купили шесть кактусов. Густое пюре из картошки, помидора и арбуза - так точнее всего можно было описать вкус этого дара природы.
- По-моему, гадость, - Нина даже скривилась.
- Крахмала в них много. Чувствуешь картофельный привкус? Вот интересно, а картошка в Тунисе есть?
- Конечно, есть. Забыла - жбан пюре вчера на ужине стоял?
Вечером Лена почувствовала, что с руками что-то не то. При внимательном рассмотрении под ярким светом в ванной обнаружилось, что они усеяны тончайшими микроскопическими иголками.
- Так-перетак, - сказала Лена. Девушки не говорят "так-перетак", но она сказала. - А где мой пинцет для бровей? Ну, тетка! Чтоб тебе в жопу кто-нибудь это засунул.
- Вот оно, живое воплощение моих страхов, - сказал Ваня. - Невидимые иголки! Мир гораздо опаснее, чем мы о нем думаем.
В первых числах октября погода испортилась, зарядили дожди, туристы сидели по номерам, пляж опустел.
- Рамадан начинается в понедельник, - сказал Имед, когда они зашли к нему за бумагами. - Есть, пить, курить, блудить, ругаться - ничего нельзя. И так целый месяц.
- Даже есть нельзя?! - удивилась Лена.
- Днем - нет. Вечером - можно. После захода солнца.
- Религия запрещает?
- Закон. Каждый день пять молитв, и ночью одна. По всем радиостанциям транслируют азаны. Многие в Рамадан вообще не работают, потому что надо постоянно молиться.
- У нас тоже есть похожий период, зимой, - сообщила Лена. - Пост называется.
- Посьт, - повторил Имед. - Смешно. Прямо как "почта". Вот, поглядите, я все приготовил.
Он протянул заверенные нотариусом листы. "Имед Аффен, 1972 года рождения, место жительства поселок Хергла" - было сказано в метрике.
- Мы постараемся, - пообещала Лена. - Заверни во что-нибудь получше, видишь, какая погода.
Напоследок Имед угостил их гранатами, совершенно незрелыми на вид, но очень вкусными. Как выяснилось, иногда в них живут мухи.
- Инсектс! - завизжала Лена, когда из-под кожуры выползло нечто черное числом шесть.
- Мус, - успокоил Имед и отломил ей кусок с другого бока. Без мух.
В жуткий ливень возвращались они в отель. Пути было метров триста, но дождь лил стеной, и замшевые Ленины туфли моментально промокли. Под козырьком автобусной остановки она разулась, отжала воду, обмотала ноги салфетками и снова натянула туфли - получились как бы портянки.
- Следовало бы уехать отсюда на два дня раньше, - сказал Ваня, глядя на ухищрения жены.
Утром Лена увидела солнце. Как хорошо, подумала она. Был день отъезда, и так хотелось провести последние часы на берегу. Чемоданы собраны и отнесены в специальную комнату на хранение, ключи от номера сданы, деньги из сейфа получены.
Сегодняшним рейсом улетали многие москвичи - двери их комнат были открыты нараспашку, по коридорам сновали горничные с тележками моющих средств. "Вот и кончились наши каникулы", - подумала Лена.
В девять пятнадцать они в последний раз поднялись по широкой белой лестнице в ресторан. Трансфер до аэропорта заказан на половину двенадцатого, времени было полно. Лена долго и вдумчиво ела салат из тунца с огурцами и брынзой - неожиданно он ей начал нравиться. После завтрака Ваня отнес роман Гамсуна "Пан" в библиотеку и оставил на полке. Книга была его собственная, но Ваня решил, что она ему больше не нужна.
Лена стояла на берегу, слушала, как звенят мачты от ветра, и прощалась с морем. Море было прекрасно. Неправдоподобно зеленое, спокойное и бескрайнее. Это было единственное, ради чего стоило ехать.
Пассажиры толпились на взлетке. Подниматься по трапу никто не спешил, хотелось подольше постоять на асфальте и поймать последние лучи африканского солнца. "В Москве сейчас дожди, слякоть…" - думал Ваня. Он видел прогноз погоды по ВВС.
Консервная банка снова не подвела, рейс прошел хорошо. На подлете к аэропорту пилот погасил свет в салоне, и в темноте стали видны огни Солнцева, Олимпийской деревни, проспекта Вернадского… Не сговариваясь, люди в салоне захлопали.
Ваня вытащил из сетки прессу, которую читал в дороге, и хотел убрать в боковое отделение саквояжа.
- Что с этим будем делать? - Лена указала на журнал с бумагами Имеда.
- Выкини, - просто сказал Ваня.
- Мы же обещали.
- Ты с ума сошла - тащить араба в Москву.
- Сошла так сошла, - ответила Лена и опустила конверт в ближайшую урну.
Дома она открыла тетрадь, взяла красный роллер и записала на будущее:
За границу брать:
Юбка красная рюшка
Голубые бриджи + футболка Meхх
Футболка с мухомором
Кофточка полосатая бежевая Motivi
Подследники две пары
Носки, гольфы
Трусы три пары, в том числе черные Vis-à-vis
Купальник новый открытый
Парео
Кроссовки
Свитер
Она еще немного подумала, покусала колпачок роллера, дописала: чайник, стаканы, фен - и поставила точку.
СЛЕДЫ НА МУКЕ
Телефон зазвонил в сумочке. Я долго нащупывала его среди дисконтных карт, расчесок, косметики и прочей дамской ерунды. Пока искала, думала, что не успею ответить. Но телефон все звонил, и звонил, и звонил…
- А помнишь, как мы с тобой куличики из песка пекли? - спросила бабушка.
Это была "мамина" бабушка, Валя, ее я любила.
- Пекли, дорогая, пекли.
- Ты маленькая была совсем, мы сидим во дворе перед домом… Любила ты эти куличики печь…
- Любила, дорогая, любила.
- Что случилось? - шепотом спросил Богдан; со стороны наш разговор, вернее, те реплики, что он слышал, и впрямь выглядели странно.
- Бабушка решила умереть, прощается.
- Твой Богдан, он мне нравится…
- Хорошо-хорошо, только не волнуйся…
Мы едем в маршрутке из Петергофа в город. Субботний вечер, садится солнце, шоссе почти пустое. Шофер включил музыкальную радиостанцию, опустил на глаза темные очки, гонит лихо, за сто километров в час. Женщина напротив слышит наш разговор, отводит глаза.
Никаких куличиков я не помню. Помню морячка. Это был штоф, фарфоровый, трофейный, о шести крючьях по рукам и ногам, на которых висели маленькие белые чарочки. В бескозырке у него была пробка, а в руках он держал бутылочку, наискось, как младенца, и из ее горлышка следовало наливать содержимое. Почему-то морячок не прижился в хозяйстве, и бабушка отдала его мне играть. Я помню, как сидела возле угольного сарая и пересыпала из чарочки в чарочку сырую землицу. Удивительно, но ни одна из них не кокнулась, морячок о шести крючьях по рукам и ногам до сих пор стоит в серванте при полном параде.
Бабушка умерла в жару, в конце августа. Она ничем не болела. Как всегда, ухаживала за грядками в огороде. Вдруг стало плохо с сердцем, приехала "скорая" и забрала ее в больницу. Тут-то она мне и позвонила - на мобильный, за тысячу километров.