- Значит, так, Макс, у нас уже есть суперпродукт, у нас уже есть мощный слоган. В чуть более расслабленной экономической ситуации этого было бы вполне достаточно. Но при том, как сейчас обстоят дела, от нас потребуется немного больше усилий. В этом, собственно, и состоит моя работа. Ведь что делает пиарщик? Берет продукт, который может быть таким скучным и невзрачным, как старая жестянка, украшает его, подсвечивает, чтобы он стал блескучим, как рождественская елка, и приобрел привлекательность.
- То есть цель - завлечь клиента, - подхватил я.
- Ну… - засомневалась Линдси, - мне не очень нравится это выражение.
- Мне тоже, - вставил Тревор.
- То, к чему я реально стремлюсь, - начала объяснять Линдси, - это выжать из фразы "Мы заходим дальше всех" максимум возможного. Заставить ее работать на всех направлениях. Будем откровенны: чтобы продать продукт для гигиены полости рта, приходится попотеть. У нас есть фантастическая зубная щетка, - революционная зубная щетка, - но люди не готовы сразу ее принять. Для большинства зубная щетка - сущий пустяк. Вещь, конечно, полезная, но обиходная. А люди не слишком интересуются обиходными вещами. Если ты хочешь что-то продать, нужно драматизировать ситуацию. Нужно сочинить историю. А если ты продаешь лучшее в своем роде, необходимо сочинить лучшую в мире историю, ведь твой продукт этого достоин. И как, по-вашему, Макс, должна звучать лучшая в мире история?
Такого поворота я не ожидал.
- Парень встречает девушку? - с надеждой спросил я.
- Неплохо. Эта определенно одна из лучших. Но постарайтесь вспомнить что-нибудь более архетипичное. Вспомните "Одиссею". Или короля Артура и Святой Грааль. А может, "Властелина колец".
Я напрягся. Я не читал ни "Одиссею", ни "Властелина колец", а почти все про короля Артура и Святой Грааль узнал от "Монти Пайтона".
- Испытание, - нарушила молчание Линдси, когда стало ясно, что ответа от меня не дождаться. - Путешествие в неизведанное. Путешествие в поисках новых открытий. - Она указала на экран ноутбука, и я увидел, что карта по краям была помечена четырьмя красными крестиками. - Знаете, что это такое, Макс? Это четыре самых дальних поселения Великобритании. Они севернее, южнее, восточнее и западнее любого другого населенного пункта. Вот, взгляните! Унст, на Шетландских островах, крайний север Шотландии. На юге - Святая Агнесса, один из островов Силли у Корнуольского побережья. Манжер-Бег в графстве Фермана, в Северной Ирландии, - это запад. И Лоустофт на восточной оконечности Суффолка в Англии. Мы провели исследование и установили, что ни один из наших конкурентов, ни одна крупная корпорация не поднимала свой флаг в этих точках. В некоторых из них - да, но не во всех четырех. А что, если это сделаем мы? Что, если через месяц на ярмарке мы объявим, что наша продукция продается в каждом из этих четырех пунктов? Но с чего вдруг мы станем такими продвинутыми? А с того, что…
Тревор и Линдси, навалившись на стол, уставились на меня. Я переводил взгляд с одного на другую. Их губы одновременно сомкнулись, беззвучно выговаривая первое слово слогана и как бы подталкивая меня следовать их примеру.
- М-м-м…ы… - неуверенно выдавил я, и, когда оба ответили радостным кивком, я приободрился и закончил фразу: - Мы заходим дальше всех.
Тревор откинулся на спинку стула и раскинул руки, на его мясистой добродушной физиономии сияла горделивая улыбка.
- Просто, да? Просто, но прекрасно. ТО 009 заходит дальше всех, очищая зубы и десны, и наша компания заходит дальше всех географически. Дистрибьютор работает с производителем в идеальной гармонии.
Он принялся в подробностях рассказывать о рекламной кампании, которую они задумали. Команда из четырех торговых представителей стартует на четырех машинах в понедельник ровно в полдень из офиса фирмы в Рединге. Каждый возьмет с собой полную коробку образцов товара, цифровую видеокамеру, с тем чтобы вести видеодневник путешествия, и двинет к одной из четырех крайних точек Великобритании. Тому, кто первым вернется в офис после выполнения задания, вручат приз (впрочем, победителя было угадать не трудно, поскольку Лоустофт находится куда ближе к Редингу, чем прочие пункты). Однако торговых представителей никто не подгоняет, - напротив, пусть поколесят вволю, хотя и в разумных пределах: фирма оплачивает пять ночевок в гостиницах. Самое главное - видеодневники, они должны быть максимально интересными. Когда все четверо вернутся, из отснятого ими материала сделают двадцатиминутный фильм, который будут безостановочно показывать на стенде "Зубных щеток Геста" в дни ярмарки Британской стоматологический продукции.
- Фильм - это здорово, - искренне сказал я.
- Еще бы, - отозвался Тревор. - Народ обалдеет. Понимаешь, что это значит? Радикальный прорыв в дизайне зубных щеток, подкрепленный захватывающими кадрами британской глубинки, самой ее дикой и недоступной части. У меня встает, как только я представлю себе эту картину. Вот только… у нас есть проблема. Нам не хватает одного человека.
Он исподлобья поглядел на меня, и тут в моих мозгах начало проясняться.
- "Зубные щетки Геста" - маленькая фирма, - пояснила Линдси. - Алан видит нашу компанию такой, и он не желает расширяться. Нас всего десятеро, а в отделе продаж работает только один человек.
- Его зовут Дэвид Вебстер, - встрял Тревор. - Отличный малый. Первоклассный торговый представитель. Он едет по северо-ирландскому маршруту.
- А как насчет других направлений?
- Ну, кое-кто из нас отправится месить грязь. Я поеду на Силли, а наш великий и ужасный бухгалтер смотается в Лоустофт. Но что касается Шетланда, мы должны нанять кого-нибудь на неделю. Кого-то с опытом работы в торговле, ясное дело, и в настоящее время нигде не работающего. Вот почему, Максвелл, - он хлопнул меня по колену, - я сразу вспомнил о тебе, моем старом кореше.
Я глянул на Тревора, потом на Линдси, потом опять на Тревора. Мой друг смотрел на меня просительно и взволнованно, как щенок спаниеля, которому не терпится отправиться на прогулку. Взгляд небесно-голубых глаз Линдси был тверже, но под его неподвижным блеском я улавливал нечто более настойчивое, чем просто просьба, более сильное и нетерпеливое - настоящую жажду (а возможно, и отчаянную жажду) моего согласия и содействия. Я не мог толком разобраться в сложных эмоциях, таящихся под этим взглядом, но было в нем что-то устрашающе повелительное.
- У меня нет машины, подходящей для сельской местности, - сказал я.
Тревор рассмеялся - с облегчением:
- Мы берем напрокат четыре автомобиля специально для путешествия. Четыре одинаковые черные "тойоты приус". Тебе приходилось ездить на такой?
Я покачал головой.
- Прекрасные машины, Макс. Прекрасные. Водить их - одно удовольствие.
- "Тойота приус", - серьезным тоном добавила Линдси, - идеально сочетается с этическими принципами, которые пропагандирует "Гест". Это гибридный автомобиль, то есть он передвигается как на бензине, не содержащем свинец, так и на электричестве, а компьютер на приборной доске постоянно следит за работой этих двух источников энергии, обеспечивая их эффективное взаимодействие. Словом, это современный, легко управляемый автомобиль и принципиально инновационный. И конечно, в смысле охраны окружающей среды это просто фантастическая машина.
- Как и наши зубные щетки, - подхватил Тревор. - Если разобраться, "приус" - все равно что… зубная щетка на колесах. Ты согласна, Линдси?
Линдси задумалась, а затем решительно мотнула головой:
- Нет.
- Да, ты права. Отбросим эту идею. - Он снова положил руку мне на колено: - Итак, Макс, что скажешь?
- Даже не знаю, Трев… Я уже давно не работаю разъездным агентом. Когда вы собираетесь отправляться?
- Стартуем в следующий понедельник. И мы заплатим тебе штуку, а если пересчитать эту сумму на дневной заработок, то это прямо-таки шальные деньги. Ты ведь сейчас не работаешь в магазине?
- Я не был там уже несколько месяцев.
- Вот же! Что тебя держит?
Действительно, что меня держало? Я сказал Тревору и Линдси, что мне надо все взвесить и вообще утро вечера мудренее. Но что тут было взвешивать? А кроме того, я до сих пор не оправился от смены часовых поясов и плохо отличал утро от вечера. В ту ночь я совсем не спал и думал о Поппи, о том, что снова увижу ее через два дня. Но не только о Поппи, я обнаружил, что думаю и о голубых глазах Линдси Ашворт, и о ее тонких руках, а потом я вдруг вспомнил, как она описывала "тойоту приус" - "современная, легко управляемая машина и принципиально инновационная", - и не мог понять, почему эта фраза кажется мне такой знакомой. О самой поездке я особо не размышлял, хотя бы потому, что уже принял решение. На следующее утро я позвонил Тревору из "Старбакса" и сказал, что я в деле. Было приятно услышать, с какой радостью и облегчением он воспринял мои слова. Да и я не мог унять легкую щекочущую дрожь при мысли о том, что всего лишь через две недели я буду плыть на пароме к Шетландским островам.
10
Пятница началась на высокой ноте - такого оптимизма и бодрости я давно не испытывал. И закончилась тяжким разочарованием.
С дамой, ведающей охраной здоровья персонала в универмаге, мы договорились встретиться в 10.30 утра. В 8.19 я сел на поезд в Уотфорде и прибыл в Лондон в 8.49, то есть с семиминутным опозданием. Я выехал так рано из-за Тревора: он тоже собирался в Лондон и предложил позавтракать вместе где-нибудь в центре города.
Мы встретились в сетевом кафе "Nero" на Вигмор-стрит. На завтрак я взял панини с яйцом, беконом и грибами. Когда я заказывал панини, парень за прилавком, итальянец, сказал, что "панини" означает множественное число и, если я хочу одну штуку, нужно попросить "панино". Он долго поучал меня, но мне показалось, что парень чем-то расстроен, каким-то личными неурядицами, и я не стал с ним спорить.
Пока мы ели наши панини, Тревор поведал кое-что интересное, имеющее прямое отношение к моему визиту в отдел охраны здоровья персонала.
Тревор решил, что я должен быть в курсе последних событий в "Зубных щетках Геста". Он только что узнал, что Дэвид Вебстер, единственный торговый представитель в штате, вот-вот уволится. Его берут на работу в "ГлаксоСмитКлайн". А значит, фирма скоро примется за поиски другого торгового представителя, и, если я покажу себя с хорошей стороны в шетландской командировке, Тревор не видел причин, по которым я не мог бы занять должность Вебстера. Окончательное решение будет принято совместно Тревором и Аланом Гестом - это обычная практика, - так что если я произведу благоприятное впечатление на Алана, то должность, можно сказать, у меня в кармане.
Жизнь становилась все лучше и лучше.
Я обмозговывал эту новость по дороге в универмаг, который еще полгода назад был моим постоянным местом работы. До универмага было рукой подать, и я отправился пешком; солнце наконец-то соизволило появиться, и сегодня надежда на скорое наступление весны не казалась такой уж беспочвенной. Шагал я непривычно легко, и вряд ли эта легкость означала, что я всей душой стремлюсь в "родной" магазин. Ничего подобного. Впрочем, особой тревоги я тоже не чувствовал. От директора отдела охраны здоровья, любезной, обходительной дамы, я до сих пор не видел ничего, кроме сочувствия и понимания. Мы встречались с ней уже трижды, в первый раз в середине августа прошлого года. Примерно месяцем ранее Каролина уехала, забрав Люси. Конечно, дело давно к тому шло, и все же… шок, ужас, когда сознаешь, что то, чего ты так боялся, - то, чего ты страшился больше всего на свете, - в конце концов стало реальностью… Это меня раздавило - в лепешку. Недели две я пытался держаться, но однажды утром, проснувшись, не сумел вылезти из постели и пойти на работу: мое тело буквально отказывалось шевелиться. Ощущение такое же, как в том фильме ужасов, который я видел в детстве: человек заперт в комнате-ловушке, и на него медленно, неумолимо надвигается потолок. Весь день я провел в кровати, встал только под вечер, часов в семь, когда уже изнемог от голода и желания попасть в туалет. Дома я оставался до конца рабочей недели, в основном лежал в постели или на диване перед телевизором, а в пятницу позвонил мой непосредственный начальник. Выяснив, что со мной, он направил меня прямиком к Хелен, в отдел охраны здоровья; так мы с ней встретились в первый раз. От нее я почти сразу попал к врачу и с ранней осени начал глотать всякие разные таблетки, но ни один препарат мне не помог. Я перестал понимать, зачем все это нужно, и не видел перед собой будущего. Верно, толчком послужил отъезд Каролины с Люси, но очень скоро я дошел до такого состояния, когда все на свете вгоняло меня в депрессию. Абсолютно все. Мир пребывал на грани финансовой катастрофы, газеты пестрели апокалиптическими заголовками, предвещавшими скорое крушение банков, в результате чего мы все потеряем деньги, а западной цивилизации, какой мы ее знаем, наступит конец. Я понятия не имел, правду они говорят или нет и что лично я должен предпринять. Я находился в том же положении, что и большинство моих знакомых: и близко не выплаченная ипотека, внушительные долги по кредитным картам, ноль сбережений. Плюсы это или минусы? Никто не мог мне объяснить. Целыми днями я смотрел новости по телевизору, ничего в них не понимая, кроме одного: люди охвачены дурными предчувствиями и каждый норовит поделиться с окружающими своими смутными тревогами. Постепенно и я пал жертвой всеобщей паники, которая очень хорошо сочеталась с моим вялым отупением. Возвращение на работу постоянно откладывалось. Хелен направила меня к психиатру, тот два часа задавал вопросы, а затем вынес вердикт: депрессия. Я поблагодарил его за диагноз, он выслал счет универмагу, а я вернулся домой. Проходили недели, месяцы. Все продолжалось в том же духе, пока однажды, проверяя электронную почту, я не увидел письмо от "Экспедиа", в котором сообщалось, что до моей поездки в Сидней остались считанные дни. Я и не знал, что еду в Сидней. Каролина забронировала мне билет незадолго до своего отъезда. В моем тогдашнем состоянии перспектива лететь в Австралию меня мало привлекала, но Хелен не сомневалась, что путешествие пойдет мне на пользу, и уговорила ехать, несмотря ни на что. Вот так я полетел в Сидней, повидался с отцом, а дальше вы все знаете. Или, по крайней мере, все то, что я счел уместным вам рассказать.
Беседа с Хелен длилась двадцать минут.
Хелен напомнила, что мой полугодовой оплачиваемый отпуск по болезни заканчивается, и поинтересовалась, что я собираюсь делать. Готов ли я вернуться на работу? Я ответил, что не хочу возвращаться. О новой жизни в качестве торговца зубными щетками, маячившей передо мной, я упоминать не стал. Решил промолчать - так, на всякий случай. Мой отказ возвращаться в универмаг, кажется, искренне огорчил Хелен. Мой начальник, сообщила она, письменно подтвердил, каким высокопрофессиональным старшим сотрудником по взаимодействию с состоявшимися покупателями он меня считает. Я сказал, что долго думал и уже не передумаю. Мы пожали друг другу руки. Хелен пообещала оформить необходимые документы. На том и расстались.
Я прикинул, не подняться ли в мой бывший отдел на четвертый этаж, чтобы попрощаться с коллегами, но, представив смущение, неловкость и растерянность, которые неизбежно возникнут, решил этого не делать. Уходя, уходи - без лишней суеты. Я спустился по эскалатору на первый этаж и покинул универмаг через широкие двери для покупателей, а не через служебный выход. Честно говоря, мне не терпелось поскорее уйти из этого места.
Мать Поппи жила в богатой части Лондона с почтовым индексом SW7. В моем распоряжении был весь день до вечера, и часа два я не спеша побродил по этим улицам, обескураживающим роскошью и беззастенчивым лоском. Смотрел на сплошные ряды георгианских фасадов, высившихся с гордой невозмутимостью, и говорил себе, что понадобятся годы - а то и десятилетия, - чтобы экономический спад хоть как-то сказался на этом районе. Здешние обитатели обнесли себя мощной стеной из денег, и эта стена еще долго не рухнет.
В миле отсюда, на Хай-стрит в Кенсингтоне, где я провел большую часть дня, дела обстояли не столь благополучно. Я насчитал с полдюжины неработающих магазинов с наглухо закрытыми витринами. А те, что остались, как правило, принадлежали крупным сетям, британским либо международным. Люди, похоже, больше не желали покупать обувь или канцелярские товары, но никак не могли насытиться мобильными телефонами и с готовностью отдавали три с половиной фунта за чашку кофе. И я от них ничем не отличался. Зайдя в "Старбакс", я заказал себе - вместо обеда - большой стакан кофе с молоком и мятой и панини с помидорами и моцареллой. Бармен, выполнявший заказ, был с Ближнего Востока, он не стал меня поправлять, когда я попросил "панини". Жуя этот бутерброд и попивая кофе, я размышлял о решении, которое принял сегодня. Не сглупил ли я? Времена сейчас туманные. Тревор уверял, что "Зубные щетки Геста" твердо стоят на ногах, однако мелкие компании разоряются ежедневно. Опять же, универмаг был давно устоявшимся бизнесом с армией преданных клиентов и названием, известным всей стране. А я вот взял и от всего этого отказался лишь потому, что мне посулили (но не обещали наверняка) постоянную работу в фирме, о которой я практически ничего не знаю. Но я доверял Тревору. И зарплата, о которой он упомянул, была выше той, что я получал в универмаге. Сколько я ни размышлял, я так и не понял, правильно поступаю или нет. Слишком много неизвестных величин.
Будучи не в состоянии с этим разобраться, я принялся думать о путешествии, в которое я отправлюсь через неделю с небольшим. Точка сбыта, куда меня направляли, находилась в аптеке Норвика, деревни на северной оконечности острова Унст. Тревор уже с ними связался, подготовив к моему визиту. Так что особых хлопот у меня не предвиделось. Завезти товар по предварительной телефонной договоренности - сущая ерунда, а не торговля. "Твоя основная задача, - сказал Тревор, - расслабиться и получать удовольствие и постараться, чтобы видеодневник оказался предельно интересным". Паром на Шетландские острова отплывает из Абердина ежедневно в пять вечера, в связи с чем я мог очень по-разному составить свой маршрут. Если я захочу управиться по-быстрому то ограничусь одной лишь ночевкой с понедельника на вторник где-нибудь между Редингом и Абердином. Вероятнее всего, я выберу Камбрию: деловая поездка - исключительно благовидный предлог, чтобы навестить Каролину и, возможно даже, поужинать с Люси в ресторане. (Об ужине втроем, с Каролиной, я и не мечтал.) Значит, самое время задуматься о подарке, который я привезу дочке из Лондона…