– А что они могли сделать? – почти по-взрослому спросила Ксюша. – Всех не спасешь. Такова эволюция... Выживает сильнейший.
– Я понимаю, – грустно кивнул Рихард. – Но не могу спокойно на это смотреть. И ты, наверное, права: мне себя жаль.
– А как ты относишься к животным? – спросила Оксана, открыв глаза.
Рихард настороженно посмотрел на нее.
– А почему ты спрашиваешь?
– Почему-то мне кажется, что ты должен их любить.
Рихард вернул внимание на дорогу, о чем-то напряженно думая.
– Надеюсь, ты имеешь в виду не зоофилию, – наконец ответил он.
– Как тебе не стыдно?!
– Мне?! Видела бы ты, чего эти мои "политические оппоненты" писали в своих газетенках. Факты извращались до полного маразма. Я уж не говорю о реальных грехах. Они были просто гипертрофированы. Вот я и думаю, может, кто-то и такую гадость написал?
– А что? Есть факт, который можно так извратить?
– Извратить можно все. А я содержу приют для породистых собак. Слава богу, об этом мало кто знает.
– Почему? – удивилась Оксана. – Мне кажется, это должно было добавить плюсов к твоей избирательной кампании.
– Стараюсь не пиарить свои слабости, – усмехнулся Рихард. – С детства страдал от жалости к этим тварям. Однажды притащил домой щенка, а у него понос случился. Всю квартиру обгадил. Мать нас обоих на улицу выселила.
– Как выселила?!
– Его выселила, а я сам ушел. Правда, меня потом отец домой за ухо привел...
– Всех домой не притащишь.
– Это точно, – вздохнул Рихард. – Но не могу я спокойно смотреть в эти щенячьи глаза, а они, как назло, словно со всего города сбегаются туда, где можно встретить меня.
– А почему приют только для породистых?
– Потому что уличные псы адаптированы к вольной жизни и ничуть от нее не страдают. А вот ротвейлеры, бультерьеры, доги, доберманы, которые жили в квартирах, пока были милыми щенками... А потом вдруг оказались выброшены, потому что хозяевам стало трудно их содержать... Они не могут конкурировать за еду с дворнягами, не могут жить в холоде, не умеют сбиваться в стаи.
– Но это же дорогие собаки! – удивилась Оксана. – Неужели кто-то может выбросить на улицу тысячу долларов?
– Ты просто не в курсе проблемы. Это действительно дорогие собаки, поэтому некоторые дельцы по дешевке банчат щенками мимо клубов. А некоторые тщеславные, но нищие людишки их покупают, не задумываясь, что на содержание таких собак тоже деньги нужны. Необходима серьезная дрессура, которая нехило стоит, особая еда, прививки... А без всего этого породистые псы намного тупее и слабее дворняг.
– Интересно, почему?
– Потому что они неприродные, их вывели для определенных работ. Это киборги, и, как любые машины, они требуют ухода. Но при этом они живые...
Некоторое время ехали молча.
– А можно задать один нескромный вопрос? – нарушила тишину Оксана.
– Дай угадаю: "Зачем мне нужно депутатство?"
– Мммм... Это тоже интересно, но мой вопрос еще более нескромный.
– Еще более?! – Рихард задумался на секунду и сказал: – С Инной мы расстались сразу после Купалы. Подробности освещать не буду.
– Это меня совсем не интересует!
– Тогда спрашивай, – вздохнул он. – Не буду больше гадать.
– Галина сказала, что ты, как бы это сказать, владелец охранных предприятий.
– Ну да! А что здесь такого?
– Узаконенный рэкет?
Рихард усмехнулся:
– А других вариантов нет? Тогда пусть будет так.
– Но если у тебя есть другие варианты, то я выслушаю.
– А почему я должен оправдываться? – пожал плечами Рихард. – Начиналось все действительно с самого обычного бандитизма, с разборками, дележками клиентов, запугиванием, а иногда и битьем должников. Было! Из истории не вычеркнуть.
– Значит, правда, что нужна депутатская неприкосновенность?
– Хм... Не нужна, – ухмыльнулся Рихард. – Все сроки давности истекли, так что у закона ко мне претензий нет.
– Ясно. А вот скажи мне, как так, собаку тебе жалко, а человека нет?
Рихард задумался, но так и не ответил на вопрос.
Когда они приехали, мост уже был доделан, и рабочие собирали строительный мусор и инструменты.
– Ну вот! – Рихард вышел из машины и окинул стоянку взглядом. – Надо бы еще остановку отремонтировать, а то старухам даже присесть негде, и крыша течет.
– Смотрю, ты тут уже вовсю хозяйничаешь, – сказала Оксана.
– А я не заметил здесь других хозяев, – пожал плечами Рихард. – Себе нескромный теремище отгрохали, а что вокруг – их не волнует.
– Ладно, спасибо, что помог, – улыбнулась Оксана. – Пойду к нашим нескромным друзьям.
Обед у Клеопатры
–Ну как там? – спросила Галина, открыв калитку.
– Довезли. А уж "как там", не знаю, меня дальше лифта не пустили. Анна Даниловна велела позвонить вечером.
– Пррривет! – захлопал крыльями Кешич, когда они вошли в гостиную.
– Есть хочешь? – спросила Галина.
– Даже не знаю. Хочу, наверное. Завтракала в восемь, а сейчас уже... сколько??? – удивилась Оксана, посмотрев на старинные часы.
– Туда не смотри, – улыбнулась Галина. – Они стоят. У меня от их тиканья мурашки по коже, а от боя вообще волосы дыбом.
– Это точно. Бой мрачноватый, – кивнула Оксана. – Они позавчера, когда начали бить... позавчера же? А вспоминается, как будто неделю назад это все было.
– И что? Ты не закончила фразу, – напомнила Галина, наливая суп. – Ты что-то заметила, когда часы забили?
Оксана задумалась, восстанавливая в памяти то странное чувство и размышляя, стоит ли делиться с Галиной.
– Ну-у-у... мурашки по коже, – кивнула она.
– И все? Только мурашки? – Галина поставила перед Оксаной тарелку и села напротив, пристально глядя ей в глаза.
– Не только. Сложно описать словами.
– Но ты попытайся!
– А почему ты спрашиваешь? Ты тоже что-то почувствовала?
– И не только я. Рая сказала, что когда часы забили, у нее возникло необычное воспоминание.
– Да! – кивнула Оксана. – Состояние было похоже на дежавю, но... как будто бы коллективное. Со мной такое впервые. Словно наши сознания на несколько секунд объединились, и у меня появился доступ к памяти каждого, причем не только этой жизни, но и прошлых.
– Прошлых? – глаза Галины вспыхнули. – И что ты увидела?!
– Ой, Галь... Ты извини, но мне неудобно об этом. Мало ли, что стрельнуло мне в пьяную голову? Мы же не дети, сказки друг другу рассказывать.
– А помнишь, Иисус говорил: "Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное".
– Убедительно, – засмеялась Оксана. – Тогда ты первая рассказывай!
– А у меня это состояние так быстро исчезло, что я ничего толком разглядеть не успела. Но отчетливо помню: стало страшно, когда я посмотрела на Рихарда.
– Да, – согласилась Оксана. – Мне тоже помнится, что все были вроде как друзья, а он... Галя! Ну что мы тут себе придумываем?! Просто у всех нас к нему предвзятое отношение!
– Не разделяю твоего оптимизма, – нахмурилась Галина. – Чем больше он строит из себя друга, тем сильнее мне кажется, что мы в ловушке и петля затягивается.
Оксана молча жевала, пытаясь вспомнить Рихарда в своем "медовом дежавю". Но образ ускользал.
– Знаешь, что говорил Юлий Цезарь? – спросила Галина.
– Что?
– Увидишь рыжего – убей!
Оксана усмехнулась:
– Может, поэтому Брут его и предал? – она облизнула ложку и отодвинула пустую тарелку.
– Чай будешь?
– Буду.
Галина встала и включила чайник.
– Ладно, слушай, что привиделось мне, – сказала она, насыпая заварку. – А потом ты. Хорошо?
– Ты же сказала, что ничего не успела разглядеть!
– Про других. Но про себя успела.
– Неужели ты в прошлой жизни была Клеопатрой? – усмехнулась Оксана.
Галина застыла.
– Ты тоже это увидела? – прошептала она.
– Галя, я же пошутила!
– Пошутила?! – возмутилась Галина и, забыв о чайниках, начала метаться по комнате. – Пошутила и угадала мое видение?! Ты сама-то в это веришь?!
– Галя! – попыталась успокоить ее Оксана. – Да сядь ты!
– Не могу!
– Галя! Это обычная ассоциативная связь. Ты упомянула Цезаря, я мысленно попала в ту эпоху и вспомнила самую известную женщину, связанную с ним. Вот и все!
Галина наконец села.
– Логично, – кивнула она. – Но почему, когда часы забили, я увидела момент самоубийства Клеопатры? И передо мной пронеслась вся ее жизнь.
– А как ты поняла, что это была именно Клеопатра?
– Я о ней читала.
– Ну вот! А когда читала, представляла себя на ее месте. А под воздействием меда и боя часов детские фантазии оформились в яркие образы.
– Возможно. А что увидела про меня ты?
– Ничего. Я не успела посмотреть в твою сторону.
– А про остальных? – не унималась Галина.
– А остальные были героями моих детских книг, фильмов, ну и фантазий, конечно, – улыбнулась Оксана. – Калиостро, Помпадур...
– Ладно! Скажи, кем ты увидела Раю?
Оксана открыла рот, чтобы ответить, но Галина воскликнула:
– Стоп! Молчи! – она вскочила и достала из ящика блокнот и карандаш. Сев обратно, она что-то написала и кивнула. – Вот, теперь говори.
– Рая представилась мне настоятельницей монастыря, в котором я воспитывалась.
– Отлично! – И Галина протянула блокнот, где было написано: "Рая сказала, что всю жизнь провела в монастыре".
– С ума сойти! – прошептала Оксана.
– Совпадение? Или Рая начиталась книг про монастырь?
– Ты хочешь, чтобы я поверила, что сижу и разговариваю с Клеопатрой? Да по нам психушка плачет!
– Я хочу понять, что с нами произошло! – серьезно сказала Галина. – А на египетский трон я не претендую.
– Знаешь, что мне интересно, – ответила Оксана. – Почему все, кто вспоминает свои прошлые жизни, обязательно оказываются великими полководцами, королями, жрецами, святыми или, на худой конец, фаворитками королей? В общем, знаменитостями. Почему никто не вспомнил, что он всю жизнь пахал землю или пас овец? А ведь таковых большинство!
Галина задумалась.
– А еще, – продолжила Оксана. – Я знаю уже как минимум двух Марий Магдалин. Как такое может быть?
– Откуда?! – удивилась Галина.
– Ходила в одну секту... Помнишь, я про них рассказывала? Они там практикуют походы в прошлую жизнь через гипервентиляцию легких. Надышатся до глюков, а потом рассказывают друг другу по секрету, кем были. Вот мне две "Магдалины" и открылись. А гуру их даже книгу написал, как он был одним из жрецов Атлантиды.
– Оксана! – вздохнула Галина. – Да я же не предлагаю кому-то об этом рассказывать! Согласна, что человек со стороны может только пальцем у виска повертеть. Но как иначе объяснить то, что произошло с нами? Не могу я поверить, что все это цепь случайностей!
– Если честно, я тоже, – кивнула Оксана. – Но мой ум пытается найти рациональное объяснение. Такая уж я... Фома неверующая.
– Странно, – пожала плечами Галина. – Но ведь ты веришь в путешествия по генетической памяти, в изменение прошлого.
– То-то и оно, что по генетической! Здесь все понятно: в генах записан опыт предков, визуальные образы, звуки и ощущения. В момент раздражения поисковая система находит нужные файлы, и люди способны их использовать или редактировать. Мы не меняем прошлое, мы меняем память о нем, исправляем ошибки предков.
– Подожди, – перебила Галина. – Ты рассказывала, что, когда изменились твои воспоминания об учительнице, у Алексея они тоже переписались. О чем это говорит?
– О чем?
– О том, что существует механизм передачи памяти не только от предков к потомкам.
– Ты права, – кивнула Оксана. – Наверное, в генах есть какие-то "антенны". И вполне возможно, что сочетание звука боя часов и психотропных веществ в меде их активизировали. Это, кстати, могло бы объяснить и "коллективное дежавю", и воспоминания "прошлых жизней".
– Объясни! – попросила Галина.
– Ты знаешь, как работают компьютерные сети?
– Ты имеешь в виду Интернет?
– Типа того, – кивнула Оксана, – только не так глобально. Если объединить несколько компьютеров, тогда с одного из них можно будет найти любую информацию на другом, имея код доступа. И мощность объединенных компьютеров будет многократно больше, чем сумма их мощностей по отдельности.
– Почему? – удивилась Галина.
– Не знаю подробностей, – махнула рукой Оксана. – Я знаю только факт. Системный администратор сказал: два объединенных компьютера могут считать в четыре раза быстрее (не в два, а в четыре!), а три – в девять.
– А нас было... – Галина начала загибать пальцы...
– Если предположить, что наши души объединились в сеть, – продолжила Оксана, – то скорость мышления каждого из нас увеличилась...
– Нас было одиннадцать...
– На одиннадцать в квадрате! В сто двадцать один раз! О боже!
– Почему в сто двадцать один? – удивилась Галина. – Нас же было одиннадцать. Общую мощность надо поделить на всех.
– Даже если так! Увеличение скорости в одиннадцать раз – это мало, что ли? Неудивительно, что на следующий день у всех головы раскалывались.
– Подожди! Но почему тогда видения у всех были разные? Мы с Раей смогли увидеть лишь... давай пока будем говорить, что прошлую жизнь...
– Давай, для простоты, – улыбнулась Оксана.
– ...а ты не только свою, но и чужие. Почему?
– М-м-м... Может быть, просто у меня... Не знаю... Может быть, я генетически могу провести больше энергии? Из ста двадцати единиц я взяла на себя, к примеру, двадцать, а остальные разделились на всех.
– А что, если...
– Что?
– Вдруг Рихард смог увидеть еще больше? Вспомни, как его заштормило, когда часы замолчали. Вообще свихнулся.
– Возможно! – кивнула Оксана. – А когда мы разговаривали с ним в разрушенном доме, он сказал такую фразу: "Боюсь, что наша "дружба" с Глебом намного более давняя, чем мы думаем".
– Значит, он тоже увидел...
Оксане показалось, что Галина побледнела.
– Чего такого страшного он мог увидеть? – улыбнулась она.
– Да нет! – Галина засмеялась и махнула рукой. – Фантазии все это и бред.
– Ну ладно! – Оксана встала. – Ехать мне пора. Но когда-нибудь мы обязательно со всеми этими чудесами разберемся.
– А как же чай?!
– Да ладно. Тем более что ты его так и не заварила, – засмеялась Оксана.
– Подожди! У нас же есть еще одна загадка! – Галина достала с другого края стола фотографию. – А это ты как объяснишь?
Оксана взяла снимок и всмотрелась в размытое изображение. Сомнений не было – это Александр. На темном фоне его лицо и протянутая рука.
– Где это он мог так лежать? У тебя есть какие-нибудь версии? – спросила она Галину.
– У меня есть.
– Он был наверху! – догадалась Оксана и перевернула фотографию. – Когда я на летучих мышей вспышкой сверкнула! Рука вниз свисает. Так?
– Так! – кивнула Галина. – Пойдем, покажу где.
Они поднялись на чердак, и Оксана посветила фонариком вверх. На высоте примерно трех с половиной метров были настелены доски, на которых вполне мог спать человек.
– Остатки строительных лесов, – пояснила Галина.
– Вот видишь, – улыбнулась Оксана, – любому непонятному явлению когда-нибудь находится объяснение.
– Тогда объясни мне, как он туда забрался, – попросила Галина.
Оксана огляделась.
– Может, подставил что-нибудь?
– Тогда бы мы на это "что-нибудь" наткнулись вчера.
– Логично! А может, подпрыгнул? Он спортивный.
– Ты с ума сошла? Или он научился левитировать?
– Возможно, залез, цепляясь за доски.
– Он что, человек-паук?! Здесь не за что взяться, разве что ногтями.
Оксана провела по стене рукой в поисках выступов.
– Да. Эта версия снимается. И что ты думаешь?
– Я в очередном тупике!
Оксана тяжело вздохнула и еще раз посмотрела наверх.
– Ладно, пойдем. Что тут стоять? Хоть умрем здесь от любопытства, а яснее все равно не станет. Ехать надо.
Неприкаянная душа
Кешич весело чирикал и посвистывал, раскачиваясь на жердочке. Похоже, ему понравилось кататься в машине. Оксана уже жалела, что дала объявление и с попугаем придется расстаться. Может быть, не отдавать его? Если позвонят, сказать, что он в хороших руках, чтобы о нем не беспокоились, но "улетел так улетел".
– Кешич! – позвала она.
Свист прекратился.
– Кеш, оставайся у меня! – попросила Оксана. – Хочешь?
Попугай наклонил голову и начал задумчиво топтаться.
– Ну что молчишь?
– А где наш Гоша? – спросил он.
– Даже так? Ну и ладно! Куплю себе другого попугайчика.
– Кеша хороший! – обиделся птах.
– А что делать? Кеша-то один. Любовный треугольник получается! – она снова тяжело вздохнула. – Ох уж эти мне треугольники! Ну, вот скажи, зачем Бог их придумал? Чтобы было интереснее?
– Извините, – сказал Кешич и взмахнул крыльями, словно пожал плечами.
Оксана посмотрела на спидометр и расширила глаза от удивления. Стрелка дрожала на цифре сто сорок. "О боже! Что это со мной? – испугалась она и отпустила педаль газа. – Хорошо, что я перестала бояться быстрой езды, но к чему это лихачество? Да и гаишники оштрафуют".
– Гаишников боишься – за руль не садись! – услышала она дерзкий хрипловатый голос.
– Это что за разговорчики?! Ты кто такая?
Оксана вновь увидела себя в графском планетарии. На этот раз там были сумерки. Потолок изображал низкое предгрозовое небо, а горизонт был скрыт, словно в тумане. За круглым столом сидела худосочная, коротко стриженная девица, затянутая в черные джинсы и майку. Глаза ее были агрессивно накрашены, на губе блестело колечко пирсинга, а на остром плечике синела ажурная татуировка.
– Знакомься, – услышала она голос Графа. – Это Мария.
– Та самая, что убилась на мотоцикле? Что она здесь делает?!
– Она теперь здесь живет.
– Как живет?! – ужаснулась Оксана.
– А почему нет? – Граф возник из сумрачного тумана и сел за стол. – Я любезно пригласил ее в свой замок, раз она так нечаянно... нечаянно же? – посмотрел он строго на девушку, и та быстро закивала головой, – ...нечаянно разбилась.
– Так вы хотите, чтобы и я разбилась? – разозлилась Оксана. – Зачем она лезет к управлению автомобилем?! И вообще! Это мое тело!
– Так ты следи за действиями своего тела, – спокойно ответил Граф, – и все будет хорошо.
– Я не понимаю! – застонала Оксана и упала на стул. – Она что, просочилась в мои гены, когда я остановилась возле памятника?!
– Что значит "просочилась"? – воскликнула девица. – Ты не возражала!
– А меня кто-то спрашивал?! Извините, не слышала! И если мое мнение учитывается, то я возражаю! Брысь из моей души!
– Куда же я пойду? – девушка с ужасом посмотрела на Графа, ища у него защиты.
– А что ты на него смотришь?! – закричала Оксана. – Он всего лишь моя фантазия! Я здесь хозяйка! Я!!! – и она со всей силы ударила ладонью по столу.