5
Найти что-нибудь такое не мешало бы, рассуждал мысленно и Клюев, но не тратил при этом время на беспорядочные раскопки, а подошел к делу теоретически. Достал старые газеты и журналы, долго ворошил их и наконец нашел то, что искал. Взял листок и ручку, начал что-то подсчитывать.
Даше его умственная деятельность была в новинку, но она помалкивала, зная, что если Колька чем увлекся, лучше его не тревожить.
– Маловато, – сказал вдруг Колька с досадой.
– Чего маловато?
– Золото, оказывается, не так уж дорого стоит. Чтобы машину купить хорошую, например, его надо килограмма два найти.
– А если дом?
– Здесь или в городе?
– В городе, конечно, здесь всё равно снесут.
– Это еще неизвестно. Дом в городе... – Колька начал считать. – Килограммов пять.
– А сколько это на вид примерно?
Колька огляделся и ткнул в утюг:
– Вот. В нем килограмма полтора. Получается – три с лишним утюга.
– Не так уж и много. А чего ты вообще сидишь тут, теорию развел? Люди вон всё перерыли уже!
– Володьку жду. У него друзья в городе обещали металлоискатель достать.
– Володьку он ждет! – упрекнула Даша. – Люди голыми руками роют, без всяких искателей! Мне, кстати, мать говорила, что у Гнилого омута что-то находили. Там как раз круча, утес такой.
– Посмотреть, что ли?
– Иди уже, теоретик!
И Колька пошел, хотя не очень верил в целенаправленные действия. Клад ведь что? Клад – удача. А удача может встретиться человеку в любом месте.
6
Удача может встретиться человеку в любом месте. В частности, старухе Акупации она встретилась во дворе собственного дома. Подняв находку, она завернула ее в газету и отправилась к учительнице Инне Шаровой как главной, люди говорят, специалистке по кладам и драгоценностям. У дома Шаровых она встретила Ваучера, который тоже шел со свертком.
– Ты чего это? – спросила Акупация. – Образование получить захотел?
– А если и захотел? Сама-то зачем?
– А я так просто. Мне не к спеху.
– Ну, и мне не к спеху, – сказал Ваучер и сел на крыльце. Он не желал при Акупации обнаруживать цель своего визита. Однако и у Акупации возникли те же соображения. Она села рядом, сказав:
– И я подожду.
– Чудная! Чего ждать, если она дома?
– А ты заходил, видел?
– Нет.
– Откуда тогда знаешь, что она дома?
– Ну, значит, не дома. После зайду.
И Ваучер встал и пошел прочь. Но схитрил – свернул и кустами вернулся к дому. Подкрался к окнам и стал выглядывать, что там будет делать Акупация.
А та уже разложила перед Инной довольно длинную цепь и хвалила ее.
– Она тонкая, ты глянь. Но крепкая. Она желтая была, а потом потемнела. Я Жучка своего на нее примыкала, а то вечно он веревки рвал. Жучок сдох, а цепь у конуры так и лежит. Вот я и подумала...
Тут Акупация передохнула и оглянулась.
– Что подумали, бабушка? – с подчеркнутым уважением спросила Инна.
– Может, она золотая?
– Нет. Кажется, это латунь или еще какой-то сплав.
– Да я не за дорого отдам! – успокоила Инну Акупация. – За тыщу.
– Бабушка, даже если бы это было золото, я не принимаю.
– А мне сказали, принимаешь. – Акупации это действительно кто-то сказал, она только не помнила кто. В действительности она же сама первая кому-то и сказала, но забыла, а потом сказанное вернулось к ней чьим-то чужим мнением, уже достоверным, поскольку посторонним.
– Нет, – улыбнулась Инна, – не принимаю.
– Значит, не золото?
– Не золото.
– Ну, за пятьсот тогда хотя бы, – согласилась Акупация.
– Вот вы странная, я же говорю: я ничего не покупаю.
– Ясное дело. Ну, за сто.
– И за сто не возьму. Спасибо.
– И что мне с ней теперь делать? – огорчилась Акупация. – Собаки у меня нету, для козы она тяжелая. А выкинуть жаль. За десяточку возьми хотя бы?
Инна терпеливо и мягко отказывалась:
– Но у меня ведь тоже нет собаки. И даже козы. Зачем она мне?
– Мало ли. Ты молодая, тебе всё может пригодиться.
Инна поняла, что старуха так просто не уйдет. Взяла портмоне, заглянула в него:
– Ну, хорошо, за десять рублей возьму.
– Уж тогда за двадцать хотя бы.
– Бабушка, я бы рада, но она мне на самом деле и за десять не нужна!
– Как же не нужна, если берешь?
В этом была несокрушимая логика. Инна смирилась.
– Ладно, вот вам двадцать рублей, но не больше.
– Я понимаю. Спасибо тебе.
Она приняла деньги, пошла к двери, но там обернулась.
– Десяточку бы еще набавила. Она вон какая длинная.
Инна не выдержала. Она принялась хохотать, извиняясь сквозь хохот и утирая слезы.
Акупация этого ее смеха не поняла и, поджав губы, вышла. Очень уж они гордые, эти образованные, подумала она. Знаем мы это. Тебя же обмишулят, да над тобой еще смеяться будут!
А Ваучер сторожил в кустах и ждал, когда Акупация удалится.
7
Ваучер ждал, когда Акупация удалится. Как только она скрылась, он шустро поднялся на крыльцо и вошел в дом. В это же время к дому подъехал Андрей Ильич.
– Здоров, учительница! – поприветствовал Ваучер Инну, только что отсмеявшуюся. – А Андрей Ильич не дома?
– Дома, чего тебе? – как раз вошел Андрей Ильич.
– Объяви, Андрей Ильич, пусть клад этого самого Стенькина Разина не ищут. Найденный он давно.
– Да? И кто ж нашел?
– А еще отец мой нашел. Только он тогда не знал, что к чему. А я теперь понимаю: клад. Деньжищ уйма, только старые. А только куда было девать? В советское время отняли бы, да и всё. Я же не знал, что за них проценты полагаются! Уезжал в город, даже с собой не взял, спрятал. Теперь достал: пришло время, – говоря это, Ваучер разворачивал несколько слоев старых газет.
– С ваучером не получилось, теперь на это рассчитываешь? – спросил Андрей Ильич.
– На что я рассчитываю, это мое дело! – смело осадил начальника Ваучер. – А твое дело зафиксировать!
Он наконец развернул пакет и разложил на столе содержимое. Инна начала перебирать и рассматривать.
– Деньги действительно старые. Царские есть... Керенок много. А это вообще самодельные, купоны для взаимных расчетов, марки, были такие. Опять царские.
– То-то и оно! – подтвердил Ваучер. – Этот самый Стенькин Разин награбил и спрятал.
– Когда награбил? – не понял Андрей Ильич.
– В революцию, в Гражданскую. Тогда все грабили.
Инна решила внести ясность:
– Может, кто-то и грабил, но Степан Разин, дедушка, тут ни при чем. Он жил намного раньше.
– Прямо сильно намного?
– Сильно.
– А кто же это грабил тогда?
– Тогда, дед, все грабили, – сказал Андрей Ильич, узнавший это в последние годы из газет и телевизора. Ваучер не сдавался.
– А в музей сдать – много будет стоить?
– Вряд ли, – усомнилась Инна. – Даже в нашем районном музее этого добра очень много. Даже уже не принимают.
– Ну, тогда вы возьмите, – предложил Ваучер.
– Мы не берем, дедушка.
Ваучер обиделся.
– Брать-то вы берете, только я смотрю, выбирательно. У Акупации цепь ржавую купили, а у меня не хотите!
– Кто купил? – удивился Андрей Ильич. – Какую цепь?
И только сейчас увидел на подоконнике положенную туда Инной собачью цепь.
– Бабушка очень просила... – смутилась Инна. – Двадцать рублей ей дала, пустяки.
– Вот именно! – сказал Ваучер. – За ржавчину двадцатку! А тут на все двести тянет!
Андрей Ильич, чуть помешкав, достал бумажник, вынул оттуда, конечно, не двести рублей, а пятьдесят – и того много! – и строго сказал Ваучеру:
– Слушай меня внимательно, Ваучер! Вот тебе деньги. Но ты скажешь всем, что мы больше ничего не принимаем! Понял?
– Понял, спасибо! – отозвался Ваучер. – У меня еще облигации есть пятьдесят седьмого года, отдам недорого.
– Иди уже отсюда! – сердито сказал Андрей Ильич. – И чтобы я тебя больше не видел!
Ваучер знал повадки начальства: два раза подряд оно на уступки идти не любит. Ничего, он потом еще наведается. А пока лучше убраться.
И он убрался.
А Инна взяла мужа за руку:
– Извини, Андрей.
– Да ладно. Не хватает людям денег на жизнь, что тут поделаешь. В самом деле клад бы найти – зарплату платить нечем! С другой стороны, знаю я их, теперь бросят работу, клады искать начнут. Надо принять меры!
8
Надо принять меры, думал Андрей Ильич, направляясь к Нестерову. Почему к Нестерову? Потому что клад – дело темное, тайное, загадочное. А Нестеров как раз и занимается тем, что в представлении Андрея Ильича тоже дело темное, тайное и загадочное, то есть человеческой психикой.
– Все село свихнулось, – сказал он Нестерову. – Клады ищут! Пора собрать людей и провести сеанс. Дадите установку: перестать заниматься ерундой! Или вы не в форме еще?
– Не в форме, – признался Нестеров. – И, знаете, скажу вам честно, я, хоть и занимался массовыми сеансами и сейчас иногда занимаюсь, но в их эффективность не вполне верю. Надо с людьми работать индивидуально.
– На здоровье, работайте, кто вам мешает! Ходите по людям, объясняйте! А то получается, другой деятельностью занимаетесь почему-то. Дом себе купили, у Сущевой тоже дом торговали, я слышал.
– Это я не себе. Другу рассказал, как тут хорошо, вот он и загорелся. Причем она сама предложила. Но раздумала.
Нестеров слукавил, а говоря проще, соврал. Ему не хотелось говорить, что он это делает для Прохорова. И, увы, ему не было особенно стыдно, наоборот, слегка смешно: вот, мол, умный, взрослый человек, а вру. Без особых угрызений. И вы не судите его, пожалуйста, вы вспомните: бывает ли вам стыдно, когда вы врете детям? То есть не то чтобы врете, а просто таким образом уходите от прямых ответов, которые детям рано знать? В том-то и суть, что Нестеров уже давно относился к людям как к малопонятливым детям. Он их иногда жалел, часто раздражался на них, он не всегда их любил, но всё-таки, это надо отметить, старался по-своему как-то им помочь, когда еще не иссякли силы и желания. А уж Анисовка ему, чего только не видавшему, показалась просто детским садом на лоне природы. Поэтому он даже к начальственному Андрею Ильичу относился всего лишь как к одному из главных дитятей в этом самом саду – и в заключение разговора с легкостью пообещал попробовать поработать с анисовцами индивидуально, не собираясь этого делать.
Но Андрей Ильич принял это за чистую монету и повеселел.
9
Андрей Ильич повеселел и уже не смотрел с таким печальным отчаянием на односельчан, там и сям копающих землю.
А вот Володька и Колька действовали не как попало: Володька привез из Полынска миноискатель и ходил по краю утеса, нацепив наушники, а Колька брел рядом и по выражению лица старался понять, слышит ли его друг заветные сигналы. Наконец Володька что-то услышал, отбросил миноискатель и начал копать возле камня, где было рыхло, прямо руками. Колька ему помогал. И они довольно быстро докопались, и это их ничуть не удивило, потому что кто же удивляется, когда быстро находит то, что очень хочется найти? Они нашли цепочку и сережку с камешками.
Тут возле них неизвестно откуда возник Вадик. Странно, но заинтересовался не находкой, а самим местом, вытащил лупу и начал рассматривать землю.
– Тебе чего тут? – грубо спросил Володька, пряча драгоценности. – Ты только не вздумай никому говорить! А то Шаров опять в сейф запрет. А мы найдем сразу всё, тогда и сдадим.
– Сдадите, сдадите... – пробормотал Вадик, продолжая исследовать землю.
– Ты чего, не понял? Иди отсюда!
Вадик ушел, а Володька опять нацепил наушники. И вот опять зазвенело. Колька начал рыть. Сначала руками – ничего. Потом лопатой, глубже – ничего. А у Володьки звенит.
– Рой глубже, – сказал Володька.
Колька зарылся по пояс.
– Ничего...
– Не может быть: звенит же! Ну-ка, убери лопату. Колька откинул лопату, оставаясь в яме.
– Все равно звенит. Ладно, копай пока!
Володька бросил миноискатель, убежал в сторону села и вернулся через полчаса на колесном небольшом экскаваторе. В азарте он начал рыть землю ковшом, а Колька внимательно осматривал груды вынимаемой земли.
Но вот уже и длины ковша не хватает, совсем глубоко зарылись – а ничего нет. А сигналы всё идут. Мешая друг другу в узкой глубокой яме, светя фонариком, потому что уже свечерело, они осмотрели и перебрали каждый комок земли – ничего. А сигналы есть.
Колька приустал и приостыл.
– Знаешь, Володь, это нам уже кажется, – сказал он. – И вообще, мне пора. Поздно, Дашка ругаться будет.
– Иди, – сказал Володька и даже не упрекнул друга, так был увлечен.
Колька полез из ямы.
– Стой! – завопил Володька.
– Чего?
– А того! Не звенит! А ну-ка...
Володька наставил миноискатель на Кольку.
– А ну, подыми рубаху!
Колька поднял и сам догадался:
– Ё...
– Именно, что ё! Не мог сказать?
– Да забыл я...
На Кольке был широкий ремень с металлическими клепками.
Кладоискатели на этом пока успокоились. Сели и стали рассматривать найденные сережку и цепочку.
– Маловато, конечно, – сказал Володька. – Обидно: может, клад где-то прямо рядом лежит, а мы не знаем.
Он сунул драгоценности в карман и, поднимаясь, показал Кольке:
– Смотри-ка.
Внизу и вдалеке, на берегу реки неподвижно стоял Нестеров лицом к зашедшему солнцу. Медитировал.
10
На берегу реки неподвижно стоял Нестеров. Медитировал.
– Как ты думаешь, – задумчиво спросил Володька, – этот экстрасенс чего тут застрял?
– Мало ли...
– Будто бы лечится, а сам здоровей меня, между прочим. Зато дома покупать намылился. И участки. Это тебе ничего не говорит?
– А что? Думаешь, он про клад пронюхал? – угадал Колька ход мыслей друга.
– Запросто! Он, я заметил, бегает, будто для гимнастики, а потом встанет – и будто что-то чует. Такие люди, я читал, они других людей насквозь видят. Если уж людей, то всё остальное – запросто.
– Тогда его выследить надо! А то наткнется и всё заберет!
– О том я и говорю! И они немедленно начали действовать. Подкрались к реке, долго лежали, глядя на неподвижного Нестерова.
– Я лежать и то устал, – пожаловался Колька, – а он всё стоит.
Но вот Нестеров пошел к селу. Друзья – за ним. Нестеров направился к дому Стасовых.
– К вашему дому идет? Зачем это? – удивился Колька.
– Тихо ты!
Нестеров, постояв у дома, пошел дальше.
Друзья – за ним.
Нестеров остановился у дома Кублаковой. Из-за забора смотрел, как качаются на качелях, сидя рядом, Нина и Наташа.
– Что ты пристала, в самом деле? – посмеивалась Нина.
– Но вы же говорили, я же видела. О чем?
– Ладно, пойду я. Поздно уже, – уклонялась Нина.
– А давай на сено? Я там люблю спать – звезды над тобой, красиво. Лицо только и руки от комаров надо намазать.
– Но учти: эту тему закрыли.
– Да никто и не открывал!
Нестеров наблюдал, как девушки, взяв одеяла, полезли по приставной лестнице на стог сена. Долго смеялись, возились, шептались, потом затихли.
И Нестеров отправился домой.
– Ясно! – сказал Володька.
– Чего тебе ясно?
– Если он завтра придет к нам или к Кублаковой дом покупать, тогда я всё понял. Он, наверно, как-то чует участки, где клад может быть.
– А почему в селе-то? Тут утесов нет.
– Утесы – для дураков! Мы только время потеряли. Он бы там и копался, если бы чуял, понимаешь?
– Понимаю, – сказал Колька с сомнением, но с надеждой.
Они возвращались домой уже в темноте. Во всей Анисовке светилось лишь окно медпункта.
– Химик! – сказал в сторону окна Володька.
Вадик действительно химичил: разложив кучки земли на столе, брал щепотки, бросал в пробирки и наблюдал за реакцией.
За этим занятием он не заметил, как наступило утро.