16
Только и думал о кладах не Вадик, хотя он тоже думал, но по-своему, а Володька. С утра пораньше он притащил Кольку на огород Кублаковой и ходил там с миноискателем. Увидев это, Кублакова очень удивилась, вышла на крыльцо:
– Эй, вы чего там делаете?
Растерявшийся Колька ответил:
– Я тут... Ключи тут потерял, вот и ищем.
– А почему ты их на моем огороде потерял?
На этот вопрос Колька ответить не смог, пробормотал:
– А может, и не тут... Пошли, Володь...
Они шли по улице и обсуждали.
– Давай ему прямо скажем, что мы его выследили! – предложил Колька. – И что можем помочь. А найдем – поделим на троих.
– И что останется?
– Тоже верно... Я уже считал, между прочим. Золото дешевое какое-то получается. Интересно, цепочку вот мы нашли, она сколько стоит? Узнать бы – и тогда поймем, ради чего стараемся.
Володька достал цепочку с сережкой, осмотрел:
– В городе при ювелирном скупка есть. Попробовать, что ли, действительно?
И они тут же отправились в Полынск. Когда выезжали из Анисовки на драной "копейке" Володьки, их тормознул Вадик.
– Володь, Коль, сапоги резиновые не одолжите? Я на Гнилой омут собрался...
– У меня худые, – сказал Колька.
– А мои тебе не подойдут, сорок пятый у меня.
– А куда это вы? – спросил Вадик, пытаясь заглянуть в машину.
– Не твое дело!
– Бижутерию сдавать повезли?
– Да иди ты!
Володька раздраженно рванул машину с места, а Колька сказал ему, успокаивая:
– Не обращай на дурака внимания!
Скучавшая продавщица в пустом ювелирном магазине встретила наших друзей вполне доброжелательно.
– Что хотим приобрести, молодые люди? Обручальные кольца?
– Ни к чему, – хмуро сказал Володька. – Ему поздно, а мне рано еще.
– Невесты нет?
– А вам-то что?
– Не соглашается? А вы купите сразу колечко – и не просто ее замуж зовите, а с колечком. Я женщин знаю, сама женщина, извините за откровенность! Мы же какие, у нас ведь совесть! Когда мы видим, что мужчина уже потратился, нам отказывать трудней. На это нас и ловят, – сокрушенно вздохнула продавщица.
– Спасибо, но мы не купить. Мы сдать пришли. Принимаете?
– Смотря что.
Продавщица взяла цепочку и сережку, пошла в специальную застекленную будочку, где у нее были точные весы и реактивы. Капала на цепочку и сережку из пипетки, потом посмотрела в маленький микроскоп и весело сказала:
– Знаю эту фирму. ГПЗ-3
– Это что?
– Государственный подшипниковый завод номер три. Они в качестве товаров народного потребления такие цепочки раньше выпускали. А сережка вообще без всяких знаков. Самоделка.
– Из золота? – спросил Колька, не теряя надежды.
– Из анодированной меди.
Когда вышли из магазина, Володька кинул бижутерию в урну.
– Не расстраивайся, Володь. Мало ли...
– Это Нестеров подбросил для отвода глаз! Увидел, что мы ищем, вот и подбросил. Но брошка-то настоящая! И не он ее нашел, а я! Значит, он чует, но плохо! И Вадик, кстати, тоже что-то чует – про бижутерию в том числе!
17
Вадик многое чуял – про бижутерию в том числе. А вскоре узнал и больше. И сейчас мы увидим, как это произошло.
Забредя к дому Андрея Ильича, он обнаружил возле крыльца резиновые сапоги.
Схватил их, осмотрел подошвы, вытащил из кармана листок, где было что-то нарисовано. Приложил листок к сапогу.
И пошел в дом.
– Привет, сыщик. Чего нашел? – встретил его обедавший Андрей Ильич.
– Это Володька с Колькой нашли.
– Еще что-то? А почему мне не сказали?
– Не беспокойтесь, там бижутерия. Невооруженным глазом видно. Сдуру в город поехали – наверно, сдать хотят.
– Может, и брошь – бижутерия?
– Нет. Но авторство, так сказать, одно.
– Не понял!
Вадик был смущен, но решителен:
– И на броши, и на том, что Володька с Колькой нашли, нет старой земли. Брошь я даже в лупу осмотрел, вы помните: ее будто вчера положили. Далее. Там, где нашли брошь, и там, где бижутерию, одинаковые следы. И раньше протоптаны. Я изучил отпечатки и понял, что это резиновые сапоги сорок второго размера. Рисунок четкий, сапоги новые. Вот. Значит, это не клад. Везде все подложил один человек.
– Зачем?!
– Наверно, для того, чтобы нашли что-то историческое. Для затравки брошку положить, а потом, может, и до чего-нибудь серьезного докопаются. И тогда в газетах напишут, археологи приедут. И сады, быть может, не тронут. Такие были планы у этого человека.
– Да кто этот человек, кто до такой ерунды додумался?
– Андрей Ильич! – укоризненно сказал Вадик.
– Ты хочешь сказать...
– Улики неопровержимые, Андрей Ильич. Этот вот рисунок и отпечатки ваших сапог, которые у крыльца стоят, идентичны. Они у вас хоть и новые, но там уже характерная дырка есть, от гвоздика, наверно. Ногу не повредили?
Чья-то забинтованная нога при этих словах тут же задвинулась под стол.
– Можно и пробы грунта взять, – продолжал Вадик.
– Какие пробы! Какие... – Андрей Ильич вскочил из-за стола – и вдруг сел. И сказал после паузы: – Ладно. Разоблачил. Действительно, зря я это. Только ты, Вадик, никому не говори! Понял?
– Естественно. Я ведь вполне вашу заботу понимаю. И разделяю даже. Извините.
И Вадик ушел, внешне смущенный, но в действительности очень довольный собой.
18
Вадик ушел, очень довольный собой.
А Андрей Ильич повернулся к жене Инне и долго смотрел на нее. И она не выдержала:
– Ну виновата... По вечерам роса, сыро, вот я и в твоих сапогах...
– Не велики?
– На шерстяной носок ничего... А на гвоздь наступила возле лесопилки... Андрей, ну не сердись!
– С тобой всё в порядке? Может, Нестерова позвать, он как раз по этой части! Зачем тебе это понадобилось?
– Да глупо получилось. Брошь это моя, старинная, подарок бабушки. Я тебе ее не раз показывала, кстати.
– Не помню.
– Мужчины таких вещей не помнят. Недавно вечером я пошла прогуляться. Надела брошь. Мне иногда нравится: красивое платье, брошь – и ходить в одиночестве...
– В резиновых сапогах? Оригинально! Ну, дальше?
– Я потеряла эту брошь. Искала, не нашла. А когда примчался Володька, когда все стали кричать, что это клад... Когда я увидела, что для тебя это новая надежда... Я подтвердила. А потом для верности подбросила еще свою бижутерию. Не сердись. Я очень плохо придумала.
– Да уж... А в принципе вообще могут у нас клады быть?
– Вряд ли.
– Жаль.
В то же самое время Володька подходил к дому Нестерова. Он нашел психотерапевта в саду, в позе лотоса. Но это его не сбило с толку, а напротив, еще больше вдохновило.
– На работу не возьмете меня к себе? – спросил Володька без предисловий.
– В каком качестве?
– Вы сами знаете! У вас чутье, у меня миноискатель, мы вместе запросто найдем! Только настоящие вещи, а не цепочки производства ГПЗ-3! – добавил он с намеком.
Нестеров аккуратно вышел из позы, восстановил дыхание и только после этого начал хохотать.
Володька долго смотрел и слушал, а потом сказал:
– Между прочим, я сам в эти клады не очень верю!
19
– Я сам в эти клады не очень верю! – сказал Володька Клавдии-Анжеле, приехав к ней поделиться последними новостями.
– Что-то ты зачастил... – невпопад ответила Клавдия.
– Я не просто так пришел. Я...
Клавдия-Анжела сразу поняла:
– Не надо, Володь. Тысячу раз переговорено.
– Это не просто разговор. Я замуж тебя зову.
– И замуж ты сто раз меня звал, а я тебе сто первый раз отвечу...
И тут Володька протянул ей коробочку. Клавдия-Анжела открыла. И увидела там обручальное кольцо.
– Это что? – спросила она.
– Только учти, я не разбогател. Колечко дешевое.
Тут подошла девушка за мороженым, и Клавдия-Анжела вернула коробочку Володьке как бы подержать, пока она дает девушке мороженое и сдачу, но обратно коробочку уже не взяла.
И Володька молча повернулся и ушел.
Так кончилась в Анисовке, едва начавшись, эпоха поиска кладов. Один Колька долго не успокаивался – не из жадности, а уж очень ему хотелось порадовать жену.
Он обошел все окрестности с миноискателем, но находилась всякая чепуха.
Однажды, когда он ползал по очередному откосу над рекой, в очередной раз услышав сигнал и собираясь посмотреть, что там, пришел Володька и сказал:
– Хорош дурью маяться. Миноискатель вернуть надо.
– Да я уже и не ищу ничего, я так... Из чистого интереса, – сказал Колька и полез вверх. Ногой он вывернул большой камень, тот покатился вниз, посыпались и другие камни.
В образовавшейся ложбинке что-то блеснуло не тускнеющим в веках металлом и сверкнуло не теряющей сияния гранью. Но Колька и Володька не видели этого. А ночью прошел дождь и грязевой ручеек замыл глиной, песком и камешками, скрыл опять от людских глаз то, что судьба им не предназначила узреть до поры до времени.
Глава 5
Гонака на выживаемость
1
Если в обычной жизни, как известно, ничто не повторяется, то в Анисовке одно и то же может произойти несколько раз подряд. Ну, не подряд и не одно и то же... В последней главе первой хроники о нашем участке рассказывалось, как анисовцы попробовали жить праведной жизнью, напуганные мемуарами Дуганова. И вот прошло немного времени, и всё повторилось заново, правда Дуганов на этот раз оказался ни при чем.
Началось с пустяка.
Однажды в воротах винзавода съехались Колька Клюев на колесном тракторе и Суриков на грузовике.
– Куда прешь, Колян? – закричал Суриков.
– Я не пру, а еду! – закричал Колька.
Суриков возмутился:
– Куда ж ты едешь, если я тут еду?
Колька стал спорить:
– Наоборот, это ты едешь, когда я тут еду!
Суриков разозлился:
– Слушай, ты не хами, сдай назад! Мне выехать надо!
– А мне въехать!
– Добром прошу, Колян! Я тебя снесу ведь, у меня сто лошадей под капотом!
– А я тоже не на велосипеде!
Это сравнение оскорбило Сурикова. Он нажал на газ и уперся бампером в трактор. Но и Колька решил не сдаваться. Так они бодались довольно долго. То один начинал побеждать, то другой. Моторы ревут, колёса, бешено крутясь на месте, зарываются в землю, шум на всё село.
Тут подъехал Лев Ильич Шаров, выскочил из своего джипа:
– Вы что, очумели? А ну, прекратить!
Суриков и Колька, увлеченные борьбой, с неохотой и не сразу, но подчинились.
– Он первый начал! – заявил Суриков. – Проехать не давал!
– Ты сам проехать не давал! – ответил Колька. Пришлось Сурикову искать другие доводы. И он их тут же нашел.
– Я выезжал, а ты въезжал, мог бы и подождать. И вообще, я старше, у меня репутация! А ты кто такой?
Лев Ильич, как ни странно, не поддержал репутации Василия. Напротив, сказал:
– Репутация у тебя, Василий, скандалиста и неуправляемого человека!
– Даже так?
– Даже так!
– Тогда ладно! Уеду в город, давно зовут! Я раньше им говорил: плевать мне на ваши деньги, у меня зато уважение, как ни у кого! А если теперь и уважения уже нет, чего мне тут делать?
С этими словами он вылез из машины и направился домой.
– Василий! – окликнул директор. – Ты куда? Вернись! Слушай, я не шучу, я тебя зарплаты лишу!
– Пролетариату нечего терять! – гордо отозвался Суриков.
– А ты что сидишь? – напустился Лев Ильич на Кольку. – Убирай трактор, убирай машину!
Трактор Колька бы еще убрал, но предложение насчет машины его задело.
– Другие ставят, а я убирай?
– Ты не дерзи мне, сопляк!
– А вот обзываться не надо!
И Колька тоже покинул трактор и удалился. Лев Ильич понял, что административный ресурс в данной ситуации исчерпан.
2
Если административный ресурс исчерпан, надо действовать самому. Лев Ильич, собственноручно загнав трактор и машину на территорию винзавода, и тут увидел неблагополучие: невозможно проехать и даже пройти из-за скопившихся ящиков. Лев Ильич споткнулся, чуть не упал.
– Куропатов! Михаил, ты где? – позвал он.
И нашел Куропатова спящим в кузове грузового мотороллера.
– Ты чего это разлегся? Почему ящики в цех не завезешь?
– Бензина нет.
– Так привезти надо! У мастерских пять бочек стоит, хоть одну бы привез сюда!
– На чем?
– На этом вот! – постучал Лев Ильич по рулю мотороллера.
– Так бензина нет, – усмехнулся Куропатов непонятливости начальника.
– А почему не привез, когда он был?
– Когда был, его не надо было...
– Тогда берешь ведро – и пешком за бензином, понял меня? – приказал Лев Ильич.
Он поднял с земли ведро, кинул его Куропатову и ушел. Куропатов с недоумением заглянул в ведро, подумал, поставил его на землю, снова лег.
– Совсем распустились, – бормотал Лев Ильич, спеша в администрацию.
3
– Совсем распустились! – повторил он в администрации, где Андрей Ильич и Юлюкин возились с какими-то бумагами. – Никто работать не хочет, пьют, как лошади, рушится село на глазах!
– Люди в будущее не верят. Живем как на вулкане... – сказал Андрей Ильич.
– А Нестеров твой чем занимается? Мы зачем его позвали? Сколько времени уже отдыхает, пора бы сеанс провести, на людей подействовать как-то!
– Он обещал. Говорит: не в форме пока. Дело тонкое, сам понимаешь. Психотерапия!
– Я, конечно, извиняюсь, – заметил Юлюкин. – Психотерапия, может, дело полезное. Но лично я верю в один стимул.
– Это какой же? – заинтересовался Лев Ильич.
– Вы его сами знаете: рубль.
– Пробовал, бесполезно! И премии лишал, и зарплаты, а им всё равно!
– Лишить человека того, чего у него еще нет, – это не действует. Ну, не дали премии, первый раз, что ли?
– А как же? Дать и сразу отнять?
– Почему? Просто – дать.
– Это кому? И за что? – не мог понять Лев Ильич. Юлюкин посмотрел в окно:
– А вон хотя бы Желтяков идет. Аккордные деньги получать за то, что котельную отремонти-ровал.
– Ну, заплатим, дадим ему премию, что тут нового?
– Психология не в этом! – пояснял Юлюкин. – Психология вот в чем: не только за работу дать, а вообще! Желтяков два месяца не пьет и даже курить бросил.
– Сердце у него прихватывало, вот и бросил, – сказал Андрей Ильич.
– А неважно. Важно что: для него не пить и не курить – это же целое геройство! И, кстати, с женой за это время ни разу не поцапался. А никто как бы и не замечает. И тут мы: молодец, Желтяков, ведешь правильную жизнь, на тебе за это двести рублей. Или даже пятьсот. – Бухгалтер заглянул в свои бумаги. – Нет, двести хватит. Это будет – стимул!
Андрей Ильич возмутился:
– Может, ему еще премию дать за то, что он вообще на работу выходит? Или за то, что он не зарезал никого? За то вообще, что он человек?
– Утрируете, Андрей Ильич. А если без шуток, за то, что человек остается человеком, я бы тоже премию давал. Не так это просто в наше время! – рассудил Юлюкин.
Лев Ильич задумался.
– Нет, резон в этом есть. Попробовать можно – в качестве эксперимента. Но только с одним че– ловеком! В это время Желтяков вошел в администрацию.
И вскоре вышел, совершенно растерянный.
4
Желтяков вышел растерянный, пересчитывая в руках деньги и оглядываясь.
И очень скоро Куропатов, зайдя к Мурзину, рассказывал:
– Слыхал? Желтякову премию выдали. Не только за работу, а за то, что пить и курить бросил. И с женой не лается. Чудеса!
Мурзин ничуть не поразился:
– Никаких чудес, в Японии это давно освоили: некурящие у них получают больше. И сколько дали?
– Он говорит: пятьсот. Врет, наверно.
– Думаешь, меньше?
– Думаю, больше. Он сбавил, чтобы я у него взаймы не попросил. А я и не собирался!
...
– Тыщу рублей, как одну копейку! – пересказывал Ваучер Акупации ту же самую новость, но уже с другими подробностями. – На, говорят, Желтяков, за то, что ведешь правильный образ жизни! А будешь если и впредь, то еще тыщу дадим!
...
– Три, я тебе говорю, своими ушами слышала! – говорила Даша Клюева мужу Кольке.
– Ты там была, что ли?
– Желтякова Клюквиной рассказывала, хвасталась, она врать не будет.
– Она-то как раз и будет! – отмахнулся Колька и закурил при этом. И увидел, что Даша смотрит на него слишком внимательно. – Даже и не думай! – сказал он и, переводя тему в другую плоскость, спросил:
– Ты считаешь, всем будут давать?
...
– Конечно, не всем! – уверяла женщин в магазине Микишина. – А по итогам месяца. По пять тысяч, кто семейный, и по три, кто сам по себе.
– Ты маханула! Такие деньги – ни за что? – изумилась Савичева.
Наталья Сурикова не согласилась:
– Почему это ни за что? Если бы мой Василий бросил бы пить, я бы сама ему премию дала. Только с каких шишей, вот вопрос!
– Женщины, не радуйтесь! – урезонила Шура Курина. – Это знаете, как будет? Как вон в телевизоре, где люди на острове живут. Мучаются все, а получает кто-то один!
– Но ведь получает же! – воскликнула Наталья.
...
Это, вроде того, марафон такой, – делился мыслями Савичев. – Как это... Гонка на выживаемость.
– Ты сравнил! – сказал Микишин. – Это же что на самом деле? Вроде того, материальный стимул к нормальной жизни. Работать, не пить и тому подобное. От этого не умирают.
– Кто как, – вздохнул Савичев. – Главное: не верю я, что за это деньги дадут.
– Но Желтякову-то дали! Вопрос другой – как они это будут учитывать?
...
– А учитывать будут просто, – объясняла всезнающая Синицына зашедшей в гости Любе Кублаковой. – Что сами увидят, что люди скажут. Потом ты подумай: этот вот Нестеров, психиатр, он для чего тут? Сеанс второй не проводит, как обещал, а всё чего-то ходит, смотрит, с людьми разговаривает. Они его наняли для контроля! А потом соберутся и будут решать.
– Не верится что-то. Сплетни это всё!
Синицына обиделась:
– Я сплетни пересказывать не буду! И кому знать, если не мне, если я... если тоже на контроле состою?!
Она брякнула это ради легкого хвастовства. Но, брякнув, тут же в это поверила. Так оно в жизни и бывает.
– Правда, что ли? – удивилась Кублакова.
– Стану я врать! Сказали: посматривай, Зоя Павловна, а потом доложишь! А еще в этой комиссии, кроме начальства...
...