Венделл Хьюитт и Сеймор Грейвел сообщили своим женам то же самое. Но это не была ложь в чистом виде. Они и впрямь ехали на охоту – за деньгами. Поскольку пресса отслеживала каждое передвижение, а ситуация была щекотливая, поездка в Нью-Орлеан требовала осторожности. После детального изучения карты Родни Тилман выдвинул план. Он вернется в Миссури на пару дней раньше и заберет "БЕТТИ РЭЙ", чтобы встретить их на границе штатов Миссури и Луизиана, и потом они поплывут к Нью-Орлеану. Чтобы никто не заметил, как они садятся на яхту, Сесил заберет их из отеля в четыре утра на старом катафалке, который одолжит у одного похоронного агентства в Канзас-Сити. Комфортом катафалк не отличается, зато никто не увидит Хэмма и Венделла за черными занавесками. Так и сделали. Катафалк они спрятали в кустах за полмили от того места на реке, где их ждала "БЕТТИ РЭЙ", и дальше пошли пешком. И всю дорогу смеялись, довольные своей находчивостью.
Сесил не был в курсе, что стояло на повестке дня, да и не интересовался. Просто радовался возможности прокатиться. После того как яхта пришвартовалась в Нью-Орлеане рядом с огромным кораблем анонимного богача, Сесил отправился во французский квартал. Кому нужна политика, когда вокруг столько красивых парней, мама далеко и никто дома не знает, где он. Раздолье. Он весело спрыгнул на берег. Эх, повеселимся!
Хэмм Спаркс и четверо его людей пропали. Подозревают, что они убиты
Во вторник утром все газеты, радио и телевидение вопили одно и то же.
К полудню перед домом столпилось несколько дюжин репортеров, и на подходе была еще добрая сотня. В ночных новостях на Эн-би-эс на все лады повторяли одну лишь новость:
"Скандальный кандидат Хэмм Спаркс и четверо его помощников, включая министра юстиции Миссури, фактически исчезли с лица земли в эти выходные. Вопрос – где они?"
К решению загадки привлекли полицию штата, местное отделение полиции и ФБР, но все они зашли в тупик. Никто не видел Хэмма и его людей после вечера пятницы.
В понедельник Хэмм должен был выступать перед членами Американской федерации труда и Конгресса профсоюзов в Гранд-Рапидс, а Сесил – везти матушку к окулисту. Но они так и не объявились. ФБР методично опрашивало всех и каждого. Жены Сеймора и Венделла рассказали одно и то же – мужья сообщили им, что отправляются на охоту. Бывшая жена Родни ничего не знала, но сообщила прессе, что тот задолжал алименты. И только Сесил оставил матери записку, что уезжает по делам, но в понедельник непременно отвезет ее к глазному. Об охоте он не упомянул.
Бетти Рэй жила как в тумане, пыталась успокоить мальчиков и оградить их от встреч с репортерами.
Минни, услышав новость, бросила Отманов в Каролине, Северная Калифорния, и прилетела к дочери. Пробравшись сквозь толпу писак, Минни обняла Бетти Рэй и прорыдала:
– Ох, доча, как это похоже на то, когда малыша Честера украли. А теперь вот кто-то похитил малыша Хэмма!
Минни немедленно организовала коллективные молитвы и в губернаторском особняке, и за его стенами. Репортеры, по большей части циничные ньюйоркцы, и глазом не успев моргнуть, уже стояли на коленях, держась за руки с какой-то толстой теткой, и молились за возвращение Хэмма.
Национальная гвардия штата Миссури прочесывала все окрестные леса, в которых обычно охотился Хэмм. День за днем перепуганная Бетти Рэй ждала вестей о муже. Позвонила Дороти, спросила, может ли чем-то помочь, но помочь было нечем, разве что мужа найти.
Все были растерянны и не знали, что делать. Казалось немыслимым, что пятеро взрослых мужчин могли испариться без следа. Из Вашингтона прибыл Джейк Спарлинг, лучший эксперт ФБР по розыску пропавших. Все известные враги Хэмма, коих оказалось немало, были допрошены, но ни одного не удалось связать с его исчезновением. Правительство назначило вознаграждение в 500 тысяч за любую информацию. На радио и телевидение посыпались сотни звонков. Люди клялись, что в те выходные заметили летающую тарелку. Одна женщина из Холтс-Саммит видела, как из иллюминатора выглядывал человек, когда тарелка стартовала в небо с пастбища, где пасется ее корова. Психи звонили отовсюду. Один, из Лондона, утверждал, что пропавшие украли деньги и поселились в Новой Гвинее в племени пигмеев. Другой убеждал всех, что их засосал Бермудский треугольник. Вся страна онемела от ужаса, потрясенная тем, что кандидат в президенты бесследно исчез с лица земли.
Альберта Питс утверждала, что у нее были предчувствия. В те выходные она ездила проведать мать и потом рассказала Бетти Рэй, что в субботу вечером у нее сильно мерзли ноги.
– Искать надобно на Аляске, – уверяла Альберта.
Через несколько дней после исчезновения Хэмма мистер Энтони Лео позвонил из уличного таксофона своему нью-орлеанскому приятелю. Тот клялся и божился, что не знает, что стало с гостями после встречи, и задал встречный вопрос – может, Энтони сам в курсе? Нет, мистер Лео также не знал. Положив трубки, оба гадали, соврал собеседник или нет. Однако высказывать свои сомнения вслух в их кругу было не принято.
Люди в Миссури не понимали, как действовать: подобного в их штате не случалось, бог миловал. Спустить флаг наполовину или слегка приспустить? Ведь нет уверенности, что Хэмм мертв. Вот Сесил Фиггз знал бы, как правильно, да он сам пропал.
И лишь два человека не особо удивились такому повороту событий: Эрл Финли и Джимми Хэд. Эрл позвонил Бетти Рэй и от лица Демократической партии выразил сочувствие, а уже через пару минут сидел в номере дешевого отеля и старался не улыбаться от уха до уха, планируя с друзьями следующие шаги. Джимми Хэд был в Канзас-Сити на похоронах друга, когда узнал, но, вернувшись в Элмвуд-Спрингс, сказал только:
– Удивительно, что этого не случилось раньше. Мне жалко Бетти Рэй, однако без него ей будет гораздо лучше.
Со временем стало ясно, что Хэмм и его друзья не вернутся. Бетти Рэй поблагодарила мать за поддержку и сказала, она справится, да и Альберта за ней приглядит, а Минни нужно возвращаться в свой серебристый автобус. Бетти Рэй хотелось посидеть в тишине и собраться с мыслями. Никто не думает, что последний момент, последний взгляд на человека может на самом деле стать последним. Она не могла ни спать ни есть. Неведение, жив Хэмм или нет, было мучительно, а ведь на ней еще висели двое детей и целый штат.
Спустя месяц, отстояв странную службу в память Хэмма и четырех его помощников, Бетти Рэй вошла в дом и вдруг осознала, что больше его не увидит. Ей хотелось одного – умереть. И если бы не дети, она бы, может, так и сделала. Но Хэмм Младший, обожавший отца, тяжело переживал утрату, и Бетти Рэй не могла лишить его еще и матери.
После того как Хэмма объявили мертвым, популярность Бетти Рэй взлетела до небес, все ей сочувствовали, все стремились поддержать. А Вита Грин страдала в одиночестве. Но в отличие от Бетти Рэй она понимала, сколь опасной стала политика и сколь безрассуден был в последнее время Хэмм, а потому Вита почти не удивилась подобной развязке. Но горе ее от этого меньше не стало.
Из уважения к его семье она не пошла на церемонию, а устроила дома собственное прощание. Люди, знавшие об их отношениях, старались как-то помочь, но помочь обеим женщинам могло только время.
Времени, как и терпения, у Джейка Спарлинга было хоть отбавляй. Некрасивый, с красным рябым лицом, Джейк был предан делу розыска, как большинство мужчин бывают преданы семье.
Хотя поминальную службу отслужили, но тел так и не нашли, ни одного. И дело это Джейк считал не раскрытым. Джейк Спарлинг, один из лучших криминалистов страны, поклялся не сдаваться, пока не поймет, куда делся Хэмм Спаркс. И кто за этим стоит. Джейк был известен своей бульдожьей хваткой. Он будет копать, пока не докопается, сколько бы времени это ни заняло.
Тетя Элнер приходит в ярость
Лютер Григгз, задира, когда-то третировавший Бобби Смита, обитал в трейлерном парке позади почты; у него был сын, такой же злобный, как его папочка в этом возрасте. Многие годы тетя Элнер держала рыжих котов, которых традиционно называла Сонни. Нынче утром Лютер Григгз Младший швырнул камень в очередного Сонни и попал ему в голову.
За четверть часа до полуночи тетя Элнер позвонила племяннице сообщить новость:
– Норма, я убила мальчишку Григгзов.
– Что?
– Я убила мальчишку Григгзов, прикончила, причем хладнокровно. Не нарочно, но так уж вышло. Скажи Маку, чтоб шел сюда и вызвал полицию.
– Тетя Элнер, что ты мелешь?
– Убила, да, отравила. Наверное, он уже лежит мертвый, и следы рано или поздно все равно приведут ко мне, так что лучше сразу сдаться и с этим покончить. Я пыталась прожить достойную жизнь, а кончилось все хладнокровным убийством.
– Тетя Элнер, слушай меня. Оставайся на месте и ничего не делай, хорошо?
Норма кинулась в спальню и затрясла мужа:
– Мак, вставай! Мак! Надо идти к тете Элнер.
Он пошевелился:
– Что стряслось? Ей плохо?
– Одевайся. Она убила мальчишку Григгзов.
– Как – убила?
– Не знаю, Мак. Она в истерике. Говорит, отравила его. Давай одевайся, пока она не вызвала полицию.
Мак натянул брюки прямо на пижаму, Норма схватила пальто.
Элнер ждала их на крыльце, заламывая руки:
– Я понимаю, что опозорила семью! Не знаю, как я могла такое сотворить.
Мак отвел ее в дом:
– Тетя Элнер, сядьте и расскажите, что произошло.
– Про меня во всех газетах пропишут. Как думаете, наручники мне наденут? Бедный старина Сонни лежит с проломленной головой, а хозяйка его отправится в тюрьму или, может, на электрический стул. – Элнер была на грани помешательства.
– Тетя Элнер, ну-ка успокойтесь. Что случилось?
– Наверно, я сошла с ума. Может, сослаться на помешательство, как думаете?
– Что вы сделали?
– Ну, хотела отомстить за Сонни. Поймать-то я его не поймаю, что ж, думаю, делать? Решила – заманю на веранду и оттреплю за уши. Вот и приготовила мороженое. Ох, надо было на этом и остановиться. Но у меня оставалась целая гора старого шоколада с истекшим сроком годности, я его растопила и полила мороженое, получился фадж.
– И все?
– Еще немного жидкого дезодоранта для мужчин.
– Все?
– Нет.
– Что еще?
– Полчашки средства для мытья плит. И зубным порошком посыпала сверху, он на сахар немного похож.
Норма не могла сдержаться:
– О боже!
– Постой, Норма, – сказал Мак. – Это все, тетя Элнер?
Норма смотрела на мужа как на сумасшедшего:
– По-твоему, этого мало? Да этого хватит угробить целую семью!
Тетя Элнер сказала:
– Об этом я как-то не подумала, – всплеснула руками Элнер. – Считаешь, он мог отнести угощение домой? Может, они все лежат в трейлерном парке мертвей мертвого? Теперь я, выходит, массовый убийца!
Мак сказал:
– Тетя Элнер, угомонитесь. Начните с самого начала. Расскажите, как все было.
– Я приготовила фадж… И подождала, пока не увидела, как он крадется по саду. Потом позвала: "Иди сюда, малыш, я тебе угощеньице приготовила". Думала, он только попробует, тут я его и схвачу, а он цап всю тарелку и дал деру.
– Когда это случилось?
– Сегодня утром.
– Что же вы так долго ждали, прежде чем нам сказать?
Тетя Элнер помотала головой:
– Наверно, когда такие вещи делаешь, преступный образ мыслей берет верх. Думала, мне это сойдет с рук. Надо было сразу признаться. А теперь вот я целую семью прикончила.
– О боже! – схватилась за голову Норма. – Надо позвонить хорошему адвокату, да, Мак? Так ведь поступают в подобных случаях?
– Никому мы звонить не станем. Наверняка он жив-здоров.
– Мак, в таких делах не гадают. Мы имеем дело с убийством. Отправляйся посмотри на мальчика. Может, нам всем придется удариться в бега.
– Господи, ладно, но это глупо.
– Мак, обещай, что не вернешься, пока не убедишься, что мальчик ходит и разговаривает.
– Да ладно, ладно.
Дверь приоткрылась, Лютер Григгз сперва выглянул в щелку, потом выставил в проем ружье:
– Какого черта тебе нужно посреди ночи?
– Ты в порядке?
– Черт, да. А ты?
– Можно войти? Разговор есть.
Зайдя в трейлер, где воняло пивом и окурками, Мак пригляделся к Лютеру, похож ли тот на отравленного, но Лютер Григгз никогда не являл собой образчик здоровья, так что сказать было трудно.
– Извини, что так поздно, но тут одна небольшая проблемка возникла. Твой сын дома?
– А где ж ему еще быть в такой час?
– Ну да. Просто ему могло попасть в руки не очень свежее угощение, и, вероятно, потребуется осмотр врача.
Миссис Григгз в ярко-розовом застиранном халате с красно-малиновыми цветами, хмурясь, вошла в комнату:
– Чего он опять натворил?
– Ничего, миссис Григгз, мне просто надо на него взглянуть. Если не возражаете.
– Это еще зачем?
– Долгая история. Но моя тетя могла утром угостить его несвежим фаджем, и мы просто хотим убедиться, что с ним все в порядке.
Она не двинулась с места, только заорала:
– А ну поди сюда, слышишь? Живо! – Потом развернулась и ринулась в спальню: – Вставай, говорю! Ну!
Вскоре она появилась, таща мальчишку за ухо, а тот норовил ее лягнуть.
Мак сказал:
– Моя тетя говорит, ты стянул мороженое, которым она тебя хотела угостить. Правильно?
– Врет она все. Не брал я ее дурацкого мороженого, – просипел пацан.
– Она не обвиняет тебя в воровстве. Она…
– Она дура чокнутая, ведьма чертова. Не брал я ничего.
Тут Лютер Григгз начал заводиться:
– Слышал, что сказал мой сын? Не брал – значит, не брал. Ты что, лгуном его называешь?
– Нет. Не называю. Просто хотел удостовериться, что он здоров. Угощение могло быть не очень… ну, не из самых подходящих ингредиентов. – Мак внимательно разглядывал мальчишку. – Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь, сынок? Тебя не тошнило?
– Ничего я не крал!
– Ну ладно, раз все хорошо, то и хорошо. Но если тебе станет плохо, позвони. Вот мой номер. – Макс написал телефон на листке.
Вообще-то Лютер Младший утянул-таки угощение, но, куснув разок, тотчас выплюнул, такая оказалась гадость, а тарелку швырнул за чужой забор.
Мак вернулся в дом тети Элнер и подмигнул Норме:
– Ну вот, тетя Элнер, у меня для вас плохие новости. Они до сих пор живы. Жалость какая. Вы могли заработать медаль от властей города, если бы свели эту семейку в могилу.
Норма сказала:
– Я рада, что ты способен шутить на эту тему. Мы были на волосок от тюрьмы. Не слишком полезно для карьеры Линды, если бы ее двоюродную бабушку засадили в камеру смертников.
Мак расхохотался.
Норма пальнула в него взглядом:
– Смейся, Мак, смейся, но учти, твою дочь тогда не приняли бы ни в один приличный женский клуб.
Встреча
Немало времени прошло с поминальной церемонии, прежде чем Бетти Рэй решилась сделать то, что давно хотела. Она попросила гвардейца Ральфа Чилдресса немного проводить ее. В холле нужного дома привратник галантно поднес руку к козырьку и спросил:
– Чем могу служить, мэм?
Бетти Рэй судорожно прижала к груди сумочку.
– Э-э… я пришла к миссис Вите Грин.
– Да, мэм. Как вас представить?
Бетти Рэй, закутанная в шелковый шарф и надевшая темные очки, испугалась. Не ожидала, что ей предстоит называть имя. Она едва не повернулась, чтобы уйти, но сдержала себя.
– Скажите, это миссис Спаркс.
– Да, мэм. – Привратник нажал на кнопку: – Миссис Грин, вас хочет видеть миссис Спаркс.
Он помолчал. Потом повторил:
– Миссис Спаркс.
И снова повисла длинная пауза. У Бетти Рэй так колотилось сердце, что еще чуть-чуть – и кинется бежать. Тут швейцар положил трубку и сказал:
– Входите. Лифтом на четырнадцатый этаж и налево. Посмотрите вправо и увидите квартиру 15А.
– Спасибо.
Бетти Рэй ринулась в лифт, где ее чуть не стошнило от волнения.
Вита немного растерялась от неожиданности. Первой мыслью было сказать, что ее нет дома. Но когда-то придется с этим столкнуться, так пусть это произойдет сегодня. В любом случае разговор с его женой будет не из приятных. Она позвала горничную:
– Бриджет, открой дверь и скажи леди, что я сейчас буду.
Вита направилась в спальню переодеться. Времени минуло изрядно, но она все еще не оправилась, из дома практически не выходила, а в иной день и из постели не выбиралась. Выйдя из лифта, Бетти Рэй позвонила в квартиру 15А и чуть не подпрыгнула от резкого звука.
Дверь открылась, Бриджет готова была, как делала сотни раз, произнести: "Входите, пожалуйста, присаживайтесь, миссис Грин сейчас выйдет", но, узнав Бетти Рэй по фотографиям из газет, только и смогла, что разинуть рот и пялиться. Бетти Рэй тоже удивилась: она внутренне готовилась увидеть в дверях Виту Грин. Наконец спросила:
– Это квартира миссис Грин?
Бриджет выдавила из себя:
– Да, мэм.
– Она дома?
– Пойду посмотрю.
Бриджет кинулась прочь по коридору, распахнула дверь спальни, бледная как привидение, глаза расширены от ужаса:
– Жена архиепископа. Прямо у двери. Что мне сделать? Вы дома?
– Все хорошо, я справлюсь. – Вита за туалетным столиком спокойно подкрашивала губы.
– Могу сказать, что вас нет в городе.
– Не надо, но если услышишь выстрел, то звони в полицию.
– Ох, Иисус, Мария и Иосиф! – выдохнула Бриджет.
Вита улыбнулась и потрепала ее по руке.
– Шучу, – сказала она, а про себя подумала: "Надеюсь" – и отправилась встретить Бетти Рэй, которая так и стояла у порога.
Гладкая как шелк, спокойная, словно к ней заглянула подружка, а не жена мужчины, ставшего любовью всей ее жизни, Вита сказала:
– Губернатор Спаркс, простите, что заставила вас ждать, я была не одета. Зайдете?
У Бетти Рэй дрожали колени, когда она входила в гостиную. В квартире витал слабый аромат духов "Шалимар" – знакомый запах. От Хэмма всегда так пахло.
– Присаживайтесь, губернатор. Можно предложить вам кофе или чаю?
– Нет, спасибо. Воды, если можно.
– Конечно. Бриджет, принеси, пожалуйста, губернатору Спаркс стакан воды.
Когда они уселись, Вита сказала:
– Вы понимаете, как я и все мои коллеги из совета по искусствам сочувствуем вам из-за вашей потери.
Бетти Рэй кивнула:
– О да, и я благодарна за письмо и цветы.
Повисла неловкая пауза.
Бетти огляделась:
– Красивая у вас квартира.
– Спасибо.
Две женщины впервые видели друг друга после той мимолетной встречи несколько лет назад, и Бетти Рэй обнаружила, что все еще чувствует себя рядом с Витой неуклюжей школьницей. Сидевшая напротив женщина, в серьгах с огромными желто-зелеными, под цвет глаз, кристаллами горного хрусталя, была, пожалуй, одной из самых шикарных женщин на свете.