- Он сдержанный, немногословный, в нем есть внутренняя сила, - объяснила она, когда они покинули компанию. - Каждая женщина хочет принадлежать мужчине твердому, и ценит в мужчине уверенность в себе.
Он усмехнулся:
- А я-то думал, ум или талант.
- Это вторично. Вы плохо знаете природу женщин.
- Совсем не знаю, - согласился он.
- Но мне и этого мало, - помолчав, сказала она. - У меня собственные принципы. Я максималистка и не терплю половинчатости в людях.
Он чуть было не спросил: а как она относится к нему, почему вообще с ним поехала, ведь он так далек от ее идеала, не созидатель, как личность не состоялся и внешне рядом с тем красавцем великаном проигрывает…
- И еще я люблю неожиданности, - давая ему разгадку, заключила она.
"Трудно доверять человеку неожиданных поступков, - с горечью подумал он. - Неосторожность, взбалмошность ведут ко всякого рода неприятностям. Почему с ней и неспокойно - у нее отчаянная жизнь, разбросанные интересы, она непоседа, ее постоянно куда-то тянет".
Последующие два дня они проводили с ее знакомыми: днем ходили "на камни", слушали транзистор, вели пустые разговоры, а по вечерам встречались у источника и, как всегда, она была зачинщицей "раскованных штучек": устроить танцы в санатории, уйти за гору "Медведь" и искупаться голыми.
Ему уже стало надоедать бессмысленное времяпрепровождение. "Я давно отошел от этого поколения, - рассуждал он, - и глупо стараться соответствовать им, выходить из своего возраста, изображать "компанейского юношу"". Ко всему, за прошедшие дни она изменилась: среди "своих" демонстрировала бурное веселье, а оставшись с ним наедине, резко сникала, и это давало ему лишний повод для переживаний.
На исходе третьего дня, когда она уснула, он вышел покурить во двор. Ночь была душная и влажная, сквозь колеблющийся воздух мерцали звезды, от разогретой листвы текли горячие испарения, повсюду громко трещали цикады. Внезапно перед ним возникло лицо жены - она укоризненно смотрела на него и острое ощущение вины пронзило его. Он вспомнил, как жена с дочерью переглядывались, когда он учился играть на гитаре, как, узнав про медсестру, от него отвернулись друзья семьи, а сослуживцы стали насмехаться…
Вернувшись в комнату, он попытался уснуть, но мучительные угрызения совести так растеребили его, что он еще долго лежал с открытыми глазами. "Оказывается, не так-то просто изменить женщине, которая тебя любит", - рассуждал он. Потом неожиданно вспомнил, как много лет назад они с женой впервые отдыхали в Крыму, и как однажды ночью у него было обострение язвы желудка, и как его жена, маленькая хрупкая женщина пошла за врачом в темень, в какое-то горное селенье, а в тех местах накануне изнасиловали девушку. Время отсекло те далекие дни, но сейчас он отчетливо вспомнил и испуг на лице жены, и ее поспешный уход в горы. Только теперь, через много лет, он в полной мере оценил ее смелость и решительность в минуту опасности.
"А медсестра вряд ли способна на такое, - подумал он. - Она живет для себя, а жена в любую минуту могла все забросить, сорваться и побежать ко мне. Умение любить, наверно, и есть самый ценный талант женщины. А такие, как медсестра, любят только себя". Он испытывал сложное переплетение чувств: с одной стороны, воспоминания о жене, точно старые выцветшие акварели, согревали его душу, с другой - его тянуло к яркой своевольной новой знакомой; с женой связывали годы спокойствия и благополучия, с новой знакомой - всего несколько искрометных недель.
На четвертый день она привела компанию на пляж под тент и там, в тени, пляж превратился в шумный табор. И опять она была главной заводилой, а он угрюмо сидел в стороне. Ему уже всерьез надоели ее знакомые, среди них он чувствовал себя слишком взрослым, человеком, у которого за плечами целая жизнь. "Их интересы поверхностные, проходящие, а в моей семье есть истинное, настоящее, есть глубокий смысл в ответственности за судьбу жены и дочери, - рассуждал он. - И пусть я не стал крупной личностью, но стал добросовестным исполнителем, мастером своего дела, а в жизни все и держится на мастерах".
Несколько раз она подходила к нему и спрашивала с гримасой изумления:
- Почему вы сидите как отшельник? Пойдемте, там так весело, и потом, это просто глупо - быть необщительным, скрытным.
- Мне с ними не весело, а скучно, - откровенно сказал он.
- Вы зануда! - насмешливо съязвила она и направилась к своим. - Подходите, не валяйте дурака.
Он вышел на набережную, сел на скамью и закурил. Несмотря на полдень, городок заполнял светлый свежий воздух, море в бухте было спокойным, на воде покачивались чайки, в соседнем парке цветы источали терпкий аромат. Вокруг было редкостное благолепие, а он испытывал тягостное, удушливое состояние - даже не мог вздохнуть полной грудью.
"Непонятно, во имя чего я здесь нахожусь? Во что она вовлекает меня? - рассуждал он. - Выбрал себе какую-то постыдную роль - только и потакаю ее причудам… С ней я все время в напряжении, надо быть интересным, придумывать какие-то развлечения. С женой-то я всегда остаюсь самим собой, с ней никогда не чувствую себя посредственностью".
Он вспомнил, как приходил домой после свиданий и, считая жену легковерной, плел разные небылицы, а она, как всякая разумная женщина, ни разу не показала, что обо всем догадывается. Только теперь он понял, какой выдержкой наделена его жена. Он вспомнил ее простые, чуть старомодные платья, и в сравнении с броскими нарядами новой знакомой увидел несравненные преимущества жены, ее красоту зрелой женщины.
"Хватит с меня!" Он встал и быстрым шагом отправился на почту к телефонным автоматам. Он сам не понимал, что говорил жене в телефонную трубку, называл себя "полным болваном", "законченным кретином", чуть ли не кричал, что "соскучился по ней" и "немедленно едет назад". И ее слов не мог разобрать, только слышал приглушенные всхлипывания.
Он гнал машину весь вечер и всю ночь, и все это время его не покидало жгучее раскаяние. Только наутро, в двухстах километрах от города, он немного успокоился и впал в забытье.
Усталый, с онемевшими ногами, он мчал по раскаленному, неостывшему за ночь шоссе и, борясь со сном, курил одну сигарету за другой. А прямая дорога и уютно рокочущий двигатель неумолимо укачивали, усыпляли.
Местами вдоль шоссе появлялись деревья, и ветровое стекло рябило от светлых и темных пятен. Эти меняющиеся пятна мешали рассматривать дорогу и навязчиво напоминали что-то из его юности. Несколько раз он закрывал глаза, и тогда неясные очертания превращались в реальный, залитый солнцем сквер. Он видел свой институт и перед входом на ступенях тонкую робкую девушку абитуриентку, свою будущую жену. Он вспоминал, как заговорил с ней и как она смущенно отвечала…
Улыбка появлялась на его осунувшемся лице. Открывая глаза, он встряхивался и, отчаянно сопротивляясь наваждению, из последних усилий считал километровые столбы, а потом снова терял контроль над собой. Так продолжалось до тех пор, пока под натиском наваждений его глаза не слиплись окончательно.
Об этом можно только мечтать
Стоит утомленное лето, время течет лениво. Да и во всем ощущается какая-то великолепная лень: в застывших в небе облаках, в полупустынных раскаленных улицах, в неторопливых движениях редких прохожих, в притихших дворах с дремлющими на скамьях стариками, в поникшей от жары листве.
С утра комнаты наполняет горячий воздух, из сквера тянет сложным ароматом цветов, таким сложным, что Юлию во сне то затягивает в глубину какой-то водоворот и она попадает в безрадостную тьму, в мрачное помещение-аквариум, вроде лаборатории, где она работает; перед ней даже появляются рыбьи лица, до ужаса похожие на сослуживцев, то, наоборот, - некий вихрь переносит ее куда-то на юг Франции, в слепящие белизной курортные города, где вечный карнавал и люди радуются жизни - встречаются, влюбляются, женятся, гуляют с детьми, ходят друг к другу на воскресные обеды…
Этот второй светлый сон хочется удержать подольше. Юлия потягивается в кровати, жмурится от солнца и… мчится в открытом "мерседесе" по роскошной головокружительной автостраде, подставляя встречному ветру разгоряченное от счастья лицо. Именно от счастья, ведь за рулем "мерседеса" сидит ее муж, знаменитый ученый или руководитель крупной фирмы - конечно, она должна быть женой выдающегося человека. Без сомнения. Как же иначе?! Она достойна такого мужчины. Ведь она молодая, красивая, умная и не какая-нибудь белоручка - все умеет делать, не то что некоторые. Ее муж выдержанный мужчина, немногословный, со скупыми манерами, на его лице - прекрасная усталость. И это понятно - он много работает. На Западе мужчины много работают, не то что у нас. В лаборатории, например, мужчины только просиживают часы, создают видимость работы да занимаются словоблудием. Начальник - тюфяк, панически боится всего нового и своей жены. Не мужчина, а размазня. Его заместитель разведенный, но страшный бабник, совершенно помешался на женщинах - такого можно только презирать. Есть еще один - биолог, толстяк обаяшка, но он не от мира сего, этакий зачитавшийся чудак, его никто и не принимает всерьез, он и не мужчина вовсе… А ее муж будет мужчина без недостатков. Твердый, решительный, но немного сентиментальный. Ведь сентиментальность - это доброта и человечность. Он будет любить цветы и детей, но больше всего - ее, Юлию. И не какой-то дикой, ревнивой любовью, но достаточно сильной, в основе которой - родство душ, общность взглядов и интересов, и, бесспорно, физиологическое влечение. Их отношения будут отличать уважение друг к другу, забота и нежность…
Вот и сейчас муж одной рукой ведет машину, другой обнимает ее, Юлию. Перед ними захватывающий вид: просторные луга, острова редких деревьев, среди которых аккуратные изысканные коттеджи… Чувство безраздельной свободы наполняет Юлию. С обочины улыбаются и машут руками многочисленные свидетели их счастья.
Юлия с мужем подъезжает к двухэтажному особняку, навстречу бегут их дети… Дом у них будет большой, но без всяких архитектурных излишеств. К чему они? В доме должно быть чисто, красиво и уютно. А вокруг дома она разобьет цветники. Хочется, чтобы было множество всевозможных цветов и среди них - спортивная площадка, где они будут играть с детьми. Скорее всего - теннисные корты. Теннис - прекрасный вид спорта. И будет бассейн. Почему бы и нет? Ведь жизнь дается один раз, и почему не пожить ни в чем не нуждаясь?! Конечно, у них будет домработница. В большом хозяйстве просто необходима помощница. К тому же она, Юлия, не такая идиотка, чтобы не работать по своей специальности - не зря же она получала высшее образование? Но, естественно, работать она будет не больше трех-четырех часов и в интересном, творческом коллективе - полной противоположности их чертовой лаборатории. Такая работа ей необходима, чтобы развиваться как личности. Еще она непременно будет состоять в каком-нибудь благотворительном обществе и вступит в партию "зеленых". Конечно, все это совмещать трудно, но как прекрасно! Какая насыщенная жизнь!
В солнечный выходной день Юлия особенно долго нежится в постели. А когда открывает глаза, шепчет: "Об этом можно только мечтать!".
Предстоит уборка квартиры, большая стирка, но так не хочется из прекрасной мечты возвращаться в серую обыденность. "Хватит, дорогая, кататься в "мерседесе" и плавать в бассейне, хватит транжирить деньги направо и налево, пора приниматься за будничные дела", - усмехается Юлия, направляясь в ванную.
А за окном - настоящее пекло, жестокий полуденный зной. Все горожане у водоемов, те, у кого есть дачи, с утра за городом, в тени деревьев.
"Забросить все домашние дела и укатить на пляж? - думает Юлия за завтраком. - Но ехать одной скучно, у ближайшей подруги недавно появился поклонник. Неженатый, всем обеспеченный, остроумный. Повезло же кукле! И где его подцепила?! Умеют ведь устраиваться некоторые! И главное - сама из себя ничего особенного не представляет. Как личность - ноль!".
Юлия набирает телефон подруги, в трубке долгие гудки. "Ну конечно, укатили куда-то, голубки. Теперь им никто не нужен".
Юлия листает записную книжку, на последней странице номер телефона какого-то Володи. "Кто такой? Странно, совершенно вылетело из головы!".
- Алло! - Юлия нарочно придает своему голосу сонный оттенок. - Это Володя?
- Да, здравствуйте! - голос интеллигентный, приятный.
- Угадайте, кто с вами говорит? - растягивая слова, произносит Юлия и после замешательства на другом конце провода игриво сообщает: - Юлия!
Редкое имя должно произвести должный эффект, но мужчина молчит, то ли копается в памяти, то ли ошарашен неожиданным явление феи.
- Не узнаете?
- Простите, что-то… - слышится растерянное бормотание.
- Вот просто интересно, чем вы занимаетесь? В такой жаркий денек?
- Работаю.
- Над собой или над вечным двигателем?
- Пишу.
- Роман или письмо любимой женщине?
- Как вам сказать… Пишу книжку для детей…
- Как интересно. Так вы писатель? - Юлия моментально меняет тон.
- Нет, - слышится легкий смешок. - Но одну книжку уже издал.
"Кто такой? Надо же, начисто отбило память. Но голос явно знакомый. В нем и вежливые и мужественные нотки. Мужчина явно держится непринужденно, с достоинством". Юлия закуривает сигарету и искренне недоумевает:
- Но как можно работать в такую погоду? Я прямо изнываю от жары. Вот собралась на пляж…
Она хотела добавить: "Не хотите присоединиться, составить компанию?", но осеклась - наверняка с этим незнакомцем уже была встреча - иначе откуда телефон? Но, видимо, эта встреча не оставила никакого впечатления. Настоящего мужчину она запомнила бы. Наверняка какой-нибудь случайный уличный приставала. И телефон записала, чтобы отстал. Но почему он не помнит? Как можно забыть ее, такую красивую женщину?! И почему не берет инициативу в свои руки?! Ведь она далеко не прозрачно намекает про свое одиночество?
После долгой паузы мужчина наконец выдавливает из себя:
- Завидую вам. А мне нужно в понедельник сдать рукопись.
- Хм! - самолюбие Юлии задето, но в то же время она оценила твердость собеседника - жалок мужчина, который забрасывает работу, как только его поманит женщина.
- Вы будете работать до глубокой ночи? - Юлия уже почти навязывается.
- До вечера уж точно, - вздыхает мужчина. - Иначе не успею.
- Так, может быть, вечером куда-нибудь сходим? - Юлия чувствует, что краска заливает ее лицо, - только этого не хватало! До чего доводит одиночество!
- Было бы замечательно! - откликается мужчина - и опять долго молчит.
"Какой-то странный тип: то ли робкий, то ли никак не очухается от работы".
- Так где мы встретимся? - уже прямолинейно спрашивает Юлия.
- Давайте у кафе "Аист". Вы знаете это кафе? Часов в семь вас устроит?
- Хорошо! - Юлия уже готова положить трубку, как вдруг слышит:
- Да, а как мы узнаем друг друга?
- Я буду в… впрочем, вы сразу меня узнаете - я очень красивая.
Вот так ему! Юлия резко бросает трубку. "Все-таки настоящий мужчина должен завоевывать женщину, а не ждать, когда она бросится ему на шею".
К вечеру жара спадает, но от домов и деревьев еще бьют горячие испарения. Высокая, стройная, покачиваясь на каблуках, Юлия подходит к кафе и внезапно видит - с букетом цветов кого-то поджидает толстяк биолог, сотрудник их лаборатории. Смутная тревога охватывает Юлию: "Господи! Его ведь и зовут Володя! Неужели? Только этого еще не хватало!".
- Добрый вечер! - толстяк подходит, протягивает цветы, и Юлия заливается в хохоте:
- Володька, так это у меня с тобой свидание?!
- Я долго не мог поверить… что это ты звонила… Думал, разыгрывает кто-то, - толстяк смешно теребит носовой платок, вытирает взмокшее лицо.
- Умора! - Юлия закатывает глаза к небу, но не решается объявить о своей жестокой ошибке. "Придется часик с ним провести, все равно вечер потерян".
Обычно нерасторопный, толстяк преображается: галантно открывает перед Юлией двери кафе, поддерживая за локоть подводит к столу, предусмотрительно пододвигает стул, протирает его платком - то ли дурачится, то ли обалдел от неожиданно свалившегося свидания - он весь в этом, чудак, который вечно несет какую-то чепуху. Ходит по лаборатории, машет руками, задевая все подряд, и подробно рассказывает что-нибудь вроде того, как размножаются всякие земноводные - правда, рассказывает без пошлости, со святой наивностью. Он забавен и трогателен в своей неуклюжести и бесхитростности.
- Так о чем ты пишешь? Чем забиваешь светлые детские головы? Вот никогда бы не подумала…
- О животных. Ты любишь животных? Я люблю их беспредельно… Но человек теснит их среду обитания…
Он рассказывает об еще уцелевших клочках земли, где в гармонии и равновесии соседствуют различные виды флоры и фауны.
Юлия слушает, потягивает вино, кивает:
- Я давно хочу вступить в партию "зеленых". Жаль, ее у нас нет. Почему бы тебе не организовать?
"У всех собственнические интересы, а он… Неужели не задумывается о своей личной жизни?". Легко, в обычной женской манере, Юлия переводит разговор:
- А ты уже нашел себе единомышленницу? У тебя вообще есть любимая?
- Нет, - качает головой. - Был один роман, но закончился неудачно… Ко мне почему-то женщины относятся как к приятелю, ты же знаешь… А я, между прочим… спортом занимаюсь… имею разряд по лыжам. Не хвалюсь, в самом деле…
"И не такой уж он полный, не рохля, во всяком случае, скорее плотного телосложения". Неожиданно для самой себя Юлия чувствует в его словах определенное сексуальное давление, хотя он говорил без всякой задней мысли. Вторжение этого ощущения странным образом меняет Юлию. Она пристальней вглядывается в собеседника и замечает в его лице черточки, которые никогда не замечала раньше за целый год совместной работы. Такое впечатление, что перед ней - другой человек, совершенно незнакомый, со своим неповторимым миром. "Надо же, никто никого не знает! Люди встречаются и расходятся, работают рядом, даже живут вместе и не заглядывают в души друг друга. Все сумасшедшая гонка, бешеный городской ритм". Это запоздалое открытие привело Юлию в некоторое волнение:
- Из какой ты семьи, где прошло твое детство?
Ничего нет прекрасней встреч двух людей, соприкосновение разных миров, постепенное познавание друг друга, когда общие взгляды и интересы намного превышают всякие мелкие различия.
- …Детство прошло на окраине… там росли подсолнухи - простые цветы, но красивые и гордые… и в поле, словно желтые мячи, лежали тыквы… А в ложбине текла река…
Река сверкала, лениво катила воды и… медленно, но неумолимо размывала особняк из песка где-то на юге Франции.