- Переходящее знамя, значит, - вздохнул Андрей и коротко, "закручивая" кулак, ударил соперника в солнечное сплетение. Тот ахнул и присел на корточки, ловя открытым ртом воздух. - Кулагин еще жалуется, что я слишком часто дерусь… Редко! Следовало бы куда как чаще уму-разуму учить… Чтоб ноги твоей здесь больше не было, - тихо сказал парню Туманов и, приподняв его за ремень брюк и отворот рубашки, перекинул через перила балкона. Снизу послышался глухой удар и мат.
- Ничего не сломал? - заботливо спросил Туманов. - Ну, и хорошо…
- Ты че, чувак?! - у парня наконец прорезался голос. - Да я тебя!.. Я знаешь что с тобой сделаю?! Знаешь, кто за мной стоит?!
- Да, вот еще что сказать забыл, - "вспомнил" Андрей. - Иди сюда…
Взлохмаченная голова вновь появилась над перилами, и Туманов смог еще раз вложить кулак в ухо незадачливого "донжуана".
-* "Александр Вепрь" - литературный псевдоним Д. Леонтьева (прим. редакции)
- И не появляйся здесь больше, - повторил Андрей, входя в комнату.
Одновременно с ним на порог шагнула уже полностью одетая Наташа.
- Где Стас? - нервно спросила она, оглядывая комнату.
- Вышел, - лаконично ответил Туманов.
- Когда? - удивилась она. - Я же в коридоре стояла?..
Взгляд ее упал на раскрытую дверь балкона, на лице мелькнула догадка и зеленые глаза потемнели от гнева.
- Что ты все время лезешь ко мне?! - с нескрываемой ненавистью спросила она. - Что ты прицепился ко мне?! Не нужен ты мне! Не нужен! Все, на что ты способен - драться, да трепать языком! Они хоть чем-то мне нравятся, а ты… Ты… Хоть бы тебя убили в твоей армии! - она села на край кровати и разрыдалась.
- Нет, это исключено, - покачал головой Туманов. - Мне еще замок покупать, богатеть и процветать… Да и на тебе жениться обещал, а я свои обещания сдерживаю.
- Ты - идиот?! - с искренним удивлением спросила она, поднимая заплаканное лицо. - Я же говорю: уйди! Навсегда уйди! Меня тошнит от тебя!
- А Корицын где? - спросил Андрей, словно не слыша проклятий в свой адрес.
- Ждет, пока позову, - она понемногу успокаивалась, оттирая слезы. - В отличие от тебя он не мешает мне жить… Да неужели тебе самому не противно?! - сорвалась она на крик. - Я постоянно твержу тебе, что не люблю тебя, флиртую у тебя на глазах с кем попало, а теперь ты застаешь меня "в чем мать родила" в объятиях тупого мастодонта и все равно гнешь свою линию!.. У тебя гордость есть или нет?!
- Когда любишь, нет понятия "противно", "неумно", "некрасиво", - тихо сказал Туманов. - Есть только "больно" и "прекрасно"… Мне больно. Очень больно и стыдно… Ты вряд ли поймешь почему… Может быть, потом, со временем, ты поймешь, что это прекрасно, когда кто-то любил тебя, невзирая ни на что, тянулся к тебе, даже вопреки твоему презрению… И тогда станет больно тебе.
- Больно, - повторила она. - Ты не знаешь, что такое боль… Тебя не выгоняла из дома в пьяном угаре родная мать… На снег, босиком… Тебя не били в интернате за то, что ты симпатичнее других… Тебе не бросали в лицо, что единственный путь из такой семьи - уборщицей в школе или проституткой… У тебя не было постоянного чувства голода в детстве… Ты даже в это убогое училище пошел только потому, что тебе так захотелось. Из своего ослиного упрямства и искаженного представления о романтике… А у меня просто не было выбора. Меня никто никогда не воспитывал и не учил, меня не баловали в детстве и не читали интересных книжек… Пьяница мать и отчим- туберкулезник - вот мое детство!.. И я поклялась себе: я пробью дорогу в жизни. Любой ценой, но я выйду на самый верх. Я узнаю мужчин, научусь играть ими, владеть ими… А потом я получу, что захочу. Может быть, мне даже удастся потом полюбить, и я буду ему верна, а может быть, буду позволять себе все, что заблагорассудится… Но это будет потом, когда я буду на самом "верху". Бог дал мне красоту, но забыл дать возможности. Я узнаю дорогу к ним. Узнаю через вас, мужчин. Через сердца сильных, умных, властных и богатых… И пробью себе путь наверх, пробью… А ты уйди! Ты не можешь мне ничего дать. Ты мешаешь мне и не понимаешь меня…
- Есть только одно "но", которое может сыграть решающую роль в твоей судьбе, - сказал Андрей, - на "самом верху" сидят обычно очень умные люди с очень большим опытом и очень своеобразными взглядами на жизнь. Получив "все", они захотят иметь за спиной надежный "тыл" именно из умеющих любить и в богатстве и в бедности, в здоровье и в болезнях… До самой смерти. Вот таким они и отдадут все, что у них есть. Есть и второй вариант: не найдя такой женщины, они просто "купят" ту, которая им понравилась. И за это благополучие ей придется платить по самой высокой цене. Ты готова заплатить эту цену?
- У счастья нет цены, - сказала Наташа.
- Есть, - грустно заверил Андрей. - Есть. И очень высокая. В данном случае - цена унижения. Чтобы что-то получить, всегда надо чем-то пожертвовать. И иногда оказывается, что тебя надувают, как цыгане, которые подсовывают на ярмарке старого мерина вместо хваленого скакуна…
- Я учту, - сказала девушка. - Я буду смотреть жизни "в зубы"… А теперь уходи. И никогда не возвращайся…
- И все же я люблю тебя, - сказал Туманов. - Только теперь это другая любовь… Любовь памяти. Я мог бы сделать для тебя очень многое. Самое невозможное. Самое недосягаемое… А теперь я просто хочу тебя любить как память… Как юность…
- Я не могла ждать так долго, Андрей, - сказала она. - Моя красота не вечна, а у тебя впереди еще слишком долгая дорога… Но ты дал мне больше всех… Не слушай то, что я говорила в ярости… Теперь я узнала, какими бывают в юности те, кто "залез на самый верх", и почему они стали такими… Я узнала, о чем они мечтали и чего хотели. Каких женщин любили и как принимали боль разочарования… Иногда мне было очень хорошо с тобой. Спасибо тебе… А теперь уходи, не мучай меня… И никогда не возвращайся.
- Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь - позови, - сказал Туманов. - А если устанешь от жизни и тебе потребуется отдохнуть рядом с другом - приходи, я приму.
- А если я решусь остаться навсегда? - не удержалась она от вопроса.
- Это нам с тобой решать, - сказал Андрей, перелез через перила балкона и спрыгнул вниз.
- Удачи тебе, - послышалось сверху.
- И тебе, - прошептал он и не оглядываясь пошел прочь.
Автобусы уже не ходили, и Туманов медленно брел по залитому лунным светом шоссе. Окружавший его лес словно окаменел, удерживая на своих ветвях звездное небо, и ни одного звука не было слышно в застывшем воздухе. Неожиданно Андрей остановился и, подняв голову, посмотрел вверх, в усыпанную кусочками алмазов бездну.
- Я так и не сказал ей, что победил в этих соревнованиях, - задумчиво сказал он вслух. - Получив растяжение, с плохой подготовкой, но победил… Просто мне хотелось, чтобы она гордилась мной… Это уже не важно…
Яркое, полное созвездий августовское небо безмолвствовало, взирая на одинокую фигуру посреди шоссе.
- А ведь и впрямь, ближе стали, - усмехнулся Андрей, рассматривая ковш Большой Медведицы. - Наверное, раньше я просто не обращал на них внимания… Интересно, она смотрит когда-нибудь на небо? Э-ге- гей! - закричал он Медведице, - как полагаешь, старина, смогу и я когда-нибудь зажечь в ее глазах звезды?..
Небо молчало.
- Ну хоть одна звездочка! - попросил Андрей. - Всего одна, маленькая звездочка сможет осветить ее душу! Дай ей хоть капельку света! Хоть один, тоненький лучик! Ведь это так страшно - не уметь любить… Пусть и она узнает в своей жизни любовь. Достаточно одного, малюсенького осколка… Ну, пожалуйста!
И перечеркнув небо серебряной нитью, откуда-то сверху сорвалась и упала за лес звезда…
Глава вторая
СВЕТЛОВА
Моей наследницею полноправной будь,
Живи в моем дому, пой песнь, что я сложила.
Как медленно еще скудеет сила,
Как хочет воздуха замученная грудь.
Мое наследство щедрое храня,
Ты проживешь и долго, и достойно.
Все это будет так. Ты видишь, я спокойна.
Счастливой будь, но помни про меня.Анна Ахматова
В насквозь прогретом солнцем купе вагона застоявшийся воздух вызывал удушье, и едва поставив вещи, я вышла обратно на перрон. Но и тут было не намного мягче - августовский зной плавил асфальт, а из витающих вокруг ароматов самым "нежным" казался запах мазута. Я достала из кармана платок и вытерла выступившие на висках капельки пота. Спешившие пассажиры украдкой оборачивались на меня. К подобным взглядам я уже привыкла. Они уже не льстили мне, как раньше, когда однажды, подойдя к зеркалу, я увидела в нем не угловатую девочку-подростка, а стройную женщину с огромными зелеными глазами и густыми, светло-русыми волосами. После этого я долго ждала чудо: вот-вот должен был появиться принц на белом коне и увезти принцессу в свой замок. Но принц воевал где-то с драконами, чудо не происходило, а моя внешность вызывала лишь навязчивые предложения "помочь устроить жизнь", да еще вот такие восхищенно-липкие взгляды. Подруги постепенно отошли в сторону, опасаясь конкуренции, из знакомых мне мужчин никто так и не смог стать настоящим другом, "срываясь" в самом начале знакомства, и тем грустнее был контраст домашней тишины и пошловатого гула голосов на работе, раздевающих взглядов, неумных комплиментов. Любовники приходили и уходили, оставаясь в памяти вереницей безликих теней, а "принц" все еще воевал где-то с драконами.
Но теперь с этим было покончено - я подала заявление об увольнении из фирмы, в которой работала, и впереди оставалась лишь последняя преграда к полноценной и обеспеченной жизни - сумасбродная прихоть моего отца. Завтра я буду в Москве и указанный в данном мне Королевым списке, под номером "два", директор московского филиала корпорации Пензин, поведает мне новую часть восторженных и хвалебных баек о моем папаше.
- Пять минут до отправки поезда, - неожиданно заорал у меня над ухом хмельной проводник, воплотивший на своем лице все цвета радуги - от венозно-красных глаз до бледно-синих губ.
Я повернулась, чтобы войти в вагон, и в тот же миг на меня с разбегу кто-то налетел, больно ударив чемоданом по ноге и отбросив в объятия кондуктора, который даже не изменил выражения на лице, давно утратив интерес ко всему, что не "булькает" и не горит.
Я выпрямилась, и припадая на ушибленную ногу, гневно повернулась к обидчику:
- Торопыга безглазая!
- А я - "просто Володя", - жизнерадостно представился нахал.
Я окинула его с ног до головы презрительным, нарочито-медленным, "уничтожающим" взглядом. Лет под тридцать, русоволосый, с худощавым, волевым лицом, на котором, над носом-"картошкой" озорно сияли веселые карие глаза, уже окруженные сетью ранних морщин. Невзирая на жару он был одет в костюм цвета "морской волны", а ворот его рубашки стягивал изумрудный галстук.
"Испепеляющий" взгляд воздействия не возымел: парень был из тех, кто с разбегу ударяясь головой о стену, восклицает, потирая ушибленный лоб: "Эвон, как я ее!"
Я резко повернулась и вошла в вагон. Задвинув за собой дверь купе, принялась рассматривать ушибленное бедро. На скрежет открывающейся двери, не оборачиваясь, раздраженно заметила:
- Стучать надо!
- Тогда рискуешь пропустить самое интересное, - ответили мне.
Бросив взгляд через плечо, я даже растерялась - со злополучным чемоданом в руке на пороге стоял мой недавний обидчик.
- Что тебе надо?
- Претендую на свое место, - ткнул он пальцем в нижнюю полку, - билет показать?
Я с трудом подавила стон. Забросив свой рыжий, потертый чемодан под сиденье, парень достал из кармана яблоко и принялся с аппетитом жевать, наполняя купе радостным хрустом.
"Что б у тебя огрызок в горле застрял!" - мстительно пожелала я ему про себя, достала из дорожной сумки блокнот со своими заметками и села у окна.
Вагон качнулся, и поезд неторопливо начал выбираться из раскаленного и пыльного города.
- Роман пишите? - кивнул на мои заметки назойливый попутчик. - Я тоже писатель. Еду за гонораром от переиздания. Издатели хвалят, говорят - хорошо расходится. "Три мушкетера" называется. Не читали? Правда, я там под псевдонимом… А вот "Отцы и дети" раскупают куда хуже, хотя я весьма старательно и пытливо осветил в книге весь процесс этого вопроса со всех сторон, от начала и до конца…
Я молчала, показывая, что не намерена поддерживать разговор.
- Хотите, отдам интересный сюжет? - не унимался он. - Можно сказать - от сердца отрываю, но - увы! - не в моем стиле. У меня их целая куча в запасе. Сюжеты рождаются один за другим, даже записывать не успеваю… Значит так… В одну женщину влюблены трое: поверхностный "дон жуан" со смазливой физиономией, ученный, вынужденный стать священником и уродливый силач, с добрейшим сердцем…
- Но она, как и большинство женщин, выбрала смазливую мордашку, - сказала я. - Видимо, в глубине души, Гюго не слишком-то уважал женщин….Могу вас заверить - я читала "Собор Парижской Богоматери". И я не писательница. Я занимаюсь… Теперь бизнесом… Правда, недавно…
- Бизнес?! - радостно воскликнул он. - Да мы же с вами коллеги!
- О Господи, - закрыла я глаза рукой. - Ну, в чем я так провинилась перед тобой?!
- Хорошо, - быстро согласился парень. - Не бизнесмен, так не бизнесмен… Что там у нас есть к этому занятию "поближе"?… О!.. Телохранитель. Я - первоклассный телохранитель, работающий исключительно на "верхний эшелон" бизнесменов и политиков. Про меня даже фильм есть. С Кевином Костнером в главной роли. Сейчас я еду в Москву, чтобы сопровождать одного очень важного бизнесмена в одну очень важную поездку. Дня через три освобожусь, и если пожелаете - можете воспользоваться моими услугами… Только предупреждаю - я дорого стою.
- Спасибо, не надо, - вздохнула я. - У меня очень маленький бизнес, "телохранитель такого класса" мне не по карману.
- Я сделаю для вас скидку, - быстро сказал он. - Не отказывайтесь, вы теряете свой шанс… Что вы дуетесь на меня? Я же налетел на вас совершенно случайно. Торопился. Неужели так больно?.. Давайте, я осмотрю вашу рану, и пропишу курс лечения. Говорят, что я недурственный хирург…
- Нет! - невольно вскрикнула я, откашлялась, и попросила. - Не надо. Оставьте все, как есть… Так оно будет целостней.
Он пожал плечами, но тут же нашелся:
- Но, может быть, это и к лучшему! Как психолог, я могу вас заверить, что самая крепкая дружба, как правило, начинается с ссоры…
"Душно, просто сил нет, - подумала я. - Так недолго и свихнутся от жары… А тут еще этот… Впрочем, что я так нервничаю? Обычный словоблуд, пытающийся завязать знакомство в поезде. Раньше я попросту не обращала на такие вещи внимания… Становлюсь раздражительной. Испорченное жарой настроение или напряжение последних дней?.. Наверное, жара…"
Словно угадав мои мысли, парень встал и немного опустил оконную раму, впуская в купе струю свежего, прохладного воздуха.
"Симпатичный, - бросила я на него украдкой более внимательный взгляд - Но слишком разговорчив, неплохая, крепкая и спортивная фигура, мужественное лицо… Ему больше подошел бы "солидный" имидж. Да, он неплохо смотрелся бы в качестве… Хотя бы того же телохранителя… Или нет? Для телохранителя не настолько "накачан"… Трещал бы поменьше, может и смог бы меня заинтересовать… Ненадолго…"
Но мой попутчик не умолкал. За три часа он успел побывать "мэром", "иностранным шпионом", "космонавтом" и "матросом с Марии Целестры", несколько раз он выскакивал на остановках, возвращаясь с кульками спелой вишни и яблоками, с непосредственностью ребенка заставляя меня все это съесть "за папу", "за маму" и за него, "диетолога". В конце - концов я стала даже улыбаться его шуткам, философски воспринимая его как "естественное неудобство дороги", наподобие перестука вагонных колес. И все же пообещала себе с этой поры брать в поездах номер-"люкс", ограждая себя ценой на подобную роскошь от подобных попутчиков.
Взглянув на часы, я попросила:
- Выйди на пять минут, мне нужно переодеться. Через час мы прибудем в Москву.
- Хорошо, - согласился он. - А я пока пойду к проводнику. Он еще не слышал моей истории о том, как я выкрал чертежи из сейфа министра Британской разведки…
Вместо ответа я закрыла за ним дверь.
На вокзале он помог мне вынести из вагона вещи. Проводник, на прощание, дружески ткнул его кулаком в бок:
- Давай, парень, до скорого. Адресок мой не потеряй, может как-нибудь заскочишь, поболтаем… Джеймс Бонд…
Я невольно удивилась его способности столь быстро сходиться с людьми.
- Не думала, что такой алкоголик слышал о Джеймсе Бонде, - призналась я, пока Володя тащил мои вещи до стоянки такси.
- Конечно, не слышал, - согласился он. - Я вкратце пересказал ему все тринадцать романов Флемминга… А "алкашом" он стал после того, как в автокатастрофе погибла его трехлетняя дочь, а жена стала инвалидом… Если судить о людях непредвзято, всегда можно найти в них что-то хорошее. И отыскав это, добьешься дружелюбия и хорошего отношения. Это называется даром "чистого взгляда". Мир кажется светлее, когда тебе все рады, и ты всем рад…
- Ты еще и философ, - сказала я, взмахом руки останавливая машину.
- Да, - оживился он. - Совсем забыл тебе сказать - на самом деле я - мыслитель. Моя работа состоит в том, чтобы давать советы главам государств. К сожалению, со мной редко консультируется президент нашей страны… Сумку положить в багажник или на заднее сидение?… Вот так… О чем я говорил? Ах да, о философии… Был у меня случай, когда я…
Я села на переднее сидение, захлопнула дверь и кивнула таксисту:
- На "Вторую синичкинскую".
В зеркале заднего вида я увидела расстроенное лицо моего попутчика, обиженно смотрящего вслед отъезжающему такси, и невольно улыбнулась…
Офис Пензина значительно уступал "штаб-квартире" корпорации и по размерам, и по интерьеру. Он был оборудован более современно, удачно сочетая модную ныне пластиковую мебель и последние модели компьютеров и факсов.
- Что же вы делаете?! - недовольно заворчал Пензин, заботливо придвигая ко мне кресло. - Я же послал людей встречать вас на вокзал. Они даже сообщали по громкоговорителю, что разыскивают вас… Уже думали, что вы не приехали…
Было заметно, что когда-то, в молодости, Пензин был красив. Это бросалось в глаза, несмотря на страшный шрам, перечеркивающий его лицо красно- белой нитью. Невзирая на годы в нем еще чувствовалась офицерская стать и выправка. Но движения бывшего офицера спецназа уже утратили былую упругость и энергию, да и инкрустированная серебром трость, на которую он тяжело опирался при ходьбе, не была частью "тщательно продуманного имиджа".