- Это всего лишь маленькая шутка, - проговорила она быстро. - Гай иногда воспринимает меня слишком серьезно, мисс Сэлмон. Однако я хорошо помню, как мой отец, сэр Раймонд, однажды сказал…
- Не теперь, - не сдержался майор.
- … сословия все равно, что вода и вино. И ни при каких обстоятельствах их не следует смешивать.
- А вот Христу удалось превратить воду в вино, - сказала Бекки.
Миссис Трентам предпочла пропустить это замечание мимо ушей.
- Вот почему офицеры и другие чины стоят у нас на первом месте. Именно так было угодно Богу.
- И вы думаете, Богу была угодна война, чтобы офицеры и другие чины могли резать друг друга без разбора? - спросила Бекки.
- Я уверена в том, что не знаю ответа, мисс Сэлмон. Ведь я не такая интеллектуалка, как вы, я всего-навсего простая женщина, которая говорит то, что думает. Но что я действительно знаю - так это то, что все мы жертвовали собой во время войны.
- А чем жертвовали вы, миссис Трентам? - поинтересовалась Бекки.
- Многим, молодая леди, - выпалила миссис Трентам, вскакивая на ноги. - Начнем с того, что я вынуждена была обходиться без многих вещей, совершенно необходимых для самого существования человека.
- Таких, как руки или ноги? - Бекки тут же пожалела о своих словах, поняв, что попала в ловушку, устроенную ей миссис Трентам.
Мать Гая поднялась со стула и медленно подошла к камину, где резко дернула за шнур звонка для вызова прислуги.
- Я не буду сидеть сложа руки и терпеть оскорбления в собственном доме, - сказала она. Как только появился Гибсон, она обернулась к нему и добавила: - Проследите, чтобы Альфред собрал вещи мисс Сэлмон. Она возвращается в Лондон раньше, чем планировалось.
Бекки молча стояла у камина и не знала, что ей делать дальше. Не выдержав холодного взгляда миссис Трентам, она подошла к майору и, пожав ему руку, проговорила:
- Я должна попрощаться, майор Трентам. У меня такое чувство, что мы не увидимся больше.
- Мне жаль расставаться с вами, - любезно произнес он и поцеловал ей руку.
Повернувшись, Бекки медленно пошла из гостиной, так и не взглянув больше на миссис Трентам. Гай последовал за ней в холл.
На обратном пути в Лондон Гай всячески извинялся за поведение своей матери, но Бекки была уверена, что он сам не верит в свои слова. Когда они подъехали к дому 97, Гай выскочил из машины и распахнул дверцу с ее стороны.
- Могу я подняться в квартиру? - спросил он. - Мне надо еще кое-что сказать тебе.
- Не сегодня, - ответила Бекки. - Мне надо подумать, и я бы хотела побыть одна.
Гай вздохнул.
- Я хотел только сказать, как я тебя люблю, и, может быть, обсудить наши планы на будущее.
- Планы, которые включают твою мать?
- Черт бы побрал мою мать, - послышалось в ответ. - Разве ты не понимаешь, как я люблю тебя?
Бекки заколебалась.
- Давай объявим о нашей помолвке в "Таймс" как можно скорее, и наплевать на то, что она думает. Что ты скажешь?
Она повернулась и обвила его руками.
- О, Гай, я тоже так люблю тебя, но сегодня тебе лучше не заходить, потому что Дафни может вернуться в любой момент. Как-нибудь в другой раз.
На лице Гая промелькнуло разочарование. Он поцеловал ее и пожелал спокойной ночи. Бекки открыла входную дверь и скрылась на лестнице.
Открыв дверь квартиры, она обнаружила, что Дафни еще не вернулась из поездки за город. На дворе уже опустились сумерки, а она все сидела в одиночестве на диване, не в силах зажечь свет. Два часа спустя объявилась Дафни.
- Чем все закончилось? - первое, что произнесла, входя в гостиную, Дафни, слегка удивленная тем, что ее подруга сидит в темноте.
- Катастрофой.
- И что, все кончено?
- Не совсем, - сказала Бекки. - На самом деле, у меня такое ощущение, что Гай сделал мне предложение.
- И ты его приняла?
- Думаю, что да.
- И что ты намерена делать с Индией?
Следующим утром, когда Бекки распаковала свой дорожный чемодан, она с ужасом обнаружила, что изящная брошь, которую Дафни одолжила ей на уик-энд, пропала. Предположив, что, должно быть, забыла ее в Ашхерст-холле и не желая вступать в контакт с миссис Трентам, она оставила Гаю записку в его полковой столовой. В пришедшем на следующий день ответе он заверял ее, что выяснит все в воскресенье, когда планирует обедать со своими родителями в Ашхерсте.
Следующие пять дней Бекки провела в сплошном беспокойстве по поводу того, сможет ли Гай найти брошь. Хорошо хоть, Дафни пока, похоже, не обнаружила пропажи. Единственным желанием Бекки было поскорее вернуть украшение, пока у ее подруги не возникло желания надеть его.
Гай сообщил в понедельник, что, несмотря на тщательные поиски в комнате для гостей, он не смог найти пропавшую брошь и к тому же Нелли проинформировала его, что она четко помнит, как укладывала все украшения Бекки в ее чемодан.
Это сообщение ошеломило ее, так как она хорошо помнила, что сама собирала свой чемодан после поспешного выдворения ее из Ашхерста. С огромным беспокойством она сидела до глубокой ночи и ждала возвращения Дафни после уик-энда, чтобы рассказать подруге о случившемся. Страх охватывал ее при мысли, что потребуются месяцы, а возможно, и годы, чтобы расплатиться за эту, может быть, фамильную реликвию.
Когда в начале первого ночи ее подружка впорхнула в квартиру, Бекки уже выпила несколько чашек черного кофе и чуть было не закурила одну из сигарет Дафни.
- Поздно засиживаешься, моя дорогая, - такими были первые слова Дафни. - Неужели экзамены так близко?
- Нет, - сказала Бекки и одним духом выложила историю с пропавшей бриллиантовой брошью. Она закончила вопросом к Дафни о том, сколько времени, по ее мнению, ей придется выплачивать за пропажу.
- Около недели, я думаю, - предположила Дафни.
- Около недели? - растерялась Бекки.
- Да. Это всего-навсего бижутерия - последний крик моды. Если я не ошибаюсь, она стоила мне ровно три шиллинга.
Во вторник за ужином Бекки с облегчением рассказала Гаю, почему пропавшее украшение больше не представляет такой важности.
А еще через неделю Гай привез им пропажу на квартиру с объяснениями, что Нелли нашла ее под кроватью в "комнате Веллингтона".
Глава 9
Бекки начала подмечать небольшие изменения в манерах Чарли, вначале едва уловимые, а затем все более очевидные.
Дафни не пыталась скрывать своего участия в судьбе, как она говорила, "моего собственного Чарли Дулиттла - нового общественного явления последнего десятилетия".
- Как, разве ты не знаешь, уже в этот уик-энд, - объявила она, - я возила его в Гаркорт-холл, и он имел сногсшибательный успех. Даже маман была от него в восторге.
- Мать одобряет твои отношения с Чарли Трумпером? - недоверчиво спросила Бекки.
- О, да, дорогая, но при этом она же понимает, что у меня нет намерений выходить за Чарли замуж.
- Будь осторожна, у меня тоже не было намерений в отношении Гая.
- Моя дорогая, не забывай, что ты представительница романтических сословий, тогда как я происхожу из более практичных слоев общества, что как раз и является причиной жизнеспособности аристократии. Нет, в конечном итоге я выйду замуж за небезызвестного Перси Уилтшира, и это будет предопределено отнюдь не судьбой или звездами, а всего лишь старомодным чувством здравого смысла.
- А знает ли мистер Уилтшир о твоих видах на его будущее?
- Конечно же, маркизу ничего не известно об этом. Даже мать еще ничего не говорила ему.
- А что, если Чарли влюбится в тебя?
- Это невозможно. Он, видишь ли, влюблен в другую женщину.
- Боже милостивый, - воскликнула Бекки. - Подумать только, и я никогда не встречала ее.
Получив свои следующие дивиденды, Дафни определила, что доходы магазина и за шесть, и за девять месяцев работы значительно выросли по сравнению с первым кварталом. Она сказала Бекки, что при таких темпах роста той не приходится надеяться на долгосрочную прибыль от ее ссуды. Что же до самой Бекки, то ее все меньше и меньше занимали Дафни, Чарли и магазин, по мере того как приближалось время отъезда Гая в Индию.
Индия… Бекки не спала всю ночь, когда узнала об откомандировании Гая на три года в Индию. К тому же она, конечно, предпочла бы услышать эту новость, так жестоко ломавшую их будущее, от самого Гая, а не от Дафни. В прошлом Бекки безропотно мирилась с тем, что служба Гая в полку не позволяет им регулярно видеться, но с приближением его отъезда она возненавидела дежурства в карауле, ночные учения и больше всего воскресные маневры, в которых фузилеры должны были принимать участие.
Бекки боялась, что Гай охладеет к ней после того досадного визита в Ашхерст-холл, но, как ни странно, это даже прибавило ему страсти, и он постоянно повторял, что все сразу будет по-другому, стоит им только пожениться.
Но потом, без всякого предупреждения, месяцы стали пролетать, как недели, а недели, как дни, пока на них не надвинулся вдруг день 3 февраля 1920 года, обведенный пугающим кружочком на календаре у кровати Бекки.
- Давай устроим ужин в кафе "Ройял", где мы провели когда-то наш первый вечер.
- Нет, - сказала Бекки. - Я не хочу делить наш последний вечер с сотней незнакомых людей. - И, помолчав, добавила: - Если тебя не смущают мои кулинарные способности, то я бы устроила для тебя ужин на квартире. Там мы хоть сможем побыть наедине.
На лице Гая появилась улыбка.
Поскольку магазин функционировал успешно, Бекки перестала заходить в него каждый день, но не могла не заглянуть хотя бы в окно, когда проходила мимо. И сейчас была удивлена, что в восемь часов утра в понедельник Чарли не стоял, как обычно, за прилавком.
- Я здесь, - услышала она его голос и, обернувшись, увидела Чарли, сидящим на той же самой скамейке напротив магазина, где она нашла его в тот день, когда он вернулся в Лондон. Ей пришлось перейти улицу, чтобы присоединиться к нему.
- Что, уходишь в преждевременную отставку, даже не выплатив ссуды?
- Конечно, нет. Я работаю здесь.
- Работаешь? Объясни, мистер Трумпер, пожалуйста, как можно твое праздное времяпрепровождение на парковой скамейке в понедельник утром назвать работой?
- Еще Генри Форд учил нас, что "каждой минуте действий должен предшествовать час размышлений", - произнес Чарли, теперь уже с едва заметным акцентом. Бекки также не могла не заметить, как он произнес "Генри".
- И над чем же ты размышляешь в настоящий момент, следуя указаниям Форда?
- Вон над тем рядом магазинов напротив.
- Над всеми сразу? - Бекки посмотрела на лежавший перед ними квартал. - И к какому выводу пришел бы мистер Форд, окажись он на этой скамейке, скажите на милость?
- Что они представляют тридцать шесть различных способов добывания денег.
- Я никогда не считала их, но поверю тебе на слово.
- Но что еще ты видишь, когда смотришь через дорогу?
Бекки опять посмотрела на Челси-террас.
- Множество людей, снующих туда-сюда по мостовой, преимущественно дамы с зонтиками, няньки с колясками, иногда - ребенок со скакалкой или обручем. - Она помедлила. - А что видишь ты?
- Две вывески "Продается".
- Признаюсь, я не заметила их. - Она вновь бросила взгляд через дорогу.
- Это потому, что ты смотришь другими глазами, - пояснил Чарли. - Во-первых, это мясная лавка Кендрика. С ним все ясно, не так ли? Сердечный удар, доктор рекомендует как можно скорее отойти от дел, иначе тот долго не протянет.
- И, во-вторых, это мистер Рутерфорд, - сказала Бекки, заметив вторую вывеску "Продается".
- Торговец антиквариатом. О да, любезный Юлиан хочет продать свой магазин и присоединиться к своему другу в Нью-Йорке, где общество настроено более сочувственно к подобным наклонностям. - как тебе нравится это слово?
- Как ты узнал?..
- Информация, - заявил Чарли, дотрагиваясь до носа, - кровь в венах любого бизнеса.
- Еще один принцип Форда?
- Нет, Дафни Гаркорт-Браун, - признался Чарли.
Бекки улыбнулась.
- Так что же ты намерен делать с этой информацией?
- Я собираюсь заполучить оба этих магазина.
- А каким образом ты намерен сделать это?
- С помощью моей хитрости и твоего усердия.
- Ты это серьезно, Чарли Трумпер?
- Серьезнее не бывает. - Чарли посмотрел ей в глаза. - Чем, в конце концов, Челси-террас отличается от Уайтчапела?
- Всего лишь лишним ноликом, наверное, - предположила Бекки.
- Тогда давай уберем этот нолик, мисс Сэлмон, потому что настало время перестать тебе быть спящим партнером и начать выполнять свою часть сделки.
- Но у меня же экзамены. Как быть с ними?
- Использовать время, которое высвободится у тебя с отъездом твоего дружка в Индию.
- Он действительно завтра уезжает.
- Тогда я предоставлю тебе еще один день увольнения. Офицеры так называют выходной день? А завтра я хочу, чтобы ты опять пошла к Джону Д. Вуду и назначила встречу с тем прыщавым молодым служащим, как, кстати, его зовут?
- Палмер, - сказала Бекки.
- Да, Палмер, - продолжал Чарли. - Поручи ему обговорить от нашего имени цену на оба эти магазина и предупреди, что мы заинтересованы в приобретении всего, что может подвернуться на Челси-террас.
- Всего? - произнесла Бекки, начав делать пометки на обороте учебника.
- Да, и нам понадобятся наличные, чтобы оплатить покупку, поэтому обойди несколько банков и выясни, где самые выгодные условия. Не связывайся ни с кем, кто берет больше четырех процентов.
- Не больше четырех процентов, - повторила Бекки. Подняв глаза, она проговорила:
- Но ведь здесь тридцать шесть магазинов, Чарли?
- Я знаю, может потребоваться ужасно много времени.
В университетской библиотеке Бедфорда Бекки, стараясь отрешиться от замыслов Чарли стать вторым мистером Селфриджем, пыталась дописать статью о влиянии Бернини на скульптуру семнадцатого века. Но ее мысли постоянно возвращались от Бернини к Чарли, а от Чарли к Гаю. Не будучи способной справиться с современностью, она чувствовала, что с древностью дела у нее обстоят еще хуже. Поэтому ей пришлось отложить статью до лучших времен, когда появится возможность сосредоточиться на прошлом.
Во время обеденного перерыва, сидя на кирпичной балюстраде возле библиотеки, она грызла оранжевый пепин и продолжала думать. Покончив с яблоком, Бекки бросила огрызок в стоявшую неподалеку урну, собрала сумку и отправилась в Челси.
Свой обход Челси-террас она начала с лавки мясника, где выбрала баранью ножку и выразила свое сожаление миссис Кендрик по поводу болезни ее мужа. Когда она расплачивалась за покупку, бросилось в глаза, что продавцы, несмотря на вышколенность, почти не проявляют инициативы при обслуживании покупателей. Покупатели уносили с собой только то, за чем приходили. Чарли такого никогда бы не допустил. Затем она оказалась в очереди у Трумпера, и вскоре Чарли уже обслуживал ее.
- Что-нибудь особенное, мадам?
- Два фунта картофеля, фунт шампиньонов, кочан капусты и мускусную дыню.
- Это ваш счастливый день, мадам. Дыню следует съесть сегодня же вечером, - приговаривал он, слегка нажимая на нее. - Не заинтересуется ли мадам еще чем-нибудь? Может быть, несколько апельсинов или грейпфрут?
- Нет, спасибо, добрый человек.
- Тогда с вас три шиллинга и четыре пенса, мадам.
- А довесок в виде пепина мне разве не полагается, как всем другим девушкам?
- Очень жаль, мадам, но не полагается. Такой привилегией пользуются только наши постоянные покупатели. Вы могли бы, конечно, уговорить меня, если бы пригласили отведать этой дыни сегодня вечером с вами. Это дало бы мне возможность объяснить вам подробности моего генерального плана относительно Челси-террас, Лондона и всего мира вообще.
- Сегодня вечером не могу, Чарли. Гай утром уезжает в Индию.
- Да, конечно, как глупо с моей стороны, извини. Я забыл. - В его голосе слышалось непривычное волнение. - Может быть, завтра?
- Конечно, почему бы нет.
- Тогда я приглашаю тебя на ужин. Зайду за тобой в восемь.
- Договорились, партнер, - сказала Бекки.
Чарли так же внезапно переключил свое внимание на крупную женщину, занявшую ее место в начале очереди.
- А, леди Норс, - воскликнул Чарли, вновь обретая свой прежний акцент кокни, - как всегда, свеклу и турнепс или сегодня решимся на что-нибудь другое, моя леди?
Бекки обернулась, чтобы посмотреть, как леди Норс, которой никак нельзя было дать меньше шестидесяти, зарделась румянцем и выпятила от удовольствия свою необъятную грудь.
Вернувшись на квартиру, Бекки быстро осмотрела гостиную и убедилась, что она находится в чистоте и порядке. Горничная потрудилась хорошо, и, поскольку Дафни еще не вернулась из очередной поездки на уикэнд в Гаркорт-холл, у нее не оставалось никаких дел, кроме как поправить ту или иную подушку и задернуть шторы.
Прежде чем принять ванну, Бекки решила приготовить все для ужина. Она уже жалела, что не послушала Дафни и не воспользовалась услугами повара или пары девушек из ресторана, но желание провести этот вечер наедине с Гаем брало верх, хотя ее мать не одобрила бы ужин с мужчиной без присмотра со стороны Дафни или другой компаньонки.
Дыня, затем ножка барашка с картофелем, капустой и грибами - это нашло бы одобрение у ее матери. Но вот трата столь трудно достающихся денег на покупку бутылки "Сент-Джорджа" у мистера Кутберта на Челси-террас 101 вряд ли бы встретила у матери одобрение. Бекки почистила картофель, отбила баранину и посмотрела, есть ли у нее мята, прежде чем шинковать капусту.
Она решила, что в будущем ей придется делать все свои покупки в местных магазинах, чтобы располагать такими же сведениями о происходящем на Челси-террас, как Чарли. Прежде чем переодеться, она убедилась также, что в бутылке, подаренной ей на прошлое Рождество, еще оставался коньяк.
Лежа в горячей ванне, она размышляла о том, в какие банки ей следует обращаться и, что важнее всего, как представлять свое дело. Размеры доходов Трумпера и временные рамки давали им возможность получения любой ссуды… Вытеснив Чарли, в ее мыслях появился Гай. "И почему ни один из них никогда не говорит ничего о другом?"
Когда часы в спальне пробили половину восьмого, она спохватилась, что пребывала в своих мечтах целую вечность и что Гай наверняка будет стоять на пороге ровно в восемь. Эта мысль заставила ее пулей выскочить из ванны. Имея дело с солдатом, предупреждала ее Дафни, можно быть уверенной только в том, что он всегда появляется вовремя.
Половина гардероба Дафни и почти весь ее собственный валялись на полу в спальнях, в то время как сама она лихорадочно пыталась подобрать что-нибудь подходящее из одежды. В конечном итоге выбор пал на платье, в котором Дафни красовалась во время бала в полку фузилеров и которое никогда больше не надевала. Застегнув последнюю пуговицу и оглядев себя в зеркале, Бекки почувствовала уверенность в том, что "пройдет осмотр". Часы на камине пробили восемь раз, и раздался звонок в дверь.