В два пятьдесят пять на сцене появились десять мужчин и две женщины, одетые все, как показалось Дафни, в длинные черные женские платья с пурпурными шарфами вокруг шеи. Они прошли по сцене медленно извивающейся колонной и заняли предназначенные им места. Свободными остались только два трона. Ровно в три звук фанфар на галерее музыкантов возвестил о прибытии короля с королевой. Все присутствовавшие встали при их появлении и продолжали стоять, пока исполнялся национальный гимн.
- Берти выглядит очень хорошо, учти, - сказал Перси, опускаясь на свое место.
- Прошу тебя, тише, - прошептала Дафни. - Его больше никто не знает.
Пожилой мужчина в длинной черной мантии - единственный, кто остался стоять, дождался, когда все усядутся, сделал шаг вперед и, поклонившись королевской чете, обратился с речью к аудитории.
Когда почетный ректор сэр Расселл Уэлс проговорил уже довольно значительное время, Перси поинтересовался у своей невесты:
- Как может человек, забросивший латынь еще в четвертом классе, воспринимать эту галиматью?
- Я сама смогла выдержать этот предмет только год.
- Тогда ты тоже не помощник, старушка, - прошептал Перси.
Кто-то из сидевших впереди обернулся и взглянул на них с осуждением.
Всю оставшуюся часть церемонии Дафни и Перси старались сидеть тихо, хотя Дафни время от времени приходилось класть руку на колено Перси, удерживая его от беспокойного ерзания на жестком деревянном стуле.
- Хорошо королю, - шептал Перси. - У него такая большая подушка для сиденья.
Наконец наступил момент, ради которого они были приглашены сюда.
Почетный ректор, зачитывавший фамилии по списку, добрался до буквы "Т" и объявил: "Бакалавр искусств миссис Трумпер из Бедфордского колледжа". Аплодисменты зазвучали чуть ли не вдвое громче, как случалось каждый раз, когда получать диплом из королевских рук выходила женщина. Бекки присела перед королем в реверансе, и он повязал ей поверх мантии то, что в программе значилось как "пурпурный капюшон", вручив после этого пергаментный свиток. Она вновь сделала реверанс и, отступив на два шага назад, возвратилась на свое место.
- Даже у меня не получилось бы лучше, - произнес Перси, разразившись аплодисментами. - И никаких призов угадавшему, кто репетировал с ней это маленькое представление, - добавил он.
Дафни покрылась румянцем. Просидев еще какое-то время, пока получали свои дипломы оставшиеся в списке, они наконец получили возможность отправиться во двор на чай.
- Не вижу их нигде, - сообщил Перси, обойдя вокруг лужайки.
- И я тоже, - откликнулась Дафни. - Но продолжай смотреть, они должны быть где-то здесь.
- Добрый день, мисс Гаркорт-Браун.
Дафни повернулась кругом.
- О, здравствуйте, миссис Сэлмон, я очень рада видеть вас. А какая очаровательная шляпка. Дорогая мисс Роач! Перси, это мама Бекки, миссис Сэлмон, и ее тетя, мисс Роач. Мой жених…
- Очень рады познакомиться с вами, ваша светлость, - проговорила миссис Сэлмон, размышляя над тем, а поверят ли ей знакомые в Ромфорде, когда она расскажет об этом.
- Вы, должно быть, очень гордитесь вашей дочерью, - заметил Перси.
- Да, горжусь, ваша светлость, - ответила миссис Сэлмон.
Мисс Роач стояла, как каменная, и не произносила ни слова.
- А где же наш молодой ученый? - спросила Дафни.
- Я здесь, - раздался голос Бекки. - А вот где были вы? - Она отделилась от группы выпускников.
- Искали тебя.
Подруги обнялись.
- Вы видели мою мать?
- Еще секунду назад она была с нами, - сказала Дафни, оглядываясь по сторонам.
- Я думаю, она пошла за сандвичами, - отозвалась мисс Роач.
- Это похоже на маму, - заключила Бекки.
- Здравствуйте, Перси, - сказал Чарли. - Как поживаете?
- Великолепно, - засмеялся Перси. - Ну и молодец Бекки, скажу я вам, - добавил он, когда миссис Сэлмон вернулась с большой тарелкой сандвичей.
- Если Бекки унаследовала от своей матери ее здравый смысл, миссис Сэлмон, - сказала Дафни, выбирая сандвич с огурцом для Перси, - то она не пропадет в этой жизни, так как я подозреваю, что через пятнадцать минут от сандвичей ничего не останется. - Она взяла себе с осетриной. - Волновалась ли ты, когда выходила на сцену? - спросила Дафни, вновь обращая свое внимание на Бекки.
- Да, конечно, - ответила она. - А когда король повязывал капюшон, у меня чуть не подкосились ноги. Затем стало еще хуже, когда, возвратившись на место, я обнаружила, что у Чарли текут слезы.
- Ничего подобного, - запротестовал ее муж.
- Я просто балдею от этого пурпурного капюшона, - сказал Перси. - В таком наряде я был бы самым главным щеголем на предстоящей королевской охоте. Как ты думаешь, старушка?
- Вам пришлось бы очень много потрудиться, прежде чем украсить себя одной из таких вещиц, Перси.
Они обернулись, чтобы посмотреть на того, кто произнес эти слова.
Перси покорно склонил голову.
- Вы, как всегда, совершенно правы, Ваше Величество. Могу добавить, сир, что, учитывая мой послужной список, я вряд ли смею рассчитывать на такое отличие.
Король улыбнулся и добавил:
- Должен заметить, Перси, что вы, похоже, несколько выбились за пределы своей обычной среды обитания.
- Подруга Дафни стала причиной этого, - пояснил Перси.
- Дафни, моя дорогая, как я рад видеть тебя, - сказал король. - А я ведь еще не имел возможности поздравить тебя с помолвкой.
- Вчера я получила записку от королевы, Ваше Величество. Мы удостоены чести принимать вас обоих на нашей свадьбе.
- Я просто в восторге от такой возможности, - сказал Перси. - И позвольте представить вам миссис Трумпер, которая была удостоена сегодня диплома. - Король во второй раз пожал руку Бекки. - А это ее муж, мистер Чарлз Трумпер, мать, миссис Сэлмон и тетя, мисс Роач.
Король пожал всем руки и сказал:
- Молодец, миссис Трумпер. Я очень надеюсь, что вы найдете полезное применение своей степени.
- Я поступаю в штат Сотби, Ваше Величество. В качестве стажера в их отдел изящных искусств.
- Неплохо. В таком случае, мне остается только пожелать вам дальнейших успехов, миссис Трумпер. Рад буду увидеться с вами на свадьбе, если не раньше, Перси. - Кивнув на прощанье, король перешел к другой группе.
- Славный парень, - сказал Перси. - Очень мило с его стороны подойти так запросто.
- Я не имела представления, что вы знакомы с… - начала Бекки.
- Что ж, - пояснил Перси, - если говорить честно, то мой пра-пра-пра-прадедушка пытался умертвить его пра-пра-пра-прадедушку, и если бы он преуспел в этом деле, то мы бы поменялись ролями. Но, несмотря на это, мы прекрасно с ним ладим.
- И что случилось с вашим пра-пра-пра-прадедушкой? - поинтересовался Чарли.
- Был отправлен в ссылку, - сказал Перси. - И должен добавить, вполне справедливо. Иначе бы он на этом не остановился.
- О боже! - с улыбкой воскликнула Бекки.
- Что такое? - спросил Чарли.
- Я только что сообразила, кто такой был пра-пра-пра-прадедушка Перси.
Больше Дафни не представлялось возможности видеться с Бекки до самой свадьбы, поскольку последние несколько недель были расписаны у нее по минутам. Тем не менее, ей все же удалось узнать о событиях на Челси-террас, встретившись с полковником и его женой во время приема у леди Денем на Онзлоу-сквер. Полковник сообщил ей доверительным тоном, что Чарли взял довольно большой кредит в банке - "большой, даже если рассчитался со всеми другими кредиторами". Дафни улыбнулась, вспомнив, что последняя выплата задолженности ей была сделана в типичной манере Чарли - за несколько месяцев до истечения срока.
- А недавно я узнал, что он положил глаз еще на один магазин, - добавил полковник.
- И на какой же в этот раз?
- На булочную под номером 145.
- То, чем занимался отец Бекки, - произнесла Дафни. - Они уверены, что смогут заполучить ее?
- Думаю, да, хотя боюсь, что Чарли придется немного переплатить на сей раз.
- Почему так?
- Булочная находится совсем рядом с фруктово-овощным магазином, и мистер Рейнольдз слишком хорошо понимает, насколько сильно желание Чарли приобрести ее. Правда, Чарли искушает его предложением остаться управляющим и получать долю от прибыли.
- Х-м. Как вы думаете, сколько может просуществовать это маленькое соглашение?
- Только до той поры, пока Чарли не овладеет секретами профессии булочника.
- А как Бекки?
- Она приступила к работе у Сотби. В качестве продавца.
- Продавца? - удивленно переспросила Дафни. - С таким трудом надо было получать степень, чтобы пойти работать продавцом?
- Очевидно, все так начинают у Сотби, независимо от того, с какой квалификацией они приходят. Так объяснила мне Бекки, - ответил полковник. - Ты можешь быть даже сыном президента, проработать в главной картинной галлерее Уэст-энда семь лет, иметь степень или вовсе не иметь никакой квалификации, но тем не менее начинаешь за прилавком. Когда убедятся в твоей пригодности, переводят в соответствующий отдел. Совсем не так, как в армии.
- И в какой отдел намерена попасть Бекки?
- Похоже, что она хочет попасть к какому-то Пембертону, который является признанным авторитетом в области живописи эпохи Возрождения.
- Ручаюсь, - сказала Дафни, - что она простоит за прилавком не больше пары недель.
- Чарли не такого низкого мнения о ней, как ты, - заметил полковник.
- О, и сколько же он дает ей?
На лице полковника появилась улыбка.
- Самое большое, десять дней.
Глава 15
Когда на Лаундз-сквер прибывала утренняя почта, Уэнтуорт, дворецкий, клал письма на серебряный поднос и относил их бригадному генералу в кабинет, где его хозяин отбирал адресованные ему и возвращал поднос дворецкому. А тот, в свою очередь, доставлял оставшиеся письма женской половине дома.
Однако после объявления о помолвке дочери в "Таймс" и последующего направления свыше пятисот приглашений на предстоящую свадьбу бригадному генералу надоело заниматься сортировкой и он дал распоряжение Уэнтуорту изменить маршрут так, чтобы к нему поступали только адресованные ему письма.
Поэтому в понедельник утром в июне 1921 года Уэнтуорт постучал в дверь спальни Дафни и, войдя после разрешения, вручил ей большую пачку писем. Отделив от нее корреспонденцию, адресованную себе и матери, она вернула то немногое, что осталось, Уэнтуорту, который после легкого поклона продолжил свой измененный маршрут.
Как только дверь за Уэнтуортом закрылась, Дафни выбралась из постели, положила пачку писем на туалетный столик и побрела в ванную. Вскоре после десяти тридцати, почувствовав себя готовой встретить новый день, она вернулась к туалетному столику и принялась разрезать конверты. Согласия и сожаления помещались отдельными стопками и отмечались затем галочками или вычеркивались из основного списка, для того чтобы мать впоследствии могла подсчитать точное количество присутствующих и составить план рассадки. Вскрытие тридцати одного письма в это утро дало двадцать два "да", включая принцессу, виконта, двух лордов, и одного посла, а также милейших полковника и леди Гамильтон. Четыре "нет" пришли от двух пар, которые отправлялись за границу, престарелого дяди, страдающего тяжелой формой диабета, и еще одного дяди, чья дочь имела глупость избрать тот же самый день и для своего бракосочетания. Пометив и вычеркнув их фамилии в основном списке, Дафни занялась пятью оставшимися письмами.
Одно из них оказалось от восьмидесятисемилетней тетки Агаты, проживавшей в Камберланде и некоторое время назад заявившей, что не будет присутствовать на свадьбе по той причине, что поездка до Лондона может оказаться слишком утомительной для нее. Однако в своем письме тетка Агата предлагала заехать к ней с визитом, когда они с Перси будут возвращаться после свадебного путешествия, чтобы она могла познакомиться с ним.
- Конечно же нет, - громко сказала Дафни. - Когда я вернусь в Англию, у меня найдутся дела поважнее, чем визиты к престарелым теткам.
Затем она прочла постскриптум:
И, когда будешь в Камберланде, моя дорогая, ты сможешь посоветовать, как мне составить завещание, поскольку я не уверена, какую кому оставить картину, особенно Каналетто, который, я считаю, заслуживает хорошего дома.
"Хитрая старая леди", - подумала Дафни, хорошо понимая, что точно такую же приписку тетка Агата делала каждому из своих родственников, какими бы дальними они ни были, гарантируя себе, что ни одной недели не останется в одиночестве.
Второе письмо было из компании "М. Фишлок и К°", занимавшейся поставками продовольствия, и содержало предварительный счет за чай для пятисот гостей на Винсент-сквер сразу после церемонии бракосочетания. Три сотни гиней показались Дафни возмутительной суммой, но она не раздумывая отложила счет в сторону, чтобы позднее им занялся отец. Два других письма, пришедших для матери от друзей и не имевших отношения к Дафни, были также отложены в сторону.
Пятое письмо она приберегла на конец, поскольку на его конверте были наклеены самые живописные марки, а в правом верхнем углу над словами "Десять анн" красовалась корона в овале.
Она медленно разрезала конверт и вынула несколько листов плотной бумаги с рельефным крестом и эмблемой королевских фузилеров на первом.
"Дорогая Дафни", - начиналось письмо. Она быстро нашла последнюю страницу. "Как всегда, твой друг Гай", - гласила заключительная фраза.
Вернувшись к первой странице, она взглянула на адрес и, испытывая недобрые предчувствия, принялась читать.
Офицерское собрание,
2-й батальон,
Королевский фузилерный полк,
Веллингтонские казармы,
Пуна, Индия,
15 мая, 1921 г.
Дорогая Дафни,
Надеюсь, что ты простишь меня за то, что я злоупотребляю нашей давней семейной дружбой, но у меня возникла проблема, о которой тебе, я уверен, хорошо известно и по поводу которой мне, к несчастью, приходится обращаться за помощью и советом.
Некоторое время назад я получил письмо от твоей подруги Ребекки Сэлмон…
Дафни положила непрочитанные страницы обратно на туалетный столик, сожалея о том, что письмо пришло до их отъезда в свадебное путешествие. Некоторое время она пыталась заниматься списком гостей, но потом все же решила, что ей так или иначе придется узнать, чего же хочет от нее Гай, и опять принялась читать.
…в котором сообщалось, что она беременна и что я являюсь отцом ребенка.
Позволь мне заверить тебя с самого начала, что в этом нет и доли правды, поскольку в тот единственный раз, когда я оставался в твоей квартире на ночь, у нас с Ребеккой не было физического контакта.
Если быть точным, то именно она настояла на том, чтобы мы ужинали на квартире в тот вечер, несмотря на то что у меня был заказан столик в "Ритц".
Во время ужина мне стало ясно, что она старается напоить меня, и действительно, когда я собрался уходить, то почувствовал легкое опьянение и засомневался, смогу ли я благополучно добраться до казарм.
Ребекка тут же предложила мне остаться и "переспать", как сказала она. Я, естественно, отказался. Тогда она сказала, что я могу расположиться в твоей спальне, поскольку ты должна была возвратиться только к следующему вечеру, что потом ты сама подтвердила.
И действительно, я воспользовался любезным предложением Ребекки и, добравшись до постели, быстро заснул крепким сном, который был прерван впоследствии звуком хлопнувшей двери. Проснувшись, я с ужасом обнаружил тебя, стоявшей передо мной. Но еще больше шокировало меня то, что рядом со мной лежала Ребекка, совершенно неведомым образом забравшаяся ко мне в постель.
Ты была, естественно, смущена и сразу же вышла из комнаты, не сказав ни слова. Я встал, оделся, отправился в казармы и был в своей комнате не позднее часа пятидесяти.
Прибыв следующим утром на вокзал Ватерлоо, чтобы отправиться в Индию, я был, как ты сама можешь представить, несколько удивлен, когда обнаружил, что Ребекка ждала меня на платформе. Пробыв с ней совсем недолго, я ушел, недвусмысленно дав ей понять, как я отношусь к тому трюку, который она проделала со мной прошлым вечером. Попрощавшись с ней за руку, я сел в поезд, отправлявшийся в Саутгемптон, не желая больше знать ее. В следующий раз мисс Сэлмон напомнила о себе несколько месяцев спустя, когда я получил от нее это неуместное и лживое письмо, которое заставило меня обратиться за помощью к тебе.
Дафни перевернула страницу и остановилась, чтобы посмотреть на себя в зеркало. У нее пропало всякое желание выяснять намерения Гая. Он даже запамятовал, в чьей спальне был обнаружен. И все же через несколько секунд ее взгляд вновь вернулся к началу следующей страницы и она продолжила чтение.
На этом бы все и закончилось, если бы за дело не взялся полковник сэр Данверс Гамильтон и не написал записку моему нынешнему командиру полковнику Форбзу, в которой изложил версию событий, представленную Ребеккой. Это привело к тому, что я должен был защищать свою честь перед специальной комиссией дознавателей из числа моих сослуживцев офицеров.
Естественно, я честно рассказал о том, что произошло в тот вечер, но, поскольку полковник Гамильтон продолжает пользоваться влияниям в полку, некоторые из офицеров не захотели принять мою версию происшедшего. К счастью, через несколько недель моя мать смогла сообщить полковнику Форбзу в своем письме о том, что мисс Сэлмон вышла замуж за своего давнего любовника Чарлза Трумпера и что тот не отрицает своего отцовства по отношению к внебрачному ребенку. Если бы полковник не поверил моей матери на слово, мне бы пришлось немедленно уйти в отставку, но, к счастью, такая несправедливость миновала меня.
Однако затем мать сообщила, что ты собираешься посетить Индию во время своего свадебного путешествия (с чем я тебя сердечно поздравляю) и наверняка, встретишься с полковником Форбзом, который может поинтересоваться у тебя обстоятельствами этого дела, так как твое имя уже фигурировало в нем.
Я поэтому умоляю тебя не говорить ничего такого, что бы могло навредить моей карьере. Если ты сможешь подтвердить мой рассказ, то вся эта история будет предана забвению.
Как всегда, твой друг Гай.
Дафни положила письмо обратно на туалетный столик и принялась расчесывать волосы, раздумывая над тем, как ей быть дальше. Ей не хотелось обсуждать эту проблему ни с матерью, ни с отцом, и уж тем более, у нее не было никакого желания впутывать в эту историю Перси. Она чувствовала также, что до тех пор, пока не определится, как ей поступить в данном случае, Бекки не должна знать об этом пространном послании Трентама. В голове у нее не укладывалось, какой короткой считал ее память Гай, если так отрывался от действительности.