Втроем они болтали о жизни в Кембридже, но тут маркиза Уилтшир постучала по столу ложкой, чтобы привлечь внимание, и выступила, как могло показаться, с импровизированной речью. Когда в конце она произнесла тост, все встали и подняли свои бокалы за Трумперов. Затем маркиза вручила сэру Чарлзу серебряную сигаретницу, повторяющую в миниатюре башни Трумпера и доставившую хозяину подлинное удовольствие, о котором можно было судить по выражению его лица. После остроумной и, как показалось Кэти, отнюдь не импровизированной ответной речи сэр Чарлз вернулся на свое место.
- Я должна идти, - сказала через нисколько минут Кэти. - Утром мне рано вставать. Была рада познакомиться с вами, Дэниел, - добавила она неожиданно официальным тоном. Они пожали руки на прощание, как незнакомые.
- Скоро я вновь услышу твой голос, - сказал он, когда Кэти направлялась, чтобы поблагодарить хозяев за незабываемый, по ее словам, вечер. Из дома она ушла одна, но прежде убедилась, что Симон занят беседой с молодым блондином, пришедшим недавно работать в магазин ковровых изделий Трумперов.
Медленно возвращаясь на Челси-террас пешком, она с удовольствием вспоминала проведенный вечер, и когда вскоре после полуночи оказалась в своей маленькой квартирке над 135-м магазином, то чувствовала себя, как Золушка.
Раздеваясь, Кэти все еще находилась под впечатлением от вечера и особенно от встречи с Дэниелом, а также от большого количества увиденных картин любимых ею художников. Ее мысли прервал телефонный звонок.
Уже было за полночь, поэтому она взяла трубку в полной уверенности, что кто-то ошибся номером.
- Я уже говорил, что скоро услышу твой голос, - прозвучало в телефоне.
- Ложись спать, дурачок.
- Я уже в постели. Поговорим завтра утром, - добавил он, и на линии раздался щелчок.
На следующее утро Дэниел позвонил в начале девятого.
- Я только что из ванной, - сказала она ему.
- Тогда ты, наверное, выглядишь как Мишель, и мне не мешало бы выбрать тебе полотенце.
- Я уже в полотенце, спасибо.
- Жаль, - сказал Дэниел. - Я хорошо умею обращаться с полотенцем. Но если мне не повезло в этом, - добавил он, прежде чем она успела ответить, - не согласишься ли ты отправиться со мной в Тринити в субботу? В колледже устраивается пирушка. До начала семестра осталась пара дней, так что если ты отклонишь мое предложение, то не останется никакой надежды, что мы увидимся в течение трех ближайших месяцев.
- В таком случае я принимаю предложение. Но только потому, что не была на пирушках со времени окончания школы.
В следующую пятницу Кэти приехала в Кембридж на поезде и увидела, что Дэниел стоит на платформе в ожидании ее. Несмотря на то что профессорско-преподавательский состав колледжа мог запугать своими именами самого самоуверенного из гостей, Кэти чувствовала себя довольно свободно, когда садилась за стол. Тем не менее она не смогла скрыть удивления по поводу того, как удалось многим из присутствовавших дожить до почтенного возраста, потребляя в таком количестве вино и пищу.
- Не хлебом единым жив человек, - только и мог сказать ей Дэниел во время ужина из семи блюд. Когда их пригласили в дом ректора и оргия, казалось бы, должна была прекратиться, она обнаружила перед собой еще больше пикантных блюд, среди которых без конца путешествовал графин с портвейном, казавшийся бездонным. В конце концов ей удалось сбежать, но не раньше чем часы на башне Тринити пробили полночь. Дэниел проводил ее в комнату для гостей в дальнем конце университетского двора и предложил посетить на следующий день заутреню в церкви короля.
- Хорошо, что ты не предложил мне пойти на завтрак, - заметила Кэти, когда Дэниел, поцеловав ее в щеку, пожелал ей спокойной ночи.
Маленькая гостевая комната, которую Дэниел снял для нее, оказалась даже меньше ее квартирки над 135-м магазином, но она уснула в тот же момент, как только коснулась головой подушки, и проснулась от перезвона колоколов, который доносился от университетской церкви.
Дэниел с Кэти подошли к церковной двери всего за несколько мгновений до того, как хористы двинулись длинной процессией по проходу. Пение показалось Кэти даже более трогательным, чем на граммофонной пластинке, которая была у нее и где только картинки хористов на конверте были принадлежностью того сказочного окружения, в котором она теперь пребывала.
После благословения Дэниел предложил прогуляться по Бакс, чтобы "проветриться" после вчерашнего застолья. Взяв ее за руку, он больше уже не отпускал ее до тех пор, пока они не вернулись через час на скромный ланч.
Во второй половине дня он повел ее в Фитцвильямовский музей, где Кэти была загипнотизирована картиной Гойи "Сатурн".
- Чем-то напоминает пирушку в Тринити, - отметил Дэниел, прежде чем отправиться в "Квинз", где они слушали фугу Баха в исполнении студенческого струнного квартета. К тому времени когда концерт закончился, на Силвер-стрит уже зажигались огни.
- Только не надо ужина, ради Бога, - взмолилась Кэти, когда они шли по мосту математиков.
Дэниел подавил смешок и, после того как они забрали вещи, отвез ее в Лондон на своей малолитражке.
- Спасибо за чудесный уик-энд, - сказала Кэти, когда машина остановилась возле 135-го магазина. - На самом деле, "чудесный" не совсем то слово для этих двух дней.
Дэниел нежно прикоснулся губами к ее щеке:
- Давай повторим это на следующей неделе, - предложил он.
- Ни в коем случае, - возразила Кэти, - ведь ты заявлял, что тебе нравятся стройные женщины.
- Хорошо, давай попытаемся обойтись без еды и даже поиграем в теннис в этот раз. Это, может быть, единственная для меня возможность выяснить уровень второй шестерки Мельбурнского университета.
Кэти засмеялась:
- Поблагодари также за меня свою мать за превосходный вечер в прошлый понедельник. Это действительно была незабываемая неделя.
- Поблагодарю, но ты, вероятно, увидишь ее раньше меня.
- Разве ты не останешься на ночь у своих родителей?
- Нет, я должен вернуться в Кембридж, завтра в девять у меня занятия.
- Но я могла бы добраться на поезде.
- А я бы лишился возможности побыть с тобой еще два часа, - сказал он на прощание.
Глава 41
После первой же ночи в его неудобной односпальной кровати Кэти поняла, что ей хочется остаться с Дэниелом до конца жизни. Она жалела лишь о том, что он был сыном сэра Чарлза Трумпера.
Кэти умоляла его не рассказывать об их отношениях родителям, так как была намерена сначала утвердиться у Трумперов и не хотела никаких поблажек для себя только потому, что встречается с сыном босса.
Когда Дэниел заметил маленький крест у нее на груди, она сразу же рассказала его историю.
После распродажи серебра, где ей удалось раскрыть происки человека в желтом галстуке и намекнуть об этом корреспонденту "Телеграф", она уже не так беспокоилась о том, что Трумперам станет известно о ее связи с их единственным сыном.
В понедельник, после распродажи серебра, Бекки предложила ей войти в совет управления аукционом, который до этого включал только Симона, Питера Феллоуза, начальника отдела исследований, и саму Бекки.
Бекки попросила также подготовить каталог осенней распродажи импрессионистов и взять на себя несколько других обязанностей, включая общее руководство передним прилавком. "Следующим шагом будет выдвижение тебя в состав главного правления", - поддразнил ее Симон.
Позднее этим утром она позвонила Дэниелу, чтобы сообщить ему новость.
"Значит ли это, что теперь мы можем перестать наконец дурачить моих родителей?"
Когда через несколько недель позвонил отец и сказал, что они с матерью собираются приехать в Кембридж и обсудить с ним кое-что важное, Дэниел пригласил их на чай в свою квартирку и предупредил, что ему тоже надо сообщить им что-то "довольно важное".
На той неделе Дэниел и Кэти переговаривались по телефону каждый день. И каждый раз Кэти заводила разговор о том, не лучше ли им заранее предупредить родителей Дэниела о том, что она тоже будет присутствовать на чае. Не желая даже слышать об этом, Дэниел заявлял, что не так уж часто ему удавалось усыпить бдительность своего отца и что он не может отказать себе в удовольствии лицезреть их удивление.
- И скажу тебе по секрету, - продолжал Дэниел, - что я подал заявление на замещение вакантной должности профессора математики в Королевском колледже Лондона.
- Ты кое-чем жертвуешь, доктор Трумпер, - заметила Кэти, - ведь когда ты будешь жить в Лондоне, я никогда не смогу кормить тебя так, как это делают в Тринити.
- Я буду только рад этому, потому что мне придется реже ходить к портному.
Чай, устроенный Дэниелом в его квартире, прошел, по мнению Кэти, как нельзя лучше, хотя Бекки и казалась вначале взволнованной, а затем вообще потеряла душевное равновесие после телефонного звонка какого-то мистера Баверстока.
Сэр Чарлз не скрывал своего подлинного удовольствия, услышав, что она и Дэниел собираются пожениться во время пасхальных каникул, да и Бекки вполне устраивала идея, что Кэти станет ее невесткой. Кэти несколько удивилась, когда Чарли вдруг переменил тему разговора и заинтересовался автором акварели, висевшей над столом у Дэниела.
- Кэти, - сказал ему Дэниел. - Наконец-то в семье появится художник.
- Вы еще и рисуете, молодая леди? - недоверчиво спросил Чарли.
- Конечно, - ответил Дэниел, глядя на акварель. - Это подарок, который мне сделала Кэти по случаю помолвки, - пояснил он. - Более того, это единственный оригинал, который она нарисовала со времени приезда в Англию, так что он не имеет цены.
- А не могли бы вы нарисовать и мне что-нибудь? - спросил Чарли, рассмотрев акварель более внимательно.
- С удовольствием, - ответила Кэти. - Но где вы повесите подарок? В гараже?
После чая они вчетвером отправились прогуляться по Бакс, и Кэти очень расстроилась, когда узнала, что родители спешат возвратиться в Лондон и не смогут посетить вечернюю службу в церкви.
После вечерни и последовавших за этим занятий любовью в маленькой кровати Дэниела Кэти предостерегла его, что пасха еще не скоро.
- Что ты имеешь в виду? - спросил он.
- Мне кажется, что у меня задержка.
Эта новость так обрадовала Дэниела, что он собрался немедленно позвонить в Лондон и поделиться ею с родителями.
- Не глупи, - сказала Кэти. - Еще ничего не ясно. И потом, не думаю, что родители придут в восторг от такого известия.
- А почему бы им не радоваться, ведь сами они поженились только через неделю после того, как у них родился я.
- Откуда тебе известно это?
- Из записи о моем рождении, которая сделана в Сомерсет-хаус и которую я сличил с датой регистрации брака моих родителей. Все очень просто, как видишь. Похоже, что вначале никто не хотел признавать меня своим.
Как раз это заявление убедило Кэти в том, что ей необходимо окончательно прояснить всякую возможность ее родственной связи с миссис Трентам до того, как они поженятся с Дэниелом. Несмотря на то что Дэниел уже больше года отвлекал ее мысли от проблемы ее родителей, она не могла позволить себе, чтобы Трумперы когда-нибудь решили, что она обманула их или, хуже того, была как-то связана с женщиной, которую они презирали больше всех на свете. Теперь, когда Кэти сама того не желая узнала, где живет миссис Трентам, она вознамерилась написать ей письмо, как только окажется в Лондоне.
В воскресенье вечером она набросала черновик письма, чтобы, встав рано утром, переписать его начисто.
Лондон ЮЗ-З
Челси-террас 135
21 ноября, 1950 г.
Дорогая миссис Трентам,
Будучи совершенно незнакомой вам, пишу в надежде, что вы, возможно, поможете мне прояснить проблему, которая стоит передо мной вот уже несколько лет.
Я родилась в австралийском городе Мельбурне и никогда не знала своих родителей, так как была оставлена ими в раннем возрасте и воспитывалась в приюте под названием "Святая Хильда". Единственным напоминанием о моем отце является малый Военный крест, который он дал мне, когда я была еще совсем маленькой. На одном из его концов стоят инициалы "Г.Ф.Т.".
Смотритель музея королевских фузилеров в Хьюнслоу подтвердил, что эта награда была вручена Гаю Фрэнсису Трентаму 22 июля 1918 года за отважные действия во время второго Марнского сражения.
Не является ли Гай вашим родственником и не может ли он быть моим отцом? Буду признательна вам за любую информацию, которую вы только сможете сообщить мне по этому делу, и приношу свои извинения за вторжение в вашу личную жизнь.
С нетерпением жду вашего ответа.
С уважением
Кэти Росс.
Отправляясь на работу, Кэти опустила конверт в почтовый ящик на углу Челси-террас. Проведя долгие годы в надежде найти хоть какого-нибудь родственника, она по иронии судьбы желала сейчас только одного - чтобы миссис Трентам не оказалась таковой.
Появившееся следующим утром в "Таймс" объявление о помолвке Кэти и Дэниела было встречено всеми сотрудниками 1-го магазина с большой радостью. Симон произнес тост в честь Кэти во время обеденного перерыва и сказал:
- Трумперы сделали это для того, чтобы быть уверенными, что она не уйдет от нас к Сотби или Кристи. - Все аплодировали, кроме Симона, который в это время говорил ей на ухо: - И вы как раз тот человек, который поможет нам пробиться наверх.
"Интересно, - подумала Кэти, - некоторые уже предопределили твои возможности еще до того, как это пришло тебе в голову".
Во вторник утром Кэти нашла на коврике перед дверью пурпурный конверт со своим именем, написанным паутинообразным почерком. Поспешно вскрыв конверт, она обнаружила в нем два листа толстой бумаги одинакового цвета. Содержание сбило ее с толку, но в то же время принесло значительное облегчение.
Лондон ЮЩ-1
Честер-сквер 19 2
9 ноября, 1950 г.
Дорогая мисс Росс,
Благодарю вас за ваше письмо от прошлого понедельника, но боюсь, что не смогу помочь вам в ваших поисках. У меня два сына, младшим из которых является Найджел. Недавно он отделился от меня и стал жить в Дорсете вместе с женой и моим двухлетним внуком Джайлзом Раймондом.
Моим старшим сыном действительно был Гай Фрэнсис Трентам, награжденный Военным крестом за второе Марнское сражения, по он умер от туберкулеза в 1922 году после продолжительной болезни. Он никогда не был женат и не оставил после себя детей.
Малый Военный крест пропал у него после того, как он побывал у своих дальних родственников в Мельбурне. Я рада, что он нашелся через столь долгие годы, и буду чрезвычайно благодарна, если вы сможете вернуть мне его в ближайшее время. Я уверена, что теперь, когда вам стало известно его происхождение, вы больше не захотите хранить у себя то, что ошибочно считали своей семейной реликвией.
С уважением
Этель Трентам.
Кэти успокоилась, узнав, что Гай Трентам умер за год до ее появления на свет. Это значило, что она не могла находиться в родственных отношениях с человеком, причинившим столько горя ее будущим свекрови и свекру. Военный крест, должно быть, как-то попал в руки ее таинственного отца, решила она и, преодолев душевное сопротивление, убедила себя в том, что должна незамедлительно вернуть крест миссис Трентам.
После откровений миссис Трентам Кэти усомнилась в том, что ей когда-нибудь удастся узнать, кто были ее родители, тем более что теперь, когда Дэниел занимал такое большое место в ее жизни, она не собиралась в ближайшее время возвращаться в Австралию. Как бы там ни было, но дальнейшие поиски отца стали казаться ей бессмысленными.
В пятницу вечером она направлялась в Кембридж, и ее совесть была так же чиста, как и в день их первой встречи с Дэниелом, когда она сказала ему, что не имеет представления о своих родителях. На душе у нее было легко еще и от того, что задержка оказалась случайной. Кэти не могла вспомнить более счастливого момента в своей жизни, чем этот, когда поезд, постукивая колесами на стыках, мчал ее к университетскому городку. Она нащупала маленький крест, который теперь висел на золотой цепочке, подаренной Дэниелом в день ее рождения. Ей было грустно от того, что скоро придется расстаться с ним, так как она уже решила, что отошлет его по почте миссис Трентам, как только вернется после уик-энда с Дэниелом.
Поезд прибыл в Кембридж, опоздав всего на несколько минут. Кэти подхватила свой маленький чемоданчик и вышла на привокзальную площадь, рассчитывая увидеть Дэниела, ожидающего ее в своей малолитражке: еще не было случая, чтобы он опоздал на встречу с ней. Но в этот раз ни Дэниела, ни его автомобиля не было видно. Она удивилась еще больше, когда он не появился и через двадцать минут. Вернувшись в здание вокзала, она опустила два пенни в телефонный аппарат и набрала номер квартиры Дэниела. В трубке звучали длинные гудки, но ей не пришлось нажимать кнопку "А", так как никто не снимал трубку.
Озадаченная отсутствием Дэниела, Кэти вновь вышла из вокзала и попросила одного из ожидавших водителей отвезти ее в колледж Тринити.
Когда такси доставило ее в новый городок, Кэти еще больше удивилась, увидев, что малолитражка Дэниела стоит на своем обычном месте. Расплатившись с таксистом, она направилась через двор к теперь уже хорошо знакомому подъезду.
В душе она уже начала поддразнивать Дэниела за то, что он не встретил ее: неужели подобное отношение станет обычным явлением, когда они поженятся? Может быть, теперь он будет относиться к ней, как к студентке, не сдавшей свои зачеты? По истертым каменным ступенькам она поднялась к его квартире и тихо постучала в дверь на тот случай, если у него находится кто-то из студентов. Ответа не последовало, и после вторичного стука она отворила тяжелую дубовую дверь, решив, что придется подождать, пока он вернется.
Ее крик, наверное, был слышен каждому жильцу в подъезде "Б".
Первый из студентов, оказавшийся на месте происшествия, обнаружил распростертое тело молодой женщины, лежавшей вниз лицом посередине комнаты. Колени у него подкосились, учебники выпали из рук, и его стало тошнить. Судорожно хватив воздуха, он поспешно развернулся и на четвереньках стал выбираться из кабинета. Второй раз он не в силах был увидеть зрелище, которое открылось ему вначале, когда он попал в квартиру.
Доктор Трумпер продолжал тихо раскачиваться под балкой на потолке.