- Пока никаких, но скоро появятся. А у вас?
Она промокнула полотенцем потное лицо и рассказала о вчерашнем допросе во всех подробностях. Ромуальд слушал ее с интересом, ни на миг не спуская глаз с монитора. Внезапно он перебил ее:
- Взгляните-ка на того чувака! Это же муж Кейт, вылитый. - Гик указывал на мужчину, который слезал с мопеда.
Эмма приблизилась к монитору. А ведь он прав. Стоя рядом с чьим-то мотоциклом "Триумф", Мэтью как раз пристегивал свой мопед к столбу петлей и запирал его на замок, чтобы не угнали.
- Зачем он сюда приехал, да еще без жены?
- Кейт тоже сейчас появится, не волнуйся. А вот и она, - догадалась Эмма.
Действительно винтажный кабриолет "Мазда" через секунду притормозил возле Мэтью с мопедом.
- Можешь приблизить изображение?
Ромуальд повиновался, и красный капот заполонил весь экран. Такую роскошную спортивную машину не спутаешь ни с одной другой: обтекаемая форма, кожаные сиденья, хромированные ручки, противотуманные фары… Сегодня ее днем с огнем не сыщешь, но Эмма помнила, что в девяностых сотни тысяч таких моделей разъезжали по всему миру.
Кейт распахнула дверцу, выпорхнула из кабриолета и направилась к мужу.
- Вот черт! - Эмма в возбуждении ткнула пальцем в монитор. - Ты только посмотри!
Ромуальд без очков, близоруко щурясь, придвинулся как можно ближе.
Дама-хирург в элегантном приталенном плаще неторопливо приближалась к Мэтью.
В левой руке она тащила объемистую тяжелую спортивную сумку, ту самую, красную с белым.
* * *
Заасфальтированная заснеженная площадка парковки, открытая всем ветрам, освещенная ярким зимним солнцем. Посреди нее яркий плакат: "Твой дар спасет жизнь". А под ним огромный грузовик Красного Креста, оборудованный для сбора донорской крови.
Мэтью дышал на замерзшие пальцы.
- И ты вправду настаиваешь, чтобы я с утра пораньше сдавал кровь? Вот ведь наказание! - хныкал он.
- Настаиваю, еще бы! Я же вчера сдала, - пристыдила его Кейт. - Теперь твоя очередь.
- Ты ведь знаешь, я ненавижу, когда мне иголкой тычут в вену. Терпеть не могу, боюсь!
- Не ломай комедию, милый. Можешь ты хоть чем-то пожертвовать ради меня раз в полгода. Именно наша больница первой поддержала эту акцию Красного Креста. Мы должны личным примером вдохновлять остальной персонал, это наш долг, вот и все.
- Я не твой коллега, опомнись.
- Мэтт, перестань сейчас же! Нам обоим некогда. В награду получишь отличный завтрак в нашем кафе. Неужели откажешься от кексов с кленовым сиропом?
- Ладно, сдаюсь, - улыбнулся он. - Против кексов я бессилен.
Супруги рука об руку поднялись по ступеням в лабораторию на колесах.
Здесь было тепло, уютно, чисто. Радио напевало рождественские песенки.
- Здравствуй, Мэри, - привычно поздоровалась Кейт с медсестрой, которая вела учет доноров.
- Добрый день, доктор Шапиро, - приветливо отозвалась та.
На самом деле Мэтт и Кейт сдавали кровь Красному Кресту многие годы, так что сестра мгновенно отыскала их в базе данных. И они смогли сразу перейти в один из четырех боксов со специальным оборудованием.
- Как поживаешь, Вон? - спросила Кейт знакомого санитара. - Ты ведь знаком с моим мужем, если не ошибаюсь?
Тот кивнул и дружески пожал Мэтью руку.
- Мэтт считает, что ты с ним слишком груб, - подколола его она. - Я одна могу безнаказанно всаживать ему иголки под кожу. Собственно, с этого и начался наш роман.
Санитар выпучил глаза, не зная, обидеться или рассмеяться.
- Ладно, садомазохисты, оставляю вас наедине, так и быть! Пойду пока выпью кофе. Когда закончите, позовете.
Как только он скрылся из вида, Мэтью сбросил пальто и рухнул в одно из кресел с откидной спинкой.
- Не знал, что мы с тобой, оказывается, любители экстремального секса, - усмехнулся он, засучив рукав.
- А сам уже завелся небось, - ответила она ему в тон, надевая стерильные перчатки.
Обработала ему руку ватным тампоном со спиртом, выше локтя перетянула ее жгутом, нащупала на сгибе вену.
- Ну-ка, сожми и разожми кулак!
Мэтью безропотно слушался ее, но в последний момент отвернулся, не в силах смотреть, как игла протыкает кожу.
- А что в этой красно-белой сумке? - спросил он, чтобы отвлечься от неприятных ощущений. - Помнится, раньше я у нас такой не замечал.
- Там мой спортивный костюм и кроссовки, - спокойно ответила жена, глядя, как прозрачная емкость наполняется кровью.
- Решила снова заняться спортом?
- Да, схожу в наш тренажерный зал в обеденный перерыв. Без зарядки я растолстею. Видел, какую задницу нагуляла?
- Я твою задницу обожаю!
* * *
Эмма от волнения грызла ногти.
- Черт подери! Зачем ей таскать с собой пол миллиона долларов? А если отнимут?
- Думаете, муж в курсе?
Эмма покачала головой:
- Уверена, что нет.
Ромуальд, понурившись, мерил шагами гостиничный номер.
- Едва ли она решила отнести бабки в банк.
Устав, он сел рядом с Эммой, и оба принялись ждать, когда же счастливая пара выйдет из передвижной лаборатории.
Вот и они. Переходя от одной камеры слежения к другой, удалось проводить их через холл и коридоры в кафе.
- Жаль, что не слышно, о чем они разговаривают, - вздохнула Эмма.
Ромуальд воспринял это как упрек.
- Вечно вы всем недовольны! - обиделся он.
Не обращая внимания на ребячьи капризы, Эмма указала на сумку, которую дама-хирург бережно поставила на один из стульев.
- В любом случае деньги при ней.
Четверть часа, не меньше, они тупо пялились в монитор, но не заметили ничего интересного. Милые люди мирно завтракали, вот и все.
- Какие аппетитные кексы с кленовым сиропом, я тоже есть хочу, - жалобно проскулил мальчишка, будто голодал по меньшей мере три дня.
Эмма не на шутку взбесилась:
- Ты можешь думать хоть о чем-то кроме компьютеров и еды?!
Ромуальд испуганно прикусил губу и поспешно перевел тему:
- А по виду такие любящие супруги! Даже не верится, что у нее есть любовник, да?
- Пожалуй, - мрачно процедила Эмма. - Эта стерва неплохо умеет притворяться.
Вскоре супруги встали из-за стола. Нежно расцеловались и разошлись по своим делам.
Мэтью уехал на мопеде, а Кейт заперла сумку в свой именной шкафчик в ординаторской и стала готовиться к плановой операции.
Ромуальд сверился с распорядком дня хирургов, который скачал еще накануне, и радостно объявил:
- Сегодня ей предстоит сначала оперировать митральный клапан, а затем - аневризму аорты. Не желаете насладиться этим зрелищем?
- Нет, спасибо. Я и так прилежно смотрела все сезоны "Скорой помощи" и "Анатомии страсти". До полудня оставим ее в покое, она никуда не денется.
- А можно мне тоже кекс с кленовым сиропом? - парнишка состроил умильную рожицу.
- Сигнал моему подсознанию? Тонкий намек на то, что я должна накормить тебя завтраком? - засмеялась Эмма.
- Ну, если вы предлагаете, я не против, - скромно потупился тот, довольный, что хитрость удалась.
- Так и быть, угощаю, твоя взяла. Я тоже проголодалась, к тому же нам нужно кое-что обсудить.
* * *
Официант с изящной бородкой в ярком клетчатом пиджаке, вылитый хипстер, принес им две чашечки капучино с сердечками из взбитых сливок, плавающими на маслянистой поверхности.
Эмма и Ромуальд сидели в уютном модном кафе на Бойлстон-стрит, в двух шагах от отеля.
Тут был рай земной для любителей стиля ретро: винтажные абажуры, старинные столики, неполированные деревянные скамьи, растения в кадках.
Эмма смешивала мюсли с йогуртом, глядя не без осуждения на то, как парнишка старательно лил весь здешний запас кленового сиропа на сдобные кексы.
- Ромуальд, пожалуйста, ответь мне на один вопрос, только честно, - вкрадчиво попросила она.
- Шпрашивайте што уодно, - прошамкал тот с набитым ртом.
- Зачем ты приехал в Соединенные Штаты?
Парень поспешно проглотил громадный кусок кекса, закашлялся, отпил капучино, чуть ли не полчашки разом.
- Я же вам рассказывал: моя подружка нашла в Нью-Йорке сдельную работу, а я приехал за ней следом, а она…
- Сейчас же бросила тебя. Это я уже слышала. Однако мы оба знаем, что это все ложь, ведь так?
- Это чистая правда! - возмутился Ромуальд.
- Допустим, но тогда с какой стати ты не звонишь родителям?
- Я им звоню каждый день. - Он уставился в тарелку с кексами.
- Врешь, не звонишь. А вот я им позвонила прошлой ночью. Они там с ума сходят, не знают, что с тобой стряслось. От тебя не было вестей уже три недели!
- Откуда у вас… как вы узнали их номер?
- Действительно, как? Не ты один по чужим компьютерам лазишь.
- Это нечестно, вы не имели права так поступить, - сказал он с укоризной.
- Я хоть их успокоила. Но не будем отвлекаться, скажи-ка: если девушка и впрямь тебя бросила, зачем ты остался? Почему не вернулся во Францию, ты же в лицее учишься?
- Мне все осточертело, и учеба, и родители… Неужели непонятно?
- Еще как понятно, но вот что странно: ты мог бы путешествовать по стране, осмотреться, найти работу по душе, заработать побольше денег. Ты ведь умный, способный, тебе и карты в руки. А вместо этого ты битых две недели прозябал в "Императоре", мучился, унижался. Зачем?
- Да ну вас с вашими вопросами. Не буду отвечать, вы не коп.
- Отчасти коп, ты же сам наградил меня отличным удостоверением. И как добросовестный уважающий себя коп задам еще один вопрос: зачем ты ездил в прошлое воскресенье в Скарсдейл к Мишель Беркович, главному администратору "Императора"?
Он упрямо покачал головой:
- Не был я там никогда и быть не мог!
- Хватит! Ты что, дурой меня считаешь? - с угрожающим видом она выложила на стол билет, что нашла у него в кармане.
- Вы обыскали мои карманы?! Вы не имели права!
- Постой-ка, а что делаешь ты, когда взламываешь базы данных и пользуешься камерами слежения? Дни и ночи напролет ты шпионишь за чужими людьми. Следишь, вынюхиваешь, вторгаешься в их личную жизнь.
- Я помогаю вам, а вы… - возмущению подростка не было предела.
- Я тоже хочу тебе помочь. На кой черт тебе понадобилась Мишель Беркович?
- Она моя мама…
Эмма возвела глаза к небу, с трудом сдерживая гнев.
- Какие еще дурацкие истории выдумаешь? Повторяю: ночью я говорила с твоей мамой. Ее зовут Мари-Ноэль Леблан. Она работает… кассиром в Службе страхования здоровья в Боне, - все это Эмма прочитала вслух, глядя на свою исписанную руку.
Ромуальд уставился в окно, воцарилось напряженное молчание.
Эмма потрясла его за плечи:
- Говори же, дурья твоя башка! Объясни, в чем дело!
Парнишка тяжело вздохнул, протер глаза. С одной стороны, он охотно сбросил бы груз этой тайны, но с другой, еще охотней сбежал бы за тридевять земель.
- Три года назад, - начал он, запинаясь, - копался в родительском ящике с документами и обнаружил, что я приемный, меня усыновили во младенчестве.
Эмма не скрывала удивления.
- И родители ничего тебе не сказали?
- Нет, но я догадывался.
- Что же тебе не нравилось?
- Меня насторожили обмолвки, замалчивания, разные мелочи, всякая ерунда.
Эмма знала, что последует дальше.
- Ты решил отыскать своих биологических родителей, да?
- Два года потратил. Проник в базу данных роддома в Оксере, но, как я и боялся, никаких сведений о моей матери там не сохранилось. Пришлось взломать сервер службы социальной помощи при генеральном совете департамента Кот-д-Ор. Зря старался - информации ноль. Дело пошло на лад, когда я получил доступ к результатам переписи населения, организованной Национальным советом. Так, шаг за шагом, сопоставляя различные факты, я выяснил, что мою настоящую мать прежде звали Мишель Руссель и что, родив меня в 1993 году, она сразу же заключила с моими приемными родителями договор об усыновлении. Удалось проследить и дальнейшую ее судьбу. Она уехала в Америку, преуспела там, вышла замуж за брокера, взяла его фамилию - Беркович. Родила в браке двоих детей. Узнав, что теперь она живет в Нью-Йорке и работает администратором в ресторане "Император", я решился полететь в Штаты и познакомиться с ней. Мне так хотелось ее увидеть, услышать ее голос, понять, кто я на самом деле! Это желание стало моим наваждением. Я не мог думать ни о чем другом.
- Так, и что было дальше?
- Да ничего особенного. Попробовал наняться в ресторан, меня взяли. Каждое утро встречал ее, но она ни разу даже не взглянула на меня.
- Тут нет ничего удивительного. Ведь не думал же ты…
- Прошло две недели. Я решил, что ей пора узнать правду. Выяснить, где она живет, не составило труда. Дождался выходных, купил билет на поезд до Скарсдейла. Приехал туда еще до полудня. Тащился минут сорок от вокзала до ее дома. Было холодно, шел проливной дождь, я промок насквозь, замерз. Меня трясло, ноги подгибались, сердце бешено колотилось. Заставил себя позвонить, она сама мне открыла. Глянула с отвращением, хотела захлопнуть дверь, наверное, приняла меня за бомжа… С меня текло, я выглядел так нелепо…
- И что потом?
- Потом я сказал ей…
* * *
- Здравствуйте, госпожа Беркович.
- Добрый… добрый день. А вы, собственно, кто?
- Меня зовут Ромуальд Леблан. Я работаю в ресторане "Император" секретарем по связям с общественностью и прессой. Помните, вы приняли меня на работу?
- Да-да, припоминаю. Вы француз-стажер. Так что вам угодно?
Она открыла дверь пошире, и я разглядел в глубине уютную гостиную с рождественской елкой. Услышал музыку, детский смех. Почувствовал вкусный запах из кухни.
Не меньше минуты смотрел ей прямо в глаза, все надеялся, что каким-то чудом она узнает меня. Заметит родные черты, угадает знакомые нотки в голосе.
Нет, не узнала. Я был для нее чужой. Назойливый посетитель. В конце концов Мишель потеряла терпение:
- Не стойте молча, как идиот. Либо говорите, зачем пришли, либо уходите. Не то я пожалуюсь мужу, а он немедленно вызовет полицию.
Тогда я собрался с духом и выпалил:
- Я ваш сын.
Мадам Беркович застыла от изумления, побледнела, ее лицо исказилось.
- Что за чушь вы несете?! - в гневе не крикнула, а прошептала она.
Поспешно вышла на крыльцо, прикрыла дверь и повела меня в сад под дождь.
- Послушайте, я не знаю, кто вам внушил такую бредовую идею, но этого просто не может быть.
Я достал из кармана копию договора об усыновлении, где были указаны ее имя и девичья фамилия. Мне с трудом удалось раздобыть этот документ, я им так дорожил…
Однако ей он внушал дикий страх. Читая, мадам Беркович то и дело боязливо оглядывалась на дверь: только бы муж и дети не застали ее с этой бумагой в руках… Я надеялся встретить любящую маму, а увидел испуганную враждебную женщину.
Она вернула мне копию и проводила до калитки. Объяснила, что мое появление на свет - "ошибка молодости", не больше. Ей было всего восемнадцать, она даже не сразу поняла, что беременна… Пыталась избавиться, но не удалось…