- Тапа, - тщетно старался скрыть обиду Витька, - мы же договаривались!
- Забодал! Это ты договаривался, Муха, - сказал Павлик с ударением на "ты". - Ты! А моё мнение тебя не интересовало.
- Я думал ты, как друг, и так поддержишь!
- Красавчик! - Пашка уже не смеялся. - А давай ты меня поддержишь и останешься. Как друг!
- Ты что? Я же пару получу! Мне нельзя!
- Вот-вот, Муханчик, - почти ласково сказал Павлк. - Тебе нельзя пару и ты хиляешь, а мне надо пятёрку получить и этого ты понять не хочешь.
- Да как ты сравни… - закричал Витька. - А ещё друг!
- Муха! - дёрнул его за руку Валька. - Тапа прав.
Витька резко повернулся к нему, открыл рот, но Валька его опередил.
- Не ори! - сказал он свистящим шёпотом и скорчил рожу. - Всю школу соберёшь! Что застыл? Скоро звонок уже. Тапа, не забудь - после уроков у фонтана. Всё пацаны - валим!
Пацаны - трое одноклассников - только этого и ждали и мгновенно шмыгнули через тяжёлую школьную дверь на улицу. Застывшего словно столб Витьку Валька подтолкнул в спину и незаметно подмигнул Пашке. Тот махнул рукой, повернулся и пошёл в класс.
А на улице буйствовала весна. В воздухе стоял сиреневый дурман, от которого хотелось совершать странные вещи. Конские каштаны, словно фонариками, покрылись фиолетовыми пирамидками цветов. Было тепло, солнечно и очень шумно. Грохот стоял такой, что разговаривать было невозможно. Разве что кричать в ухо.
Кучка совсем ещё маленьких мальчишек, собравшихся на дороге у станции Юных Техников, так и делали. Впрочем, разговаривали они мало: были заняты более важным делом. Пацаны проверяли карты - маленькие вёрткие машинки, похожие на тележки, которые и заполняли окрестности грохотом и бензиновыми выхлопами. Рядом ходил седой учитель.
Витька тут же вспомнил, что завтра на площади пройдут соревнования, и решил, что надо обязательно пойти посмотреть. Технику Виктор Михеев любил и в четвёртом классе тоже занимался на этой станции. Правда, не картингом, а авиамоделизмом. Он даже уговорил друзей и сначала они ходили втроём. Через неделю Пашка заявил, что клеить дурацкие планеры ему неинтересно, и ушёл. Сначала на бокс, а потом ещё и в художественную школу. Кулёк продержался чуть подольше. Оставшись один Витька обиделся, решил доказать, что это вовсе не дурацкое занятие, и честно доказывал целый год.
Да, обязательно надо будет пойти посмотреть. Вот только с кем? Кулёк пойдёт вряд ли, а Тапик….После сегодняшнего снова обращаться к Пашке с просьбой не хотелось. Что-то он слишком много стал на себя брать!
Прогульщики прокрались вдоль стены школы, так, чтобы их не было видно из окон, потом вдоль бетонного забора, ограждающего тянувшуюся уже несколько лет стройку. Раньше - Витька ещё помнил - здесь был интернат для девушек-горянок, а чуть дальше начинался сквер. Года три назад интернат вместе с приличным куском сквера снесли и начали строить новое здание нефтяного института. Интересно, а куда делись девушки-горянки?
Комсомольскую перешли на самом углу, где из окон школы их заметить уже точно было невозможно. Перешли, обогнули маленькое, похожее на игрушечный особняк здание с совсем не подходящей табличкой "Нотариальная контора" и свернули в сквер. Пустых лавочек в этом углу было полно, и хиляльщики выбрали себе самую лучшую - закрытую с трёх сторон деревьями.
- Кайф! - сказал Гарик Мартиросов, толстый, уже начавший бриться паренёк и достал сигареты.
- "ВТ"! - глянув на пачку, уважительно протянул Сашка. - Где ты их только берёшь?
- Тоже мне, дефицит! - небрежно бросил Валька. - Я и "Мальборо" могу достать. И "Кэмэл".
- Врёшь! - обиделся Гарик. - "Мальборо" даже в Обкоме нет.
- Спорим! - тут же предложил Валька. - На твоих Битлов.
Гарик засопел. Он был самолюбив и обидчив, и его отец работал в Совете Министров. Гарик не любил признавать чьё-нибудь превосходство, но опыт показывал, что связываться с Кульком себя дороже. Положение спас большеголовый Гвоздь.
- Не поддавайся, Гарик! С Кульком спорить всё равно, что деньгами подтираться.
- Да ради бога! - ни грамма не обиделся Валька и вдруг весело крикнул: - Привет, Танюша! Как дела?
Одна из двух проходящих по аллейке девушек махнула рукой и улыбнулась. Девушки были совсем взрослые - наверное, десятиклассницы - и очень красивые. А от их ножек, еле прикрытых лёгкими платьями, просто было невозможно отвести взгляд. Прогульщики этого делать и не собирались, и поворачивали за ними головы как подсолнухи за солнцем. И только когда девушки скрылись из вида, повернулись к Вальке. Теперь у них в глазах читались зависть и уважение.
- Да чего вы, - засмеялся Валька. - Это моя сестра. Двоюродная.
- Что-то много у тебя вдруг сестёр объявилось, - пробурчал Витька.
Он опять чувствовал какое-то неудовлетворение, может быть, даже обиду. Это было неприятно, это было непривычно. Настроение снова начало портиться.
- Так и будете целый час здесь сидеть? - неожиданно набросился он на компанию.
- А правда, пацаны, - поддержал его Валька. - Пошли пройдёмся.
Уговаривать никого не пришлось. Приятели прошли через сквер, миновали огромную клумбу и вышли к кафе, которое в городе называли не иначе как "Подкова". По случаю тёплой погоды большинство столиков было занято: народ с удовольствием уплетал мороженое, запивая его холодным как лёд коктейлем. Витька посмотрел на довольную публику, потрогал немногочисленную мелочь в кармане и расстроился совсем.
Проспект Орджоникидзе перешли прямо у "Подковы": не пилять же до перехода. Аллейка на проспекте была почти пуста, не то что вечером.
Впрочем, одна лавочка была всё-таки занята, и, конечно же, сидящие там девчонки поздоровались с Валькой. Как у него это получается? Иногда кажется, что он полгорода знает. А спроси, так ведь улыбнётся эдак и скажет, что это очередные родственницы. Изменился Кулёк. Да и Тапик тоже…
- А куда это мы идём? - с непонятным самому раздражением спросил Витька.
Ему никто не ответил. Гарик тщетно выведывал у Вальки, где в Грозном можно достать "Кэмэл", Сашка и Гвоздь с интересом слушали.
- Чего нам на площади делать?
- Вить, - оторвался на секунду от важного разговора Валька, - давай в Когиз на секунду зайдём. Очень нужно.
Понятно. Ему нужно! Одному нужно в Когиз. Другому нужно пятёрку по химии….Всем что-нибудь нужно.
"Секунда" растянулась минут на десять. Валька сразу прилип к прилавку, шепчась о чём-то с молодой продавщицей, остальные бесцельно разглядывали прилавки. Прилавки пестрели плотно заставленными книгами, но желания их покупать ни у одного нормального человека возникнуть не могло. Интересно, куда это барахло вообще девается? В макулатуру?
Продавщица вытащила из-под прилавка небольшой пакет из обёрточной бумаги и передала его Вальке. Тот сунул пакет в портфель, вытащил оттуда же свёрток и передал его продавщице. Свёрток тут же исчез под прилавком. Вся операция не заняла и минуты. Прямо как шпионы!
- Что там у тебя? - спросил Витька на улице.
Валька вытащил пакет из портфеля, аккуратно развернул. Обёртка полетела в урну, и в солнечных лучах засверкала сине-фиолетовой обложкой новенькая книжка.
- Ого! - вырвалось у Мухи. - "Артур Кларк. Космическая Одиссея 2001…." Ну, ты даёшь!
- Ерунда! - отмахнулся Валька. - Тапику подарю. И вообще, я её на носки обменял.
- На что?!
- На красные носки. А что - всё хотят быть модными!
- Ну ты даёшь! - повторил Витька. - Как тебе это только удаётся - такой дефицит! Интересно, будут книжки когда-нибудь свободно продаваться?
- Только если все вдруг перестанут читать.
- Ну, этого точно никогда не будет! А мне красные носки можешь достать?
- Будут! - небрежно пообещал Валька.
- И мне! - не выдержал Гарик. - Мне тоже, Кулёк!
- Запросто! Блок "БТ".
- Что?! - почти закричал Гарик, и все засмеялись. - Ты ж сам говорил, что…
- Ничего, пригодится, - перебил Валька. - Да ты не мохай, я заплачу.
Разглядывая пахнущий типографской краской дефицит, прошли мимо "Столичного", миновали "Овощной" и аптеку. Слева опять показался Комсомольский скверик с играющей у фонтана малышнёй, чуть дальше - покинутая полчаса назад школа. Осторожный Гвоздь предложил обойти квартал вокруг, чтоб не быть замеченными из окон, но его никто не поддержал. Окна скрыты деревьями, на улице толпа народа - кто там что заметит. Да и неохота тащиться вокруг Совмина!
Компания почти поравнялась с кафе "Южное", когда по барабанным перепонкам ударил высокий голос.
- Беляшики! Горячие бе-ля-ши-ки!
Кричала средних лет продавщица в белом халате. Она кричала так круглый год, и зимой и летом. Витька готов был спорить, что когда он пошёл в первый класс, тётка уже стояла здесь, оглашая окрестности своим знаменитым криком.
Валька подошёл к продавщице и купил десять пирожков. Знаменитых грозненских пирожков с требухой по четыре копейки за штуку. Почему-то в народе их называли "пирожки с котятами". Ах, как же они пахли!
Через пять минут прогульщики спустилась по лестнице к набережной сквера Лермонтова у Ленинского моста и принялась за пирожки. Замечательные пирожки, да что там замечательные - просто слов нет, какая вкуснотища! Только мало. Три минуты - и нет пирожков, одни воспоминания.
- Пацаны, урок кончился, - сказал Витька поглядев на часы.
Часы - новенький "Полёт" - ему недавно подарили на четырнадцатилетние и он смотрел на них при каждом удобном случае.
- Дай посмотреть, - попросил Гарик.
Витька расстегнул ремешок и протянул часы. Гарик внимательно осмотрел их со всех сторон, пожал плечами и отдал обратно.
- Хорошие часы, - раздалось сзади.
Витька обернулся: рядом стоял незнакомый паренёк-чеченец лет семнадцати. Один. Но все сразу напряглись.
- Дай посмотреть! - парень сделал шаг вперёд.
- Муха! - предостерегающе сказал Валька. - Муха, не давай!
Парень широко улыбнулся.
- Да ты не бойся! Я посмотреть хочу. Дай!
Он по-прежнему улыбался, но глаза смотрели уверенно и, глядя в эти карие глаза, Витька поплыл. Наверное, так себя чувствует кролик перед удавом: знает, что надо бежать, а не может, и сам делает шаг навстречу.
Витька протянул руку и отдал часы.
- Хорошие часы! - повторил чеченец.
Не переставая улыбаться, обвёл всех взглядом, положил часы в карман, повернулся и, не торопясь, пошёл прочь.
- Эй! - опомнился Витька. - Часы отдай!
Парень даже не обеонулся.
- Эй! Отдай часы!
Чеченец оглянулся: на его лице не было улыбки - прищуренные глаза смотрели угрожающе и немного презрительно.
- Часы! - растерянно повторил Витька.
Парень еле заметно усмехнулся и так же неторопливо пошёл вдоль набережной.
- Стой! - крикнул Валька. - Стой, гад! Пацаны, что же вы!
Пацаны, решительно двинулись следом, наперебой выкрикивая: "Отдай часы! Сейчас получишь! Отдай!" Впрочем, близко подходить никто не решался, а Сашка и вовсе вскоре отстал. Чеченец, между тем, спокойно шёл по набережной в сторону трамвайного моста, унося с собой Витькины часы.
- Муха! - крикнул Валька. - Пацаны! Он же уйдёт так!
Гарик, Валька и вроде бы немного опомнившийся Витька подбежали сзади к пареньку; Валька протянул руку.
- Стой!
Чеченец резко обернулся, нагнул голову, и Валька остановился. Паренёк постоял, оглядел всех троих - остальные близко не подошли - и пошёл дальше. Скорость он, впрочем, увеличил и теперь, время от времени, искоса поглядывал назад.
- Пацаны, - растерянно сказал Валька, - он же уйдёт так. Поднимется сейчас наверх, потом через "Космос" и на Бароновку…Он же один! Муха!..
Пацаны переглянулись, и стало ясно, что единственное, на что они способны, - это так же идти следом и повторять, как заклинание: "Отдай, отдай, гад!" А Муха….От него вообще было мало толку: таким растерянным Валька его не видел давно.
- Уйдёт же… - повторил Валька.
- Эй! - громко раздалось сверху. - Вы куда? Подождите!
Пашка спустился по каменной лестнице, приблизился к фонтану.
- Да подождите вы! Муха! Валька!
Валька оглянулся, махнул рукой. Чеченец, заметив ещё одну потенциальную опасность, ещё немного ускорил шаг. Совсем немного.
А Пашка, поняв, наконец, что происходит что-то неприятное, побежал и остановился только, чтоб спросить:
- Что?
- Часы! - кивнул головой на удаляющуюся спину парня, сказал Гарик. - Мухины. Забрал!
- Стой! - крикнул Пашка и бросился следом. - Стой!
Чеченец привычно подпустил очередную жертву: он был уверен в себе, этот паренёк, он не боялся этого "стада". Какое дело волку, сколько в стаде овец. Когда до нового "барана", оставался один шаг, парень резко, как он уже делал не раз, оглянулся.
И еле успел увернуться.
Кулак вскользь задел его по уху, и тут же Пашка ударил снова. В последний момент парень отбил удар, попытался отскочить в сторону и дёрнулся от резкой боли в боку: Павлик достал его левой. Недавний охотник открылся и мгновенно сам превратился в жертву, пропустив сразу два удара - в лицо и в живот. А потом, уже лёжа на асфальте, дёрнулся ещё раз и скрипнул зубами от боли. Это уже Валька, стараясь избавиться от недавней растерянности, что есть силы пнул его ногой.
- Сука! - срываясь на фальцет, закричал Валька и замахнулся снова, метя в голову. - Гад!
Пашка дёрнул его за плечо, Валька чуть не упал, и ботинок прошёл мимо. Не отвечая, Павлик наклонился к чеченцу и, глядя в прищуренные от боли глаза, сказал:
- Часы!
Парень сел, сплюнул окровавленной слюной, медленно достал часы и бросил их перед собой на асфальт.
- Ты - труп! - сказал он, резко дёрнул головой и снова упал.
Это пришёл в себя Витька.
Через полчаса стало ясно, что не совсем.
Они сидели втроём на своём любимом месте - в сквере у музучилища, и никак не могли успокоиться.
- Он был один, - как заведённый твердил Витька. - Один! А я испугался! Я же не трус?
- Да хватит уже! - прикрикнул на него Валька. - Со всеми бывает!
Тот ничего не слышал.
- Ты не понимаешь! Он был один! Чечен, но один! А я испуга…
- Муха, - перебил его Павлик, - да кончай ты. Я тоже испугался!
- Ты?! - вытаращил глаза Витька.
- Я! А ты чего думал? Ещё как испугался!
- Что-то не похоже…
- Не похоже, не похоже, - передразнил Пашка. - Испугался, говорю тебе! Все испугались, думаешь, один ты?
- Правда? - с надеждой спросил Витька.
- Не, я не испугался, - серьёзно объявил Валька. - Я просто ждал. Я же знал, что сейчас прибежит безбашенный Тапик и начнёт махать кулаками.
- Ждал? - спросил Витька.
- Безбашенный? - улыбнулся Пашка.
- Ага! - подтвердил Валька. - Разве можно было лишать себя такого удовольствия!
Захохотали все одновременно, даже Витька. Они не смеялись так давно, наверное, со времён "Фантомаса". С всхлипами уходила прочь боль унижения, уносилась обида, исчезала злость на себя и на весь мир. И снова начинало казаться, что мир, в общем-то, совсем ничего, и в нём запросто можно жить. Да что там можно - нужно!
- Безбашенный - икая, выдавил из себя Витька. - Ой, не могу! Безбашенный, а ты пятёрку получил?
- А то! - сквозь смех выдавил из себя Пашка. - Мы, безбашенные, такие!
- Пацаны! - вытянул вперёд руку Валька. - Смотрите, вонючка тоже смеётся!
Вершина айланта, поднявшаяся уже заметно выше ограды, раскачивалась будто под порывами ветра, и действительно казалось, что дерево смеётся.
Вот только не было в тот день никакого ветра в Грозном.
Ни малейшего.
- Что с тобой? - спросила Светлана за ужином. - У тебя глаза какие-то сумасшедшие.
- Да так, - сказал Виктор, - вспомнилось кое-что.
На самом деле он был ошеломлён: воспоминаний такой силы у него ещё не было. Это даже трудно было назвать воспоминаниями: он как будто заново прожил давно прошедший день - день, когда ему было четырнадцать, а не пятьдесят пять. Да и как прожил - вспомнил всё, мельчайшие подробности и ощущения, даже запахи. Мало того - он прожил этот день не только за себя, за Витьку Михеева, по прозвищу Муха. Он прожил его и за Кулька, и за Тапу. Это была какая-то фантастика. Так не могло быть.
Но так было.
- Вспомнилось, - участливо проговорила Света. - Знаю я, что тебе вспоминается…Витя, может, закажем Павлу ещё картину?
Спросила и замерла. Но Виктор повёл себя не как обычно. Посмотрел по сторонам, вздохнул и снова уставился в тарелку.
- Ещё? Три штуки уже заказали. Три картины! Вон висят. Немалые деньги, между прочим. А он даже не отреагировал никак!
- Витя! - растерялась жена. - Витя, да как же он мог отреагировать? Ты же сам настоял, чтоб нашей фамилии не было!
Виктор отставил тарелку, схватил кружку с чаем. Отхлебнул большой глоток, поперхнулся и согнулся в кашле.
- Витя, - тихо сказала Светлана. - Хочешь, я от себя закажу?
Глава 4
Павел Тапаров открыл ноутбук и, путаясь в пароле, снова открыл электронную почту. Он делал это сегодня, наверное, десятый раз - заходил в почту и перечитывал одно и то же короткое письмо. Потом закрывал ноутбук, шёл на кухню и молча курил, глядя перед собой бессмысленным взглядом. И так весь вечер, с тех пор, как Анна позвала его к компьютеру.
- Павлик, посмотри, что тут…
Он нехотя оторвался от мольберта: перепиской давно занималась жена, он и не помнил, когда последний раз заглядывал в почту. Не хотелось и сейчас, но было что-то в голосе Ани такое, что заставило его удержаться от вопросов. А когда прочитал письмо, вопросы задавать стало бессмысленно. Не потому, что они исчезли, просто ответить на них было некому.
Письмо состояло из трёх коротких фраз.
"Добрый день, Павел! Я бы с удовольствием приобрела у Вас картину под номером 48. Кроме того, хочу, если можно, сделать заказ. Сюжет на Ваше усмотрение, лишь бы в нём присутствовал скверик у музучилища. Сообщаю свои координаты для переговоров. С уважением, Светлана Михеева".
Адрес, телефонный номер, число.
Всё.
Павел включил вытяжку и затянулся очередной сигаретой.
Михеева. Света Михеева. Совпадение? Да нет, не может быть, иначе, почему "музыкальный" скверик. Тогда почему только она, без Витьки? Разошлись? А фамилия? Впрочем, это ерунда - фамилию она могла и оставить. Но тогда, почему так официально? А если не одна?.. И что, Муха не знает о письме? Или это такой ход, чтоб он не догадался…Господи, сколько вопросов. Муха, Муха, сколько лет.
Голова чуть заметно закружилась, тихо прошелестел смутно знакомый голос, и Павел Андреевич Тапаров провалился в бездонный колодец времени.
К вечеру стало ещё холоднее, сухой и колючий воздух буквально обжигал горло.
Пашка поднял воротник пальто и натянул повыше шарф. Стало легче, но ненадолго: от дыхания шарф сначала повлажнел, а потом начал покрываться сосульками. Ну и мороз, наверное, минус двадцать. Вот тебе и южный город! Хотя, если уж совсем честно, такое бывает редко. Даже очень редко. Но бывает!
- Вот же колотун! - пробурчал Валька. - Как только они там стоят! Обалдеть!