Едва лишь Брайан высадил их напротив Сентинел-тауэрс, близнецы ринулись к лифту, чтобы поскорее выставить рождественские подарки от родственников на интернет-аукцион. Подержанные айпэды были до смешного отсталыми от новейших технологий и не годились для продвинутых нужд Брайана-младшего и Брианны. Планшеты лежали на дне черного полиэтиленового пакета. Там же находился шарф, который Руби связала для внука, и автобиография Тони Блэра с надписью на первой странице: "Брианне в день Светлого Рождества от бабушки Ивонн".
Поппи задержалась и попыталась с помощью взгляда передать Брайану, что считает его самым неотразимым мужчиной в мире и ей невыносима разлука с ним.
В половине четвертого утра Брайан-младший услышал, как открылась дверь в комнату Поппи и зашумела вода в душе.
Поппи фальшиво напевала:
- Я стала частью себя!
Брайан-младший разозлился. Он ударил кулаком в стену и испугался при мысли, что способен на самом деле убить Поппи.
В глубинах интернета Брайан-младший уже нашел способ, как заставить кого-то "исчезнуть" и остаться непойманным.
Глава 44
Сестра Спирс велела Еве снять ночную рубашку. Она хотела обследовать тело пациентки, дабы выявить пролежни.
Ева как могла прикрыла наготу покрывалом.
- Я знала людей, умерших от декубитуса, миссис Бобер, - подбодрила медсестра. - Если за пролежнями не следить, они могут привести к некрозу, образованию язвы, а в финале и к ампутации. - Она приподняла лодыжки Евы и критическим взглядом изучила пятки. Затем переместилась к ягодицам и закончила осмотр ощупыванием локтей. Сестра Спирс, по-видимому, слегка разочаровалась, не найдя никаких пролежней. - Наверное, вы пользуетесь хорошим защитным кремом.
- Нет, - сказала Ева, - но я знаю об опасности пролежней и поэтому не забываю двигаться и менять позы.
Когда пациентка оделась, медсестра измерила ее давление и нахмурилась, увидев результат, хотя тот не выходил за рамки нормы. Затем вставила термометр в ухо Евы и снова нахмурилась, посмотрев на показатель. Убрав градусник, сестра Спирс спросила:
- Как поживает ваш кишечник?
- Мой хорошо, а ваш? - вежливо ответила Ева.
- Я рада, что вы способны на такую беззаботность, миссис Бобер, учитывая обстоятельства. По словам вашей матери, супруг ваш живет в пристройке с другой женщиной.
- В сарае.
- Ваша мать также рассказала, что при необходимости воспользоваться уборной вы сооружаете то, что сами называете "Белым путем", и считаете этот самый путь продолжением своей постели. Это правда?
- Да, правда. Белый путь и есть продолжение моей постели. Если я прострелю вам череп и он разлетится на куски, сестра Спирс, как правильнее рассматривать пулю: саму по себе или как продолжение пистолета? - Ева вспомнила этот пример из подслушанной однажды за завтраком дискуссии о квантовой физике между Брайаном и Брайаном-младшим. Спор закончился падением банки с вареньем из рук мужа на пол.
Сестра Спирс хмуро делала пометки в карте Евы.
- Я бы хотела прочесть, что вы там написали, - сказала Ева.
- Боюсь, эти заметки - конфиденциальная информация, - отрезала медсестра и отодвинула карту подальше от Евы.
- Вы ошибаетесь, сестра Спирс, - возразила Ева. - По закону пациент вправе читать свою карту.
- Я пришла к заключению, что вы недостаточно умственно здоровы, чтобы ознакомиться с диагнозом. Это может спровоцировать у вас психический срыв.
- Я физически и умственно здорова.
- Психические больные, как правило, считают себя полностью здоровыми.
- Значит, вы хоть так, хоть этак правы? - усмехнулась Ева.
- В этом вопросе мне послышался оттенок паранойи, - насторожилась сестра Спирс.
- Вы достаточно квалифицированы, чтобы диагностировать психические заболевания? - поинтересовалась Ева.
- У меня нет соответствующего образования, но хватает личного опыта. В моей семье был случай психической ненормальности, этого не нужно стыдиться, миссис Бобер.
Ева почувствовала холодок страха.
- И вы из своего личного опыта вывели, что я психически нездорова?
- Я отправлюсь в больницу и сообщу врачам, что, по-моему, у вас своего рода нервный срыв. Опять же, миссис Бобер, не бойтесь. Подобными расстройствами страдали многие выдающиеся люди. Вспомните Черчилля, Алистера Кэмпбелла, Леса Денниса.
- Но с моей психикой все в порядке! - настаивала Ева.
- Медицина продвинулась далеко вперед с тех пор, как бедный мистер Черчилль страдал от депрессии и называл ее "черная собака, которая всегда со мной". Изобретены чудодейственные препараты, и всего через несколько недель вы снова станете собой. Сможете встать с постели и присоединиться ко всем нам.
- А я не хочу к вам присоединяться.
Сестра Спирс надела темно-синий дождевик и аккуратно протянула ремень через коричневую кожаную шлевку.
- Я непременно к вам еще зайду. До свидания, миссис Бобер.
Пять минут спустя, услышав снизу голос матери и звук захлопнувшейся входной двери, Ева крикнула:
- Мама!
На подъем по лестнице у Руби ушло больше времени, чем обычно, и, дойдя до кровати Евы, она тяжело дышала.
Ева не хотела расстраивать мать, но откровенный разговор назрел. Ева спросила:
- Значит, ты побеседовала с медсестрой?
- Да, - кивнула Руби. - Спирс рассказала о докторе Бриджесе. Представляешь, он уже три дня не ходит на работу - как-то повредил нос анимированным пинцетом.
- Автоматизированным, - исправила оговорку Ева. - И Спирс не следовало сплетничать о врачах.
- Ей не по вкусу этот чернокожий доктор. Проказзо говорит, что он натуральный лентяй. Ну ведь медики все такие и есть, согласна?
- Нет, они не такие.
- Я бы ни за что в мире не согласилась на работу Спирс. На все эти тошнотворные вещи, что ей регулярно приходится делать. Она описала несколько самых запущенных случаев. Отвратительно, какими только гадостями бедняжка не вынуждена заниматься.
- Ты насплетничала ей о Брайане и Титании, что они якобы живут в пристройке.
- Но я ведь не могла сказать, что они живут в сарае, разве нет?
- И зря ты проболталась о Белом пути.
- Но все давным-давно знают о твоем Белом пути, - возразила Руби.
- Все?
- Ну, все, с кем я знакома. Сказать по правде, Ева, все думают, что это сумасбродство с твоей стороны.
- А ты, мама? Ты сама как думаешь? Что это сумасбродство?
Руби печально покачала головой и вздохнула:
- Я думаю, что никогда тебя толком не знала и никогда не узнаю. Никто из нас больше тебя не знает, дочка. Мы все хотим, чтобы к нам вернулась прежняя Ева.
- Прежняя Ева мне не нравилась. Она была несчастной трусихой.
- Тебе давно пора сменить обстановку. За четыре месяца небось наотдыхалась. Неужели тебе не хочется встать, принять душ, вымыть волосы этой твоей овощной штукой…
- Травяной, - поправила Ева.
- …одеться потеплее и пройтись со мной по магазинам? В парке уже появились подснежники. Я могла бы позаимствовать у Стэнли инвалидную коляску. Ты стала легкая как пушинка, мне будет не тяжело тебя везти. Я присмотрю за тобой, Ева.
- Ты не понимаешь, да, мама? Считай меня огромной гусеницей. Я окукливаюсь здесь, в этой комнате.
Руби стало неловко.
- Ты говоришь глупости, перестань!
- Но однажды я сброшу кокон, - мечтательно улыбнулась Ева. - Я с нетерпением жду этого момента. Интересно, какой бабочкой я окажусь?
- Одинокой, если продолжишь нести вздор в том же духе.
Руби спустилась и обнаружила внизу Титанию, опорожняющую стиральную машину. Вещи любовников тесно переплелись, скрутившись в узел. Одна из рубашек Брайана поглотила ночную сорочку Титании.
- Значит, вы не на работе? - спросила Руби.
Титания, считавшая Руби рекордсменкой по недалекости, терпеливо ответила:
- Очевидно, нет, раз я здесь, на кухне, позиционируясь в трех измерениях. Даже в четырех, если считать время.
Кивнув в сторону лестницы, Руби вздохнула:
- Ей становится все хуже. Только что сказала, будто она - огромная гусеница.
Титания выпучила глаза:
- Вы уверены, что она не сказала что-то вроде "у меня заусеница" или "принеси мне гусятницу"?
- Знаю, что я не молоденькая, но я своими ушами точно слышала, как она заявила: "Я огромная гусеница".
- То есть насекомое?
- Вот-вот.
- Очень по-кафкиански, - пробормотала себе под нос Титания.
- Передадите Брайану, когда он вернется с работы, что Ева теперь считает себя гигантской гусеницей?
- О да, с радостью передам, - кивнула Титания.
- Пойду-ка я домой, - решила Руби. - Мне что-то нехорошо. - Надев пальто и шляпу, она вдруг спросила: - Титания, что будет с Евой, если я умру?
- Мы справимся.
- Вы будете ее кормить? - уточнила Руби.
- Несомненно.
- Стирать ее одежду, менять простыни?
- Конечно.
- Мыть ее?
- Да.
- Но ведь вы не будете ее любить, вы и Брайан, правда?
- В мире и без нас хватает любящих ее людей.
- Но она нуждается в материнской заботе, - надтреснутым голосом настаивала Руби. - А если я отправлюсь в объятия Иисуса, за ней же некому будет присматривать как положено, верно?
- Мне кажется, Александр всерьез любит Еву, - утешила Титания.
Руби подхватила пустую хозяйственную сумку и сказала:
- Вы про секс, а я говорю о любви.
Титания провожала взглядом удаляющуюся по коридору Руби и думала, что та явно одряхлела за последнее время. Старуха нетвердо держалась на ногах, плечи поникли. Возможно, имело смысл предложить Руби сменить туфли-лодочки на кроссовки.
Открыв дверь, Брайан учуял запах карри, своего любимого блюда. Титания суетилась у плиты, поджаривая индийские лепешки. Все поверхности, которые можно было отполировать, сверкали. В дочиста вымытой кухне слегка пахло отбеливателем. На накрытом на двоих столе стоял букетик подснежников и открытая бутылка бургундского. Натертые до блеска бокалы отражали свет люстры.
Брайан приподнял крышку кастрюли и спросил:
- Что это, курица?
- Нет, козленок, - отозвалась Титания. - Пока не забыла: твоя жена нынче считает себя огромной гусеницей. Мерзким насекомым.
У доктора Бобера был чувствительный желудок. Он почувствовал, как аппетит улетучился, и опустил крышку на место.
- Огромная гусеница? - гадливо повторил Брайан. - А ты не могла подождать с насекомыми, пока я поем?
Глава 45
Назавтра спозаранку явился Барри Вутон с женщиной, которую представил Ивонн как "новую знакомую".
Ивонн, чья "смена" выпала на утро, проводила парочку наверх в комнату Евы, болтая на ходу. Словно служанка в костюмной драме, она объявила от двери:
- Мистер Барри Вутон и мисс Ангелика Хедж.
Ева села в кровати и обратилась к Барри:
- Значит, вы по-прежнему в этом мире?
Барри рассмеялся:
- Ага, благодаря вам.
Ева посмотрела на мисс Хедж, ожидая, что гостью представят как подобает.
- Ей нравится, когда ее зовут Ангел, - не заставил себя ждать Барри. - Она ловила такси на вокзале и сказала мне: "Выглядите очень веселым для февральского утра", а я ответил: "Ну, это все благодаря чудесной Еве Бобер", и тогда она захотела с вами познакомиться.
Ангелика была миниатюрной хрупкой девушкой с очень короткой стрижкой. Обильный макияж не скрывал совиных черт ее лица. Она протянула Еве руку без маникюра и тонким голосом пролепетала:
- Для меня большая честь познакомиться с вами, миссис Бобер. Думаю, это настоящее чудо, что вы спасли Барри жизнь.
- Она святая, - подтвердил Барри.
Ангелика продолжила:
- Но берегитесь… Помнится, то ли Конфуций, то ли Платон говорил, что если спасти человеку жизнь, он станет вашим навеки.
- Ну, я бы не стал возражать, но не знаю, что скажет Ева, - развел руками Барри.
Ева слегка улыбнулась и, скромно вздохнув, позволила Ангелике жать ей руку немного дольше, чем полагалось.
- Это ваша свекровь открыла нам дверь? - спросила Ангелика.
- Ивонн, - кивнула Ева.
- А сколько Ивонн лет?
- Лет? Точно не знаю. Семьдесят пять? Семьдесят шесть?
- Она живет здесь?
- Нет, приходит три-четыре раза в неделю.
- А ваши дети уже взрослые?
- Им по семнадцать, - сообщила Ева, недоумевая, почему эту девушку так интересует, сколько кому лет. Неужели она аутистка и зациклена на числах?
- А вам, сколько лет вам?
"Точно аутистка", - решила Ева, а вслух спросила:
- А сколько дадите?
- Никогда не умела определять возраст людей. Вы можете быть моложавой шестидесятилетней дамой или сорокалетней женщиной, выглядящей старше своего возраста. Трудно угадать, тем более сейчас, когда существует ботокс.
- Ну, мне пятьдесят, и я именно на столько и выгляжу.
- И как давно вы здесь живете?
- Двадцать шесть лет, - не стала скрывать Ева, думая: "Она когда-нибудь угомонится?"
- Барри сказал, что вы прикованы к постели. Это так ужасно.
- Нет, я не прикована к постели, и в этом нет ничего ужасного.
- Вы такая храбрая! А вашего мужа зовут Брайан?
- Да.
- А сколько ему лет?
- Пятьдесят пять.
В комнату вошла Ивонн и спросила:
- Не хотят ли твои гости освежиться, Ева? У нас есть чай, кофе, горячий шоколад и, конечно же, всякие прохладительные напитки. Думаю, я могла бы по-быстрому сообразить какие-нибудь легкие закуски.
Ева едва не спрыгнула с кровати, чтобы придушить Ивонн и сбросить ее с лестницы.
Барри и его подруга благодарно повернулись к Ивонн и хором сказали:
- Горячий шоколад.
От такого единодушия оба засмеялись, Барри усадил Ангелику на испачканный супом стул, сам примостился на полу, и оба уставились на Еву. Та откинулась на подушки. Ивонн неспешно спускалась по лестнице, не подозревая, что Ева считает секунды до того момента, как незваные гости окажутся по другую сторону входной двери.
Потом приключились тридцать пять томительных минут, начавшихся с того, что Ивонн протянула Барри и Ангелике чашки с обжигающе-горячим шоколадом, а гости тут же выронили их, едва прикоснувшись к раскаленному фарфору.
Коричневая лава расплескалась по ногам Барри и залила белые доски пола. Нейлоновые носки гостя мигом впитали обжигающую жидкость, и Барри завопил от боли. Ивонн засуетилась, пытаясь остановить поток захватывающего пол шоколада комком туалетной бумаги.
- Холодная вода! Опустите ноги в холодную воду! - кричала Ева, но никто ее не слушал.
Перекрывая стоны Барри и попискивание Ангелики, Ивонн вопила, тыча пальцем в Еву:
- Не виноватая я, в этой комнате вообще не на что поставить хоть что-нибудь! Зачем тебе понадобилось избавляться от мебели?
Ева попыталась остудить обличительный пыл, с улыбкой сказав:
- Подсказочка, Ивонн: когда снова соберетесь давать кому-то в руки фарфоровые чашки с кипятком, предварительно обеспечьте этих несчастных асбестовыми перчатками.
- Подсказочка, Ева? - заорала Ивонн. - Я тебе тоже подскажу! Лентяйкам, которые прохлаждаются в постели, целыми днями пялясь на собственный пупок, не стоит насмехаться над теми, кто занят делами! Лучше бы я осталась дома. Сегодня даже не моя очередь присматривать за тобой! Сегодня черед Руби! Но у твоей матери опять весьма кстати "разыгралась мигрень". А я, между прочим, жду посылку с Амазона! Там книга Алана Титчмарша "Когда я был мальчуганом", причем удалось разыскать первое издание с автографом! Теперь у меня будут все книги Алана. Я оставила в дверях записку курьеру, чтобы он положил посылку в угольную яму, - но ведь вполне может оказаться, что рассыльный не умеет читать по-английски!
- А что такое угольная яма? - встряла Ангелика.
- Такая яма, куда кладут уголь, - недружелюбно пояснила Ивонн.
- А вам разве не хочется спросить, сколько угольной яме лет? - съязвила Ева.
- И сколько же?
- В этом году исполнится шестьдесят.
Последовали несколько минут суеты: кто-то подтирал пол, кто-то снимал одежду и умащал обожженную кожу мазью, извлеченной Ивонн из огромной сумки. Пока Ивонн искала ночную рубашку достаточно большого размера, чтобы налезла на Барри, и застирывала носки и брюки пострадавшего, Ангелика принялась с ним беседовать, начав с сакрального:
- Сколько тебе лет, Барри?
- Тридцать шесть, - ответил он. - И не говори, что я выгляжу старше, - я и сам знаю. Все дело в ночном графике. Спать днем не получается. С одной стороны наяривает "Massive Attack", а с другой - что-то из классики. Я просил соседей сделать потише, но они оба сволочи. Этажом выше живет кто-то на высоких каблуках, а подо мной обитает постоянно гавкающий пес. Никогда не переезжайте в новостройки. Неудивительно, что я вконец отчаялся. Наверное, не постучись я к Еве, лежала бы сейчас моя голова в пакете из супермаркета, верно, Ева?
- Возможно, - не стала возражать Ева.
- Говорю тебе, эта женщина - святая. Кто еще откроет дверь безнадежному никчемушнику, каким был тогда я?
- Самаритяне? - пробормотала себе под нос Ева.
- Хорошо просто знать, что в этом мире существует неравнодушный человек, который вместо того, чтобы сладко спать, готов побеседовать ночью с незнакомцем.
Ева шепотом объяснила Ангелике:
- У меня не было выбора. Он вломился в дом силой.
- А во сколько это случилось? - пожелала знать Ангелика.
- В двадцать семь минут четвертого утра, - ответил Барри.
- И что вы почувствовали в первый миг, когда отчаявшийся незнакомец ворвался в вашу спальню? Тревогу, испуг, возмущение?
- Ну, определенно, я была удивлена.
- Она заслуживает медали или чего-то подобного.
- Значит, вы относите себя к сердобольным женщинам?
- Не совсем, - выдавила Ева, сердобольно мечтая стукнуть мучительницу по голове.
Каждый нерв натянулся от раздражения, гнев ворочался внутри, словно пробуждающийся от спячки медведь. Она попыталась отвлечься от реальности и переключиться на что-то другое. Вообразила, будто прогуливается по пляжу греческого острова. Слева искрится Эгейское море, а всего в нескольких шагах справа стоит роскошная вилла. Но спустя несколько секунд пришлось сдаться и вернуться в спальню, к прежней пытке.
Барри продолжал нудить:
- Я много с кем подружился по компьютеру. С людьми навроде меня, которым тоже хочется покончить с собой. Отличные ребята, мы здорово развлеклись.
- Я часто чувствую, что жизнь не стоит того, чтобы жить, - поддержала его Ангелика. - У тебя есть адрес этого сайта?
Барри порылся в кармане и вытащил небольшой красный блокнот. Открыв на чистой страничке, он старательно написал адрес. Затем повернулся к Еве и спросил:
- А Брайан-младший дома? Я хотел сказать ему отдельное спасибо за помощь и все такое. Не возражаете, если я поделюсь вашими координатами с моими новыми друзьями?
- Барри, нет! - простонала Ева.