- Вы слишком скромная, Ева, люди должны узнать, какая вы героическая женщина, - возразил он. - Нечего вам прятать свой свет под чем бы там ни было.
- Ивонн! - закричала Ева.
Свекровь долго-долго черепашьим шагом поднималась по лестнице и наконец просунула голову в спальню.
- Ивонн, Барри и его подруга уходят. Не вернете ли ему одежду?
- Она еще не высохла, - возразила Ивонн. - Я только сейчас закинула ее в сушилку. Если Барри наденет мокрое, у него будет воспаление легких.
Из последних сил стараясь говорить спокойно, Ева сказала:
- Это миф, увековеченный пенсионерами старшего возраста. Нельзя подхватить пневмонию только из-за того, что надел влажные носки и брюки. Я полдетства провела во влажной, а то и в мокрой одежде. Я спала в комнате с тазиком в углу, потому что хренова крыша протекала. Так что, Барри, спускайтесь-ка вместе с Ивонн и Ангеликой, надевайте свою влажную одежду и уходите!
Барри был близок к тому, чтобы разрыдаться, - он-то думал, что Ева его друг. Потрясение оказалось сильным.
Ангелика выключила лежащий в нагрудном кармане толстовки маленький диктофон фирмы "Сони".
Ивонн обратилась к невестке:
- Давненько мы не видели мистера Гнева, а, Ева? И в этот раз явлению мистера Гнева нет оправдания. Я давно счет потеряла родственникам, друзьям и знакомым, которые заболели воспалением легких лишь из-за того, что недостаточно просушивали свою одежду!
- И именно из-за этого мифа нам приходилось мириться с гребаным бельем, которое постоянно висело по всему дому! - сорвалась на крик Ева. - В понедельник стирка, во вторник сушка перед камином, в среду сборка, в четверг глажка, а в пятницу и субботу окончательная просушка. Только в воскресенье белье наконец-то убирали в шкаф, а в понедельник начинали все по новой! И каждый гребаный день мы с матерью мучились. Жили словно в китайской прачечной!
- Ладно, мне пора возвращаться к работе, - подала голос Ангелика.
- Я тебя подброшу, - печально предложил Барри.
- До свидания, Ева, возможно, некоторое время мы не увидимся, - сухо сказала Ивонн. - Твои слова сильно меня обидели. Да что там, я оскорблена до глубины души.
- Барри, вы чудесно выглядите, совсем другой человек, - опомнилась Ева. - Простите, я вела себя как свинья. Если будете проезжать мимо и заметите меня у окна, помашите мне, пожалуйста. Я буду рада видеть свет ваших фар в темноте - как доказательство, что вы все еще живы.
- Вы замечательная женщина, Ева, - размяк Барри. - Я хочу купить вам подарок. Что вы любите?
- Все что угодно. Все, что бы вы ни выбрали, Барри, я приму с благодарностью.
Ева смотрела, как отъезжают Барри и Ангелика.
Через несколько минут из дома вышла и Ивонн.
Ева смутилась, увидев, как тяжело, хромая, ступает свекровь. Вязаную шапку Ивонн надела задом наперед, и Ева подумала было открыть окно и указать пожилой даме на эту оплошность, но побоялась, как бы та не сочла, будто невестка над ней издевается.
Прошло три дня, Ивонн ни разу к ним не заглянула, и Брайан пошел проверить, в чем причина.
Он вернулся обеспокоенным и сообщил:
- Мама помешалась на Алане Титчмарше. Угрожает сделать его своим наследником. Она была совсем ненакрашена, и сначала я ее даже не узнал. - Брайан грустно подытожил: - Похоже, и она выживает из ума.
Глава 46
На следующий день в кабинет Брайана заглянула миссис Хордерн:
- Ваша жена на первой полосе "Меркьюри".
Брайан схватил местную газету и увидел на первой странице расплывчатую фотографию сидящей в кровати Евы. Заголовок гласил: "МУЖЧИНУ СПАСЛА "СВЯТАЯ"".
На третьей странице Брайан прочитал:
Местная жительница Ева Бобер (50) с Боулинг-Грин-роуд, Лестер, по словам собиравшегося покончить с собой водителя такси Барри Вутона (36), обладает неким "уникальным даром".
"Она спасла мне жизнь, - заявил дородный таксист (см. фото вверху справа). - Она святая".
Над заметкой было напечатано мутное фото Барри, похожего на разъевшегося Винни-Пуха.
С растущим скептицизмом Брайан продолжил чтение:
"В пятницу вечером я был в отчаянии, - рассказал Барри корреспонденту "Меркьюри" Ангелике Хедж в своей чисто прибранной квартире в Артур-корте, Гленфилд-Эстейт. - Я впал в уныние и думал, что моя жизнь никчемна". На глазах Барри выступили слезы, пока он перечислял беды, которые ввергли его в столь отчаянное состояние. "Я переехал собственную собаку Синди, у меня отключили отопление, бандиты изрезали кожаные сиденья в моем кэбе, и я истратил целое состояние на объявления в разделе знакомств, но жену так и не нашел". Затем Барри поведал, как его "потянуло" к дому миссис Бобер. "Она прикована к постели, и я часто видел, как она ранним утром сидит у окна. Я уже ехал к железной дороге, чтобы положить голову на рельсы, когда почувствовал, как что-то буквально тянет меня к ее дому. Время было полчетвертого утра, но я позвонил в дверь".
Из дальнейшего Брайан узнал, что его самодурка-жена - "ангел", "спасительница", "чудотворица" и "святая". А он сам, Брайан Бобер, - "семидесятипятилетний физик-ядерщик", и у них "восемнадцатилетние тройняшки, Поппи, Брианна и Брайан-младший". Брайан сразу же написал электронное письмо главному редактору газеты.
Сэр,
Я желаю выразить свое негодование по поводу вашей статьи на третьей полосе о моей жене, Еве Бобер. В ней слишком много ложных и неточных данных. Например, я не физик-ядерщик. Я работаю в области астрономии, и мне пятьдесят пять. В моей профессии существует обязательный возраст выхода на пенсию, и мне ни в коем разе не позволили бы работать в семьдесят пять. Также я не являюсь отцом тройняшек. Упомянутая в материале Поппи просто гостит у нас и не относится к моим потомкам. Далее, моя жена совершенно точно не "ангел", не "спасительница", не "чудотворица" и не "святая", равно как и не "прикована к постели". Она решила не покидать кровать по личным причинам.
В надлежащее время с вами свяжутся мои адвокаты.
С уважением, доктор Брайан Бобер, бакалавр естественных наук, магистр естественных наук, доктор философии Оксфордского университета.
Нажав на "Отправить", Брайан тут же сорвался с места и поспешил к Титании, чтобы показать газету. Та смеялась, пока читала статью, и чуть не зашлась в легкой истерике, дойдя до пассажа о возрасте Брайана.
Когда Брайан сообщил, что отправил письмо главному редактору газеты, Титания воскликнула:
- Дурак! Теперь это будет расти как снежный ком.
Один из юных интернов Титании, Джек Бокс, вставил:
- Это уже в Твиттере. Хэштег - "ЖенщинаВКровати". Хотите почитать?
Брайан и Титания никогда прежде не писали в Твиттере, равно как и не читали его.
Пальцы Джека Бокса забегали по клавиатуре.
- За последний час уже три твита, - сообщил он.
Брайан приник к экрану.
"Ева Бобер святая? Вот уж не думаю, она - шлак и отстой".
"Мне нужна твоя помощь, Ева, я хочу убить себя, где ты?"
"Умри! Брайн Бобьер! Зчм ты ищо жыв в 75! ядирная инергея убъет нас всех! и изуродываит нашых дитей!!!"
- Ненавижу интернет, Тит, - вздохнул Брайан. - А Ева переживает? Нет, ей плевать на мои страдания.
Он продолжил любопытствовать.
"#ЖенщинаВКровати, ты это читаешь? Хотел бы я оказаться в кровати с тобой на пару. Выглядишь спортивно".
Внезапно на экране высветилось сообщение: "Появился 1 новый твит".
Джек Бокс кликнул мышью, открыв запись от GreenMan2478:
"#ЖенщинаВКровати, я понимаю твою жажду восстановить духовность. Помни, мы все сделаны из звезд, но ты покрыта звездной пылью. Удачи, сестра!"
- Звездная пыль, черт побери, - проворчал Брайан. - Если бы Ева была покрыта нелетучими остатками сверхновой, долго бы она не протянула.
К десяти вечера твитов набралось уже сто пятьдесят семь, а к шести утра следующего дня их число увеличилось втрое.
Один Твиттерянин задал простой вопрос: "А почему она в кровати?" - и ответы на него посыпались из разных уголков Земли.
Глава 47
На следующий день, в пятницу, на крыльцо поднялась парочка с регионального телеканала, желавшая взять у Евы интервью.
Открывшая дверь Руби мигом сориентировалась:
- Я ее мать, Руби Сорокинс. - Она узнала корреспондента. - А вы Дерек Плимсолл. Я ваша большая поклонница, каждый вечер любуюсь вами в новостях.
Это было правдой - Руби и в самом деле являлась верной и восторженной почитательницей маститого телевизионщика. Когда-то Дерек был красив, стремителен и обаятелен и смешно шутил в конце шестичасовых новостей. Текли годы, и Руби день за днем смотрела, как в его черные волосы прокрадывается седина, а тело раздается, но обозреватель по-прежнему носил приталенные костюмы пастельных тонов и пестрые галстуки. Во время интервью с политиками он вел себя очень уважительно. И никогда не злился, если собеседники увиливали от вопроса, - не то что инквизиторствующий Джереми Паксман. Дерек походил на старого приятеля, и когда он говорил: "Спокойной ночи, Ист-Мидлендс, встретимся завтра", Руби кивала телевизору: "Да, до завтра, Дерек".
Спутница корреспондента, державшая камеру на штативе, представилась:
- А я Джо.
Девушка не понравилась Руби: из тех же причудниц, что и Поппи, - ярко-алая помада и армейские башмаки. Руби не понимала современной молодежи.
Она пригласила визитеров в кухню и извинилась за несуществующий беспорядок.
Дерек сморщил загорелый нос и поинтересовался:
- Чем это так восхитительно пахнет?
- Пеку пирог, - с готовностью ответила Руби.
- Пирог! - радостно изумился Дерек, погрозил Руби пухлым пальцем и спросил: - Уверены, что у вас в духовке не кекс?
Старушка залилась смехом, прикрыв лицо руками:
- Чтобы у меня да в духовке секс? - Она привзвизгнула: - Мне семьдесят девять лет! Уже и матку вырезали!
- Готов поспорить, в свои молодые годы вы были страшной кокеткой, Руби, - галантно сказал Дерек. - О, всего одна мысль о вас, дорогая, и я уже возбуждаюсь.
Джо закатила глаза:
- Вот видите, с чем мне приходится мириться? Со старомодным пошляком!
- Мы с вами оба - люди старой формации, да, Руби? - отмахнулся Дерек. - Раньше ох как классно было обмениваться шуточками с сексуальным подтекстом без риска попасть в лапы полиции нравов.
- Нынче я вообще боюсь рот открыть, - подхватила Руби. - Такое впечатление, будто каждой фразой я кого-то оскорбляю. Ума не приложу, как теперь называть темнокожих.
- Темнокожими, - решительно сказала Джо. - Называйте темнокожих темнокожими.
- Не-е, мы ж цветные, а? - изобразил карибский акцент Дерек.
Пока Руби разливала чай, Дерек восторгался сервизом:
- Чайник, молочник, сахарница, фарфоровые чашки и креманки! А серебряные ложки с апостолами!..
Руби была рада, что в дом наконец-то заглянул человек, умеющий ценить милые мелочи жизни.
Джо настроила камеру, пробормотала "Освещение хорошее" и включила запись.
- Могу ли я задать вам несколько вопросов о вашей дочери? - спросил Дерек.
- Конечно, - кивнула польщенная Руби. Она всегда мечтала попасть на телеэкран.
Дерек указал на напарницу:
- Джо проденет вам микрофон под одежду, так что глядите в оба - она играет за другую команду.
Руби недоуменно воззрилась на телевизионщика.
- Он пытается сказать, что я лесбиянка, и намекает, что я могу проявить к вам сексуальный интерес, - перевела Джо.
Руби слегка испугалась.
- Все нормально. Руби, - успокоил поклонницу Дерек. - У нашей Джо есть, как они это называют, "партнер на всю жизнь", сейчас она не в поиске.
Руби подкрасила губы алой помадой, Джо прикрепила ей на воротничок микрофон-пуговицу, и интервью началось.
- Нужно проверить звук, - предупредил Дерек. - Миссис Сорокинс, что вы ели на завтрак?
- Две чашки чая, хлопья, яйцо, бекон, колбаски, пудинг с патокой, поджаренный помидор, бобы, грибы и тост, - без запинки перечислила Руби.
А наверху Ева очнулась от беспокойного сна. Ее преследовал Майкл Паркинсон.
Поборов сонливость, она занялась обычными делами: встряхнула одеяло, взбила подушки и села поближе к окну. В глаза ей бросился припаркованный напротив микроавтобус "мерседес" с огромной надписью на боку "СЕГОДНЯ В ИСТ-МИДЛЕНДС", а из кухни донеслись чьи-то бубнящие голоса.
- Мама! - крикнула Ева, явственно различив дребезжащий тембр матери.
Спустя секунду открылась кухонная дверь.
- Эти чертовы ступеньки станут моей погибелью! - Руби ввалилась в комнату и грузно плюхнулась на стул. - Почему бы тебе не купить лифт? Я не могу ходить туда-сюда по пять-шесть раз на дню.
- Кто там внизу? - поинтересовалась Ева.
- Дерек Плимсолл с лесбиянкой.
Ева недоумевающее смотрела на мать.
- Дерек Плимсолл. Ты его знаешь. Его по телевизору показывают, в новостях. В конце выпуска он всегда шутит и собирает бумаги.
Ева кивнула.
- В общем, там он и какая-то лесбиянка. Я только что дала им интервью. - Руби потрогала прицепленный к воротничку микрофон.
- Неужели ты выиграла в лотерею аккумулятор?
- Нет, мы говорили о тебе.
- Обо мне?! - изумилась Ева.
- Ну да, о тебе, - подтвердила Руби. - Дерек Плимсолл читает "Меркьюри", как и все в графстве. Вот и захотел взять у тебя, по его собственным словам, "расширенное интервью для спецвыпуска".
Ева вскочила в кровати и затопала ногами по матрасу:
- Категорическое нет! Я лучше собственную блевотину слопаю! Иди вниз и скажи им, что я против.
- А волшебное слово?
- Пожалуйста! - заорала Ева.
Руби не привыкла, чтобы дочь на нее кричала, и всхлипнула:
- Я-то думала, ты обрадуешься. Это же телевидение, Ева. Значит, ты действительно особенная. Я не могу спуститься и сказать Дереку, что ты отказываешься от интервью. Он очень расстроится, возможно, его сердце даже будет разбито.
- Ничего, справится, - буркнула Ева.
Руби тяжело встала со стула.
Вернувшись на кухню, Руби громким шепотом сообщила Дереку:
- Говорит, что нет, она отказывается, и для нее проще съесть собственную рвоту. - Повернувшись к Джо, старуха добавила: - У нас одно время была собака, которая так делала… омерзительно! Я ужасно обрадовалась, когда псина сдохла.
Улыбка Дерека померкла.
- Руби, я не могу уйти, не побеседовав с Евой. Я весьма опытный и уважаемый журналист. У меня есть профессиональная гордость. Поэтому, мэм, не соблаговолите ли снова сходить наверх и сообщить вашей дочери, что я брал интервью у каждой знаменитости, попадавшей в Ист-Мидлендс. Я вел бой с тенью с Мохаммедом Али, задавал Нельсону Манделе откровенные вопросы о его прошлой террористической деятельности и, да упокой Господь ее душу, флиртовал с принцессой Дианой. - Он наклонился и доверительно шепнул Руби на ухо: - Богом клянусь, она заигрывала со мной в ответ. Я чувствовал, что будь она без свиты, и мы бы выпили вместе, а потом… кто знает, что могло бы случиться? Я был готов, она была готова… - Он замолчал и похотливо подмигнул Руби.
Та восторженно замерла. А затем заговорщицки кивнула и отправилась обратно.
Ева нетерпеливо ждала отъезда микроавтобуса, но услышала только мать, болтающую с лестницей:
- Хорошо тебе, лесенка, стоишь себе и стоишь, а мне приходится по тебе вверх-вниз карабкаться. Да, знаю, ты поскрипываешь, но ты хотя бы деревянная. А когда поскрипываю я - скрипят мои живые косточки, и жуть до чего больно.
Еву это не удивило. Мать постоянно разговаривала с предметами обихода. Только вчера Ева стала свидетельницей, как Руби упрашивала: "Ну же, утюжок, побереги парок, мне еще три Евиных ночнушки надо прогладить".
Руби оперлась о косяк, силясь восстановить дыхание.
Ева стояла на кровати, взирая на мать сверху вниз.
- Ну? Почему они еще здесь?
- Ты не можешь сказать "нет" Дереку Плимсоллу! - прохрипела Руби. - Он брал интервью у принцессы Дианы, когда голубушка еще была жива!
Джо просматривала на экране камеры интервью с Руби. Алая помада создавала впечатление, будто губы старушенции перепачканы кровью.
Руби говорила:
- Ева всегда была немного странной. Не один год мы думали, что у нее с головой не в порядке. Представляете, она разыгрывала пьесы в саду, используя игрушечного кролика для немых ролей. Могла целый день так дурачиться, а я только изредка выходила посмотреть, что она там делает. Брала с собой вязание, чтобы время с пользой скоротать. Кстати, кролик играл из рук вон плохо.
Джо обратилась к Дереку:
- Нельзя использовать общие планы. Старуха так расставила ноги, что видны ее огромные трусы.
Джо была уже до чертиков сыта. Любовь к киноправде сподвигла ее на изучение кинематографии в Голдсмите, но Джо надеялась работать с Майком Ли и импровизирующими профессиональными актерами, а не с простыми людьми. Перед камерой "уличные" безнадежно мямлили и без конца скатывались на клише вроде "такой кошмар", "мы были в шоке", "я еще не до конца осознал произошедшее" и - затасканное до дыр - "я на седьмом небе".
Через пять минут, когда Ева так и не спустилась, Дерек сказал:
- Хватит зря терять время, я иду наверх. Давай, за мной!
Дерек слегка нервничал. В прошлом он пережил несколько неприятных неожиданностей, например когда спросил у стотрехлетнего мужчины, в чем секрет его долголетия, а тот выкрикнул: "Дрочка!" Медленно поднимаясь по лестнице, журналист насвистывал бодрящий мотивчик из "Изгоняющего дьявола".
- Мы шагаем по тонкому льду, Дерек, - предупредила Джо, плетясь следом и снимая на ходу.
Одолев все ступеньки, Дерек прошипел Руби, застывшей в дверном проеме:
- Прочь с дороги, вы заслоняете кадр!
И протиснулся в комнату, отпихнув Руби.
- Сногсшибательный кадр, как ты отшвыриваешь старушку, Дерек, - прокомментировала Джо.
Увидев Дерека Плимсолла и незнакомку с камерой на плече, Ева завопила:
- Мама, не пускай их! Закрой дверь!
Руби не знала, что делать. Джо тоже растерялась, ей не нравилось происходящее. Симпатичная женщина в видоискателе была явно напугана, но Джо прежде всего удивилась яркости абсолютно белой комнаты. Освещение было превосходным, и телевизионщица не считала возможным выключать камеру, а потому настроила баланс белого и продолжила снимать.
Ева нырнула под одеяло, продолжая кричать:
- Мама! Мама! Звони Александру! Его номер в записной книжке!
Джо все же исхитрилась снять лицо жертвы, прежде чем та накрылась с головой.
В кадр вошел Дерек и объявил:
- Я в спальне женщины по имени Ева Бобер - или, как называют ее десятки тысяч людей, Святой Из Пригорода. Меня пригласила в дом мать Евы, миссис Сорокинс, но сама святая - стеснительная и нервная особа, и она попросила, чтобы ее лицо не снимали. Программа "Сегодня в Ист-Мидлендс" с уважением отнеслась к ее просьбе. Итак, вот этот бугор на кровати и есть Ева.