В остальном же прогулка развивалась как обычно. Пруд, подмокшая тропинка вдоль сетчатого забора, грохочущий проспект и дребезжащий старыми компостерами автобус - в общем, все крупные объекты окружающей обстановки были настолько знакомыми, что перемещение в пространстве превратилось в полностью механический процесс, никак не влиявший на внутреннее состояние. Между тем именно это состояние и стало главным содержанием трех часов, затраченных Мариной на путешествие. Волнение по поводу пропущенных занятий, щекочущее ожидание предстоящей встречи и еще какое-то странное ощущение, которое Марина приписала не до конца прошедшему похмелью, создавали совершенно удивительное и незнакомое сочетание. Шуршание будничных мыслей совсем стихло. Главным же было даже не сознание, а почти физическое ощущение того, что настоящая жизнь наконец-то началась или, как говорят романтически настроенные сантехники, забила ключом.
* * *
Дима положил руку на спинку сиденья и наклонился к Марине. На лицо его падал отраженный капотом свет ртутного фонаря. От этого света кожа Димы приобрела болотно-русалочный оттенок - возможно, виноваты были покрывавшие лобовое стекло капли мелкого дождя, - а глаза как-то нездорово блестели. В душе Марины мелькнуло секундное отвращение, тут же уступившее место чему-то совсем другому, теплому и сосущему. Вообще-то она думала, что это случится еще в кинотеатре, и даже пару раз хотела взять на себя инициативу, но Дима глядел на экран с таким неподдельным вниманием, что Марина позволяла себе только осторожно смотреть на него сбоку и тихо умиляться проступавшему на взрослом лице детскому восторгу, когда на белой простыне проецировался результат очередного спецэффекта. В итоге волшебный момент отдалился на несколько часов, но начатое Димой движение ясно показало, что Марина совершенно не ошиблась - ни в ожиданиях, ни в выбранном типе поведения.
- Васек, - тихо сказал Дима, и Марина ощутила легкий запах выпитого им в буфете кофе. - А давай целоваться?
Такая постановка вопроса обескуражила. Марина даже хотела обидеться, но потом вдруг поняла, что грубость слов вызвана лишь смущением и еще, возможно, желанием принести в отношения что-то оригинальное. Эта последняя мысль особенно тронула Марину. Она всегда ощущала в себе стремление к чему-то необычному, придающему сладким переживаниям привкус исключительности.
- А давай, - сказала Марина. Она еще успела подумать, что не совсем сумела удержать игривую интонацию, впустив в произнесенные слова нервное придыхание, но тут Димины губы прикоснулись к ее губам, и думать стало совсем не о чем и незачем, и впервые за эту неделю из жизни Марины ушло всякое ожидание. Она совершенно растворилась в происходящем, пытаясь не упустить из внимания ничего - нужно было уловить и игру Диминых губ и языка, и осторожное движение его левой руки, неожиданно покатившейся по круглому Марининому бедру, и легкие прикосновение пальцев его правой руки к затылку, и вдруг ставший слышным стук его сердца.
Целовались они долго, не отрываясь, и Дима постоянно выдумывал новые движения, отчего хотелось целоваться еще и еще. Пару раз он шмыгнул носом, но Марина это почти не заметила и совершенно не обиделась.
Наконец Дима отпустил ее и откинулся на спинку сиденья. Марина с улыбкой смотрела на него. Секунду-другую хотелось вернуть его и двинуться дальше, но потом она решила, что торопиться им совершенно некуда.
- Домой поедем? - спросила Марина.
- Пожалуй, - сказал Дима, кашлянув. - Или ты не хочешь?
- Да нет, - сказала Марина. - Пора уже.
- Хорошо, - сказал Дима.
А потом они еще целовались - на крыльце перед Марининым домом.
Первый снег
Утро встретило Андрея холодом. Он попытался пошевелить замерзшими пальцами ног, но так и не понял, удалось ему это или нет. Просыпаться было страшно. Под закрытыми веками расплывались радужные круги - верный признак того, что окончательное пробуждение принесет мучительную головную боль. Впрочем, пугало не это, и даже не то, что саднило правое ухо и скула - похоже, была драка, - а то, что горизонт событий скрывал непроницаемый туман алкогольной амнезии. От вчерашнего дня осталось только какое-то смутное ощущение, расшифровать которое было совершенно невозможно.
В общем, хотелось заснуть, но желание это казалось неосуществимым. Андрей несколько раз глубоко вдохнул холодный воздух. В нем присутствовал приятный привкус сырости. Видимо, ночью выпал первый снег. Это обстоятельство странным образом придало Андрею решимости, и он открыл глаза. Увиденное ошеломило.
Андрей лежал на левом боку, спиной к стене и лицом к окну, поэтому перед ним предстала сразу вся комната.
Она не отличалась богатством интерьера. Кроме кровати, в комнате были только стоявший под голым окном старый советский телевизор и помещавшееся в углу такое же дореволюционное кресло с продавленным безвестными пассажирами сиденьем. В этом нехитром обрамлении дотлевали угольки пылавшего недавно пожара страсти.
На телевизоре Андрей увидел красный свитер - он совсем недавно решил отказаться от темных тонов в своем гардеробе. Рядом с телевизором лежали носки, а находившиеся чуть ближе к кровати джинсы и трусы окончательно обозначали траекторию вчерашнего путешествия. Впрочем, все это - за исключением, правда, трусов - было совсем обычным и в целом соответствовало стандартному сценарию похмельного пробуждения в Никитиной квартире. Неожиданной была другая линия одежды, с пугающей однозначностью принадлежавшая девушке. На кресле отдыхали светло-серая кофточка и белая майка. Рядом с креслом примостились джинсы и нейлоновая горка то ли чулок, то ли колготок. И совсем близко - так, что можно было дотянуться, не вставая с кровати, - на полу лежали черные трусики. Легкую карикатурность картине придавал свисавший с люстры лифчик - Андрей с мрачным удовлетворением отметил, что чувство юмора не изменяет ему даже под напором алкоголя.
Пугаться вроде бы было совершенно нечего, но одно обстоятельство безжалостно бодяжило дегтем медовую сладость пробуждения. Та главная победа, которой так ждал и о которой столько мечтал Андрей, засыпая и дома, и в гостях, прошла совершенно незамеченной, и даже нельзя было сказать, что все это случилось именно с ним. Вспомнились порнографические картинки, где к голому женскому телу приклеивалась улыбающаяся мордашка Бритни Спирс.
Вздохнув, Андрей медленно перевернулся на спину и посмотрел вправо. Рядом с ним лежала светловолосая девушка. Лицо ее разглядеть не удалось - она спала, уткнувшись носом в подушку. Анатомические подробности нежного тела были скрыты тощим покрывалом, но под куском темной ткани угадывалась почетная стройность. Это, как ни странно, расстроило Андрея еще больше.
"Проебал", - подумал он, мрачно улыбнувшись великолепному каламбуру.
То ли вызванные этой мыслью колебания эфира, то ли движения Андрея разбудили его спутницу. Она шевельнулась, что-то пробормотала, потом поднялась на локтях - взгляд Андрея естественно соскользнул к сверкнувшим в образовавшейся темной пещере соскам, - улыбнулась и сказала:
- Привет.
Дыхание ее было несвежим.
- Привет, - сказал Андрей и сел, повернувшись к девушке спиной и спустив ноги на ледяной пол.
- Ты куда? - спросила она.
- В туалет, - сказал Андрей. Встав с кровати, он поднял с пола трусы и джинсы и стал одеваться.
- Как спалось? - спросила девушка.
- Отлично, - сказал Андрей, натягивая свитер.
- Ой, - сказала она, перевернувшись на спину и потягиваясь. - Мне тоже. Принеси попить.
- Ладно, - сказал Андрей и вышел из комнаты.
Обычно Андрей просыпался намного раньше всех. Эта привычка приносила ему не меньше шестидесяти неприятных минут, заполненных муками одинокого похмелья в ожидании пробуждения товарищей. Но вчерашнее приключение, видимо, утомило Андрея больше обычного. Когда он вышел на кухню, там уже сидели Никита, Олег и Внучок. Они молча пили чай.
- Доброе утро, - сказал Внучок вошедшему Андрею.
- Здравствуйте, - ответил Андрей, подходя к окну.
Снега выпало очень много. Казавшийся вчера невыразимо унылым двор как-то сразу облагородился. Угловатые "ракушки", железный волдырь паутинки и квадрат песочницы похорошели и уже не вызывали вдруг вспомнившегося гнетущего ощущения полной ненужности, словно слой замерзшей воды придал их странной жизни смысл. Впрочем, Андрей подумал, что, как только снег ляжет окончательно и перестанет быть хорошей новостью, все вернется на место. Поморщившись - то ли от головной боли, то ли от избытка яркости, - он отошел от окна и сел на остававшуюся свободной табуретку.
Никита, Внучок и Олег смотрели на него с разнокалиберными улыбками - Внучок вроде бы что-то понимал, Никита, казалось, ждал объяснений, а Олег, похоже, завидовал.
- Сколько времени? - спросил Андрей, наливая чай себе чай.
- Двенадцать, - сказал Никита.
Андрей сделал большой глоток. Помолчали.
- Ну? - спросил наконец Внучок.
- Что? - спросил Андрей.
- Ничего, - сказал Внучок. - Как телка?
- Отлично, - сказал Андрей. - Насколько я понял.
- Ну, мы тоже поняли, - сказал Никита. - Голосистая девка.
Внучок и Олег хихикнули.
- А че было-то? - спросил Андрей, виновато улыбаясь.
- Браво, Вася, браво, - сказал Олег, по привычке тиражируя масс-культурные штампы.
- Не помнишь, что ли? - спросил Внучок.
- Вообще почти ничего, - сказал Андрей. - Даже как ее зовут, не помню. И кто морду мне разбил.
- Ну, - сказал Внучок. - Будет рассказ.
- Когда? - спросил Андрей.
- Что "когда"? - спросил Внучок.
- Рассказ когда будет? - спросил Андрей.
- Сейчас. - Внучок вдруг растянул последний слог и внимательно посмотрел Андрею через плечо.
Андрей обернулся. В дверях кухни стояла девушка. Она была в джинсах и майке. Кофточка и, насколько Андрею удалось разглядеть, лифчик остались в комнате.
- Привет, - сказала она.
- Привет, - ответили все.
Андрей молча отвернулся и сделал еще один глоток.
Девушка подошла к нему сзади, наклонилась, обняла за шею и спросила:
- Может, вам завтрак приготовить?
- Спасибо, - сказал Никита. - Не надо. Не из чего.
- Понятно, - сказала девушка. - А можно мне в душ?
- Конечно, - сказал Никита.
Она ушла в ванную.
- Василиса ее зовут, - сказал Внучок.
- Откуда взялась-то она? - спросил Андрей, когда из ванной донесся шум душа.
- Это тебя надо спросить, - сказал Никита.
- Курить-то есть у нас? - спросил Олег.
- Чего курить? - спросил Внучок. По его интонации Андрей понял, что вчера не только пили. "Ох, ё", - подумал он.
- Сигарет пока что, - сказал Олег с улыбкой.
- Погоди курить, - сказал Никита. - И так тошно. Башка трещит.
- Да, - сказал Внучок. Допив чай, он улыбнулся Андрею: - Из метро она взялась. Ты, точнее, ее приволок.
- Как? - спросил Андрей, глядя в стол.
- А вот это уже действительно у тебя надо спросить, - сказал Внучок и, улыбнувшись, добавил: - Клевая телка.
- А морду мне кто побил? - спросил Андрей.
- Ну ты даешь, - сказал Олег. - И это не помнишь, что ли?
- Да ничего не помню, - сказал Андрей. - Помню только, как портвейн из супермаркета выносили.
- Ясно, - сказал Внучок. - Морду тебе водила побил.
- Да он, скорее, только начал, - сказал Никита. - Если б не мы, ты б в больнице проснулся, наверное.
- А че было-то? - спросил Андрей.
- Концерт был, - сказал Никита.
- Сидели пили, как люди, во дворе, - сказал Внучок.
- А почему не дома? - спросил Андрей.
- Так ты же орал, что на воздухе надо сидеть, - сказал Олег. - А не как крысы, по норам.
Никита хихикнул, Внучок улыбнулся.
- Ну? - сказал Андрей.
- Допили, еще за одной пошли, - сказал Внучок.
- Сколько выпили-то? - спросил Андрей.
- Две, - сказал Внучок. - Вроде немного. Но вы еще пивком с Олегом разогревались в дороге. Короче, ты уже в кондиции был.
- Догадываюсь, - сказал Андрей.
- Догадливый, - сказал Никита.
Теперь хихикнул Олег.
- Вышли на дорогу, - сказал Внучок. - Тут-то в тебя бес и вселился.
Олег и Никита захохотали.
- То есть? - спросил Андрей.
- Выскочил ты на разделительную полосу и стал машины пинать, - сказал Внучок. - Орал еще что-то. Слюни из тебя фонтаном летели.
- Чего орал? - спросил Андрей.
- Про Знамя Победы орал, - сказал Олег. - Про СССР и про бесцельность происходящего.
- Проповедь читал, - сказал Никита.
- Ну и, короче, "мерс" ты один попинал, - сказал Внучок. - Он остановился, оттуда командир вышел плечистый. И тебя стал пинать.
- И? - спросил Андрей.
- Ну а мы командира попинали слегка, - сказал Внучок и поглядел на свой правый кулак. Андрей заметил кровавые отметины на грубых Внучковых костяшках, - Несильно, с миром отпустили. Он, правда, грозился найти нас.
- Да, - сказал Олег и как-то сразу потемнел.
- Не ссы, - сказал Внучок.
- А потом? - спросил Андрей.
- Потом за портвейном пошли, - сказал Никита.
- Покупать? - спросил Андрей.
- Ну ты-то, конечно, орал, что унести его надо, - сказал Внучок. - На весь магазин орал. Охранника посылал, тебя Олег увел. Купили, короче. Домой собрались.
- И? - спросил Андрей.
- А ты стал в метро рваться, - сказал Олег.
- Зачем?
- Карточку хотел купить, - сказал Никита. - На пять поездок.
- Почему? - спросил Андрей. Он уже забыл про чай.
- Кто б знал, - сказал Внучок. - Орал, что карточка тебе нужна. Морда вся в крови.
- И в метро пошли? - спросил Андрей.
- Пошли, - сказал Олег.
- Зачем? - спросил Андрей.
- А концерт дальше смотреть, - сказал Никита. - Второе отделение. Такое нечасто увидишь.
- Да уж, - сказал Внучок.
- И что в метро? - спросил Андрей.
- Ну мы тебя вперед пустили, - сказал Внучок. - Сами чуть сзади шли. Не хотелось нам с ментами общаться лишний раз.
- Ну? - спросил Андрей.
- Ну, - сказал Внучок, - Мы даже зайти не успели, а ты уже навстречу нам вываливаешь. С телкой этой.
- Васей, как ты ее нам представил, - сказал Олег.
- Времени уже почти час был, - сказал Внучок. - Ну и, короче, сказал, что поезд последний ушел, и ей переночевать негде.
- А вы? - спросил Андрей.
- Ну а чё мы? - сказал Внучок. - Никите спасибо скажи за хлеб-соль.
Олег повторил последние слова, убрав из них две начальные буквы. Внучок засмеялся.
- Спасибо, - сказал Андрей. - За все хорошее.
- Пожалуйста, - сказал Никита. - Ты только это, давай отправь ее куда-нибудь. Хорошего помаленьку.
В этот момент как раз открылась дверь ванной. Андрей оглянулся. Василиса улыбнулась ему и пошла в комнату.
- Куда ее отправить? - спросил Андрей.
- Ну не мне же еще и это решать, - сказал Никита.
В подъезде уютно пахло мочой.
- Какие дела утром в субботу? - спросила Василиса, когда за ними закрылась дверь.
- Важные, - сказал Андрей. Сунув руки в карманы куртки, он стал спускаться по лестнице.
- Травкой, что ли, торгуете? - тихо спросила Василиса, подхватив его под локоть.
- Да, - сказал Андрей. - А иногда героином.
- Правда? - спросила Василиса.
Андрей ничего не ответил.
- Что-то ты не разговорчивый сегодня, - сказала Василиса.
- Я всегда такой, - сказал Андрей.
- Вчера мне так не показалось, - сказала Василиса.
- Странно, - сказал Андрей.
В дверях подъезда они столкнулись с милиционером. Андрей на секунду испугался, но потом понял, что тот просто идет домой с дежурства. Милиционер проехался глазами по Василисе и прошел мимо.
- Козел, - сказала Василиса, когда они выбрались из подъезда. - Не люблю я ментов.
- Зря, - сказал Андрей.
- А ты любишь, что ли? - спросила Василиса.
- Конечно, - сказал Андрей.
Василиса хмыкнула.
На улице то ли от яркого света, то ли от холодного воздуха сильнее заболела голова. Впрочем, это могло просто показаться. В Никитиной квартире головная боль была неотъемлемым, естественным элементом, фоном всего происходящего, а вот в первое в году свежее снежное утро она совершенно не вписывалась.
Андрей медленно спустился с крыльца, Василиса по-прежнему держалась за его локоть.
- Слушай, а сколько у тебя девушек было? - спросила она, когда они свернули за угол дома.
- Не помню, - сказал Андрей. Фраза эта всплыла из глубин подсознания и как-то автоматически трансформировалась в механические движения речевого аппарата, мыслительные зоны коры головного мозга совершенно не участвовали в процессе словообразования. За последние три года у Андрея выработался нехитрый условный рефлекс.
- Да ладно? - сказала Василиса.
- Ладно, - сказал Андрей.
- А я помню, - сказала Василиса.
- Сколько у тебя девушек было? - спросил Андрей.
- Нет, - Василиса хихикнула, - сколько мальчиков было.
- Понятно, - сказал Андрей.
Они миновали кирпичный бастион помойки, обогнули шеренгу "ракушек" и вышли на проспект.
- Сказать? - спросила Василиса.
- Что? - спросил Андрей.
- Сколько мальчиков у меня было, - сказала Василиса.
- Не стоит, - сказал Андрей.
- Почему? - спросила Василиса.
- Не знаю, - сказал Андрей.
- Боишься, что ли? - спросила Василиса и сразу добавила: - Не бойся, глупый. Ты был лучшим.
Андрей улыбнулся.
- Еще бы, - сказал он.
Василиса неожиданно остановилась и, развернув Андрея к себе лицом, прижалась к низу его живота.
- Слушай, поехали лучше ко мне, - сказала она. - У меня дома сейчас никого.
- Зачем? - спросил Андрей. От Василисы пахло шампунем и зубной пастой. В смеси с запахом снега это было очень приятно.
- Затем, - тихо сказала Василиса, сделав изящное вращательное движение тазом.
- Не могу, - сказал Андрей.
- Да ладно, - сказала Василиса. - Вчера же мог.
- Не в этом смысле, - сказал Андрей и, развернувшись, пошел в сторону метро.
- А в каком? - спросила Василиса.
- Дела, - сказал Андрей.
- Эх, - сказала Василиса, - А когда у тебя первая девочка была?
Андрей ухмыльнулся. Сделав короткую паузу, он ответил:
- В тринадцать лет. В деревне дело было.
- Да? Ну ты даешь. А у меня только в семнадцать. Ну и с пятнадцати лет я это… - Василиса сложила свободную руку в кулак, сделала несколько вертикальных движений и хихикнула.
- Замечательно, - сказал Андрей.
- Но ты меня вчера удивил, - сказала Василиса.
Они прошли вдоль двух кирпичных пятиэтажек, миновали шеренгу торговых палаток и оказались возле расплескивавших пассажиров и горячий воздух дверей метро. Андрей автоматически бросил взгляд на расположенный с противоположной стороны проспекта супермаркет.
- Пришли, - сказал он.
- А ты внутрь не пойдешь со мной? - спросила Василиса.
- Так карточки нет у меня, - сказал Андрей. - Не купил я вчера ее.
Василиса улыбнулась.