- Ну пока, - сказала она и, приподнявшись на носках, поцеловала Андрея в губы.
- Пока, - сказал Андрей.
Василиса секунду смотрела на него, потом повернулась и пошла к метро. Андрей уже стал прикидывать, где бы купить сигареты, когда Василиса вдруг вернулась.
- Я же телефон твой не записала, - сказала она.
- Запиши, - сказал Андрей.
Василиса порылась в сумочке, достала блокнот и ручку, и Андрей продиктовал ей свой семизначный код. Убрав блокнот, Василиса еще раз поцеловала Андрея и скрылась в метро.
Андрей немного постоял, размышляя о текущем моменте, потом вздохнул и пошел к супермаркету.
Все получилось само собой - шесть недель тренировок не прошли даром. Андрей отошел от крыльца магазина на традиционные пять метров, закурил и достал из кармана банку, на боку которой вместо красного быка было выведено красивое название "Адреналин Раш". Андрей несколько секунд разглядывал ее. Несмотря на то что название добычи стало более откровенным, ожидаемый кайф не пришел - победа далась слишком легко. Была только головная боль, тошнота и смутная тоска то ли по тому, что Василиса ушла, то ли по тому, что она вообще объявилась. Эти ощущения сложились в парадоксальную комбинацию апатии и желания сделать что-нибудь более серьезное. Андрей посмотрел по сторонам. Ближайшая урна была на крыльце магазина. Тихо выругавшись, Андрей вернулся и бросил закрытую банку в угловатое зеленое ведро на ножках.
На душе стало совсем погано. К тому же промокли ботинки, а опять посыпавшиеся мелкие снежинки неприятно щекотали лицо. Поежившись, Андрей побрел в сторону Никитиного дома.
Последнее "П"
Марину первый снег обрадовал. Впрочем, радует он почти всегда и почти всех, если, конечно, его выпадение не вызывает новые профессиональные трудности, как, например, у дворников, или не прерывает любимое занятие, как у тех же грибников.
Марина за грибами не ходила, а снег лопатой разгребала последний раз в детском саду. Сама она этого не помнила, но в серванте у мамы стояла стереоскопическая коробочка, и, приложив выпуклые пластиковые линзы к глазам, внутри можно было увидеть пятилетнюю улыбающуюся Марину, сидящую на красной лавке с пластмассовой копией совковой лопаты в ручках. Впрочем, Марина уже давно не заглядывала в выпуклое прошлое. Стереоскопическая картинка навевала мучительную и очень неприятную грусть, причем особенно сильно действовали на нервы удивительно чистые сугробы, окружавшие скамейку, и видневшиеся на заднем плане щербатый бетонный забор и нижние этажи снесенной два года назад пятиэтажки.
Впрочем, сейчас в коробочку можно было заглянуть без особого ущерба для душевного равновесия. Вот уже шесть недель по утрам в субботу у Марины было удивительно хорошее настроение. Сегодня же оно еще и было подсвечено белизной заоконного пейзажа. Марина с минуту рассматривала посвежевшие окрестности пруда, потом потянулась, улыбнулась - совсем как в песне про таинственного капитана - и пошла в душ, шлепая по холодному линолеуму босыми ногами.
Так началась очередная суббота. Главным украшающим элементом была именно ее очередность. Может, кому-то она и показалась бы неприятной, безусловно, определенную негативную окраску этому прилагательному придавал реликтовый страх эпохи позднего СССР. Но Марина толком не помнила то волшебное время и поэтому не видела ничего плохого в том, что субботнее утро было таким же, как и шесть предыдущих, - если не считать, конечно, выпавшего ночью снега. В очередности крылась уверенность в себе, в нем, в мире, во вчерашнем, сегодняшнем и завтрашнем дне. Причем уверенность эта странным образом не требовала оформления сложными речевыми конструкциями. Марина едва ли удивилась бы, если бы ей сказали, что за шесть недель она сильно изменилась, но сказать, в чем именно заключались эти изменения, она бы не смогла.
Хотя одно изменение Марина отслеживала внимательно. Выбравшись из освежающих объятий душа, она встала на весы. Масса ее тела за последнюю неделю уменьшилась еще на восемьсот граммов. Марина не задумывалась над точностью весов, она просто радовалась приятному превращению. За шесть недель она сбросила восемь килограммов, и не радовать это не могло. Марина провела ладонями по ставшему почти плоским животу, подтянувшимся ягодицам и разом поплотневшим бедрам. Злобный оскал шкалы весов теперь казался веселой улыбкой. Марина подмигнула белому квадрату весов, быстро оделась, причесалась и вышла из ванной.
Дома никого не было. Мама отправилась в очередной железнодорожный круиз, папа гостил у институтского товарища, о чем Марине второй раз сообщила лежавшая на кухонном столе вчерашняя записка. Марина скомкала листок, выбросила его в мусорное ведро и поставила чайник. Монтень покрутился вокруг Марины, потом понюхал свою пустую тарелку и уселся возле холодильника. Его пришлось согнать, чтобы достать йогурт. В последнее время она ела мало - аппетит ее неожиданно поскромнел. Светка как-то сказала, что это из-за курения. Марина тогда подумала, что импульсивные, необдуманные решения приносят только радость. И стала курить еще больше.
Позавтракав молочным продуктом, Марина приготовила кофе и пошла в свою комнату. Она еще не представляла, как проведет субботу, но это ничуть не омрачало ее настроение. Марина поставила чашку на стол, включила компьютер, заправила кровать. Еще раз выглянула в окно - на улице опять шел снег. Оживила колонки музыкой, села в кресло и стала пить кофе. Она уже собиралась посвятить ближайшее время уборке, когда вдруг зазвонил телефон.
Совсем недавно Марина почти наверняка облилась бы кофе, но теперь к ней пришла столь необходимая для победы уверенность в себе. Она поставила чашку с островом Сахалин на стол, спокойно встала, подошла к телефону и сняла трубку на третьем звонке.
- Алло, - сказала Марина. Вообще-то Дима не звонил в субботу утром, но Марина почему-то была уверена, что это он, и вложила в стандартное телефонное приветствие весь свой боевой опыт. Она попыталась замаскировать радость от неожиданного звонка раздражением по поводу раннего времени, а благодарность за вчерашний вечер должно было укрыть легкое нетерпение, изображавшее насыщенность Марининого графика. Увы, оценить интонационный шедевр по достоинству было некому. Тревога оказалась ложной.
- Привет, - сказала Светка и через секунду разрыдалась.
Марина никогда раньше такого не слышала.
Выйдя из подъезда, Марина ненадолго остановилась под бетонным козырьком, прислушиваясь к изменениям в природе. Дома она никак не могла решить, подразумевает ли выпадение первого снега переход на зимнюю форму одежды. В конце концов Марина оставила длинное черное пальто, купленное в прошлом году на Черкизовском рынке, до лучших времен. Все же первый снег - это еще не зима. К тому же Марина подозревала, что, после того как объем ее талии уменьшился, пальто будет смотреться неудачно. Поэтому она надела короткую кожаную куртку, подкрепив ее не толстую броню темным вязаным свитером "с горлышком", приобретенным неделю назад уже под новые Маринины габариты (в прошлую субботу она с мамой долго ходила по магазинам, обновляя гардероб). Решение оказалось правильным. Постояв у дверей подъезда, Марина поняла, что не замерзнет. Конечно, воздух казался намного холоднее, чем вчера, но свитер компенсировал изменение температурного режима.
Марина поприветствовала возвращавшегося с рынка соседа, двадцатисемилетнего программиста Ваню, обсудила с ним первый зимний привет, улыбнулась и спустилась по бетонным ступенькам на покрытый снежной кашей асфальт. Потом вспомнила о Светкином звонке, сразу посерьезнела и быстро пошла к палатке, чтобы купить сигарет.
Старуха в пуховом платке на работу не вышла, у нее тоже был выходной, и ничто не омрачило процесс приобретения бело-голубой пачки "Парламента". Сегодня ее цветовая гамма казалась особенно гармоничной. Марина редко баловала себя целой пачкой, финансовое положение по-прежнему было неустойчивым, но накануне папа, отправляясь в гости, оставил на столе возле записки два сторублевых билета. Может, был в хорошем настроении, а может, это была плата за молчание. Правда, Марина и так никогда не обсуждала с мамой папино поведение, но вчера, обнаружив возле записки деньги, она лишний раз убедилась в том, что выработанный уже давно стереотип поведения оказался правильным и с папиной точки зрения.
Через минуту Марина вышла к пруду. Вода в нем потемнела, утки, вяло рассекавшие сероватые волны, сосредоточенно и как-то мрачно смотрели прямо перед собой, полностью игнорируя старушку, спустившуюся к воде с батоном в руках. Пруд, как многие искусственные водоемы в черте города, не замерзал, и утки на зиму не улетали, используя для пропитания специально обученных местных жителей, но сегодня они, похоже, жалели о том, что предали вековую традицию, излучая своим видом презрение к себе и окружающим.
Марина закурила. Вообще-то Светка, давясь слезами, просила приехать как можно быстрее, сказала, что еле пережила ночь и может что-нибудь сделать. Но, во-первых, Марина совершенно ясно понимала, что делать подружка ничего не будет, а во-вторых, ужасно не хотелось замазывать свежее улыбчивое утро чужими никчемными соплями. А еще Марина не любила курить на ходу, когда нельзя полностью сосредоточиться на волшебно-противоестественном процессе вдыхания дыма. Поэтому она неторопливо расправилась с сигаретой, поглядывая на круживших рядом прохожих и стараясь не думать о предстоящем.
Бросив наконец окурок в воду - раньше молодые и неопытные утки подплывали к обгоревшей торпеде, надеясь найти пищу, но сегодня и они были не в настроении, - Марина еще немного просто подышала свежим воздухом. Руки слегка замерзли. Она подумала о том, что все же стоило прихватить перчатки, сунула покрасневшие кисти в противоположные рукава, соорудив перед грудью современный вариант муфты, и, чуть сутулясь, пошла к автобусной остановке. Под ногами хлюпал снег.
Светка выглядела симметрично, и из-за этой симметрии лицо ее стало совершенно нереальным, напоминая фотографический портрет, разрисованный озорным старательным дошкольником, в распоряжении которого были только красный и синий фломастеры. Начал он с носа, превратив аккуратный Светкин клювик в большой синеватый эллипсоид, потом взялся за глаза, решив обрамить их иссиня-черными кругами, совершенно идентичными по форме и цвету, и, наконец, основательно поработал над губами, увеличив их раза в два. Стало ясно, почему так изменился голос Светки - причиной тому было не только пережитое потрясение, но и произошедшие органические изменения.
Впервые увидев лицо подруги, Марина с трудом подавила подскочивший к горлу смешок. Стараясь не смотреть на Светку, она зашла в прихожую и стала медленно раздеваться, надеясь, что потом следы вчерашней стычки Светки с Костиком перестанут казаться столь комичными.
- Кто там? - крикнул из большой комнаты Светкин папа.
- Марина, - ответила Светка.
- Здравствуйте! - громко сказала Марина, снимая сапоги.
Светкин папа вышел в прихожую, посмотрел на Марину, мрачно поздоровался и ушел обратно. Есть ли дома Светкина мама и чем она занимается, было непонятно.
- На кухню? - спросила Марина, надев тапки.
- Ага, - сказала Светка. - В комнате Сашка сидит.
Светка молча поставила чайник, села на табуретку. Марина села на диван-уголок, положила руки на стол. Помолчали, слушая шум разогревающейся воды.
- Вот такие дела, - сказала Светка и улыбнулась, зло и почему-то немного виновато. При этом Марина заметила, что правый передний зуб Светки уменьшился раза в два.
- Что случилось-то у вас? - спросила она, отвернувшись к окну.
Светка усмехнулась, встала, сняла закипевший чайник.
- "Что случилось"! - сказала она, доставая из шкафчика чашки, сахарницу и заварник, - Не видно?
- Ты меня ругаться, что ли, позвала? - спросила Марина.
- Нет, - сказала Светка. - Извини.
Она налила чай в одну чашку, вторая осталась пустой.
- А ты? - спросила Марина, накладывая сахар.
- Губы болят, - сказала Светка, садясь на табуретку.
- Зачем же чашку достала? - спросила Марина.
Светка пожала плечами.
- Ну так что случилось? - снова спросила Марина.
- Побил он меня, - сказала Светка и всхлипнула.
Марина отхлебнула чай, поморщилась, посмотрела на стоявший на тумбочке рядом с плитой радиоприемник с логотипом Coca-Cola. Приемник молчал. Такое случилось впервые.
- За что? - спросила Марина.
- Да не за что, - ответила Светка, - а за кого.
- И за кого? - спросила Марина. Она быстро просмотрела архивы последних бесед со Светкой, но ничего криминального обнаружить не сумела.
- За Сашку, - сказала Светка. - Ну, не за брата, конечно. Друг у него есть, Сашка.
- У него? - спросила Марина. - А ты тогда при чем?
- Ну он с нами на дачу ездил в прошлый раз, - сказала Светка. - На той неделе. Ты еще не поехала.
Марина кивнула и улыбнулась. Неделю назад Дима водил ее в театр. Постановка была странной. Большую часть действия по сцене бегали близкие к истерике люди в белых балахонах. Понять, что их так взволновало, было почти невозможно, но мысль о том, что вот сейчас Светка пьет водку на даче, а Марина, вместо того чтобы работать бесплатным приложением, сидит в мягком кресле рядом с Димой, а потом будет пить горячий шоколад в каком-нибудь кафе, а потом поедет домой на его машине, придавала всему происходящему удивительную сочность и как-то согревала.
- Ну, - сказала Марина. - Ездил он с вами на дачу. И что?
- "И что", - повторила Светка, - И ничего. Я напилась сильно. А Костик еще сильнее.
- И? - спросила Марина, хотя все уже было понятно.
- А Сашка не очень сильно напился, - сказала Светка.
- Понятно, - сказала Марина. - В общем, подсуетился мальчик?
Эта фраза далась ей с трудом. Воспоминание о театре разом потускнело. Театры театрами, а ее мальчик пока еще не подсуетился, и это было неприятно. Марина вдруг подумала…
- Ну да, - сказала Светка.
…что папа вернется только завтра вечером, а мама во вторник…
- Почему же он тебя тогда не побил? - спросила Марина.
…и можно позвонить Диме и немного его удивить. Время…
- Тогда он не заметил ничего, - сказала Светка.
…пожалуй, пришло. Красавица Элен, наверное, с этим бы согласилась.
- А как узнал? - спросила Марина.
- Как узнал? - почти крикнула Светка, и глаза ее неожиданно засияли.
- Тише, - сказала Марина. Неожиданно ей подумалось, что, может, и хорошо, что никто еще не подсуетился, но она тут же прогнала ненужную мысль. В конце концов…
- Этот ублюдок сам ему сказал, - сказала Светка, шмыгнув носом и осторожно вытирая слезы.
…Светка сама виновата. А Марине нужно… Да и друзей Диминых…
- И он поверил? - спросила Марина. - Костик?
- Поверил. - Светка всхлипнула, кашлянула. - Поверил. Еще бы. Поверил.
…Марина никогда не видела, хотя иногда…
- И что? - спросила Марина. - Когда узнал?
… он говорил про какого-то Рому…
- По ходу, позавчера, - сказала Светка. - А вчера звонит мне, все как обычно, давай встретимся, приезжай. Я и не догадывалась. Я же пьяная была, понимаешь?
…который страдает от недостатка женского внимания. И даже вроде бы…
- Понимаю, - соврала Марина.
…не прочь и мужского внимания перехватить. При этом…
- Пьяная, - сказала Светка. - В общем, встретились, пива попили, к нему пошли. Родители его в кино были.
…Дима подмигивал Марине, а она…
- И? - спросила Марина.
- И? - повторила Светка и несколько раз громко выругалась. Из отверстия, образовавшегося в Светкиных зубах, полетели брызги слюны.
…весело смеялась, чувствуя сострадание к Роме и гордость за себя.
Светка вдруг встала с табуретки, подошла к Марине, опустилась на корточки и уткнулась в Маринины джинсы, аккуратно поместив нос между коленями, чтобы не бередить старые раны.
- Побил меня, - сказала она. - Побил. И…
Марина вздрогнула. Ей стало нехорошо.
- Не… - Светка тихонько подвывала, - Не только.
- Как? - спросила Марина, забыв о том, что собиралась погладить подругу по голове.
Светка подняла голову и посмотрела Марине в глаза.
- Так, - сказала она. - Но не совсем.
- То есть? - спросила Марина.
Светка встала, вернулась на табуретку.
- Ну штаны с меня стянул и трусы, - сказала она. - Я чуть кровью не захлебнулась, он меня на кровать повалил. Полежал немного, потом слез. Сказал, чтобы я уходила. И заплакал. Он пьяный был сильно.
- А ты? - спросила Марина.
- Ушла, - сказала Светка.
- И что теперь? - спросила Марина.
- Не знаю, - сказала Светка.
- А родители? - спросила Марина.
- Что родители? - спросила Светка.
- Что говорят? - спросила Марина.
- Ничего, - сказала Светка. - Я им ничего толком не рассказала. Конечно, догадываются. Папка порывался к нему пойти.
- А ты? - спросила Марина.
- Запретила, - сказала Светка. - И в милицию запретила.
- Почему? - спросила Марина.
- Потому, - сказала Светка. - Ты папку видела моего? Его Костик пополам порвет. А во-вторых, сама виновата.
Марина кивнула, только потом подумав, что этот жест может обидеть подругу. Немного посидели молча. Потом на кухню зашел Сашка.
- Когда обедать будем? - спросил он у Светки.
- Поздоровайся сначала, - сказала Светка.
- Привет, - сказала Марина.
- Привет, - сказал Сашка.
- У мамы спроси, - сказала Светка. - Не скоро, видишь, гости у меня.
Сашка молча ушел.
- Да, - сказала Марина. Ее немного подташнивало. Она отхлебнула чаю, но это не помогло.
- Не знаю, как теперь, - сказала Светка. - Хочется и позвонить, и не могу.
- С ума сошла, что ли? - спросила вдруг Марина, и тут же нашлись слова, достаточно фальшивые, чтобы подойти к случаю. - Не плачь. В милицию и не надо. Найдешь себе еще мужика, через неделю все в норме будет. - Марина подумала о зубе, но потом решила, что денег у родителей Светки достаточно, - Пойдем в парк как-нибудь, или в институте. Все хорошо будет, Свет. Не плачь.
Светка улыбнулась. Кивнула.
- Может, позвоню еще, - сказала она, снова всхлипнув, но уже как-то оптимистично. - Или он сам позвонит. Или ты права.
- Ну, - сказала Марина. Она встала, подошла к Светке и стала гладить ее осветленные волосы, - Конечно. Все будет хорошо.
- Может, пива пойдем попьем? - спросила Светка, поднимая голову и с улыбкой глядя на Марину. - Прогуляемся?
- Можно, конечно, - сказала Марина, механически превращая Светкин хвост в косичку. - Только недолго, ладно?
- А что? - спросила Светка. Встав с табуретки, она ненадолго обняла Марину, еще пару раз всхлипнула, потом стала убирать со стола.
- Мне Дима должен позвонить, - почти не соврала Марина, решив, что позвонит ему сама.