Adrenalin trash - Арсений Данилов 6 стр.


- Добро пожаловать в "Скайрост"! - сказал молодой человек в конце, и Андрею даже показалось, что сейчас он пожмет им всем по очереди руки и выдаст что-то вроде диплома, но это не случилось.

Вместо выпускного вечера была экскурсия в горячий цех. Молодой человек вывел группу из комнаты 407 и провел в комнату 409. Эта комната оказалась очень похожей на четыреста седьмую. Только на "учительском" столе возвышался монитор, доски не было, а вместо парт стояли стандартные офисные столы с факсами. В комнате почти никого не было - конец рабочего дня. Только за одним столом сидел парень лет восемнадцати в костюме. Он с напряженным лицом заправлял какую-то бумагу в факс.

- Прайс высылаешь? - спросил у него молодой человек в свитере.

- Ну, - сказал парень.

- На "Семеновскую"? - спросил молодой человек.

- Ну, - сказал парень.

- Разводятся? - спросил молодой человек.

Парень пожал плечами.

- Вот, - сказал молодой человек, - мой заместитель. Александр Григорьев. Пришел к нам в июне. В прошлом месяце заработал тысячу двести долларов. Да? - спросил он, снова повернувшись к парню.

- Тысячу сто девятнадцать, - сказал Александр Григорьев, не поднимая головы. Факс зажужжал.

- Ну, - сказал молодой человек, - жду вас на следующей неделе. График свободный. Как сможете и захотите - приезжайте.

- Покурим? - спросил парень в толстовке Lonsdale, и через мгновение Андрей понял, что вопрос-предложение направлен именно в его спину.

Он остановился, повернулся и сказал:

- Можно.

Парень стащил с плеча зеленый рюкзак, достал пачку сигарет и протянул ее Андрею. Андрей не любил "Винстон", предпочитая марки подороже и поароматнее, но отказываться было неудобно, поэтому он достал одну сигарету, оперся спиной о перила и закурил. Снизу доносился шум спускающихся по лестнице коллег.

- Меня Костя зовут, - сказал парень и протянул Андрею руку. - Костыль.

Андрей представился, и они обменялись рукопожатием.

- Куда думаешь сейчас? - спросил Костыль.

Андрей пожал плечами.

- Домой?

- Ну, наверное. - Андрей хотел поморщиться от неприятного вкуса сигареты, но вовремя спохватился.

- Может, пивка попьем? - спросил Костыль.

Андрей посмотрел на своего бывшего соседа. Неожиданная симпатия показалась ему странной, и только через секунду он понял, что его голова стрижена почти так же коротко, как и голова Костыля. Правда, шрамов на ней не было. Когда в завязывавшихся отношениях появилась некоторая ясность, Андрей расслабился, улыбнулся и сказал:

- Можно.

Костыль кивнул, потом молча курили, молча бросили окурки в банку из-под кофе, стоявшую на битом подоконнике, молча спустились по лестнице и молча вышли на улицу.

Солнце только что свалилось за каменный московский горизонт, и приятный сентябрьский вечер вступил в пору своего расцвета. Почти одновременно зажглись фонари и вспыхнули на бледном небе редкие, но ясные и удивительно красивые звезды. Ветра совсем не было, прохладный воздух приятно пах жженым бензином. Откуда-то несся сакраментальный вой милицейской сирены, а возле метро, которое было совсем недалеко от офиса, неторопливо дрались бомжи.

Андрей и Костыль остановились на тщедушном крыльце, синхронно вздохнули и стали оглядывать окрестности.

- Ну, у метро палатки, - произнес Костыль.

Андрей хотел уже сказать, что палатки - то, что нужно, - но в это время его взгляд уперся в яркую вывеску на противоположной стороне Ленинградского проспекта. "СУПЕРМАРКЕТ" сиял приятным синим огнем, его сопровождали скромные зеленые "МОБИЛЬНЫЕ ТЕЛЕФОНЫ" и немного настораживающие красные "КОМПАКТ-ДИСКИ". У Андрея что-то дрогнуло в груди, да и прозрачный сентябрьский аромат тревожил душу.

- Пойдем туда, - сказал он и кивнул в сторону супермаркета.

- Туда? - По лицу Костыля пробежала неуверенность. - Да там дороже, наверное.

- Да ладно, - сказал Андрей. - Так интереснее.

Костыль, казалось, хотел выразить недоверие, но потом кивнул, и они зашагали к подземному переходу.

По пути - наверное, от встречного ветра - разгорелся неспешный разговор, основу которого составляли названия институтов, адреса, зарплаты и стипендии - в общем, выяснялись малозначительные подробности, которые почти всегда служат мостиком, соединяющим души для дальнейшего более тесного общения. Андрей поддерживал разговор практически одними механическими усилиями челюстей, языка, губ и голосовых связок. Он пытался впустить разговор внутрь, но в мозгу непрерывно крутилась какая-то мысль, даже не мысль, а немного неприятное и волнующее предвкушение. Впрочем, желание продолжить дело, начатое неделю назад, еще не оформилось в его душе окончательно. Сомнение мучило Андрея.

Они миновали пахучий подземный переход, в тесной утробе которого бился голос молодого трубадура, цеплявшийся за души спешащих мимо прохожих, и вынырнули на тротуар недалеко от входа в магазин. Яркая вывеска толкнула Андрея в лицо так, что он остановился.

- Ты что? - спросил Костыль.

- Нет, ничего, - сказал Андрей.

Они быстро преодолели несколько асфальтированных метров и оказались внутри супермаркета (Андрей с легким испугом понял, что зарождавшийся профессионализм заставил его обратить внимание на висящую над стеклянными дверьми железку, упоминавшуюся в секретных инструкциях фирмы "Скайрост" под волшебным именем тепловой завесы).

Магазин оказался на удивление скромным, заметно меньше того, первого, но общая обстановка в нем была все та же - треск касс, ленивые охранники и удивительным образом отыскивавшийся алкогольный отдел. Правда, здесь не было магической пирамиды из коробок с пивом, зато в углу оказалось нечто удивительное. Андрей сразу обратил внимание на невысокий, по пояс, круглый холодильник с красным быком на боку. Он не знал, как Костыль относится к шоплифтингу, поэтому сначала вместе с новым товарищем выбрал пиво - взяли по две бутылки - и пошел к кассам.

- Может, покрепче надо было? - спросил Костыль у Андрея, когда они превратились в часть очереди.

- Так мы ж не торопимся никуда, - сказал Андрей с улыбкой, и именно в этот момент в его душе произошел перелом. Секунду назад он уже было решил мирно купить пива и нырнуть в темный гостеприимный дворик, чтобы попить на лавке пивка и побеседовать с бритоголовым Костылем, но упоминание о чем-то покрепче подтолкнуло его к решительным действиям. - Держи, - сказал он Костылю и протянул ему свои бутылки. - Я сейчас.

Костыль взял пиво, а Андрей пошел назад. По дороге он внимательно смотрел по сторонам, но так и не сумел увидеть камер. "Проверим", - подумал Андрей с легким пессимизмом. В алкогольном отделе стоял охранник. Его правая рука совершала машинальные фрикции вдоль резинового конца дубинки. Андрей даже не растерялся - решение пришло само. Он подошел к холодильнику, сдвинул в сторону прозрачную пластиковую крышку и достал холодную банку с энергетическим напитком. Не глядя на охранника, он закрыл холодильник и снова направился к кассам, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Уже по пути, огибая холодильник с консервированными овощами, он сунул руку с банкой в карман крутки, размышляя о том, не смотрит ли охранник ему вслед. Адреналиновая рябь, покрывшая его душу, превратилась в легкий шторм, и, когда Костыль спросил у Андрея, куда тот ходил, он не нашел в себе сил для ответа. Только молча взял свои бутылки с пивом.

Очередь их, к счастью, уже подошла - ждать в таком состоянии было совершенно невозможно. Андрей долго ковырялся в кошельке подрагивавшими пальцами, стараясь не коситься на стража магазинного порядка, стоявшего у входа. С трудом расплатившись, он направился к стеклянным дверям.

- Че руки-то у тебя так дрожат? - спросил Костыль. - Кур воровал?

- Да нет, - ответил Андрей, поморщившись, и они вышли на улицу.

Удар был почти таким же сильным, как и в первый раз. Андрей глубоко вдохнул острый воздух, сошел с крыльца и отошел немного в сторону, почти не обращая внимания на Костыля.

- Куда? - спросил тот.

- Сейчас, - ответил Андрей. Пульс его вырисовывал сложную траекторию на невидимом внутреннем кардиографе, разогревшаяся кровь покалывала кончики пальцев, приятно жгло легкие. Андрей поставил бутылки на асфальт и достал из кармана банку. Обернувшись на магазин, он вскрыл алюминиевую емкость, поднес банку ко рту и долго и жадно пил.

- Вынес, что ли? - спросил Костыль.

Андрей перестал пить, внимательно посмотрел на своего спутника и с удивлением обнаружил на его лице сочувствие.

- Да, - сказал Андрей, тяжело дыша.

- Круто, - сказал Костыль, - Мы тоже иногда так развлекаемся.

Андрей понял, что мостик, соединяющий души, переброшен.

- Надо лавочку найти, - сказал он.

Челка

Вечер был ясным. Белогривые лошадки убежали в конюшни, и обрадованный космос сразу припал к земле прохладной прыщавой щечкой.

Лобовое стекло автомобиля казалось лучшим в мире телевизором, на экран которого проецировалась гладкая поверхность безымянного московского пруда, цепочка фонарей на дальнем берегу и неровная стена далеких многоэтажек. В тесных печурках квартир бился электрический огонь, Марине на секунду пришло в голову сравнение с крематорием, но она тут же отбросила неуместные мысли. Поднявшаяся над домами луна платиновой дорожкой разделила пруд пополам. Бледная полоска отраженного земным спутником солнечного света тянулась по полированному капоту.

Крутившийся в проигрывателе компакт-диск - пела любимая Мариной женщина с чудесным зимним именем - иллюстрировал течение времени, которое деформировалось до такой степени, что совершенно неинтересным стало отмерять его в привычных людям координатах.

- А Василиса ведь сокращенно Вася, - сказал Дима и засмеялся.

Марина улыбнулась и тихо сказала:

- Дай сигарету.

* * *

Важные моменты жизни часто фиксируются мелкими деталями, которые стерлись бы из памяти, если бы не возникающая ассоциативная связь.

Для Марины такой деталью стал рекламный ролик, посвященный фруктовому шампуню, - на побелевшем экране среди пузырей непонятного происхождения парили юноши и девушки с волшебно прекрасными волосами, живописно размазанными потоками эфира. Этот ролик навсегда запомнился Марине, потому что телефон зазвонил в момент появления на экране бренд-нэйма - о подобной степени эмоционального вовлечения мечтают все копирайтеры планеты.

Марина сидела в большой комнате перед телевизором в ожидании ужина, который готовила вернувшаяся накануне из рейса мама. Она работала проводницей и последние полгода сопровождала поезд Москва - Владивосток, мечтая о назначении на "Красную стрелу" или даже "Лев Толстой", поезд, соединявший столицы России и Финляндии, страны, вызывавшей у мамы самые нежные чувства (возможно, потому, что ее отец, Маринин дедушка, потерял глаз и руку при штурме линии Маннергейма).

- Я возьму! - крикнула мама из кухни, и Марина рассеянно кивнула, покосившись на дремавшего в противоположном углу дивана папу.

На коленях у папы лежала цветная газета, несмотря на анонсированную заголовком криминальную тематику богато иллюстрированная фотографиями обнаженных женщин - видимо, таким оригинальным способом редактор хотел вскрыть истинную причину всех совершающихся на земле преступлений.

- Да? - подытожила мама серию звонков, - Сейчас. Марина!

Марина вздрогнула и чуть не уронила на пол маленького шестирукого бога, которого крутила в руках. Это был новый сувенир, добытый мамой в дальних краях. На тумбочке рядом с диваном стояла целая коллекция, по которой прослеживались важнейшие вехи маминой карьеры: бамбуковые кружки с надписями "Сочи", "Адлер" и "Анапа", маленький и уже немного потемневший от времени тульский самовар, копия танка Т-80 из Омска и любимый Мариной небольшой пластиковый арбуз, привет из Астрахани. Промежуточные пункты мама обычно отмечала покупкой вымпелов. Папа вешал их в прихожей, из-за чего та стала немного похожей на кабину междугороднего автобуса.

- Иду! - крикнула Марина.

- Она сейчас подойдет, - обрисовала мама сложившуюся ситуацию абоненту.

Марина вышла в прихожую.

- Мальчик! - сообщила мама торжественным шепотом, предварительно зажав пластиковый рот телефонной трубки влажной ладонью. Одарив Марину благословляющей улыбкой, она отдала ей телефон и ушла на кухню.

- Алло, - сказала Марина. Голос ее, конечно, дрожал, но она надеялась, что некачественная связь скроет волнение.

- Марина? Привет. Это Дима. Алхимик.

- Привет, - сказала Марина. Она попыталась вложить в приветствие муку трехдневного ожидания, но ей это не удалось. "Привет" получился обидно откровенным, почти неприятно радостным.

- Вот, - сказал Алхимик. - Решил позвонить.

Марина чуть было не сказала "очень хорошо", но вовремя спохватилась и, наспех отыскав внутри себя запасы льда, холодно осведомилась:

- И?

Наступила короткая пауза.

- Ну так. Хотел узнать, как звучит твой голос, - сказал Алхимик наконец.

- Ну и как? - спросила Марина, радуясь тому, что выдерживает нужную тональность. Правда, было не совсем понятно, кому эта тональность нужна, но у Марины не было времени размышлять над таким вопросом.

- Очень красивый, - сказал Алхимик. - Только немного прохладный.

- Не май месяц на дворе, - ответила Марина.

Алхимик - или Дима? - хохотнул.

- Да уж, не май, - сказал он. - Как дела?

- Нормально, - сказала Марина.

- Жаль, - сказал Алхимик.

- Почему? - спросила Марина.

- Хотелось, чтоб дела твои хорошо были, - сказал Алхимик.

- Ясно, - сказала Марина. - ну, может, даже и хорошо.

- Отлично, - сказал Алхимик.

- Ты как? - спросила Марина.

- Неплохо, - сказал Алхимик. - Вот хочу одну вещь сделать хорошую, не знаю, правда, что выйдет.

- Какую? - спросила Марина, перехватив трубку поудобнее и стараясь не пускать улыбку в голос.

- Да вот, надеюсь увидеть Василису в ближайшее время, - сказал Алхимик.

- Да? - спросила Марина.

- Да, - сказал Алхимик. - Очень хочу, по крайней мере.

Марина выдержала казавшуюся необходимой паузу.

- Ну, - сказала она. - Что же мешает?

- Не знаю, - сказал Алхимик. - Вроде ничего.

- И?

- Давай завтра, - сказал Алхимик. - Вечером.

- Завтра четверг? - спросила Марина.

- Да, - сказал Алхимик.

- Я не могу, - сказала Марина.

- А когда? - спросил Алхимик.

- Ну, в пятницу, - сказала Марина, забыв о том, что время должен называть мужчина. - Вечером.

- Хорошо, - сказал Алхимик. - Я тогда перезвоню еще.

- Ладно, - сказала Марина.

- Ну, тогда пока, - сказал Алхимик. - Приятного аппетита.

- Пока, - ответила Марина автоматически и успела удивиться, только положив трубку на рычажок.

Четверг куда-то исчез, единственным воспоминанием о нем было мутное ожидание, мешавшее сосредоточиться на чем-нибудь конкретном. Впрочем, от многих дней не остается и этого.

В пятницу, возвращаясь из института, Марина зашла в расположенный рядом с домом магазин с двусмысленным названием "Бытовая химия". В магазине она приобрела флакон того самого шампуня - все-таки жаль, что копирайтеры так редко видят плоды своих трудов. Впрочем, рекламный блеск немного потускнел, когда Марина взяла флакон в руки, потому что из-под этикетки выползали несколько похожих на застывшие сопли капель клея. В первый момент Марина даже хотела поменять пузырек, но потом, следуя многолетней привычке, решила покориться судьбе, которая, конечно, знала, что делала.

Дома никого не было - папа трудился, мама, видимо, отправилась по магазинам тратить свежий гонорар. Марина первым делом включила компьютер и осветила комнату гитарной музыкой. Быстро переодевшись, она подошла к окну, посмотрела на пруд, потом отправилась на кухню.

Волнение и выкуренная перед домом сигарета - Марина упорно продолжала тренировки - отбили аппетит. Она открыла холодильник, несколько секунд ползала взглядом по полкам, потом захлопнула дверцу. Вазочка с конфетами тоже не показалась привлекательной. Марина прошлась по кухне, погладила Монтеня, прибегавшего на кухню при малейшем шуме, и вернулась в комнату.

Будильник на столе показывал половину пятого. В принципе, Алхимик - или Дима? - мог бы уже позвонить. Марина достала из сумочки шампунь и еще раз с сомнением посмотрела на этикетку. Если телефон зазвонит, когда она будет в ванной, трубку никто не возьмет. А если никто не возьмет трубку, то…

Марина вздохнула. После короткого раздумья она села за компьютер и наколола на острие курсора иконку чата. Алхимика там, само собой, не оказалось.

- Работает, - тихо сказала Марина. Она захлопнула окошко, потом выключила музыку, которая теперь казалась неприятной.

Встав из-за стола, она посмотрела по сторонам - Монтень зашел в комнату и теперь сидел на кровати, искоса поглядывая на Марину, - негромко выругалась, взяла шампунь, достала из шкафа чистое белье и пошла в ванную.

Там она быстро разделась, открыла воду - на секунду ей показалось, что зазвонил телефон, но она все же не стала выходить - и забралась в эмалированную емкость, бессознательно пытаясь подражать движениям девушек из рекламного ролика. Правда, девушки мылись не в ванной, а в душевых кабинках. Кабинки у Марины не было, но она не считала это обстоятельство ключевым. Гораздо больше ее волновало раздражение на лбу, о котором девушки из рекламы, похоже, вообще не имели представления.

Шампунь пронзительно пах апельсинами, и Марина даже испугалась, что запах вызовет приступ диатеза, которым она страдала до двенадцати лет и который стал бы настоящей катастрофой. Она дважды вымыла голову, потом вылезла из ванны, вытерла разогревшееся тело полотенцем и, взяв с пластмассовой полочки под зеркалом зеленую расческу, стала сооружать челку.

Челке в ближайшее время предстояло сыграть важную роль. Марина еще год назад обнаружила, что, как ни покрывай лоб тональным кремом, результат получается один и тот же. Замазанное тональным кремом раздражение всегда выглядит как раздражение, замазанное тональным кремом. Конечно, существовали разные чудодейственные средства, но тут уже возникала финансовая проблема, замешанная на природной стеснительности. Марина крайне редко решалась просить деньги у родителей, а собственные ее доходы были невелики. Тогда она решила поменять прическу: коротко постригла волосы, которые до этого заплетала в косу, и прикрыла лоб челкой. Мама, похоже, не догадывалась о причинах смены имиджа, но сказала, что челка Марине идет.

Закончив с прической, Марина быстро оделась и ободряюще улыбнулась зеркалу. Когда она выходила из ванной, зазвонил телефон. Марина побежала в комнату.

Было десять минут шестого.

Назад Дальше