– А сколько это стоит, то, чему вы глазам своим не поверили? – Харт был уже почти уверен относительно характера ночного заказа, равно как и относительно специфического состояния духа своего соседа. – У вас что, денег нет?
– Деньги как раз есть, я их специально приготовил. Но случилось неожиданное, мистер Харт, можете мне поверить, я и сам удивлен не меньше вас. Они вдвое подняли тариф.
– Понятно. Это, наверное, в связи с ночным временем исполнения заказа.
– Я и сам так думал. Но дело не во времени. И завтра днем будет вдвое дороже. А послезавтра – втрое. Тут вот сотрудники агентства у меня, говорят, что и сами не рады такому скачку цен.
– Еще бы. Это может подорвать спрос.
– Они именно этого и боятся. Но руководство агентства как будто идет напролом.
– И все-таки вы хотите занять у меня деньги?
– Нет, Харт. Благодарю вас, я знал, что вы не подведете. Но боюсь, что у меня не будет в скором времени возможности расплатиться.
– Тогда что вы хотите мне еще сказать?
– Они внедряют новую, прогрессивную форму расчетов. Наличными – двести, а если у вас есть кредитная карточка, то всего лишь сотня. Вот я и подумал, вы предоставите им свою карточку, они снимут с вашего счета сто долларов, а я эту же сумму передаю вам из рук в руки.
– Хорошо. У меня, конечно, есть кредитная карточка. И даже не одна. Но какая именно требуется им? У них должен быть соответствующий электронный терминал.
– Руслан говорит, им нужен "Глобал экспресс".
– Может быть, он имеет в виду "Глоб экспресс"?
– Да, конечно. Вот он тут, рядом со мной, раскрыл папку и показывает мне это название. Вы совершенно правы, мистер Харт. Надеюсь, у вас эта карточка имеется?
Но мистер Харт далее задал совсем не те вопросы и проявил себя совсем не с той стороны по сравнению с тем, чего ожидал от одного джентльмена другой джентльмен, то есть Арчибальд, он же Платон Озерков, – Слушайте, Арчи, я вам постараюсь помочь. Но не так, как вы ожидали. Кажется, вы попали или можете попасть в очень неприятную историю. И, быть может, опасную.
– Я вас слушаю, мистер Харт. Но я вас пока не очень понимаю.
– А я и сам пока не очень что-то понимаю. Вот и постараемся вдвоем это выяснить. Итак, давайте говорить как джентльмены: я буду спрашивать, а вы отвечайте. Но главное, без единого комментария с вашей стороны.
– Я вас слушаю, мистер Харт. Вы же знаете, Платон не подводит.
– Сколько всего людей к вам пришло?
– Трое.
– Мужчин?
– Двое.
– Они опасны? Вооружены, агрессивны?
– Я бы не сказал, сэр, что это выглядит именно так. Но, вы ведь понимаете, многое зависит от обстановки.
– Хорошо. Я сейчас зайду к вам. Постарайтесь, чтобы это не вызвало у них подозрений. Можете говорить про меня, что хотите, я переживу. Но главное, чтобы они расслабились. И зовите меня, кстати, Чарльзом. Для них мы с вами должны выглядеть старыми приятелями. Понимаете? Иначе они могут подумать, с чего, мол, старый дурак принимает такое участие в делах молодого дурака.
"А с чего это, действительно, старый американец Харт принимает во мне такое участие? – подумал Платон. – Наверняка из-за Катрин. Наверное, даже в столь поздний час многие американцы не спят, а маются дурью. И все им чего-то не хватает. Американцы избороздили весь земной шар в поисках этого "чего-то", но не могут попасть в точку. Теперь вот стали называть эти поиски расширением рынков сбыта. Бизнесом-шмизнесом. Вот Харт по ночам и дорасширялся. Небось когда они из лифта выходили, этот папа Карло американской мечты разглядывал их через дверной глазок. Двойное выпукло-вогнутое стекло, разумеется, искажает пропорции. Но Катерину не исказишь! Нет, это не тот случай".
– К нам зайдет сейчас мой сосед. Он очень богат и решит все наши проблемы, – с важным видом проговорил Платон.
– Слушай, приятель, тебе разве по телефону не говорили, что такое "минус два"? – не слишком решительно встрял Руслан.
– Минус групповой, это что ли? – небрежно парировал Озерков. – Так об этом забудьте. Мой давний друг – настоящий западный джентльмен. Это тебе, Руслан, не купи-продай, а настоящий североамериканский крутняк. А у них там, кстати, насчет группового очень большие сложности с законом. Так что они насчет этого так уж и привыкли: по доброму согласию, тут никто тебе и ничего. А уж насчет группового, это уж ни-ни, шалишь, братец, – вконец уже зарапортовался Озерков и наконец запнулся.
Руководитель делегации – Руслан. Ему и решать, как быть дальше. Руслан владел всего одним, но зато безотказно действующим приемом, позволяющим ему избежать неприятностей. При малейшем сомнении он предпочитал держаться как можно дальше от всего непонятного. Вот бы ему и сейчас применить свой прием, то есть попросту говоря, сделать ноги. Видел же Русланчик, что попали они хоть и к лоху, но сильно путанному мужику. А с такими иногда завязнешь почище, чем с крутыми. Но тут эта Катрин не вовремя подала голос. Как же, про фирмача услышала.
Какое тут ей "минус два"? Этому долговязому детскому саду, чтобы только прогреться, – весь алфавит подавай. Она тебе закоротит, что на "плюс", что на "минус".
– Вот ты всегда такой, Руслан, – начала Катрин капризным голосом. – Чуть что – и бежать.
– А ты-то что предлагаешь? – подал наконец голос второй охранник от дверей. – Мы же ведь этого второго совсем не знаем.
– Вот и узнаете. Чего бежать-то как угорелым? Только приехали, можно и посмотреть, что здесь и как.
– Между прочим, мы из-за тебя и ездим, не забывай, Киса, – тоном резонера произнес Руслан. – Это нам, что ли, с Эдиком надо? О твоей же безопасности базар ведем.
– Вам же сказали, что это гражданин Североамериканских Штатов. У них с этим строго. Вам же Арчибальд сказал.
– Ну, смотри сама. Это уж как вы там договоритесь, – помягчел Руслан, прикидывая про себя, что и ему с Эдиком могут перепасть кое-какие комиссионные, которые не пойдут под учет в центральную диспетчерскую.
Раздался звонок в дверь.
– Эй, Чарли, заходи. Чего звонить? – подал прерываемую икотой реплику Озерков, продолжая разыгрывать из себя приятеля американца. – Еще вчера мы тут с ним ой и накеросинили, а сегодня, видишь, они уже и стесняются. Заходи, Чарли, пропойные наши с тобой головушки, у меня для тебя запоров нетути! – заголосил опять хозяин квартиры.
"Надо все-таки делать ноги, – подумал Русланчик, – дурные тут какие-то все".
Эдик ничего не подумал, потому что не видел в этом пока необходимости.
Чарльз услышал, наверное, снаружи заполошные вопли закеросинившегося соседа. Он не стал звонить еще раз, а просто повернул ручку двери и зашел в квартиру.
Высокий, спортивный, сохранивший, независимо от заметно проявившегося возраста, кошачью гибкость движений, Харт выглядел, конечно, как настоящий американец. И это тут же все увидели и оценили. И стандартно-упитанные – по лучшей современной моде – Русланчик с Эдиком как-то поприжухли. Перед ними стоял не напарник этого, вконец заквасившего лоха Арчибальда, и даже не богатенький попрыгунчик-торгашок из-за океана. Несмотря на то что он был одет в штатское, в Харте чувствовался генерал. Да, натуральный генерал. И государственный человек. При исполнении.
Хочешь не хочешь, а прежде, чем такому стукнуть по голове, подумаешь: а что мне потом за это будет?
Харт кивком головы обозначил, что поздоровался со всеми, и, безошибочно определив главного, подошел к Руслану.
– Голубой форд-фургон во дворе, это ваш?
– А если и так, то что?
– Скажите вашему напарнику, пусть пока подождет вас внизу, в машине.
– Это зачем?
– Мне надо задать вам несколько вопросов.
– Так задавайте.
Харт наклонился с уху Руслана и понизил голос:
– Вы можете хорошо заработать. И об этом совсем необязательно знать остальным. Вот это, – Харт показал охраннику купюру во внутреннем кармане своего пиджака, – получите сразу, и вдвое – через десять минут, если ответите на несколько самых простых вопросов.
– Эдик, я тут с клиентами базар пока буду заканчивать. А ты спускайся вниз и жди меня там.
Эдик не понял, но пожал плечами и вышел. Катрин не очень понимала, состоится ли нарушение пункта "минус два", и если состоится, то сколько это принесет ей лично. Она была воспитанной девушкой и не могла прерывать старших, то есть Руслана и Харта, пока те не закончили разговора.
– Ты пока оставайся тут с этим, – как бы нехотя бросил ей Руслан, – он ослабел, так что ничего с тобой не случится, а мы в той комнате с американцем потолкуем.
Мужчины удалились, а Катрин осталась наедине с внезапно совсем загаснувшим Арчибальдом. Она села в глубину дивана, а он, как измотанный пес, подогнув колени, устроился рядом, положив голову ей на колени.
Она взъерошила волосы у него на затылке, слегка покатала лоховскую головушку, устраивая ее поудобнее между своих широких мягких бедер, и рассеянно в это время думала: "Подыши туда, подыши. Не так уж и горячо. Это ладно. А те? Придурки стальные. Сейчас небось бабки делят и "минус два" отменяют. Мне-то что? Этот не в силах. А иностранец – вообще отпад. Каким-то от него одеколоном потрясным дохнуло. Не забыть бы спросить, пока не залезет. А то они все так. Пока не залезут, о чем угодно могут рассуждать. А уж после ни о чем, кроме как о ночном транспорте, состоящем, как известно, из метро и такси. А может, американец как раз Русланчика решил и "натянуть"? Вот смеху-то… А чего? Русланчик упитанный, румяный, и тут у него все в норме, и вокруг. И ничего тут, конечно, особенного. Кто же свое упускает, когда оно само дается? Вот только денежки он положит себе в карман, минуя центркассу. Виолетта и Бронислава к нему неплохо относятся, но вряд ли он и этим подружкам-опекуншам что-либо доложит. А значит, придется немного и угостить меня с Эдиком. Эх, дуреха я неоструганная! Какое там кто кого натягивает! И как же я сразу не догадалась? Ведь он же мент! Как он вошел и как обратился, это и дите в колыбели в сомнении не будет. Пусть не наш, и по-другому у них, наверное, называется, но ментяра же с ног до головы. То-то, я смотрю, Эдик поскучнел и выкатился. И мой Арчибальд босоногий затух в момент. Одна я не поняла. И Руслан. Руслана сейчас повяжут. А мне пора делать ноги. Может по любви ему дать? Без прихода? Нет. Американец очень самостоятельный. Такой или спидяры боится, или попользоваться попользуется, а потом все одно – повяжет. И ведь не по ее же женской части будет такой шикарный мужик что-то выслеживать, да так, что аж ночей не спать? Нет, видно, Русланчик ничего мне с Эдиком не говорил, а сам чем-то еще промышлял. Но на кого теперь опереться? На Эдика? Или вот на этого сонного князя по прозванию "Глупей не бывает""?
А в соседней комнате шел совсем о другом разговор.
– У вас эта такса, в сто долларов, давно установлена?
– Я так понимаю, что года три-четыре назад. Меня тогда еще здесь не было. А в этой системе я всего второй год.
– А еще раньше? Сколько это стоило?
– Раньше? Это когда Гайдар, что ли, по первому разу дал прикурить? О, тогда ваш зеленый стоял, как у павиана на блондинок. Кажется, полсотни это тогда стоило или даже меньше. Разные тогда варианты крутились: полсотни – это на ночь или даже на сутки. А так, как сейчас, на два часа, тогда это можно было устроить за тридцать или даже за двадцать баксов. Рынок услуг был еще неупорядочен, почти, можно сказать, свободен.
– А сейчас?
– Все договорились. И цену держат.
– Значит, если вы с сегодняшней ночи выставляете двести…
– А через двое суток – триста.
– И это не только у вас, но столько же будет выставлено у всех, кто занят в этом бизнесе?
– Именно так. Руководство уже приняло решение.
– Вы кого-нибудь знаете из руководства? Могли бы кого-то назвать, если бы возникла необходимость побеседовать?
– Это будет уже другой разговор. А с этим случаем у вас все?
– Боюсь, что задержу вас еще на несколько минут. Кстати, у вас не возникнут проблемы с вашими людьми? Что вы им скажете о нашей беседе?
– Чепуха. Какие там проблемы? Я знаю этих людей. Они доверчивы и добры. Никто тут, мистер, не хочет никаких осложнений. А под совсем небольшую смазку наличными вам поверят, что бы вы ни рассказали. Эдику я, например, расскажу, что вы крупный заказчик. Мы показали товар лицом и всем остальным, чем положено, вы увидели и офонарели.
– Это как?
– Это в том смысле, что оценили качество товара и решили заказать крупную партию, ну, допустим, на неделю-другую, в свою летнюю резиденцию, на сезон, если можно так выразиться, летних приемов важных персон.
– Но я ничего у вас не закажу.
– Ну и что? А кого трясет чужое горе? Переговоры состоялись, а сделка нет. Бывает? Сколько угодно. Значит все, проехали. Наплевать и забыть.
– А женщина?
– Катрин? Эту не проведешь, нет. Да она гениальнее вашего Эйнштейна в двадцать пять раз, – и это факт. Правда, она не тем органом думает, что Эйнштейн, а совсем другим. Следовательно, как вы понимаете, у нее и другая картина Вселенной получается, чем в теории относительности.
– И в ее картине мы с вами…
– Разумеется. Чем же еще мы можем заниматься, если мы закрылись вдвоем. Именно этим самым. Или уж, как вариант, обсуждаем, как подступиться к ней самой. С какого, так сказать, конца. А уж доверчива! Просто как гимназистка. Если ей, к примеру, засунуть за лифчик двадцатку зелени сверху, то она может поверить даже в то, что ее забирали на тарелку, и инопланетяне кавказской национальности ставили гнусные эксперименты над ее белым молодым телом.
– Замечательно. То есть я хотел сказать, замечательные у вас люди. Значит, говорите двадцатку сверху? А если еще столько же снизу? Ну, вы шутник, Руслан. Однако давайте-ка пройдемтесь еще раз по некоторым вопросам.
Харт специально кружил и петлял в разговоре, как бы придавая одинаковую ценность тому и другому, и тем самым обесценивая и то, и другое, и третье. Он видел, что перед ним – неглупый парень, ведь он даже не спросил пока Харта, почему тот заинтересовался их самой обычной конторой по оказанию самой обычной помощи населению. Если бы он спросил, Харт собирался предъявить свою официальную крышу, то есть Представительство ФБР в Москве. Продекламировать что-нибудь вроде такого стишка: где проституция, мол, там и криминал. Где криминал, там наркотики. А к наркобизнесу, что тоже известно во всем мире, ФБР дышит очень неравнодушно.
Но парень пока ни о чем не спрашивал. Значит, он считал, что в общем и целом разговор еще не вышел за рамки той суммы, которая была ему обещана. Неопасный такой, спонтанный разговор. Хорошо бы, чтобы он и дальше воспринимал его таким и не испугался, когда речь зайдет о главном. О том, из-за чего Харт так встрепенулся после дикого ночного звонка обезумевшего от пьянства соседа. Из-за чего он нарушил после этого звонка все правила личной безопасности, правила конспирации и все остальные правила, о которых он когда-либо слышал в своей жизни.
– Неплохое дельце, как я погляжу, – продолжил Харт выматывать душу юного Русланчика. – Неплохой бизнес. И неплохо налажен.
– Да вроде того, что все фурычит, – неопределенно согласился Руслан.
– Зачем же такие неосмотрительные шаги, как будто вы сами против себя.
– А что здесь такого? Новая форма оплаты.
– Сначала вы произвольно взвинчиваете цену. Со ста сразу на двести. А через день, как ты сказал, будет триста. Такие деньги девяносто процентов клиентов платить откажутся. Произойдет резкое падение спроса. Даже ваша Катрин это понимает.
– А чего же тут не понять?
– Далее вы предлагаете свои услуги по прежним стабильным ценам, но только владельцам кредитных карточек "Глоб Экспресс". То есть получается, что ваша фирма готова идти на риск потери большей части клиентуры. И она готова даже ничего не иметь за этот риск, получая по-прежнему от единичных пока в России обладателей этой карточки по сто долларов. И все это ради чего?
– Вообще-то это не нашего ума дело, мистер иностранец. Но здесь речь может идти об одном: о завоевании рынка сбыта.
– Браво, Руслан. Некая компания, чтобы приучить жителей вашего города пользоваться ее кредитными карточками, продвигает этот свой товар на ваш рынок. Причем делает это не то что решительно, а, я бы сказал, беспощадно. Беспощадно не только по отношению к клиентам, но и к самой себе. Ведь чтобы ваша и десятки подобных фирм приняли участие в таком, по сути дела, пока разорительном для них эксперименте, они должны получить от "Глоб Экспресс" весьма солидные отступные, не так ли? Так сказать, компенсация и страховка за риск и недополученную прибыль.
– Насчет компенсации не знаю. У вас в Штатах, может быть, так все и было бы. А у нас чаще всего договариваются. Могут на дальнейшее пообещать помощь, покровительство, мало ли чего еще.
– Это все эфемерно. В воздухе. В словах. А ваши потери в наличности и в разрушении спроса очевидны и сиюминутны.
– Ну, это я вам так сказал, что у нас договариваются. Это только так звучит. А на деле это означает, что нам смогли пригрозить, и пригрозить реально.
– А вот это уже совсем невероятно. Некая малоизвестная американская фирма начинает действовать на вашем рынке с такого неприкрытого силового наката? Да какими средствами она это будет делать? Кто ее испугается? Ведь ваша и подобные вашей фирмы вовсе не беззащитны. Наверняка у вас имеется силовой зонтик. Или крыша. Или как там это еще называется…
– Эта часть беседы окончена. Я могу получить свои деньги?
Харт протянул Руслану свернутые в трубочку купюры. Сейчас он готов был пойти на любые условия продолжения разговора, в том числе и на то, чтобы приоткрыться самому. Руслан, конечно, случайный информатор, но других искать было некогда. Цейтнот поднимал уже свою секундную стрелку у него за спиной. И за спиной у всех этих людей.
Руслан не был стопроцентно уверен, так ли уж случайно появился этот любопытный янки на квартире у лоха. Но в одном он не сомневался: его несложной и неплохо оплачиваемой работе по охране красивых девочек приходит конец. Он почувствовал это сразу же, как только услышал о новых условиях по взятию девиц напрокат. Это была чья-то наглая и абсолютно неумная авантюра. На что рассчитывали те, кто ее организовывал? Не на что тут было рассчитывать. А раз так, значит, это была даже не авантюра. Это была провокация.