Разобрав вещи, Кит подвинул стул к столу у окна и в течение двух часов - испытывая чувство вины за возникшие ассоциации - записывал свои первые впечатления о побежденной стране.
Наутро Кит проснулся, как только в не прикрытое шторами окно проникли первые лучи солнца. Умывание оказалось проблемой - в раковине не было пробки, а из крана текла лишь тоненькая струйка холодной воды. Бриться он не рискнул. Одевшись, он спустился вниз и заглянул в несколько дверей в поисках кухни. Стоявшая у плиты женщина обернулась, выдавила из себя улыбку и махнула рукой в сторону стола.
Все, кроме муки, пояснила она на ломаном английском, выдается в ограниченном количестве. Она поставила перед ним тарелку с двумя толстыми ломтями хлеба, намазанными тонким намеком на масло. Он поблагодарил ее и был вознагражден улыбкой. После второго стакана того, что она назвала молоком, он вернулся в свой номер и, сев на край кровати, проверил адрес, по которому он должен явиться на встречу. Потом попробовал найти его на устаревшей дорожной карте города, которую купил в "Блэкуэллзе", книжном магазине Оксфорда. Часы показывали всего несколько минут девятого, когда он вышел из гостиницы, но на эту встречу ему не хотелось опаздывать.
Кит решил организовать свое время так, чтобы провести хотя бы по одному дню в каждом секторе разделенного города. Русский сектор он оставил напоследок, чтобы сравнить с теми тремя, которые контролируют союзники. После всего, что он видел до сих пор, русский сектор представлялся ему самим совершенством, что, безусловно, обрадует его соратников по Оксфордскому Лейбористскому клубу, которые считали, что "дядя Джо" справляется со своим делом гораздо лучше, чем Эттли, Ориоль и Трумэн вместе взятые - хотя самым дальним их путешествием на восток была поездка в Кембридж.
По пути в город Кит несколько раз останавливался и спрашивал дорогу на Сименсштрассе. Когда он наконец добрался до штаб-квартиры Британского отделения информационных служб и связей с общественностью, до девяти оставалось всего несколько минут. Он припарковал машину и влился в поток военнослужащих - мужчин и женщин в разноцветных формах, которые поднимались по широким ступеням и проходили сквозь вращающиеся двери. В холле висело предупреждение о том, что лифт не работает, и Кит пешком поднялся на пятый этаж в контору ОИССО. Хотя до назначенного времени оставалось еще несколько минут, он все же подошел к стойке дежурного.
- Чем могу помочь, сэр? - спросила молодая женщина в звании капрала, сидевшая за стойкой. Женщины никогда еще не обращались к Киту "сэр", и ему это не понравилось.
Он достал из внутреннего кармана письмо и передал ей.
- У меня назначена встреча с директором на девять часов.
- Думаю, он еще не пришел, но я сейчас уточню.
Она сняла трубку и куда-то позвонила.
- К вам подойдут через несколько минут, - сказала она, закончив разговор с коллегой. - Присаживайтесь, пожалуйста.
Несколько минут превратились в час, за это время Кит прочитал обе газеты, лежавшие на кофейном столике, от корки до корки, но кофе так и не дождался. "Дер Берлинер" мало отличалась от "Шеруэлла", Оксфордской студенческой газеты, которую он так презирал, а "Дер Телеграф" оказалась и того хуже. Но имя директора ОИССО упоминалось едва ли не на каждой странице "Дер Телеграфа", поэтому Кит надеялся, что его мнения никто не спросит.
Наконец в холле появилась еще одна женщина и спросила мистера Таунсенда. Кит вскочил и подошел к конторке.
- Меня зовут Сэлли Карр, - произнесла женщина с легким акцентом кокни. - Я секретарь директора. Чем могу помочь?
- Я писал вам из Оксфорда, - ответил Кит, стараясь придать голосу солидности. - Я журналист из "Оксфорд Мейл", мне поручили написать серию статей об условиях жизни в Берлине. У меня назначена встреча с… - он повернул к себе письмо, - …с капитаном Армстронгом.
- А, да, помню, - сказала мисс Карр. - Но, к сожалению, капитан Армстронг сейчас в русском секторе, и думаю, сегодня он уже не вернется в контору. Если вы сможете зайти завтра утром, уверена, он с радостью вас примет.
Стараясь не выдать своего разочарования, Кит пообещал вернуться на следующий день в девять утра. Он бы вообще отказался от встречи с Армстронгом, но ему говорили, что именно этот капитан знает о подлинной жизни Берлина больше, чем все штабные офицеры вместе взятые.
Остаток дня он провел в британском секторе, часто останавливаясь и записывая все, что считал интересным и важным. Отношение британцев к побежденным немцам; пустые магазины, пытающиеся обслужить слишком много покупателей; очереди за едой на каждом перекрестке; склоненные головы немцев, прячущих глаза от чужих взглядов. Когда где-то вдали часы пробили двенадцать, он зашел в шумный бар, набитый солдатами в форме, и сел в дальнем конце стойки. Дождавшись наконец официантку, он заказал большую кружку пива и бутерброд с сыром - во всяком случае, он думал, что заказал сыр, но не был в этом уверен, поскольку его немецкий оставлял желать лучшего. Наблюдая за работой официантов, он понял - если ты в гражданской одежде, тебя обслужат последним, после всех людей в форме. Всех до единого.
В зале звучали самые разные наречия, и это напомнило ему, что классовая система сохраняется даже тогда, когда британцы находятся в чужой стране. Некоторые солдаты жаловались - их речь вряд ли заслужила бы одобрение мисс Стедман, - что документы слишком долго проверяют, прежде чем отпустить их домой. Другие же, казалось, сроднились с формой и говорили только о следующей войне и о том, где она может быть. Кит поморщился, услышав брошенную фразу: "Стоит копнуть поглубже, и сразу видно - в душе они все проклятые нацисты". Но после обеда, когда он снова отправился исследовать британский сектор, он обратил внимание, что солдаты - по крайней мере, внешне - ведут себя дисциплинированно, и большинство оккупантов проявляют сдержанность и учтивость по отношению к оккупированным.
Ближе к вечеру лавочники стали закрывать магазины, и Кит вернулся к своему маленькому "эм-джи". Вокруг него собралась восхищенная толпа, но завистливые взгляды быстро сменились злобой, когда они увидели хозяина в цивильной одежде. Он неторопливо покатил в гостиницу. Съев на кухне тарелку картошки с капустой, он вернулся в свою комнату и старательно записал все, что увидел в этот день. Потом забрался в постель и читал "Скотный двор" Оруэлла, пока не потухла свеча.
Этой ночью Кит крепко спал. Утром, умывшись ледяной водой, он без особого энтузиазма предпринял попытку побриться и спустился на кухню. Его ждали несколько ломтей хлеба с маслом. После завтрака он собрал свои бумаги и отправился на перенесенную встречу. Если бы он внимательно смотрел на дорогу и меньше думал о вопросах, которые собирался задать капитану Армстронгу, он, наверное, не свернул бы налево на "кольце". Надвигавшийся прямо на него танк уже не мог остановиться, и хотя Кит, ударив по тормозам, задел лишь угол массивного грязезащитного щитка, "эм-джи" развернулся вокруг своей оси, въехал на тротуар и врезался в бетонный фонарный столб. Кит сидел за рулем, трясясь всем телом.
Все движение остановилось, из танка выпрыгнул молодой лейтенант и подбежал посмотреть, не ранен ли Кит. Кит, немного испуганный, осторожно выбрался из машины. Правда, когда он попрыгал и помахал руками, выяснилось, что никаких серьезных повреждений у него нет - только небольшой порез на правой руке да ушибленная лодыжка.
На танке не осталось почти никаких следов столкновения, кроме содранной со щитка краски. А вот "эм-джи" выглядел так, словно побывал в тяжелом бою. Только тогда Кит вспомнил, что за границей может получить лишь страхование ответственности перед третьими лицами. Тем не менее он заверил танкиста, что тот ни в чем не виноват, и после того, как лейтенант объяснил Киту, как пройти к ближайшей автомастерской, они расстались.
Кит оставил "эм-джи" и поспешил в гараж. Двадцать минут спустя он стоял во внутреннем дворике в отчаянии от своего бессилия. В конце концов, он нашел механика, говорившего по-английски, и тот обещал, что со временем кто-нибудь притащит его машину в гараж.
- Что значит "со временем"? - поинтересовался Кит.
- Трудно сказать, - механик многозначительно щелкнул пальцами. - Видите ли, это вопрос… приоритетов.
Кит достал бумажник и вытащил из него десять шиллингов.
- А доллары у вас есть? - спросил механик.
- Нет, - твердо ответил Кит.
Рассказав, где находится машина, он отправился на Сименсштрассе. Он уже на десять минут опаздывал на встречу, при этом находился в городе, который мог гордиться редко ходящими поездами и почти полным отсутствием такси. В итоге теперь он заставил себя ждать больше сорока минут.
Женщина-капрал за конторкой сразу его узнала, но не сказала ему ничего утешительного.
- Капитан Армстронг несколько минут назад уехал на встречу в американский сектор, - сообщила она. - Он ждал вас больше часа.
- Черт, - выругался Кит. - Я попал в аварию и приехал, как только смог. Сегодня я смогу с ним встретиться?
- К сожалению, нет, - покачала она головой. - У него назначено несколько встреч в американском секторе, и он пробудет там весь день.
Кит пожал плечами.
- Не подскажете, как пройти во французский сектор?
Он бродил по улицам другого сектора Берлина, который мало отличался от того, что он видел вчера. Он лишь еще раз получил подтверждение, что в этом городе говорят как минимум на двух языках, которых он не знает. В результате он заказал блюдо, которое не хотел, и бутылку вина, которую не мог себе позволить.
После обеда он решил посмотреть, как продвигается ремонт его машины. Когда он добрался до автомастерской, уже зажглись фонари, и единственный человек, говоривший по-английски, ушел домой. Кит увидел свой "эм-джи" в углу двора в том же состоянии, в котором оставил его утром. А дежурный был способен только тыкать пальцем в цифру восемь на своих часах.
Наутро Кит явился в гараж без четверти восемь, но говоривший по-английски механик пришел только в 8.13. Он несколько раз обошел вокруг "эм-джи", прежде чем вынести свой вердикт.
- Пожалуй, я смогу все исправить не раньше, чем через неделю, - грустно констатировал он. На этот раз Кит протянул ему фунт.
- Хотя, может быть, управлюсь за пару дней… Это вопрос приоритетов, - повторил он. Кит решил, что стать высшим приоритетом ему не по карману.
Стоя в переполненном трамвае, он подсчитывал свои финансы, вернее, их отсутствие. Чтобы протянуть еще десять дней, оплатить гостиничные счета и ремонт машины, ему придется отказаться от гостиницы и оставшееся время ночевать в "эм-джи".
Кит спрыгнул с подножки трамвая на уже знакомой остановке, взбежал по ступенькам и за несколько минут до девяти уже стоял перед конторкой. На этот раз он прождал минут двадцать, читая газеты. Наконец к нему вышла смущенная секретарша директора.
- Мне очень жаль, мистер Таунсенд, - сказала она, - но капитану Армстронгу неожиданно пришлось вылететь в Англию. Вас охотно примет его заместитель лейтенант Уэйкхем.
Кит провел около часа с лейтенантом Уэйкхемом, который все время называл его "старина", объяснил, почему ему нельзя в Шпандау, и тоже острил по поводу Дона Брэдмана. Выйдя от него, Кит подумал, что он больше узнал о состоянии английского крикета, чем о ситуации в Берлине. Остаток дня он провел в американском секторе и поговорил с несколькими американскими солдатами. Они с гордостью доложили ему, что никогда не выходят за пределы своего сектора, пока не наступает срок возвращаться в Штаты.
Ближе к вечеру он снова зашел в гараж, и англоговорящий механик заверил его, что машина будет готова к следующему вечеру.
Назавтра Кит на трамвае отправился в русский сектор. Он быстро понял, как ошибался, думая, что не узнает ничего нового. Лейбористский клуб Оксфордского университета был бы очень огорчен, услышав, что обитатели Восточного Берлина выглядят гораздо хуже, чем их соотечественники в секторах союзников - согбенные плечи, низко опущенные головы, шаркающая походка. Они не разговаривают даже друг с другом, а с Китом и подавно. Статую Гитлера на главной площади сменил огромный памятник Ленину, на каждом углу красовались громадные портреты Сталина. Проболтавшись несколько часов по мрачным улицам и не найдя ни одного бара или ресторана, Кит вернулся в британский сектор.
Если завтра утром он уедет в Дрезден, думал Кит, он сможет выполнить задание раньше срока, и тогда, наверное, ему удастся провести пару дней в Дювиле, пополнив свои истощившиеся финансы. Насвистывая, он вскочил в трамвай, идущий в сторону автомастерской.
"Эм-джи" стоял во дворе, и Кит не мог не признать, что выглядит он великолепно. Его даже помыли, и красный капот сиял в лучах заходящего солнца.
Механик протянул ему ключ. Кит сел за руль и включил двигатель. Машина завелась мгновенно.
- Здорово, - обрадовался он.
Механик довольно кивнул. Когда Кит вышел из машины, другой рабочий гаража наклонился и вытащил ключ из зажигания.
- Итак, сколько я должен? - спросил Кит, открывая бумажник.
- Двадцать фунтов, - ответил механик.
Кит резко повернулся и уставился на него.
- Двадцать фунтов? - задохнулся он. - Но у меня нет таких денег. Вы уже получили тридцать шиллингов, и вообще, эта чертова машина обошлась мне всего в тридцать фунтов.
Информация не произвела на механика ни малейшего впечатления.
- Нам пришлось заменить коленчатый вал и восстановить карбюратор, - пояснил он. - А запчасти достать нелегко. Не говоря уж о кузовных работах. В Берлине невелик спрос на такую роскошь. Двадцать фунтов, - повторил он.
Кит открыл бумажник и стал считать деньги.
- Сколько это будет в немецких марках?
- Мы не принимаем марки, - покачал головой механик.
- Почему?
- Британцы предупредили, что сейчас много фальшивых марок.
Кит решил, что пора сменить тактику.
- Это же просто вымогательство! - закричал он. - Я добьюсь, чтобы вас закрыли!
Немец равнодушно выслушал его тираду.
- Может, вы и выиграли войну, сэр, - сухо произнес он, - но это не значит, что вы не должны платить по счетам.
- Вам это так не пройдет! - бушевал Кит. - Я сообщу о вас моему другу капитану Армстронгу из ОИССО. Тогда узнаем, кто здесь главный.
- Пожалуй, стоит вызвать полицию. Пусть они решают, кто здесь главный.
Это остудило пыл Кита. Некоторое время он ходил по двору и наконец признался:
- У меня нет двадцати фунтов.
- В таком случае вам, наверное, придется продать машину.
- Ни за что, - покачал головой Кит.
- Как бы вы ни решили, она останется у нас в гараже - по обычному дневному тарифу, - пока вы не оплатите счет.
Механики нависли над его "эм-джи", и Кит побагровел. Они невозмутимо смотрели на него.
- Сколько вы можете за нее предложить? - наконец спросил он.
- Ну, подержанные спортивные машины с правым рулем не пользуются большим спросом в Берлине, - ответил механик. - Но думаю, я смогу заплатить вам 100 тысяч марок.
- Вы же говорили, что не имеете дела с марками.
- Только когда продаем. Покупка - дело другое.
- После оплаты счета у меня что-нибудь останется от этих ста тысяч?
- Нет, - сказал механик. Он немного помолчал, потом с улыбкой добавил: - Но мы поможем вам поменять деньги по хорошему курсу.
- Проклятые нацисты, - тихо пробормотал Кит.
На втором курсе друзья из Лейбористского клуба убедили Кита баллотироваться в комитет. Он сразу сообразил, что, хотя в клубе состоит больше шестисот человек, именно комитет встречается с министрами, когда те посещают университет, и именно комитет обладает властью принимать решения. Они даже выбрали представителей, которые присутствовали на партийных конференциях и, таким образом, могли повлиять на политику партии.
Когда объявили результаты голосования, Кит удивился, узнав, что победил с большим преимуществом. В понедельник он присутствовал на первом заседании комитета в "Каменщиках". Он молча сидел сзади и не мог поверить в происходящее. Этот комитет повторял все, что Кит презирал в Британии. Это был реакционный, предвзятый и, когда доходило до принятия настоящих решений, ультраконсервативный комитет. Если кто-то предлагал оригинальную идею, ее долго обсуждали, а потом благополучно забывали, перенеся собрание в бар внизу. Кит понял, что быть членом комитета недостаточно, если он хочет претворить в жизнь свои наиболее радикальные идеи. На последнем курсе надо стать председателем Лейбористского клуба. Когда он упомянул о своем замысле в письме отцу, сэр Грэхем написал в ответ, что его больше интересует степень Кита, поскольку должность председателя Лейбористского клуба не имеет первостепенного значения для человека, который надеется унаследовать газетный бизнес.
Единственным соперником Кита оказался вице-председатель Гарет Уильямс. Он был сыном шахтера со стипендией от Нитской средней школы и, само собой, имел все необходимые данные для этой должности.
Выборы руководителей были назначены на вторую неделю Михайлова триместра. Кит понимал - если он хочет стать председателем, ему нужно использовать каждую минуту первой недели. Поскольку Гарет Уильямс скорее пользовался популярностью у комитета, чем у рядовых членов, Кит точно знал, куда направить свои усилия. Первые десять дней триместра он приглашал выпить у себя в комнате некоторых зарегистрированных членов клуба, в том числе первокурсников. Каждый вечер они ящиками поглощали пиво, ели пирожки, пили дешевое вино - и все за счет Кита.
За сутки до выборов Кит решил, что все на мази. Он просмотрел список членов клуба, отмечая галочкой тех, с кем уже наладил отношения и кто, он не сомневался, будет голосовать за него. Сторонников Уильямса он отмечал крестиком.
Вечером накануне выборов проходило очередное заседание комитета, но Кит испытывал огромное удовольствие от мысли, что больше ему не придется присутствовать при обсуждении бессмысленных резолюций, которые в конечном счете всегда оказываются в ближайшей мусорной корзине. Он сидел в глубине комнаты, безучастный к внесению бесконечных поправок в подпункты, столь любимые Гаретом Уильямсом и его кликой. Почти час комитет обсуждал постыдный уровень безработицы, который недавно достиг 300 тысяч. Киту хотелось указать братьям, что в Британии, по его мнению, как минимум 300 тысяч человек, которые попросту не способны работать, но он решил, что накануне выборов, когда ему потребуется их поддержка, такое выступление было бы неразумным.
Он откинулся на спинку стула и почти задремал, но вдруг… Когда перешли к пункту "Другие вопросы", Хью Дженкинс (из Сент-Питерза), член комитета, с которым Кит почти не разговаривал - не только потому, что тот представлял Ленина либералом, но и потому, что он был ближайшим союзником Гарета Уильямса, - неуклюже поднялся со своего места в первом ряду.
- Брат председатель, - начал он, - меня поставили в известность, что было нарушено Правило процедуры номер девять, подраздел "в", касающееся выборов руководителей данного комитета.
- Давай, не тяни, - сказал Кит. У него уже были кое-какие планы насчет брата Дженкинса, о которых не говорилось ни в одном своде правил.