Три месяца спустя после первой встречи Армстронга и Арно Шульца "Дер Телеграф" регулярно выходила шесть дней в неделю, и Армстронг доложил полковнику Оакшоту, что тираж перевалил за 200 тысяч экземпляров - такими темпами они скоро обгонят "Дер Берлинер".
- Первоклассная работа, Дик, - только и сказал полковник.
Он точно не знал, чем в действительности занимается Армстронг, однако заметил, что расходы молодого капитана потихоньку выросли до двадцати фунтов в неделю.
Хотя Дик и рассказал Шарлотте о похвале полковника, она чувствовала, что он начинает скучать. Тираж "Дер Телеграф" почти сравнялся с тиражом "Дер Берлинер", старшие офицеры трех западных секторов всегда радушно принимали капитана Армстронга. В конце концов, стоило только что-то шепнуть ему на ухо, и назавтра эта история появлялась в газете. В результате у него всегда имелись кубинские сигары, а Шарлотта и Сэлли никогда не испытывали недостатка в нейлоновых чулках. У Питера Уэйкхема не переводился его любимый джин "Гордон", а у "тележечников" было достаточно водки и сигарет, чтобы открыть черный рынок.
Но Дик не видел никаких перспектив в собственной карьере, и его это угнетало. Хотя ему часто намекали на повышение, у него не было шансов в этом городе, где и так полно майоров и полковников, которые просто сидели и ждали, когда их отправят домой.
Дик начал обсуждать с Шарлоттой переезд в Англию, тем более что новый премьер-министр Британии от партии лейбористов Клемент Эттли призывал солдат скорее возвращаться домой, где их ждала мирная работа. Несмотря на обеспеченную жизнь в Берлине, Шарлотта пришла в восторг от этой идеи и убедила Дика подумать о ранней отставке. На следующий день он договорился о встрече с полковником.
- Ты уверен, что действительно хочешь этого? - спросил Оакшот.
- Да, сэр, - ответил Дик. - Сейчас все идет гладко, и Шульц прекрасно справится без меня.
- Справедливо. Я постараюсь ускорить процесс.
Несколько часов спустя Армстронг впервые услышал имя Клауса Лаубера и затормозил процесс.
Когда тем же утром Армстронг заглянул в типографию, Шульц доложил ему, что они впервые продали больше экземпляров, чем "Дер Берлинер", и он начал подумывать о выпуске воскресного номера.
- Не вижу причин, чтобы этого не делать, - со скукой в голосе произнес Дик.
- Вот бы назначить ту же цену, что была до войны, - вздохнул Шульц. - С таким объемом продаж мы бы получали хорошую прибыль. Наверное, вам трудно поверить, капитан Армстронг, но в те времена меня считали процветающим и преуспевающим человеком.
- Возможно, вы снова им будете, - заметил Армстронг. - И скорее, чем думаете, - добавил он, глядя сквозь грязное окно на улицу, заполненную усталыми людьми. Он собирался сказать Шульцу, что хочет передать все дело ему и вернуться в Англию, и в этот момент немец произнес:
- Вряд ли теперь это возможно.
- Почему? - спросил Армстронг. - Газета принадлежит вам, все знают, что ограничения скоро снимут и немцы снова станут полновластными держателями акций.
- Вполне возможно, капитан Армстронг, но, к сожалению, акции компании мне уже не принадлежат.
Армстронг замолчал, потом заговорил, тщательно подбирая слова.
- Правда? Почему вы их продали? - спросил он, продолжая смотреть в окно.
- Я не продавал их, - ответил Шульц. - Я в буквальном смысле их отдал.
- Кажется, я вас не понимаю, - Армстронг повернулся к нему.
- Все очень просто, - пояснил Шульц. - Когда к власти пришел Гитлер, он издал закон, по которому евреям запрещалось владеть газетами. Я был вынужден передать акции третьему лицу.
- Так кто же теперь владелец "Дер Телеграф"? - поинтересовался Армстронг.
- Мой старый друг Клаус Лаубер, - ответил Шульц. - Он был гражданским служащим в министерстве капитального строительства. Мы познакомились много лет назад в шахматном клубе и с тех пор играли по вторникам и пятницам - этого я, кстати, тоже лишился с приходом Гитлера.
- Но если Лаубер такой близкий друг, он, вероятно, согласится продать вам акции обратно.
- Наверное, да. В конце концов, он заплатил за них номинальную стоимость с условием, что вернет их после войны.
- И я уверен, он сдержит слово, - заметил Армстронг. - Тем более он был вашим другом.
- Да, я тоже так думаю, но мы потеряли связь во время войны. Я не видел его с декабря 1942 года. Как большинство немцев, он стал просто статистикой.
- Но вы же знаете, где он жил, - предположил Армстронг, постукивая себя по ноге офицерской тросточкой.
- Его семья уехала из Берлина, как только начались бомбежки. Тогда я и потерял с ним связь. Бог знает, где он сейчас, - со вздохом добавил он.
Дик понял, что получил всю необходимую информацию.
- Итак, что у нас со статьей об открытии нового аэропорта? - сменил он тему.
- Мы уже отправили туда фотографа, и я хотел послать еще журналиста, чтобы он взял интервью… - почтительно продолжал Шульц, но мысли Армстронга были далеко.
Вернувшись в свой кабинет, он попросил Сэлли немедленно позвонить в Контрольную комиссию и выяснить, кто владелец "Дер Телеграф".
- Я всегда думала, что это Арно, - заметила она.
- Я тоже, - кивнул Армстронг, - но оказалось, нет. Ему пришлось продать акции какому-то Клаусу Лауберу, когда к власти пришел Гитлер. Вот что мне нужно знать. Первое, акции все еще принадлежат Лауберу? Второе: если да, то жив ли он? И третье: если он жив, где его черти носят? И, Сэлли, никому ни слова. Даже лейтенанту Уэйкхему.
Сэлли понадобилось три дня, чтобы получить подтверждение - майор Клаус Отто Лаубер все еще зарегистрирован в Контрольной комиссии союзников как законный владелец "Дер Телеграф".
- Но он еще жив? - спросил Армстронг.
- Скорее всего, да, - ответила Сэлли. - Мало того, он отсиживается в Уэльсе.
- В Уэльсе? - повторил Армстронг. - Как такое может быть?
- Судя по всему, в настоящее время майор Лаубер находится в лагере для интернированных в окрестностях Бридженда. Он там уже три года, с тех пор как попал в плен во время службы в Африканском корпусе Роммеля.
- Что еще тебе удалось узнать? - спросил Армстронг.
- Да, пожалуй, это все, - сказала Сэлли. - Похоже, для майора война кончилась неудачно.
- Отлично, Сэлли. Но постарайся узнать о нем как можно больше. Меня интересует все: дата и место рождения, образование, сколько он работал в министерстве капитального строительства - вся его биография до приезда в Бридженд. Задействуй все наши связи, заручись новой поддержкой, если понадобится. Я - к Оакшоту. Есть еще что-то неотложное?
- С тобой хочет встретиться молодой журналист из "Оксфорд Мейл". Он ждет уже почти час.
- Пусть придет завтра.
- Но он просил тебя о встрече в письме, и ты согласился принять его.
- Пусть придет завтра, - повторил Армстронг.
Сэлли уже был знаком этот тон, поэтому, отделавшись от мистера Таунсенда, она бросила все дела и принялась изучать ничем не примечательную карьеру майора Клауса Лаубера.
Рядовой Бенсон отвез Дика в штаб командующего, который находился в другой части сектора.
- Да уж, у тебя возникают престранные просьбы, - присвистнул полковник Оакшот, когда он в общих чертах описал ему свою затею.
- Думаю, вы сами увидите, сэр, что в дальнейшем это лишь укрепит отношения между нашими силами и гражданами Берлина.
- Да, Дик, я знаю, ты разбираешься в этих вещах гораздо лучше меня, но в этом случае я даже представить не могу, как отреагируют наши хозяева.
- Вы могли бы обратить их внимание на то, сэр, что если мы сумеем продемонстрировать немцам, что британцы относятся к нашим военнопленным - их мужьям, сыновьям и отцам - справедливо и достойно, это стало бы крупной удачей в области связей с общественностью, особенно, помня об отношении нацистов к евреям.
- Сделаю все возможное, - пообещал полковник. - Сколько лагерей ты хочешь посетить?
- Думаю начать с одного, - ответил Армстронг. - А потом, если мой опыт окажется успешным, можно будет посетить еще пару-тройку. - Он улыбнулся. - Тогда, надеюсь, у наших "хозяев" будет меньше причин для паники.
- У тебя есть что-то конкретное на примете? - спросил полковник.
- По моим данным, в нескольких километрах от Бридженда есть лагерь, который идеально подходит для моих целей.
Полковнику потребовалось немало времени, чтобы добиться разрешения для капитана Армстронга. Сэлли справилась со своей задачей быстрее и нашла всю имеющуюся информацию о Клаусе Лаубере. Дик снова и снова перечитывал ее записи в поисках обходных маневров.
Лаубер родился в 1896 году в Дрездене. Участвовал в первой войне и дослужился до звания капитана. После заключения перемирия он пошел работать в министерство капитального строительства в Берлине. Хотя он был всего лишь офицером запаса, в декабре 1942 его призвали на службу и присвоили звание майора, отправили в Северную Африку и поставили во главе подразделения, строившего мосты, а потом - подразделения, которому приказали эти мосты уничтожить. Его взяли в плен в марте 1943 года во время сражения у Эль-Агейла, отвезли на корабле в Британию и теперь держат в лагере для интернированных неподалеку от Бридженда. В досье Лаубера в Военном министерстве в Уайтхолле не было никакого упоминания о том, что ему принадлежат акции "Дер Телеграф".
Прочитав записи в очередной раз, Армстронг задал Сэлли вопрос. Она быстро просмотрела справочник берлинских офицеров и назвала ему три имени.
- Кто-нибудь из них служил в Королевском или Северном Стаффордширском? - спросил Армстронг.
- Нет, - покачала головой Сэлли, - но есть один из Королевского стрелкового полка, и он ходит в ту же офицерскую столовую, что и мы.
- Отлично, - сказал Дик. - Это наш человек.
- Кстати, - напомнила Сэлли, - что делать с молодым журналистом из "Оксфорд Мейл"?
Дик задумался.
- Скажи ему, что мне пришлось уехать в американский сектор, а завтра я постараюсь с ним встретиться.
Армстронгу было непривычно ужинать в британской офицерской столовой, потому что при его влиянии и свободе передвижения по городу он всегда был желанным гостем в любом ресторане Берлина. Во всяком случае, каждый офицер знал: хочешь поесть - найди любой предлог и отправляйся во французский сектор. Однако в этот четверг капитан Армстронг появился в седьмом часу вечера в офицерской столовой и спросил стоявшего за стойкой бара капрала, знает ли он капитана Стивена Халлета.
- О да, сэр, - ответил капрал. - Капитан Халлет обычно приходит около половины седьмого. Кажется, он работает в юридическом отделе, - добавил он то, что и так было известно Армстронгу.
Армстронг остался у стойки, потягивал виски и всякий раз, когда кто-то входил, оглядывался на дверь. Потом вопросительно смотрел на капрала, но тот только качал головой. Наконец в баре появился худой, рано полысевший человек в мешковатой форме. Он заказал "Том Коллинс", и бармен быстро кивнул Армстронгу. Армстронг пересел поближе к нему.
Он представился и вскоре узнал, что Халлет мечтает скорее демобилизоваться, вернуться на Линкольнз-Инн Филдз и продолжить карьеру адвоката.
- Попробую ускорить процесс, - пообещал Армстронг, прекрасно зная, что у него нет никакого влияния в этом отделе.
- Спасибо, старина, - ответил Халлет. - Обращайтесь ко мне, если вам потребуется моя помощь.
- Может, перекусим? - предложил Армстронг. Он соскользнул со стула и повел юриста к тихому угловому столику на двоих.
Когда они заказали блюда из меню и Армстронг попросил капрала принести вино из его личных запасов, он осторожно подвел своего собеседника к вопросу, по которому хотел получить его совет.
- Мне понятны проблемы, с которыми сталкиваются некоторые немцы, - начал Армстронг, наполняя вином бокал собеседника, - ведь я сам еврей.
- Вы меня удивили, - сказал Халлет. - Хотя вы, капитан Армстронг, - добавил он, сделав глоток вина, - безусловно, человек, полный сюрпризов.
Армстронг внимательно посмотрел на собеседника, но не заметил никакой иронии.
- Вы могли бы помочь мне в одном интересном деле, которое недавно попало ко мне на стол, - рискнул он.
- Охотно, если это в моих силах, - ответил Халлет.
- Спасибо, - Армстронг не прикоснулся к своему бокалу. - Мне стало интересно, какие права есть у немецкого еврея, если до войны он продал свои акции немцу. Может он потребовать их назад теперь, после окончания войны?
Юрист задумался, и на этот раз на его лице отразилось легкое недоумение.
- Если только акции купил порядочный человек, который снова продаст их ему. В противном случае ничего нельзя сделать. Нюрнбергское законодательство 1935 года, если я правильно помню.
- По-моему, это несправедливо, - только и сказал Армстронг.
- Верно, - ответил юрист и сделал еще глоток вина. - Несправедливо. Но такой был в то время закон, и в нынешней ситуации нет гражданской власти, которая могла бы его отменить. Должен сказать, вино восхитительное. Где вы его достаете?
- У моего приятеля во французском секторе, похоже, неистощимый запас. Если хотите, пришлю вам дюжину бутылок.
На следующее утро полковник Оакшот получил разрешение для капитана Армстронга на посещение британского лагеря для интернированных в любое время в течение месяца.
- Но тебе разрешили поехать только в Бридженд, - добавил он.
- Понимаю, - кивнул Армстронг.
- К тому же они дали понять, - продолжал полковник, заглянув в лежавшую на столе памятку, - что ты можешь допросить не более трех заключенных в звании не выше полковника - строгий приказ службы безопасности.
- Думаю, я справлюсь, несмотря на эти ограничения, - заверил Армстронг.
- Будем надеяться, это того стоит, Дик. Знаешь ли, я все еще сомневаюсь.
- Я надеюсь доказать, что вы неправы, сэр.
Вернувшись в свой кабинет, Армстронг попросил Сэлли заняться организацией его поездки.
- Когда ты хочешь ехать? - спросила она.
- Завтра, - ответил он.
- Глупый был вопрос, - усмехнулась она.
Сэлли удалось взять билет на лондонский рейс, вылетавший на следующий день - какой-то генерал в последний момент отказался от полета. Она также договорилась, чтобы его встретила машина с водителем и сразу доставила в Уэльс.
- Но капитанам не положен автомобиль с водителем, - удивился он, когда Сэлли вручила ему проездные документы.
- Положен, если главнокомандующий хочет увидеть фотографию своей дочери на первой полосе "Дер Телеграф", когда она приедет в Берлин в следующем месяце.
- Зачем? - поинтересовался Армстронг.
- Думаю, он никак не может выдать ее замуж в Англии, - сказала Сэлли. - А здесь, как известно, бросаются на все, что носит юбки.
Армстронг рассмеялся.
- Если бы я платил тебе зарплату, Сэлли, ты получила бы повышение. А пока сообщай мне все, что сумеешь узнать о Лаубере. Любую мелочь.
За ужином Дик объяснил Шарлотте, что летит в Британию еще и потому, что хочет выяснить, сможет ли он найти там работу после демобилизации. Она выдавила из себя улыбку, хотя в последнее время не всегда была уверена, что он говорит ей всю правду. Если она начинала давить на него, он неизменно прикрывался словами "совершенно секретно" и стучал пальцем себе по носу точно так же, как это делал полковник Оакшот.
Наутро рядовой Бенсон отвез его в аэропорт. В зале вылета по громкоговорителю объявили: "Капитан Армстронг, пожалуйста, пройдите к ближайшему военному телефону до посадки в самолет". Армстронг ответил бы на звонок, но его самолет уже выруливал на взлетную полосу.
Три часа спустя Армстронг приземлился в Лондоне и уверенным шагом направился к капралу, который стоял, прислонившись к блестящему черному "остину", и держал плакат с надписью "Капитан Армстронг". Едва завидев приближавшегося к нему офицера, капрал вытянулся по стойке "смирно" и отдал честь.
- Мне немедленно надо в Бридженд, - заявил Армстронг, не дав тому открыть рот.
Они направились по шоссе А40, и Армстронг сразу уснул. Он проспал всю дорогу, пока его не разбудил капрал:
- Осталось километра три, сэр, и мы на месте.
Когда они подъехали к лагерю, на него нахлынули воспоминания о собственном заключении в Ливерпуле. Только на этот раз охранники вытянулись и отдали честь проезжавшей мимо них машине. Капрал остановил "остин" перед зданием комендатуры.
Когда он вошел в кабинет, из-за стола поднялся капитан.
- Роач, - представился он. - Рад знакомству.
Армстронг пожал протянутую руку. На груди капитана Роача не было ни одной медали, и выглядел он так, будто никогда не совершал даже однодневной экскурсии на ту сторону Канала, не говоря уж о столкновении с врагом.
- Мне так толком и не объяснили, чем я могу вам помочь, - сказал он, усадив Армстронга в удобное кресло у камина.
- Мне нужно увидеть список всех заключенных этого лагеря, - Армстронг не стал тратить время на пустые слова. - Я хочу допросить троих для отчета, который готовлю для Контрольной комиссии в Берлине.
- Ну, это просто, - махнул рукой капитан. - Но почему именно Бридженд? Большинство нацистских генералов сидят в Йоркшире.
- Знаю, - сказал Армстронг, - но я не мог выбирать.
- Понимаю. Итак, вы хотите допросить конкретных людей, или мне просто выбрать кого-то наугад?
Капитан Роач протянул ему папку, и Армстронг быстро провел пальцем по списку с напечатанными фамилиями. Он улыбнулся.
- Я поговорю с одним капралом, одним лейтенантом и одним майором, - сказал он, поставив крестик рядом с тремя фамилиями, и вернул папку капитану.
Роач изучил его выбор.
- С первыми двумя - никаких проблем, - заявил он. - Но боюсь, вы не сможете допросить майора Лаубера.
- Я получил все полномочия от…
- Даже если бы вы получили полномочия от самого мистера Эттли, - перебил его Роач. - С Лаубером я ничем помочь не могу.
- Почему? - взбесился Армстронг.
- Потому что он умер две недели назад. В прошлый понедельник я отправил его в гробу обратно в Берлин.
ГЛАВА 12
МЕЛЬБУРН КУРЬЕР, 10 сентября 1950 года: