Армстронг застыл как вкопанный, чувствуя легкое головокружение. Он резко повернулся и увидел мужчину примерно своего возраста, только намного ниже ростом и коренастее. На нем был серый штатский костюм, белая рубашка и темно-синий галстук. В темноте Армстронг не мог рассмотреть его лица.
- Вы, наверное, чех, - тихо произнес Армстронг.
- Нет, Любжи.
- Тогда вы чертов немец, - Армстронг сжал кулаки и шагнул к нему.
- Опять не угадал, - ничуть не испугался мужчина.
- Тогда кто вы такой, черт возьми?
- Скажем, я просто друг.
- Но я вас даже не знаю, - сказал Армстронг. - Может, хватит играть в игры? Скажите наконец, какого черта вам надо?
- Я просто хочу тебе помочь, - невозмутимо произнес мужчина.
- Интересно, как? - рявкнул Армстронг.
Мужчина улыбнулся.
- Например, покажу тебе завещание, которое ты так хочешь заполучить.
- Завещание? - нервно переспросил Армстронг.
- Ага, вижу, я коснулся "обнаженного нерва", как говорят британцы. - Мужчина достал из кармана карточку. - Заходи ко мне, когда будешь в русском секторе, - он протянул ему визитку.
В полумраке Армстронг не смог прочитать имя на карточке. Когда он поднял голову, мужчина растворился в темноте ночи.
Армстронг подошел к газовому фонарю и снова посмотрел на карточку.
Майор Федор Тюльпанов
Дипломатический атташе
Ленинплац, Советский сектор Берлина
На следующий день Армстронг доложил полковнику Оакшоту обо всем, что произошло накануне в американском секторе, и показал ему карточку майора Тюльпанова. Умолчал он только о том, что Тюльпанов назвал его Любжи. Оакшот сделал какие-то пометки в блокноте и сказал:
- Никому ни слова, пока я не наведу справки.
Не успел Армстронг войти в свой кабинет, как ему позвонил полковник и приказал немедленно вернуться в штаб. Бенсон мигом доставил его обратно. Когда Армстронг второй раз за это утро вошел в кабинет Оакшота, там находились еще двое в гражданской одежде, которых он никогда раньше не видел. Они назвались капитаном Вудхаузом и майором Форсдайком.
- Похоже, ты нашел клад, Дик, - заявил Оакшот, едва Армстронг сел. - Судя по всему, твой майор Тюльпанов служит в КГБ. Его считают там восходящей звездой. Эти два джентльмена работают в нашей службе безопасности. Они хотели бы, чтобы ты принял приглашение Тюльпанова, а потом доложил обо всем, что узнаешь, вплоть до марки его любимых сигарет.
- Я могу пойти сегодня же, - предложил Армстронг.
- Нет, - твердо возразил Форсдайк. - Это будет слишком очевидно. Лучше выждать пару недель, и пусть это выглядит как обычный визит. Если вы появитесь слишком быстро, у него непременно возникнут подозрения. Конечно, подозревать - это его работа, но зачем облегчать ему жизнь? Завтра в восемь утра приходите ко мне в кабинет на Франклинштрассе, и с вами проведут полный инструктаж.
Следующие десять дней служба безопасности каждое утро подвергала Армстронга стандартной обработке. Ему быстро стало ясно, что здесь его не считают своим. В конце концов, его знание Англии ограничивалось временным лагерем в Ливерпуле, службой в саперно-строительных частях, потом в Северном Стаффордширском полку и ночной поездкой в Портсмут перед отправкой во Францию. Обучавшие его офицеры считали Итон, Тринити-Колледж и Гвардию более подходящей базой для избранной ими карьеры.
- С этим нам не повезло, - вздыхал Форсдайк за обедом с коллегой. Им даже не пришло в голову пригласить за свой стол Армстронга.
Несмотря на их сомнения, десять дней спустя капитан Армстронг отправился в русский сектор, якобы за запасными деталями для типографских станков "Дер Телеграф". Убедившись, что нужного оборудования нет - хотя он и так об этом знал, - он пошел на Ленинплац и стал искать контору Тюльпанова.
Вход в громадное серое здание через арку с северной стороны площади не произвел на него никакого впечатления, а взглянув на секретаршу, сидевшую в обшарпанном кабинете на третьем этаже, Армстронг никогда бы не подумал, что ее босс - восходящая звезда. Она посмотрела на его визитку и, казалось, ничуть не удивилась, что капитан британской армии зашел к ним без предварительной договоренности. Она молча повела Армстронга по длинному серому коридору, на облезлых стенах которого висели портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, и остановилась перед дверью без таблички с именем. Она постучала, открыла дверь и, шагнув в сторону, пропустила Армстронга в кабинет Тюльпанова. От неожиданности Армстронг застыл на пороге - перед его глазами предстала богато обставленная комната с антикварной мебелью и изысканными картинами на стенах. Однажды ему довелось побывать у генерала Темплера, военного коменданта британского сектора, и его кабинет выглядел не столь шикарно.
Майор Тюльпанов встал из-за стола и, мягко ступая по ковру, пошел навстречу своему гостю. Армстронг невольно отметил, что форма майора сшита гораздо лучше, чем его собственная.
- Добро пожаловать в мою скромную обитель, капитан Армстронг, - приветствовал его советский офицер. - Я правильно выразился по-английски? - Он даже не пытался скрыть насмешку. - Вы прекрасно рассчитали время. Не желаете ли со мной отобедать?
- Благодарю, - по-русски ответил Армстронг. Тюльпанов не выразил удивления по поводу смены языков, он проводил гостя во вторую комнату, где был накрыт стол на двоих. В голову Армстронга невольно закралась мысль, что майор ждал его визита.
Как только Армстронг сел напротив Тюльпанова, в комнату вошел официант с двумя вазочками черной икры, за ним следовал второй - с бутылкой водки. Если майор таким образом пытался создать непринужденную обстановку, то ему это не удалось.
Тюльпанов высоко поднял свою до краев наполненную рюмку и провозгласил:
- За наше будущее процветание.
- За наше будущее процветание, - повторил Армстронг.
В эту минуту в комнату вошла секретарша майора и положила на стол рядом с Тюльпановым плотный коричневый конверт.
- А когда я говорю "наше", я и имею в виду именно "наше", - заявил майор и поставил рюмку, не обращая внимания на конверт.
Армстронг тоже опустил рюмку, но ничего не сказал в ответ. Одна из инструкций службы безопасности гласила, что он не должен брать на себя инициативу в разговоре.
- Итак, Любжи, - начал Тюльпанов, - я не стану зря тратить твое время и лгать о моей роли в русском секторе. Тем более что последние десять дней тебе вбивали в голову, кто меня направил в Берлин и какую роль я играю в этой новой "холодной войне" - так, кажется, вы это называете? - и теперь, как я подозреваю, ты знаешь обо мне больше, чем моя секретарша.
Он улыбнулся, зачерпнул ложкой щедрую порцию икры и отправил в рот. Армстронг неловко вертел в руках вилку, но ничего не ел.
- Но все дело в том, Любжи - или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя Джон? или Дик? - что я, конечно же, знаю о тебе больше, чем твоя секретарша, твоя жена и твоя мать вместе взятые.
Армстронг по-прежнему молчал. Он положил вилку, так и не притронувшись к икре.
- Понимаешь, Любжи, мы с тобой одного поля ягоды. Вот почему я уверен, что мы можем быть весьма полезны друг другу.
- Кажется, я вас не понимаю, - глядя ему в глаза, сказал Армстронг.
- Ну, к примеру, я могу точно сказать, где найти госпожу Клаус Лаубер. Могу тебя обрадовать - она даже не знает, что ее муж был владельцем "Дер Телеграф".
Армстронг сделал глоток водки. Рука, слава Богу, не дрожала, хотя сердце колотилось в два раза быстрее обычного.
Тюльпанов взял плотный коричневый конверт, открыл его, достал какой-то документ и подтолкнул его через стол к Армстронгу.
- И ей незачем об этом знать, если мы сумеем договориться.
Армстронг развернул объемный манускрипт и прочитал первый абзац завещания майора Клауса Отто Лаубера. Тем временем официант подал Тюльпанову вторую порцию икры.
- Но здесь говорится… - произнес Армстронг, перевернув третью страницу.
Тюльпанов расплылся в улыбке.
- Ага, вижу, ты добрался до того места, где сказано, что все акции "Дер Телеграф" достаются Арно Шульцу.
Армстронг поднял голову и в упор посмотрел на майора, но ничего не сказал.
- Конечно, это имеет значение, только если завещание существует, - сказал Тюльпанов. - Если этот документ никогда не выйдет на свет божий, акции автоматически перейдут к миссис Лаубер, и в этом случае я не вижу причины…
- Что вы хотите от меня взамен? - перебил его Армстронг.
Майор ответил не сразу, словно обдумывал его вопрос.
- Ну, может, иногда немного информации. В конце концов, Любжи, если я помогу тебе стать владельцем собственной газеты, хотя тебе нет еще и двадцати пяти, имею же я право получить хоть что-то взамен.
- Я не совсем понимаю, - сказал Армстронг.
- Все ты прекрасно понимаешь, - усмехнулся Тюльпанов, - но если хочешь, я тебе растолкую.
Армстронг взял вилку и, слушая майора, попробовал наконец икру.
- Для начала давай признаем один простой факт - ты, Любжи, даже не подданный Британии. И хотя они приняли тебя в свои ряды, - он сделал глоток водки, - уверен, ты уже сообразил, что это не означает, будто они считают тебя своим. Значит, пришло время решать, за какую команду ты играешь.
Армстронг съел еще икры. Ему понравилось.
- Вот увидишь, быть игроком нашей команды не так уж обременительно. Уверен, мы могли бы помочь друг другу продвинуться в "большой игре", как ее упорно продолжают называть британцы.
Армстронг отправил в рот остатки икры и надеялся, что ему предложат еще.
- Поразмысли над этим, Любжи, - Тюльпанов протянул руку через стол, забрал завещание и положил обратно в конверт.
- А пока, - сказал майор КГБ, - я дам тебе кое-какую информацию для твоих друзей из службы безопасности.
Он достал из внутреннего кармана лист бумаги и подтолкнул к Армстронгу. Армстронг прочитал и с удовольствием отметил, что все еще может понимать по-русски.
- Честно говоря, Любжи, у твоих людей уже есть этот документ, но они все равно будут рады получить подтверждение. Видишь ли, оперативников всех служб безопасности объединяет одно - любовь к бумажной работе. Так они доказывают, что занимаются нужным делом.
- Как он у меня оказался? - спросил Армстронг, подняв листок.
- Боюсь, сегодня у меня работает временная секретарша, которая вечно оставляет бумаги на столе без присмотра.
Дик улыбнулся и, сложив листок, спрятал в карман.
- Имей в виду, Любжи, эти ребята из твоей службы безопасности не такие дураки, как тебе могло показаться. Послушай моего совета: будь с ними осторожнее. Если ты решишь включиться в игру, в конечном счете, тебе придется предать либо тех, либо других, а если они узнают, что ты ведешь двойную игру, они избавятся от тебя без малейшего сожаления.
Армстронг слышал, как сильно бьется его сердце.
- Как я уже объяснил, - продолжал майор, - тебе не нужно принимать решение прямо сейчас. Несколько дней ничего не меняют. Я могу немного подождать и осчастливить господина Шульца чуть позже.
- У меня для тебя хорошие новости, Дик, - сказал полковник Оакшот, когда на следующее утро Армстронг явился с докладом в штаб. - Твои документы наконец оформили, и через месяц ты можешь вернуться в Англию.
Полковник удивился сдержанной реакции Армстронга, но решил, что у того голова занята чем-то другим.
- Форсдайк, правда, не обрадуется, когда узнает, что ты покидаешь нас, едва добившись такого успеха с майором Тюльпановым.
- Может, мне не стоит так торопиться, - произнес Армстронг, - раз у меня появился шанс завязать отношения с КГБ.
- Ты настоящий патриот, - восхитился полковник. - Что, если я приторможу оформление, а ты мне просемафоришь, когда приспичит.
Армстронг говорил по-английски так же свободно, как остальные офицеры британской армии, но Оакшоту иногда удавалось пополнить его словарь новыми выражениями.
Шарлотта давила на него, изводила вопросами, когда же они наконец уедут из Берлина, и в тот вечер она объяснила ему, почему это вдруг стало так важно. Выслушав ее, Дик понял, что больше не может ее обманывать. В ту ночь он остался дома с Шарлоттой и, сидя на кухне, рассказал ей, как он планирует устроить их жизнь в Англии.
Утром он нашел какой-то предлог для посещения русского сектора и, получив подробные инструкции от Форсдайка, за несколько минут до обеда вошел в кабинет Тюльпанова.
- Привет, Любжи, как дела? - поздоровался офицер КГБ, вставая из-за стола. Армстронг сдержанно кивнул. - А главное - ты принял решение, с какой стороны будешь подавать?
Армстронг с недоумением смотрел на него.
- Чтобы понять англичан, - пояснил Тюльпанов, - сначала нужно разобраться в крикете. Игра начинается только после жеребьевки. Правда, глупо давать другой стороне шанс? Ты уже подбросил монетку, Любжи? Вот о чем я все время думаю. И если да, что ты решил - подавать или отбивать?
- Прежде чем принять окончательное решение, я хочу встретиться с госпожой Лаубер, - сказал Дик.
Майор прошелся по комнате, поджав губы, словно обдумывал требование Армстронга.
- Есть одна старая английская поговорка, Любжи. Было бы желание…
Армстронг озадаченно посмотрел на него.
- Нужно еще кое-что знать об англичанах - у них ужасные каламбуры. Но при всех их разговорах о том, что они называют честной игрой, они безжалостны, если дело доходит до защиты своего положения. Итак, если ты хочешь увидеть госпожу Лаубер, нам придется отправиться в Дрезден.
- В Дрезден?
- Да. Госпожа Лаубер благополучно устроилась в самом центре советского сектора. Для тебя это даже лучше. Но, думаю, нам стоит подождать несколько дней.
- Почему? - спросил Армстронг.
- Ты еще многого не знаешь о британцах, Любжи. Если ты овладел их языком, это еще не значит, что ты можешь читать их мысли. Англичане любят порядок. Если ты вернешься сюда завтра, у них сразу появятся подозрения. А если через неделю, они даже не обратят на это внимания.
- И что мне им доложить?
- Скажи, что я осторожничал, что ты "все еще прощупываешь почву", - Тюльпанов снова улыбнулся. - Но можешь сказать им, что я интересовался человеком по имени Арбутнот, Пьер Арбутнот, и спрашивал, правда ли, что он скоро займет пост в Берлине? Ты ответил, что никогда о нем не слышал, но постараешься выяснить.
Вернувшись в британский сектор, Армстронг пересказал Форсдайку бо́льшую часть разговора. Он ожидал, что ему объяснят, кто такой Арбутнот и когда он приедет в Берлин, но Форсдайк лишь сказал:
- Он просто тебя проверяет. Он точно знает, кто такой Арбутнот и когда он приступит к своим обязанностям. Когда ты сможешь снова побывать в русском секторе, не вызывая подозрений?
- В следующую среду или четверг у меня плановая встреча с русскими по поводу поставки бумаги.
- Хорошо. Если "случайно" окажешься неподалеку, зайди к Тюльпанову и скажи, что не смог вытянуть из меня никакой информации об Арбутноте.
- А это не вызовет у него подозрений?
- Нет, он скорее начнет подозревать тебя, если окажется, что тебе что-то известно об этом человеке.
На следующий день за завтраком Шарлотта и Дик снова поссорились из-за возвращения в Британию.
- Сколько еще предлогов ты придумаешь, чтобы оттянуть отъезд? - возмущалась она.
Дик не стал отвечать. Не глядя на нее, он схватил свою трость и фуражку и выскочил за дверь.
Рядовой Бенсон отвез его прямо в контору, и, не успев войти в кабинет, он немедленно вызвал к себе Сэлли. Она вошла с пачкой документов на подпись и приветливо улыбнулась. Час спустя она вернулась за свой стол и чувствовала себя так, будто побывала в мясорубке. Она предупредила всех, чтобы до конца дня они держались подальше от капитана, потому что он в самом дурном расположении духа. К среде его настроение не улучшилось, и в четверг вся команда вздохнула с облегчением, узнав, что его не будет в конторе весь день.
Около десяти утра Бенсон привез его в русский сектор. С кожаным саквояжем в руке Армстронг вышел из джипа и приказал водителю возвращаться в британский сектор. Он прошел через огромную арку к конторе Тюльпанова и с удивлением обнаружил, что у входа в здание его ждет секретарша майора.
Не говоря ни слова, она повела его по вымощенному булыжником двору к большому черному мерседесу, открыла дверцу, и Армстронг сел на заднее сиденье рядом с Тюльпановым. Мотор уже работал, и, не дожидаясь указаний, водитель выехал на площадь и двинулся в сторону автобана.
Майор не выказал никакого удивления, когда Армстронг передал ему разговор с Форсдайком и сообщил, что не сумел ничего узнать об Арбутноте.
- Они тебе пока не доверяют, Любжи, - пояснил Тюльпанов. - Понимаешь, ты - не один из них. И, возможно, никогда им не станешь.
Армстронг нахмурился и стал смотреть в окно.
Выехав за черту города, они взяли направление на юг в сторону Дрездена. Через несколько минут Тюльпанов нагнулся и передал Армстронгу небольшой потрепанный чемоданчик с инициалами "К.Л.".
- Что это? - спросил Дик.
- Все имущество, оставшееся после славного майора, - ответил Тюльпанов. - Во всяком случае, то наследство, на которое может рассчитывать его вдова. - Он протянул Армстронгу плотный коричневый конверт.
- А это? Еще какое-то наследство?
- Нет. Это сорок тысяч марок, которые Лаубер заплатил Шульцу за пакет акций "Дер Телеграф". Видишь ли, если в дело замешаны британцы, я всегда стараюсь действовать по правилам. "Играй, играй и не сдавайся!" - сказал Тюльпанов и после небольшой паузы добавил: - Полагаю, теперь у тебя есть все необходимые документы.
Армстронг кивнул и спрятал конверт в кожаный саквояж. Он снова отвернулся и стал смотреть на мелькавший за окном пейзаж. Он был потрясен видом разрушений и не понимал, почему они ничего не восстанавливают - ведь война уже кончилась. Он обдумывал, как вести себя с госпожой Лаубер, и молчал всю дорогу, пока они не подъехали к окраине Дрездена.
- Водитель знает, куда ехать? - спросил Армстронг, когда они миновали указатель ограничения скорости до 40 километров.
- Разумеется, - ухмыльнулся Тюльпанов. - Ты не первый, кого он везет к этой пожилой даме. Он владеет информацией.
Армстронг бросил на него недоуменный взгляд.
- Вот поселишься в Лондоне, Любжи, и кто-нибудь объяснит тебе смысл этого выражения.
Через несколько минут они остановились в центре около мрачного бетонного многоквартирного дома, который выглядел так, будто в него только вчера попала бомба.
- Квартира шестьдесят три, - сообщил Тюльпанов. - Лифта, правда, нет, Любжи, так что придется тебе карабкаться наверх ножками. Хотя уж в чем-чем, а в этом ты особенно хорош.