- Ему даже задницу подтереть было бы нечем, если б не я, - заявил Макс, напряженно вглядываясь в свои карты. - Я выдаю ему месячную норму. Я контролирую поставки бумаги. Я решаю, сколько электроэнергии он получает. Я решаю, когда включить, а когда выключить электричество. Вам с Арно Шульцем это прекрасно известно.
Макс поднял глаза и с изумлением увидел, что Армстронг достает из бумажника пачку денег.
- Ты блефуешь, приятель, - сказал Макс. - Нутром чую, блефуешь. - Он помедлил. - Сколько ты сейчас поставил?
- Пятьдесят долларов, - небрежно бросил Армстронг.
Макс полез в карман кителя, вытащил две десятки и шесть пятерок и осторожно выложил их на стол.
- Ну, давай, показывай, что у тебя там, - неуверенно предложил он.
Армстронг открыл пару семерок. Макс расхохотался и швырнул перед ним трех валетов.
- Я так и знал. Я был уверен, что у тебя одно дерьмо на руках. - Он жадно глотнул из своей бутылки.
Улыбка не сходила с его лица, пока он раздавал новые карты.
- Даже не знаю, с кем из вас проще разделаться - с тобой или с Ганном, - заплетающимся языком произнес он.
- А это не пиво в тебе говорит? - Дик без особого интереса взглянул на свои карты.
- Сейчас увидишь, кто говорит, - ответил Макс. - Да я за час сотру тебя в порошок.
- Я не себя имел в виду, - сказал Армстронг, бросая пятерку на стол. - Я говорил о Ганне.
Наступила долгая пауза, пока Макс жадно пил из бутылки. Потом он изучил свои карты и положил их на стол рубашкой вверх. Армстронг взял еще карту и доставил 10 долларов в банк. Макс потребовал следующую карту и, увидев ее, стал облизывать губы. Он снова полез в карман и вытащил новую десятку.
- Давай посмотрим, что у тебя на этот раз, дружище, - Макс был уверен, что, имея на руках две пары - тузов и валетов, - он непременно должен выиграть.
Армстронг открыл три пятерки. Макс с хмурым видом наблюдал, как его выигрыш уходит на другую сторону стола.
- Ты готов поставить реальные деньги, или ты можешь только языком трепать? - спросил он.
- Я только что сорвал банк, - напомнил Дик, убирая деньги в карман.
- Нет, я говорил о Ганне.
Дик промолчал.
- Да у тебя кишка тонка, - хмыкнул Макс, не дождавшись ответа.
Дик положил колоду на стол, посмотрел на своего противника и спокойно сказал:
- Ставлю тысячу долларов, что ты не сможешь разорить Ганна.
Макс поставил бутылку и уставился на него, как будто не мог поверить в то, что сейчас услышал.
- Сколько времени ты мне дашь?
- Шесть недель.
- Нет, это слишком мало. Не забывай, мне нужно устроить все так, будто я ни при чем. Мне нужно минимум шесть месяцев.
- У меня нет шести месяцев, - покачал головой Армстронг. - Если хочешь, давай поспорим наоборот - и я через шесть недель закрою "Дер Телеграф".
- Но у Ганна предприятие намного крупнее, чем у Арно Шульца, - возразил Макс.
- Понимаю. Поэтому дам тебе три месяца.
- В таком случае я надеюсь, ты предложишь мне фору.
И снова Армстронг сделал вид, что обдумывает предложение.
- Два к одному, - наконец сказал он.
- Три к одному, и мы договорились, - упорствовал Макс.
- По рукам, - согласился Армстронг.
Перегнувшись через стол, мужчины пожали друг другу руки. Американец встал со своего места и, покачиваясь, подошел к календарю на стене с изображением полуголой красотки. Он стал переворачивать страницы, пока не дошел до октября. Потом достал из заднего кармана брюк ручку, громко отсчитал дни и обвел жирным кружком семнадцатое число.
- В этот день я получу свою тысячу, - ухмыльнулся он.
- Черта с два! - сказал Армстронг. - У тебя нет ни одного шанса. Я встречался с Ганном и могу тебе сказать: он твердый орешек.
- Посмотрим, - бросил Макс, возвращаясь к столу. - Я сделаю с Ганном то, что не сумели немцы.
Макс сдал карты. В течение следующего часа Дик отыграл почти весь свой проигрыш. Но когда около полуночи он уходил домой, Макс все еще облизывал губы.
Наутро, когда Дик вышел из ванной, Шарлотта не спала и ждала его, сидя в кровати.
- И во сколько же ты пришел домой прошлой ночью? - холодно поинтересовалась она, пока он искал в шкафу чистую рубашку.
- В двенадцать, - ответил Дик, - или в час. Я поел в городе, чтобы тебя не беспокоить.
- Лучше бы ты приходил домой в нормальное время. Тогда, возможно, мы могли бы вместе сесть за стол и съесть то, что я готовлю тебе каждый вечер.
- Я же тебе говорил - все, что я делаю, я делаю для тебя.
- Я начинаю думать, что ты просто не знаешь, что мне нужно, - сказала Шарлотта.
Дик смотрел на нее в зеркало, но ничего не говорил.
- Ты даже не пытаешься вытащить нас из этой чертовой дыры. Так, может, мне пора возвращаться в Лион?
- Мои демобилизационные бумаги скоро будут готовы, - сообщил Дик, поправляя виндзорский узел на галстуке. - Полковник Оакшот обещал, что ждать придется максимум три месяца.
- Еще три месяца? - в ужасе выдохнула Шарлотта.
- Подвернулось одно дельце, оно может оказаться важным для нашего будущего.
- И, конечно, ты, как всегда, не можешь сказать мне, что это за дело.
- Нет, это совершенно секретно.
- Как удобно, - сказала Шарлотта. - Каждый раз, когда я хочу обсудить с тобой нашу жизнь, ты отделываешься одной и той же фразой - "Кое-что подвернулось". А когда я пытаюсь узнать подробности, ты всегда заявляешь, что это совершенно секретно.
- Ты несправедлива, - покачал головой Дик. - Это действительно совершенно секретно. Со временем ты поймешь, что я все делаю ради тебя и Давида.
- Откуда ты знаешь? Тебя никогда нет рядом, когда я укладываю Давида спать, а утром ты уходишь на работу задолго до того, как он просыпается. Он так мало тебя видит, что не знает точно, кто его отец - ты или рядовой Бенсон.
- У меня есть обязанности, - повысил голос Дик.
- Да, - кивнула Шарлотта. - Обязанности перед своей семьей. И главная из этих обязанностей - вытащить нас из этого богом забытого города как можно скорее.
Дик надел форменную куртку и повернулся к ней.
- Я над этим работаю. Сейчас это не просто. Попытайся понять.
- Думаю, я все прекрасно понимаю. Для большинства моих знакомых это оказалось удивительно просто. А "Дер Телеграф" не устает напоминать нам, что поезда сейчас уходят из Берлина два раза в день. Может, нам с Давидом стоит сесть на один из них.
- Что ты хочешь этим сказать? - крикнул Дик, надвигаясь на нее.
- Ничего особенного. Просто однажды ночью ты придешь домой и обнаружишь, что у тебя больше нет ни жены, ни ребенка.
Дик шагнул к ней и замахнулся, но она не сдвинулась с места. Он остановился и уставился ей в глаза.
- Ты и со мной будешь вести себя так же, как со всеми, кто ниже звания капитана, да?
- Не знаю, что это я так разволновался, - сквозь зубы процедил Дик, опуская кулак. - От тебя не дождешься никакой поддержки, когда она мне нужна больше всего, а если я стараюсь что-то сделать для тебя, ты все время только ноешь. - Шарлотта побледнела. - Езжай к своей семье, если хочешь, глупая сука, только не думай, что я за тобой побегу.
Он выскочил из спальни, схватил в коридоре фуражку и трость, скатился по лестнице и выбежал на улицу. Бенсон сидел в джипе с заведенным мотором и ждал, чтобы отвезти его на работу.
- Ты хоть понимаешь, твою мать, что с тобой будет, если ты меня бросишь? - прошипел Армстронг, усевшись на переднее сиденье.
- Простите, сэр? - недоуменно спросил Бенсон.
Армстронг повернулся к своему водителю.
- Ты женат, Рег?
- Нет, сэр. Гитлер вовремя меня спас.
- Гитлер?
- Да, сэр. Меня призвали за три дня до свадьбы.
- Она тебя ждет?
- Нет, сэр. Она вышла замуж за моего лучшего друга.
- Ты скучаешь по ней?
- Нет, но я скучаю по нему.
Армстронг рассмеялся, и через минуту Бенсон подъехал к конторе.
Войдя в здание, он столкнулся с Сэлли.
- Ты получил мое сообщение? - спросила она.
Армстронг резко остановился.
- Какое сообщение?
- Вчера я звонила тебе домой и просила Шарлотту передать, что майор Форсдайк ждет тебя сегодня в девять утра в своем кабинете.
- Черт бы ее побрал, - разозлился Армстронг и повернул назад. - Что еще у меня на сегодня? - крикнул он на ходу.
- Почти ничего, - ответила она, едва поспевая за ним, - только прием вечером в честь фельдмаршала Очинлека. Шарлотта тоже приглашена. Вам нужно быть в офицерской столовой с семи до половины восьмого. Придут все большие шишки.
Выходя за дверь, Армстронг бросил через плечо:
- Вернусь не раньше обеда.
Бенсон торопливо загасил сигарету, которую только что прикурил, и спросил, когда Армстронг запрыгнул на соседнее сиденье:
- Куда теперь, сэр?
- К майору Форсдайку. Мне нужно быть у него в девять часов.
- Но, сэр… - начал было Бенсон, нажимая на стартер, но решил не говорить капитану, что даже Нуволари было бы нелегко добраться на другой конец сектора за семнадцать минут.
За минуту до назначенного времени Армстронг стоял перед кабинетом Форсдайка. Бенсон же радовался, что их не остановила военная полиция.
- Доброе утро, Армстронг, - поздоровался майор, когда Дик вошел в кабинет. Он ждал, что тот отдаст честь, но напрасно. - Возникло срочное дело. Нам нужно, чтобы вы доставили пакет своему другу майору Тюльпанову.
- Он мне не друг, - резко ответил Армстронг.
- Не будьте таким чувствительным, старина, - сказал Форсдайк. - Пора бы уже знать, что из этого ничего не выйдет, если вы работаете на меня.
- Я не работаю на вас, - разозлился Армстронг.
Форсдайк поднял взгляд на человека, стоявшего по другую сторону стола. Его глаза сузились, губы сжались в одну прямую линию.
- Мне известно, каким влиянием вы пользуетесь в британском секторе, капитан Армстронг, но хочу вам напомнить, что, каким бы могущественным вы себя ни вообразили, я пока еще старше вас по званию. А главное, я ничуть не стремлюсь попасть на первую полосу вашей газетенки. Так что хватит психовать из-за своего раздутого эго и давайте работать.
Наступило долгое молчание.
- Вы хотели, чтобы я доставил пакет, - наконец выдавил Армстронг.
- Да, - ответил майор. Он выдвинул ящик стола, достал пакет, размером с обувную коробку, и протянул Армстронгу. - Постарайтесь, пожалуйста, чтобы майор Тюльпанов получил это как можно скорее.
Армстронг взял пакет, сунул под мышку, отдал честь, нарочито щелкнув каблуками, и строевым шагом вышел из кабинета.
- В русский сектор, - рявкнул он, садясь в джип.
- Есть, сэр, - сказал Бенсон, радуясь, что на этот раз успел сделать хоть пару затяжек. Через несколько минут они въехали на территорию русского сектора. Армстронг приказал остановиться на обочине.
- Жди здесь и не двигайся с места до моего возвращения, - он вышел из машины и зашагал в сторону Ленинплац.
- Подождите, сэр, - крикнул Бенсон и, выпрыгнув из джипа, побежал за ним.
Армстронг резко повернулся и свирепо уставился на шофера.
- Какого черта ты себе позволяешь?
- Вы забыли это, сэр, - Бенсон протянул ему обернутый коричневой бумагой пакет.
Армстронг схватил коробку и пошел прочь, не сказав больше ни слова. У Бенсона возникла мысль, что босс, наверное, приехал к любовнице, хотя часы на соборе показывали всего десять.
Армстронг ничуть не остыл, когда через несколько минут добрался до Ленинплац. Он ворвался в здание, взлетел вверх по лестнице, миновал комнату секретарши и направился к кабинету Тюльпанова.
- Одну минутку, сэр, - секретарша вскочила. Но было поздно. Армстронг распахнул дверь и решительно шагнул в кабинет.
Он застыл на месте, увидев, с кем разговаривает Тюльпанов.
- Простите, сэр, - промямлил он и быстро развернулся к двери, едва не сбив с ног подоспевшую секретаршу.
- Нет, Любжи, останься, пожалуйста, - остановил его Тюльпанов.
Армстронг снова повернулся, вытянулся по стойке "смирно" и коротко отдал честь.
- Маршал, - сказал кагэбэшник, - вы, вероятно, не знакомы с капитаном Армстронгом. Он отвечает за связи с общественностью в британском секторе.
Армстронг пожал руку главнокомандующему Группой советских войск в Германии и снова извинился за вторжение, только на этот раз по-русски.
- Рад знакомству, - ответил маршал Жуков на родном языке. - Если не ошибаюсь, мы увидимся сегодня за ужином.
- Не думаю, сэр, - удивился Армстронг.
- Да-да, - сказал Жуков. - Я только сегодня утром просматривал список гостей. Я имею удовольствие сидеть рядом с вашей женой.
Наступило неловкое молчание, и Армстронг решил больше не влезать со своим мнением.
- Спасибо, что зашли, - нарушил молчание Тюльпанов. - И разъяснили это мелкое недоразумение.
Майор Тюльпанов небрежно козырнул. Жуков ответил тем же и молча вышел из кабинета. Как только дверь за ним закрылась, Армстронг спросил:
- В вашей армии маршалы всегда сами приходят к майорам?
- Только если эти майоры служат в КГБ, - ухмыльнулся Тюльпанов. Его взгляд остановился на коробке. - Я смотрю, ты с подарками.
- Понятия не имею, что это, - Армстронг протянул ему пакет. - Знаю только, что майор Форсдайк попросил немедленно доставить его вам.
Тюльпанов взял пакет и медленно развязал веревку, как ребенок, разворачивающий неожиданный рождественский подарок. Сняв оберточную бумагу, он открыл крышку - в коробке лежала пара мужских полуботинок из коричневой кожи. Тюльпанов примерил.
- В самый раз, - сказал он, глядя на начищенные до блеска мыски. - Может, Форсдайк и высокомерный сукин сын, как назвал бы его твой друг Макс, но у англичан самая удобная обувь в мире.
- Значит, я всего лишь посыльный? - возмутился Армстронг.
- Уверяю тебя, Любжи, в нашей службе нет более высокой должности.
- Я сказал Форсдайку и скажу вам… - начал Армстронг, повысив голос, но оборвал себя на полуслове.
- Вижу, - сказал майор КГБ, - сегодня ты, как говорят англичане, встал не с той стороны кровати.
Армстронг дрожал от ярости.
- Давай, давай, Любжи, продолжай. Поведай мне, что ты сказал Форсдайку.
- Ничего, - буркнул Армстронг. - Ничего не сказал.
- Рад это слышать, - усмехнулся майор. - Пойми, Любжи, я единственный, кому ты можешь рассказать все.
- Почему вы в этом так уверены? - спросил Армстронг.
- Потому что ты, Любжи, как Фауст, заключил договор с дьяволом. - Он немного помолчал. - А еще, наверное, потому, что мне уже известно о твоем маленьком заговоре, направленном на дестабилизацию - уникальное британское слово, которое удивительно точно выражает твои намерения - господина Юлиуса Ганна.
По лицу Армстронга было видно, что он хочет возразить. Майор поднял бровь, но Армстронг промолчал.
- Нужно было с самого начала открыть мне свой маленький секрет, Любжи, - продолжал Тюльпанов. - Тогда мы тоже могли бы сыграть свою роль. Мы бы прекратили подачу электричества на предприятие Ганна в советском секторе, не говоря уж о поставках бумаги. Но ты, наверное, не знал, что все свои журналы он печатает в здании, от которого рукой подать до того места, где мы сейчас стоим. Если бы ты доверился нам, мы могли бы увеличить шансы капитана Сэквилла на получение тысячи долларов… существенно увеличить.
Армстронг по-прежнему молчал.
- Но, видимо, в этом и состоит твой план. Три к одному - хорошая ставка, Любжи, если один из трех - это я.
- Но как вы…
- Ты снова недооценил нас, Любжи. Но можешь не сомневаться, твои интересы - наша главная забота. - Тюльпанов направился к двери. - Когда увидишь майора Форсдайка, передай ему, что ботинки - в самый раз.
Было ясно, что на этот раз Тюльпанов не намерен приглашать его на обед. Армстронг козырнул, вышел из кабинета и уныло побрел к своему джипу.
- "Дер Телеграф", - тихо сказал он Бенсону.
На КПП их задержали всего на несколько минут, потом разрешили проехать в британский сектор. Войдя в типографию, Армстронг с удивлением обнаружил, что станки работают вовсю. Он направился прямо к Арно, который тоже был здесь и наблюдал за упаковкой каждой новой партии газет.
- Почему мы до сих пор печатаем? - спросил Армстронг, стараясь перекричать шум работающих станков. Арно показал на свой кабинет, и они не произнесли больше ни слова, пока не закрыли за собой дверь.
- Разве вы не слышали? - спросил Арно, жестом предлагая ему сесть.
- О чем не слышал?
- Вчера вечером мы продали триста пятьдесят тысяч экземпляров, и они требуют еще.
- Триста пятьдесят тысяч? И требуют еще? Почему?
- "Дер Берлинер" два дня не поступает на улицы. Утром мне звонил Юлиус Ганн и сказал, что у них уже сорок восемь часов отключено электричество.
- Какое страшное невезение, - с напускным сочувствием произнес Армстронг.
- И вдобавок ко всему, - продолжал Арно, - он лишился своего постоянного поставщика бумаги из русского сектора. Он спрашивал, нет ли у нас подобных проблем.
- И что же вы ему ответили? - поинтересовался Армстронг.
- Что с тех пор, как вы здесь, мы забыли, что такое проблемы, - сказал Арно.
Армстронг улыбнулся и встал.
- Если они не выйдут и завтра, - добавил Арно вдогонку Армстронгу, - нам придется напечатать не меньше четырехсот тысяч экземпляров.
Армстронг закрыл за собой дверь и повторил:
- Какое страшное невезение.
ГЛАВА 16
СИДНЕЙ МОРНИНГ ГЕРАЛЬД, 30 января 1957 года: