Женщина задумалась. Может, старик прав, и она действительно боится проснуться снова в доме своей матери, на грязном одеяле среди нестерпимой вони. Боится, что когда-нибудь ей снова будет тринадцать лет и она станет девушкой. И никто не расскажет ей, почему у нее кровь между ног, и она будет искать, где же это она так поранилась. И работы будет слишком много, чтобы думать о себе. Так было бы изо дня в день. Если бы не высокий сухощавый старик в дорогом черном костюме, чудом оказавшийся на их улице в Дели в сопровождении местного сводника.
Старик был англичанин, он был одинок и искал себе девочку для путешествия. Аманда подумала тогда, что ему нужна служанка, и предложила свои услуги. Англичанин осмотрел ее и удивился. Мать Аманды объяснила ему, что девушка родилась от смешанного брака, что ее отец англичанин. Старик обрадовался, что нашел себе в спутницы почти что соотечественницу по сходной цене, и написал на листке бумаги адрес, по которому следовало доставить девушку. Мать получила деньги и вечером отвела свою дочь в дом белого господина. Аманде повезло, что старик был одиноким и не страдал излишними извращениями. В четырнадцать лет ей пришлось стать его любовницей и быстро научиться тому, чему девушки учатся всю свою жизнь – как управлять мужчиной. Науке любви она была обучена с детства. Секс и еда – единственные удовольствия бедняков. Еда была даже большей редкостью, чем плотские удовольствия. И теперь она разумно использовала все, что знала и видела, о чем рассказывали старшие, более опытные девушки.
Улицы она не боялась. Не боялась даже синего микроавтобуса с затемненными стеклами, который раз в месяц останавливался у небольшого колодца, где собирались женщины. Она знала, что люди из автобуса не покупают детей старше пяти лет, а ей было уже больше тринадцати. В трудные времена многие семьи продавали своих детей, и в тот год, когда от них ушел очередной отец, ее мать продала двоих.
Войдя в большой дом, она сразу же поняла, что слуг здесь достаточно и ее взяли совсем не для этого. Ласки Старика были немного странными, но она согласилась их терпеть, взяв с него слово, что он оплатит ее обучение и купит ей британский паспорт. Старик слово сдержал, и она радовала его своей молодостью. С годами он относился к ней все серьезнее, воспринимая ее не только как игрушку для постели. Как-то раз, поделившись с нею тревожными новостями своего бизнеса, он выслушал ее ответ и удивился холодному женскому расчету. С тех пор Старик не раз обращался к Аманде и всякий раз находил ее доводы самыми разумными. Разумнее многих директоров в его огромном кабинете. Простые методы выживания, которые не требовали сомнений или проверки, были у нее в крови, и Старик все больше доверял интуиции этой девушки.
Жизнь со Стариком не прошла бесследно. Она стала хорошо воспитанной и замкнутой молодой женщиной. Всю свою жизнь она пыталась понять, почему люди устроены так, что ими можно управлять. Не при помощи денег и власти, а совсем другими, особыми методами. Поэтому, когда встал вопрос о ее образовании, Аманда выбрала медицину. Талантливую студентку с чуть раскосыми глазами заметили и, постепенно усложняя ей задачи, вырастили ценного сотрудника для лаборатории CORE. Аманда была вынослива и умела работать. Лишь раз в сезон она устраивала себе каникулы на пару дней и летала в Лондон навестить Старика.
До вчерашнего дня ее начальником был Карл фон Дитрих, гениальный нейрохирург. Но вчера все изменилось. Вчера Старик решил отдать в ее распоряжение CORE с оговоркой, что до тех пор, пока проект считается самым перспективным, для него обеспечивалось преимущественное финансирование. Этот проект открывал перед нею не просто перспективы, а дверь в совсем другую жизнь. Она уговорила Старика не оглашать своего решения Совету, оставив в тайне ее истинную должность.
– Как ученица фон Дитриха я смогу больше, чем как запертая в своих кабинетах управляющая.
Она вспоминала, как год назад ее представили Максу Кладо. Макс не понравился Аманде, слишком правильные линии его лица раздражали ее. Она привыкла к тому, что все живое асимметрично, а Макс казался ей надутым манекеном. Однако жизненный опыт помог ей спрятать чувства подальше от господина Кладо и стать его доверенным лицом.
Максу не нужна была любовница, ему нужен был эксперт, свой человек возле фон Дитриха. Макс знал, что Аманду ничего не связывает с Карлом, и нарисовал на чистом листе сумму, которую он намеревался выплачивать ей каждый месяц за то, что будет получать информацию обо всем, что творилось в лаборатории. Они быстро договорились и были благодарны друг другу за то, что обошлись без обсуждения вопросов морали. Макса удивили четкие и внятные условия Аманды, которая не устраивала истерик и не пыталась спасти свою репутацию.
Ее главным условием было – остаться работать при Карле. Перейдя в административный корпус, она бы получала больше сводной информации, но потеряла бы как специалист. А она ни за какие деньги не хотела пропустить хоть одну операцию фон Дитриха. Аманда знала, что еще несколько месяцев, и она сможет оперировать почти так же хорошо, как он. Хотя, как человек рассудительный, она понимала, что повторить операцию еще не означает стать таким же гением, как Карл. Каждый раз, наблюдая за ним, она не могла понять, кто водит его рукой – его собственный мозг или озарение свыше. Он безошибочно находил узлы, над которыми работали десятки специалистов и расшифровка которых продвигала их исследования на несколько лет вперед. Их лаборатория жила уже в совсем другом мире. На календаре Карла фон Дитриха заканчивалось третье тысячелетие…
42
20 июня 2007 г. Арабские Эмираты
Прошло больше полугода с того момента, как фон Дитрих поделился результатами экспериментов со своей помощницей. Аманда делала успехи, и теперь Карл мог поручать ей некоторую работу, не опасаясь, что она провалит эксперимент или выберет не тот материал. Аманда обладала не только феноменальной памятью, но и чутьем, столь необходимым для ученого. К тому же она начисто была лишена морали и сомнений, которые заставили когда-то Карла сесть на иглу.
Аманда занялась решением вопросов снабжения и поставки материала, которые давались Карлу с большим трудом. Она была неутомима, и казалось, что она присутствует в нескольких местах одновременно. Постепенно, замещая его по нескольким вопросам сразу, она превратилась в его тень. И вот уже большинство операций не требовало присутствия Карла. Их проводила Аманда. В лаборатории появилось еще несколько помощников, и Карл все чаще мог себе позволить отдых.
Так продолжалось до осени, пока Густав Флобе, следуя особым инструкциям Макса Кладо, тщательно осматривая лабораторию, не увидел шприц в корзине для бумаг, возле стола фон Дитриха. Нехорошее предчувствие кольнуло его. Он подошел к одному из белых шкафчиков возле стола и потянул ручку. Дверца была не заперта, сегодня осмотра никто не ждал, потому и мусор не выбросили. Флобе похолодел. Вдоль стенки стояли рядами ампулы с препаратами, названия которых он хорошо помнил по отчетам клиники, где лечился фон Дитрих.
Он представил масштаб разрушения, которое неминуемо коснется CASSEL, и это разрушение было необратимо, как смерть.
Густав, не откладывая в долгий ящик, поспешил к своему начальнику Кладо должен знать, что творится в лаборатории. Макс выслушал новость на удивление спокойно, и лишь когда за Густавом закрылась дверь, он вскочил и стал нервными шагами мерить свой кабинет. Он лихорадочно соображал. Почему в лаборатории вдруг оказалось полно запрещенных препаратов? Кто оставил фон Дитриха наедине с наркотиками?! Кому нужно было, чтобы он опять начал колоться?! Густава он отбросил сразу же. Он не идиот, чтобы лишиться доходов от CASSEL, который пришлось бы закрыть из-за смерти Карла. Или господин Флобе нашел другой источник доходов? Но тогда почему он сам донес обо всем? Мрачные мысли метались в голове у Макса, и выхода он пока не видел. И что-то еще не давало ему покоя, но он никак не мог понять.
И почему… Почему… Аманда ничего не сказала ему про то, что Карл снова сел на иглу?..
43
2 августа 2007 г. Арабские Эмираты
Временно одинокий мужчина, организующий встречу с дамой на своей территории, ведет себя забавно. Он слегка волнуется, оглядывается вокруг в поисках компромата – не оставил ли он чего такого, что может рассказать о нем то, о чем он предпочитает сейчас не рассказывать. Насколько привлекательно он выглядит, и соответствует ли обстановка его имиджу. Вводя женщину в свое пусть даже временное жилище, он начинает классическую по всей форме игру: усадить даму поудобнее, постараться удивить, слегка напоить и спать уложить. Если женщина неопытна, то игра затягивается, изматывая обе стороны, но если женщина знакома со сценарием, это облегчает мужчине некоторые моменты. Я не стала мучить своего нового знакомого и сразу перешла к делу, вызвав легкое замешательство принимающей стороны:
– Я пойду в душ, а ты попроси, пожалуйста, у дежурного еще одно полотенце.
Данил слегка оторопел.
– А коньяк? Ты не мусульманка?
Я постаралась его успокоить:
– В религии у меня нет пока предпочтений. Коньяк люблю, а этот – особенно. Выпьем после душа, если ты не против. Хочется смыть с себя рабочий день.
Пока я стояла под душем, Данил раздобыл полотенце и постучал:
– Халат и полотенце!
Я забавлялась:
– Давай.
– Можно зайти?
Я прошлепала мокрыми ногами к двери и повернула ручку замка. Данил, слегка смутившись, отдал мне полотенце и белый махровый халат. Через пару минут я уже сидела в белом халате и гостиничных тапочках возле столика, на котором стояла корзинка фруктов и бутылка коньяка. Сухой эмиратский закон хоть и не распространялся на туристов, но в номерах не было фужеров, только стаканы, и эстетические чувства Данила были задеты:
– Надеюсь, что эта посуда не испортит хороший напиток.
Приятное тепло разливалось по телу, снимая напряжение и усталость. Данил сидел рядом, не зная, как себя вести с женщиной, которая внесла беспорядок в игровой ритуал. Пока он так мучился, стараясь не показаться бестактным, я с удовольствием наблюдала за ним. В какой-то момент он решил, что достаточно помучился известным всем русским интеллигентам вопросом "что делать?", и спросил:
– Что вы здесь делаете?
– В Эмиратах или в вашем номере? Хотя про номер меня уже как-то спрашивали.
Он усмехнулся:
– Да, только вы не ответили.
– В Эмиратах я работаю. В одной странной фирме.
– А зачем работать в странной фирме?
– Если нужно изменить свою жизнь, то можно и в странной фирме.
– А почему вы решили изменить свою жизнь?
Мне не понравился этот допрос:
– Данил, неужели у нас такие серьезные отношения, что вам необходимо знать обо мне все?
– Мы с вами из одного города, а я ничего про вас не знаю и раньше не встречал.
– Раньше я была домохозяйка. У меня были муж и сын.
– А сейчас?
– А сейчас ничего нет. Ребенок у мужа, но возвращаться к мужу я не хочу.
– А как же сын?
– Ему двенадцать, и он очень практичный мальчик. Папа может предоставить ему то, чего я дать не смогу, – достаток и развлечения. Хотя голос крови в женщине не заглушить, и я до последнего буду стремиться вернуть ребенка.
– Зачем же было уезжать так далеко?
– Дома бы я никакой работы не нашла. И мне пришлось бы вернуться к мужу.
– Понятно. И что же, вы собираетесь вот так всю жизнь прожить в Эмиратах?
– Для женщины это невозможно. Здесь нет понятия "одинокая женщина". Мусульманство ввело многоженство, чтобы ни одна женщина не осталась без присмотра и не погибла в пустыне.
– А вы не боитесь остаться одной в пустыне?
– Не боюсь. Я уже осталась.
Я поняла свою ошибку слишком поздно. В Даниле, как и в каждом самце, тут же включилась программа одомашнивания диких животных и присвоения брошенных вещей. Как только я произнесла эти слова, передо мной сидел уже не просто возможный сексуальный партнер, а покровитель. Наверное, то же самое произошло с Султаном. Мужчины не выносят одиноких женщин, которые могут кому-нибудь пригодиться. Вот если бы женщина не пользовалась спросом, они бы не стали рассматривать ее как предмет вожделения.
Проснувшись около семи утра, я неожиданно для себя ощутила мягкое тепло от нежных и сильных рук мужчины, лежавшего рядом, которое согревало и расслабляло лучше алкоголя.
Данил еще спал, и я не стала его будить. Потихоньку выскользнув из кровати, я быстро оделась и спустилась вниз. Сонные дежурные и уборщицы с полотерами медленно передвигались по коридорам, не обращая на меня никакого внимания. Я поймала такси и в половине восьмого уже была дома.
Татьяна позвякивала чашками на кухне, собираясь завтракать.
– Привет. У тебя все в порядке? Вид какой-то странный…
– Я вчера перебрала немножко. Привет. Ты уже на работу?
– У нас презентация в десять, так что надо пораньше. Новый запах, его еще не разливают. Пробники на столике у зеркала. Возьми, если хочешь.
Под горячим душем я смывала с себя запах мужчины, заменяя его новым ароматом, еще не известным мировому сообществу. Шлейф мне понравился, и я крикнула вслед убегающей Татьяне:
– Я твой первый покупатель!
Она просунула голову в дверь и улыбнулась:
– Приходи после работы, я оставлю тебе флакончик.
На работе с самого утра все было как нельзя плохо. Во-первых, у меня убежал кофе и залил всю газовую плиту, так что кухня выглядела как после взрыва. Пока я отмывала въедливую кофейную грязь, пришел Султан и потребовал, чтобы я немедленно отправила факс в консульство Франции. Его Зайда решила развеяться, и теперь шеф оставался один пару месяцев, а значит, его активность в поисках любви возрастет. Благо, что любви в Эмиратах достаточно..
44
3 августа 2007 г. Арабские Эмираты
Еще одной плохой новостью было то, что один московский туроператор активизировался и решил засвидетельствовать шефу свое почтение. В плане бизнеса это, конечно, были хорошие новости, но если судить по стилю писем, которые писал нам этот московский господин, будущие возможные прибыли не окупят проблем, которые мы можем с ним поиметь. Московский народ даже не задается вопросом "Есть ли жизнь за МКАДом?". Это все равно, что спрашивать себя, есть ли жизнь на Венере. Ну, даже если есть – нам-то что?
Так вот, этот господин известил нас, что приезжает завтра и собирается провести в Эмиратах неделю. В мои обязанности входило развлечение высоких гостей, потому что шеф, привыкший иметь дело с шопниками, полгода назад имел серьезные проблемы с одним русским губернатором и его семьей. Как только Султан понял, что я знаю, чем порадовать богатого русского человека, включил это в мои обязанности. Плохо было то, что Алка прилетала сегодня утром, а увидеться сегодня получится только к вечеру, потому что я буду занята этим москвичом.
Али был в первой половине дня свободен и взялся довезти меня до аэропорта. Московские регулярные рейсы быстро разбирали свободные лимузины, поэтому следовало поторопиться. Я порылась у себя в столе и извлекла визитку Мадиса. Мадис – забавный молодой индус, появившийся у нас в офисе почти сразу после открытия. Индусы всегда имели точную маркетинговую информацию – где что открылось, куда нужно обратиться, что пользуется спросом и у кого. Тысячи индусов, расселившихся по Эмиратам как тараканы, образовывали свои сетевые структуры и информационные каналы. Так вот – индусы всегда появлялись первыми. Потом пакистанцы и арабы из других стран, приехавшие в Эмираты как братья по разуму, чтобы подзаработать. Как только Мадис вошел к нам в офис, он безошибочно подсел к моему столу и начал:
– Вы, наверное, в Эмиратах недавно. И еще не обзавелись надежными поставщиками.
Я заинтересовалась:
– О каких поставках ведем речь?
Он стыдливо, как девушка, положил на стол свою визитку и пальчиком пододвинул ее ко мне поближе.
– Прокат машин. Каких хотите. У нас богатый выбор.
Я взяла визитку, на которой золотыми буквами было выбито "Махмуд Авто".
– А Махмуд – это кто?
Мадис расцвел:
– Это мой зять. Я уже два месяца у него работаю.
Я постаралась не расстроить мальчика:
– Вы уже, наверное, опытный продавец.
Он просиял:
– Да, я уже многому научился. Махмуд говорит, что главное – заинтересовать посредника. Поэтому я и пришел.
– И чем же вы хотите меня заинтересовать?
Он положил ногу на ногу, откинулся на спинку кресла и с важным видом начал:
– У нас хорошие машины. Есть дорогие, а есть и… Ну, в общем, для поездок по городу или так, за покупками.
Понятно, значит, задешево скупили несколько убитых в хлам машин, восстановили в самодельной мастерской и теперь сдают доверчивым туристам, которые доедут до ближайшего столба и оплатят расходы на следующий ремонт. Я старалась не быть грубой и не сразу показать ему на дверь. Хотя надо бы попросить шефа повесить табличку, что торговым представителям вход – платный. Пусть платят за время, которое у нас отняли. И расценки: 5 минут = 50 дирхем. Если после этого они будут приходить, мы не в обиде. Я выключила компьютер и собралась на обед.
– Оставьте свою визитку, мы вам позвоним, если что-нибудь понадобится. А сейчас простите, мне нужно идти.
Мадис расстроился.
– Вам совсем не интересно? Мы могли бы договориться.
Я на секунду задержала на нем взгляд, и этого было достаточно. Мадис постарался, как мог:
– Я понимаю, что комиссионные, которые мы платим за то, что вы будете рекомендовать наши машины своим клиентам, не интересны вам.
Он встал и в раздумье покачал головой:
– Хотя многие так работают. Но в вашем случае я готов предложить совсем другую схему: если вам понадобится автомобиль, вам лично я готов предоставить любую машину А-класса сроком на сутки раз в месяц.
Я по-прежнему не проявляла никакого интереса. Мадис совсем расстроился.
– Ну хорошо, на трое суток.
Я улыбнулась.
– Прежде чем воспользоваться вашими услугами, я бы хотела взглянуть на ваш автопарк.
Он обрадовался и засуетился:
– Когда угодно! Хоть сейчас!
Я остановила прыткого юношу:
– Сейчас у меня обеденный перерыв, и я отдыхаю. Приезжайте сюда к десяти.
После работы я осмотрела автопарк Махмуда, который, к моему удивлению, оказался не так уж плох, и мы договорились.
Сейчас, собираясь в аэропорт, я вытащила из стола визитку Мадиса и набрала номер. Мадис ответил почти сразу:
– Вам нужна машина? Вам лично или клиенту?
Я поспешила обрадовать юношу:
– Клиенту. Люкс.
Мадис засуетился и засыпал меня вопросами "когда?", "куда?", "на сколько?" и т. д.
Быстро проинструктировав Мадиса, я сказала, чтобы машину пригнали в аэропорт к прибытию московского рейса. Он заверил меня, что все будет сделано, дал номер водителя и побежал готовить машину.